О Русь, в преддверии высоком

Соловьев о грехах России. От размышлений о призвании России Вл. Соловьев обращается к тяжелому раздумью над ее грехами и болезнями: «Самый существенный, даже единственный существенный вопрос для истинно зрячего патриота есть вопрос не о силе и призвании, а о грехах России». И далее: «Россия обладает, может быть, великими и самобытными духовными силами, но для проявления их ей... нужно принять и деятельно усвоить те общечеловеческие формы жизни и знания, которые выработаны Западной Европой. Наша внеевропейская или противуевропейская самобытность всегда была и есть пустая претензия: отречься от этой претензии есть для нас первое и необходимое условие всякого успеха»[103].

Соловьев и младшие славянофилы. Совсем иными были младшие славянофилы: И.С. Аксаков, Н.Н. Страхов, Д.Ф. Самарин и другие, которые, по мнению Вл. Соловьева, поклонение народным началам свели к национализму - агрессивному и воинствующему. «Народопоклонство» (термин введен Соловьевым), опирающееся на угодливое отношение к самодержавию - вот что такое славянофильство. Оно возбуждает религиозную и племенную вражду и ведет к нравственному одичанию. «Националистическая китайщина», самодовольство и самовознесение, третирование культурных достижений других народов показывают, что мы имеем дело не с национальностью, а с национализмом, который и составляет глубинную суть славянофильских псевдофилософских построений. Национализм, по Соловьеву, - это «факт на манер чумы или сифилиса. Смертоносность сего факта особенно стала чувствительна в настоящее время, и противодействие ему вполне своевременно и уместно».

Историософская концепция Вл. Соловьева и его концепция Судьбы России. Философия истории Вл. Соловьева базируется на понимании того, что история не может быть ничем иным, кроме как философией истории, - историософии, т.е. историей смысла, его реализации. Как и многие до него, философ признавал единство человечества. Жизнь каждого народа является осуществлением своей особой роли в единой истории. Поэтому, когда мы говорим о «русской идее», о русском предназначении, речь идет не об избранном народе, но об исторических обязательствах народов и об исторически обязательных народах. Если народ поймет свои обязательства, поверит в них, то он осуществит свое назначение: «Я говорю о своем народе, если он осознает свои начала... Если же направит на антихристианский путь национальный эгоизм - ничто не спасет его».

Отношение русской православной церкви к философии Соловьева. Не только Соловьев болезненно воспринимал трагическое несовершенство русской православной церкви, но и церковь болезненно восприняла критику Соловьева в свой адрес. Так, решительное осуждение философом сервилизма (от латинского «сервилис» - рабство, угодничество) официальной церкви по отношению к государству, ее казенщины, бюрократизма привело к официальному запрету всех соловьевских публикаций по вопросам религии, хотя не только Соловьев, но и глава Священного Синода Победоносцев называл подведомственное ему учреждение «стоячей водою» и говорил о «поповском формализме». По этой причине основные работы по философии христианства Соловьев вынужден был издавать за границей при содействии католиков. Папа Римский Пий Десятый сказал об идее Всеединства: «Прекрасная идея, но вне чуда вещь невозможная».

Критика Соловьевым официального православия. Вл. Соловьев болезненно воспринимал ряд черт русской церковной жизни. Позже С. Булгаков, один из продолжателей философии Всеединства, скажет: «... официальное православие в течение веков позорило христианскую религию союзом с господствующей формой государственности, унижаясь до роли полицейского средства... Из среды белого и черного духовенства, священников и архиереев, выдвинулась партия «черной сотни», открыто служащая насилию и ненависти... Их бог - самодержавие, понимаемое в смысле... прямого истребления всех несогласно мыслящих»[101].

Человечество как «единое существо». Именно это единство должно было, по мнению Соловьева, ответить на весьма важный для каждого индивида вопрос: «какая цель человеческого существования..., для чего... существует человечество?» При этом у Соловьева речь идет о человечестве не как о неком конгломерате индивидуальностей, а как о неком «едином существе». Потом Н.А.Бердяев скажет по этому поводу: «субъектом исторического развития является все человечество как действительный, хотя и собирательный организм»[99]. Иногда идею всеединства называют «утопической установкой» (так, например, считал В.В. Зеньковский). Но, думается, что мы здесь имеем дело абсолютно с другим, а именно, как пишет современный российский последователь В.В. Зеньковского Е.Б. Рашковский: с «установкой Соловьева на собирание распадающегося мира собирание не силовое, не произвольное, но скорее, благоговейное и самоотверженное». Именно в этом собирании, в бережном отношении Соловьева к основным формам духовности - к разуму, опыту, вере, красоте, к их результатам, которые накапливались на протяжении всей истории человечества и поэтому не должны бездумно разрушаться, и состоит специфическое отличие как соловьевской, так и в целом всей русской философии от западных традиций, достаточно агрессивных не только к прошлому, но и к настоящему, и к будущему (что в какой-то степени воспринял и развил марксизм). Выдающийся немецкий писатель первой половины 20-го века Г. Гессе так характеризует эту отличительную черту западного стиля мышления: «Вся история народов часто представляется мне ни чем иным, как книжкой с картинками, запечатлевшими самую слепую потребность человечества потребность забыть. Разве каждое поколение не изгоняет средствами запрета, замалчивания и осмеяния как раз то, что представлялось предыдущему поколению самым важным»[100].

Два момента философии Всеединства. Философия Всеединства возникает из двух моментов. Первое, -убежденность, что западная мысль не способна понять, выразить и воплотить идеал целостной жизни, потому что она переоценила возможности научного, рационального способа познания. В этом Соловьев убеждается в процессе анализа всей западной философии - от Платона и Декарта до Шопенгауэра и Ницше. Второе Соловьев воспринял от старого русского славянофильства, в частности, от Киреевского; это идея «цельного знания», которая особенно сильна в мистике, оказавшей на Соловьева значительное влияние. Концептуальные выражения данной славянофильской идеи мы впервые находим в «Философских началах цельного знания» и позже - в «Оправдании добра». Впоследствии Соловьев хотел развить представления о «цельном знании» в работах «Оправдание истины» и «Оправдание красоты», но не успел этого сделать. Однако основная идея даже в тех работах, которые он успел закончить, была выражена им в достаточной степени полно и ясно: необходим синтез религии, философии, науки, искусства, нравственности с цель. достижения подлинного единства знания, мысли, опыта, веры и красоты.

Увлечение Соловьева католицизмом. После этого инцидента Соловьев навсегда ушел из университета в писание книг, в публицистику. Публично он выступил только еще раз, ровно за год до смерти. В строго академическом смысле он был философом всего лишь 3-4 года и никогда не выносил чересчур строгого академизма. На свободе от педагогической деятельности, которую он всегда недолюбливал из-за обязательного расписания и низкого уровня преподавания философии, Вл. Соловьев в первый период своего «свободного» творчества отдается написанию ряда произведений церковно-общественного характера: 1882-84 - «Духовные основы жизни» (А.Ф. Лосев рассматривает эту работу как толкование на молитву «Отче наш»); 1881-83 «Три речи в память Достоевского». В это время философ переживает период увлечения католицизмом, что нашло выражение в работах «История и будущность теократии»(1886), а также «Россия и вселенская церковь» (1889 на фр. языке). В 1886 г. Соловьев приглашается видным католическим деятелем епископом Штроссмайером и каноником Фране Рачки в Хорватию. Здесь Соловьев пытается заложить основы православно-католического взаимопонимания. Однако все было напрасно: ему запретили писать на церковные темы[97]. Соловьев находит выход из создавшейся ситуации в литературно-критической, публицистической, эстетической работе; в частности, он уделяет детальное внимание вопросам славянофильства. В последние годы Соловьев занимается, в основном, чистой философией, издает множество работ: «Красота в природе»(1889), «Смысл любви» (1887), «Теоретическая философия» (1897-99), «Оправдание добра» (1897-99).

Отношение Александра Третьего к Соловьеву. Тогдашний министр внутренних дел России Лорис-Меликов записал следующую царскую резолюцию: «Государь Император... повелеть соизволил, чтобы г. Соловьеву сделано было внушение за неуместные суждения... и предложено было воздержаться на некоторое время... от публичных выступлений»[96]. Далее последовала царская записка: «убрать этого психопата» и реакция на нее Вл. Соловьева: «наши правящие классы, не поняв причины происшедшего, переполошились. И как сдуру переполошились, сдуру и успокоились».

Отношение Соловьева к революционному насилию. 1 марта 1881г. группа Желябова - Перовской совершила террористический акт против государя императора Александра Второго, следствием чего явилось зверское бессмысленное убийство либерального, прогрессивно мыслящего самодержца, отменившего, помимо всего прочего, столь ненавистное радикалам крепостное право. Вл. Соловьев откликнулся на это событие своими выступлениями 11 и 13 марта на Бестужевских курсах, а также выступлениями 26 и 28 марта в Кредитном обществе. В целом он отказывает революционному террору в исторической правоте; путь «палачества», «зверского насилия» ведет, по его мнению, к еще более худшему деспотизму, чем существующий. Но на палаческий путь вступила и официальная Россия, поэтому Вл. Соловьев призывает нового царя - Александра Третьего, ради «христианского идеала всепрощения» помиловать убийц отца - террористов-первомартовцев: «Государственная власть отречется от Христова начала, если она вступит в круг обоюдных убийств: нельзя быть христианином и посылать людей на виселицу. Если царь не простит, то народ не простит его».

Отношение Соловьева к социализму. Соловьев знакомится с социализмом уже в ранней юности. Он активно читает и обильно цитирует Чернышевского. Впоследствии он всегда демонстрировал доброжелательное отношение к социалистическим идеалам, но период страстного увлечения ими у философа довольно быстро прошел, уступив место ясному и трезвому осознанию непомерности притязаний социалистов. «Социализм хочет быть высшей нравственной силой и тут вступает в противоречие, - писал Соловьев по этому поводу, - поскольку справедливость, нравственность - это не только преодоление общественной неправды, но тут требуется деятельность религии, морали»[93].

Атеизм Соловьева. Сам Вл. Соловьев отмечал, что в возрасте 13 лет у него начался период мучительных сомнений. От детской религиозности он переходит к воинствующему атеизму, настолько бурному и страстному, что в зрелые годы Соловьев неоднократно раскаивался в этом. «Совестно вспомнить даже, какие глупые кощунства я тогда говорил и делал», замечает он по этому поводу в одном из своих писем. Л.М. Лопатин, известный философ и близкий друг Соловьева, так отзывается о его юношеских годах: «Я никогда потом не встречал материалиста, столь страстно убежденного. Это был типический нигилист 60-х годов»[92].

Взаимоотношения Соловьева с современниками. ««Странный ребенок», «ужасное дитя», - говорил о себе Вл. Соловьев. - На меня всегда смотрели как на человека отпетого». Для современников он был личностью сложной и неоднозначной. Например, уже упоминавшийся выше Победоносцев определял его как смутьяна и противника христианства. Это, однако, не помешало ему оставаться авторитетом для многих людей, даже с весьма полярными взглядами. Достоевский, Аксаков, Страхов, Фет, Тимирязев и другие были с ним весьма дружны, испытывали его влияние и признавали его авторитет в философских вопросах. Однако с Л. Толстым Соловьев не сошелся. Сам Толстой объяснил позднее, что у них возникли серьезные расхождения по вопросам веры: Соловьев верит в воскресение, а Толстой нет. Примечательно, что по этой же самой причине Толстой поссорился и с другим выдающимся русским философом - Н. Федоровым. Не исключено правда, что были и другие основания для подобных расхождений, например, идейное противостояние профессиональных, теоретически мыслящих философов и философа принципиально иного типа. Как писал И.А. Ильин в книге «О сопротивлении злу силою»: Толстой - это «учительствующий философ[89], который удовлетворяется своими личными домашне-обиходными представлениями,...который сознательно или бессознательно пытается узаконить, канонизировать для человечества свою немощь и слепоту. К сожалению, в русской философствующей публицистике такой способ «творить и учить» является слишком распространенным»[90].

Была ли философия Соловьева вершиной русского идеализма? Часто заявляют, что философия Вл. Соловьева - это вершина русского идеализма. Это так, если допускать, что дилемма материализма и идеализма непреодолима. Но Соловьев всегда думал иначе. А.Ф. Лосев пишет по этому поводу: «...очень трудно привести из истории философии пример такого сближения материализма и идеализма, который мы находим в...произведениях Вл. Соловьева. Слить материализм и идеализм невозможно. Но Вл. Соловьев употребил всю силу своего таланта, чтобы это слияние произвести»[87]. В философии Соловьева мы имеем дело с тем, что современная философия исторически призвана стать философией синтеза. Об отказе противопоставлять материализм и идеализм свидетельствует и соловьевская характеристика Достоевского: «...его вера в человека была свободна от всякого одностороннего идеализма или спиритуализма... человек тесно связан с материальной природой, и Достоевский с глубокой любовью и нежностью обращался к природе, понимал и любил землю и все земное, верил в чистоту, святость и красоту материи. В таком материализме нет ничего ложного и греховного»[88].

Русские философы о творчестве Соловьева. Существует множество оценок личности и философии Вл. Соловьева, оставленных его современниками и позднейшими исследователями. Н.А. Бердяев, например, писал, что философия Соловьева пронизана критикой западной, восточной, религиозной, позитивистской и прочей философии; по этой причине Соловьева иногда даже сравнивали с Чернышевским, который тоже любил критиковать все и вся. Отмечая широту его философии в понимании жизни и духа, много твердили о единстве, целостности его исканий. Фет считал его своим учителем в поэзии, а чуть позже Блок, Белый и другие символисты также признали его своим духовным и поэтическим предтечей. К. Леонтьев говорил о Вл. Соловьеве как о самом выдающимся из всех известных ему современных мыслителей России и Европы. Обер-прокурор Синода Победоносцев утверждал, что Соловьев очень и очень вреден, а Введенский (заведующий кафедрой философии Санкт-Петербургского университета) определял Соловьева как абсолютно оторванного от реальной жизни фантаста. В.И. Ленин, выражая свою реакцию на «Вехи» в переписке, советовал Плеханову выступить со статьей против Соловьева, на что Г.В. Плеханов ответил решительным отказом, сославшись на свою большую загруженность более важными, по его мнению, делами. В.В. Розанов в статье 1904 г. «Об одной особенной заслуге Вл. Соловьева» писал: «Все они, русские философы до Соловьева, были как бы отделами энциклопедического словаря по предмету философии, без всякого интереса и без всякого решительного взгляда на что бы то ни было. Соловьев... разбил эту собирательную и бездушную энциклопедию и заменил ее правильною и единоличною книгою, местами даже книгою страстной. Поэтому он стал «философом»»[84].

Человек как центральная проблема русской философии. В центре русской философии - человек как духовное существо, творческое и даже богоподобное по своей природе. Назначение человека, его историческая судьба, таинственность его природы и, одновременно, возможность проникновения самим человеком в самое сокровенное в мире и в своей сущности, несводимость духовного опыта к рациональным схемам и логически выверенным законам бытия, признание высочайшего назначения как человечества, так и каждого отдельного индивида, - все это те проблемы, которые определили богатство русской философии. При этом, в принципе, все представители русской философии в решении этих и других проблем используют не отдельные приемы познания и объяснения мира, но всю совокупность средств, наработанных в духовной истории человечества: начиная с научных концепций и кончая мистическими откровениями, несущими некие, недоступные науке, смыслы человеческого бытия. Поэтому русская философия представляет собой невероятно богатое, «насыщенное» значениями, объяснительными возможностями образование; по этой же причине она отличается весьма «бережительным» отношением к духовному опыту как всего человечества, так и отдельных его представителей. Собирание распадающегося, враждующего мира, собирание не агрессивное, но бережное и сохраняющее - в этом, возможно, основная задача, призвание и заслуга русской философии.

Критика нигилизма И.С. Тургеневым. Отрицание традиционных условий общественной жизни, присущее воззрениям Чернышевского, его единомышленника Добролюбова, а также Писарева, было названо нигилизмом (от латинского «нигил» - ничто); последний стал одним из основных направлений русской духовной жизни 19 века. Имея в виду опасность этого движения, И.С. Тургенев в беседе с Чернышевским о нигилизме однажды язвительно сказал: «Вы, Николай Гаврилович, просто змея, а Добролюбов - змея очковая».

И игом рабства клеймена...»[80].

Противопоставление российского и европейского пути развития. Можно развести и противопоставить, что нередко делалось и делается, российское и европейское развитие, российский, т.н. «мистический», и европейский «рациональный» дух. Но такое противопоставление неплодотворно уже потому, что приводит к изоляции от огромного богатства общечеловеческих ценностей - от плодотворных знаний, идей, способов духовной деятельности. Изоляционизм опасен выпадением России из мирового развития и мировой цивилизации, что ведет к враждебности культур, теорий, человеческих общностей. Он чужд духу российской культуры и российской философии, основная идея которых заключается в утверждении того, что живая культура потому только и является таковой, что она взаимодействует со всеми другими культурами и с всеединством живого человечества. Русский философ Вл. Соловьев писал по этому поводу: «Я разумею взгляд, по которому человечество относится к племенам и народам, его составляющим, не как род к видам, а как целое к частям, как реальный живой организм к своим органам или членам, жизнь которых существенно и необходимо определяется жизнью всего тела. Понятие тела не есть пустое отвлечение от представлений о его членах...»[79].

Отказаться от верхоглядства и признать: чтобы сдвинуть страну с мертвой точки, нужны годы упорной работы, а не постоянные радикально-революционные преобразования ради самих преобразований[78].

1.3. Потребность отхода от марксизма. Эти сборники, начиная с «Проблем идеализма», свидетельствовали о потребности отхода от марксизма и революционизма, которыми была заражена русская интеллигенция. Редко кто из русских интеллигентов в это время не считал себя социалистом, марксистом или либералом, поддерживающим революционные настроения в обществе. Правда, эта «плененность» социализмом носила более нравственный, нежели интеллектуальный характер; «нас пленил не социализм, а чувственная сторона социализма», - говорил Ф.М. Достоевский.

1.4. Неприятие идей «веховцев» и их изгнание из России. «Проблемы идеализма», с одной стороны, завершили целую эпоху в развитии русской общественной мысли - 90-е годы, принесшие русской интеллигенции марксизм и социализм, но, с другой стороны, новые идеи не получили поддержки, и только ленивый не критиковал тогда Струве и Бердяева, Булгакова и Франка. Даже Л.Толстой не принял «веховские» идеи. Он, как и большинство интеллигентов России, требовал деятельной программы по переустройству страны, а не ежедневной, постепенной работы.

Полное отторжение идей «веховцев» закончилось в 1922 году, когда в Петербурге от Николаевской пристани отошли последние «корабли философов» - «Пруссак» и «Бургомистр», увозившие в эмиграцию тех, кого сегодня называют пророками.

1.5. Первая причина обращения к русской философии. Итак, «печальное опоздание» в усвоении философского наследия, стремление ввести в пространство отечественного сознания существующие идеи и концепции, - это первая причина обращения к российскому дореволюционному философскому наследию. При этом надо иметь ввиду, что в связи с открытием высокой философской культуры России возникает эйфория, ведущая к перекосам и спекуляциям творческим наследием русской философии, к попыткам приспособить ее для своих сиюминутных политических нужд и поставить ее на службу: либо т.н. «ура-патриотам», т.е. псевдопатриотам, либо их антагонистам - т.н. «ура-демократам», т.е. псевдодемократам. «Серебряный век» русской философии, ее «ренессанс» - эти выражения высвечивают тенденции самосознания русского духа. Но это метафоры, и надо понять, что за ними.

1.6. Вторая причина обращения к русской философии. Русская философия как «метафизическая сущность» российского общества. Вторая - глубинная причина обращения сегодняшнего русского общества и к собственной, и к западной философии (имена Ницше, Хайдеггера, Фрейда, Гуссерля, Ясперса, Камю, Сартра, их произведения и идеи получают популярность) - это стремление удовлетворить естественную потребность в философии, которая долго не удовлетворялась. Философия в СССР несколько десятилетий сводилась к сумме отобранных марксистскими идеологами малозначащих положений. В результате подобной «идеологической селекции» наше общество утратило две важные вещи. Во-первых, понимание того, что без философии нет развитого сознания. Философия - это особый мир идей, которые настраивают мышление в ритм со временем, с жизнью. Она делает сознание соразмерным жизни, ее проблемам, способам их решения, перспективам. Второе, что было утрачено, - это собственный «национальный настройщик» - русская философия с суммой знаний, проблем, идей, ценностей, которые были адекватны самим реальным проблемам русской жизни, которые составляли стержень духовной культуры и духовной жизни общества. Тем самым был утрачен способ решения многих практических вопросов российской жизни. Можно сказать, была предпринята попытка разрушить, ликвидировать «метафизическую сущность» российского общества - то пространство, где содержатся приемы решения вопросов смысла бытия каждого человека, где хранятся образцы жизнедеятельности и критерии жизнеосуществления. При этом многие русские мыслители - Н. Бердяев, Л. Шестов, С. Булгаков, П. Сорокин и другие стали признанными на Западе учеными, носителями оригинальных учений и создателями школ.

1.7. Имитация мышления в советское время. У нас же в СССР на место самосознания, создаваемого философией, пришло идеологическое регулирование сознанием, манипулирование им, «руководящие указания» о том, как надо мыслить. В этих условиях философское мышление постепенно превратилось в чистейшую имитацию. Оно стало неспособным видеть реальность, ее задачи, и тем более решать их, ограничиваясь формальным следованием «руководящим установкам», задаваемым властью, которая, в свою очередь, не имела ни малейшего представления о реальном положении дел в стране и жила в своем изолированном от народа мирке исключительно идеологическими иллюзиями. Поэтому российское общество оказалось сегодня не только в экономическом и социальном, но и в интеллектуальном тупике, выход из которого предполагает, помимо всего прочего, и восстановление философского национального сознания, что, в свою очередь, требует овладения историей этого сознания, т.е. историей русской философии в полном объеме ее учений, идей, проблем и тех способов их решения, которые были наработаны в процессе эволюции российского интеллектуального сообщества - от Илариона до Лосева.

1.8. Философия как механизм идентификации сознания. Одним из наиболее серьезных вопросов, стоящих сегодня перед отечественной философией, да и перед всей отечественной культурой, является вопрос о том, что именно следует воссоздавать из прошлой истории? Это вопрос идентификации - самоотождествления сознания. Сознание, духовная жизнь возникают и существуют лишь тогда, когда они идентифицируют себя с прошлыми и рядом существующими системами идей, знаний, категорий, мыслительных структур. Философия же - это механизм постоянно идущей идентификации сознания. Без этого механизма сознания попросту нет. Вот и спрашивается, с чем конкретно нам следует идентифицироваться в истории мысли и человеческого развития: с западной мыслью и реальностью или же с собственным опытом, отстаивая свою «самобытность», свой «особый» путь развития? Это вечно русский вопрос ориентации, выбора так называемого «западного» или «чисто русского» пути развития (западничество и славянофильство). Он стоит не только в области экономики и социального развития, но весьма важен и для развития духа. Причем его решение было бы весьма кстати именно сегодня, потому что это вопрос выбора, решаемый сознанием всего общества и предполагающий высокую степень гражданской зрелости индивидов.

1.10. Национальное своеобразие философского развития. Конечно, у каждой нации своя судьба и свое назначение, в том числе и в философском плане. История мысли, в частности, свидетельствует, что общечеловеческое философское развитие не лишено и национального своеобразия. Философия в своем развитии чаще всего как бы выбирает в те или иные эпохи какой-либо национальный плацдарм, где эволюция общественно-экономических форм идет более интенсивно, чем в других странах и регионах. В период возникновения философии - это регион Средиземноморья, давший греческую и римскую философию, в Средневековье - это Западная Европа, в Новое Время - это английская, французская, немецкая философии. Все это не значит, что названные философии только национальны; просто пик философского развития связан с определенным регионом, но достигнув его, философия начинает процесс своего распространения в общечеловеческом пространстве.

1.11. Русская философия как вершина философской мысли конца 19 - начала 20 века. В этом плане, возможно, правомерна и плодотворна гипотеза, согласно которой русскую философию следует рассматривать как пик развития философской мысли человечества в конце 19 - начале 20 веков. Об этом свидетельствует ряд фактов - то, что в русской философии была совершена новая и весьма плодотворная ассимиляция всей истории мировой философской мысли (античной, средневековой, западноевропейской и даже восточной), и то, что западная мысль осуществила быструю и глубокую ассимиляцию российской философской мысли в 20-м веке, идей и концепций философов-эмигрантов - Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Булгакова и других. Идеи таких мыслителей, как Н. Федоров, В. Вернадский сегодня находят свое место в мировой философии и признание в западной, в американской философии. В связи с указанной гипотезой возникает следующее соображение о «судьбе России».

1.12. «Судьба России». Когда говорят об этой судьбе, то обычно подразумевают ее будущее свершение. Но вполне возможно, что эта судьба уже состоялась. Как римлянам было непонятно, что Рим уже свершил свое назначение, создав римское право, так и нам еще непонятна уже состоявшаяся Россия - состоявшаяся в той духовной субстанции, которую российская жизнь уже создала и которую выразила русская философия.

Другое дело, что овладение этой субстанцией - процесс непростой и длительный. Но и греческое «философское чудо» стало достоянием массового сознания спустя века и даже тысячелетия. Немецкая философия еще осваивается современным достаточно недиалектическим сознанием. Относится это и к русской философии, основные идеи которой не стали пока достоянием даже отечественного образованного сознания. Будущее этой философии одновременно и простое, и сложное - оно зависит от того, как идеи русской философии превратятся в необходимую составляющую духовной жизни общества.

1.13. Периодизация развития русской философии. Вопрос о временных границах русской философии решается по-разному. Существует два основных взгляда на эту проблему, суть которых в следующем. Согласно первому взгляду, истоки русской философии следует искать в 11 веке, в частности, первым русским философом можно считать митрополита киевского Илариона, автора знаменитого «Слова о законе и благодати», где, наряду с чисто богословскими идеями, содержались и философские (историософские) представления, опирающиеся на предположение о смене исторических ступеней - «закона» и «благодати» на пути к метаисторической «вечной жизни»; вывод о равноправии «новых народов», о включении истории русского народа во всемирную историю; а также гносеологические идеи: Илларион выделил два типа истины, соответствующие состояниям «закона» и «благодати», отстаивая при этом позиции рационализма. В свете подобной точки зрения наивысшее развитие русской мысли приходится на 18 - 20 века.

1.14. Второй вариант истории русской философии. Другая идея заключается в том, что русская философия как таковая начинается с того момента, когда она выходит на формирование собственных, а не заимствованных от других культур идей и концепций, т.е. начало русской философии - это конец 19 - начало 20 века.

1.15. Философские традиции в России (9 - 19 века). Действительно, национальная культура, философия, формирующаяся в том или другом регионе, приобретает значение только тогда, когда ценности, развитые в них, становятся значимыми для всего человечества. Поэтому отсчет истории русской философии следует вести с того момента, когда в ней формируются оригинальные философские системы, концепции, идеи. Русский народ получил первое представление о философии после введения христианства в 988 году, когда на церковнославянский язык стали переводить сочинения отцов церкви. При помощи таких сочинений представители духовенства продолжали богословские и философские труды византийцев. Здесь можно назвать митрополита Петра Могилу в 17 веке, епископа Феофана Прокоповича в начале 18 века. Среди любителей философии того времени можно упомянуть Григория Сковороду (1722-1794) - моралиста, опиравшегося на Библию, использовавшего неоплатоническую теорию Филона в толковании материи, немецких мистиков в учении о глубине человеческого духа - «божественной искре» в сердце человека. Но века татарского ига, а позже изоляция Московского государства мешали знакомству с западноевропейской философией. Влияние Европы на Россию активно продолжилось с Петра Великого: распространилось вольтерьянство с его вольнодумством, появилось стремление найти сущность «истинного христианства», а в 18 веке в России появилось и быстро распространилось масонство (Н.И. Новиков - 1744-1818). Начиная с этого времени усилилось приобщение русской мысли к культурным и философским ценностям западного мира. А.Н. Радищев (1749-1802), обучавшийся в Лейпцигском университете, хорошо знакомый с социальными и философскими теориями Руссо, Локка, Монтескье, Гельвеция, Лейбница, Гердера, а также М.М. Сперанский (1772-1839), масон с 1810 года, явились первыми русскими мыслителями, последовательно распространявшими идеи западной философской и социальной мысли в России.

1.16. Начало систематического развития философской мысли в России. Начало последовательного развития философской мысли в России восходит к 19 веку, когда русское общество пережило период увлечения немецким идеализмом Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля. Философия природы и эстетика Шеллинга была переосмыслена и по-русски изложена профессорами М.Г. Павловым, Д.М. Велланским, А.И. Галичем и Н.И. Надеждиным. Павлов, кроме того, впервые познакомил русских студентов с философией Гегеля. Что же касается Велланского, то он, будучи любимым учеником Шеллинга, оказал значительное влияние на развитие русской философской мысли, распространяя натурфилософские идеи своего учителя. Галич в это время преподавал в Царскосельском лицее и Педагогическом институте, где он создал ряд ценных работ по истории философии, психологии и эстетике; он же был первым разработчиком философской антропологии в России. Наконец, Надеждин выдвинулся в качестве интересного литературного критика, теоретика эстетики; в свою бытность редактором журнала «Телескоп», он опубликовал первое «Философическое письмо» П. Чаадаева (№15 за 1836г), за что журнал был закрыт, а сам Надеждин без промедления был сослан в Усть-Сысольск, откуда полиция, недовольная его свободомыслием, выдворила его в Вологду. (Более подробно с деятельностью и идеями указанных и других русских философов можно познакомиться по словарю: «Философы России Х1Х - ХХ столетий».)

1.17. Возникновение оригинальной русской философии. Начало самостоятельной философской мысли в России было связано с попыткой отойти от немецкого и в целом от европейского типа философствования, дать свое толкование общих и собственно российских проблем; толкование, опирающееся не только на результаты западных научных исследований, но и на русское осмысление христианства, и на собственное понимание истории и действительности.

1.18. Начало полемики западничества и славянофильства. Потребность в самобытной философской мысли, которую начало испытывать русское общество в 19 веке, выразил, прежде всего, Чаадаев в своих знаменитых «Философических письмах», в которых был поставлен вопрос о путях российского развития и отстаивался западный вариант российского пути, а также И.В. Киреевский и А.С. Хомяков, бывшие сторонниками самобытности российского духа и российского пути развития. В частности Иван Киреевский говорил: «Нам необходима философия: все развитие нашего ума требует ее. Ею одной живет и дышит наша поэзия; она одна может дать душу и целостность нашим младенствующим наукам». Но какой-то рок или, как говорил Бердяев, «провиденциальные силы» препятствовали развитию русской философии: Киреевский, едва начав философски обосновывать славянофильство, тут же умер от холеры, а через некоторое время к нему присоединился и Хомяков. Однако и тот, и другой перед смертью успели изложить некоторую программу развития философии, чем смогли вселить оптимистический дух в зарождающееся российское философское движение.

1.19. Основные представители западничества и славянофильства. С этого момента в российской истории начинается достаточно мощное и довольно разветвленное движение, которое собственно и является русской философской мыслью. Основные направления и представители этого движения:

- СЛАВЯНОФИЛЫ И НЕОСЛАВЯНОФИЛЫ: К.С. Аксаков (1817-1860), Н.Я. Данилевский (1822-1885), Н.Н. Страхов (1828-1896), К.Н. Леонтьев (1831-1891);

- ЗАПАДНИКИ: Грановский, Кавелин, Катков, И.С. Тургенев, Н.В. Станкевич (1813-1840), В.Г. Белинский (1811-1848), А.И. Герцен (1812-1870).

1.20. Критика славянофильства Вл. Соловьевым. Славянофильство и западничество - это два противоположных направления в русской философской и политической мысли, контраст которых позволяет обнаружить истоки проблем, оказавшихся в центре философского внимания последующего исторического периода. Славянофилы идеализировали политическое прошлое России и русский национальный характер; они стремились разработать самобытную форму христианства и христианской философии, весьма высоко оценивая самобытность русской культуры, которая позволяла им надеяться, что русская политическая и общественная жизнь будут развиваться путем, принципиально отличным от западного. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общинных идеалов, что поможет Европе разрешить терзающие ее противоречия. В превосходном анализе всего славянофильства (статья «Славянофильство и его вырождение») Вл. Соловьев пишет по этому поводу: «Славянофилы хотели бороться против Петровской реформы, против западноевропейских начал - во имя древней московской Руси. Но рядом с этим реакционно-археологическим мотивом...интерес для них имела прогрессивно-либеральная борьба против...зол той России, которая, по словам Хомякова, была -

В судах черна неправдой черной,

1.21. Основные идеи западничества. Западники, напротив, были убеждены в том, что Россия должна учиться у Запада, пройти его путь развития, усвоить европейскую науку, социальную организацию, экономику. Западники положили начало традиции русского Просвещения, вводя в сферу национального мышления научные знания и передовые идеи западноевропейской культуры.

1.22. Значение западничества и славянофильства. Не следует недооценивать значения ни славянофильства, ни западничества. Эти две противоположные тенденции прошли через историю всей российской мысли; они имеют место и по сей день, иногда под другими названиями и в других формах. Но важно то, что для любого русского, для всей России этими направлениями поставлен важный вопрос - «о смысле существования России во всемирной истории» (Вл. Соловьев).

1.23. Русские материалисты и нигилисты 19 века. В 19 веке в России формируется целая плеяда материалистически мыслящих прогрессивных мыслителей, которые, вследствие своей прогрессивности и материалистичности, оказались как бы «по ту сторону» западничества и славянофильства. К их числу, прежде всего, относятся: М.А. Бакунин (1814-1868), Н.Г. Чернышевский (1828-1889), Д.И. Писарев (1840-1868) и И.М. Сеченов (1829-1905). Вообще, среди русских революционеров и естествоиспытателей всегда было много материалистов, например, в среде декабристов (профессор русской истории Павлов-Сильванский написал о них статью под характерным названием «Материалисты 20-х годов»). Наибольшее развитие в дореволюционной России материализм получает в 70-е годы 19-го столетия. Один из виднейших мыслителей этого времени - М.А. Бакунин - выступал тогда за интеллектуальное освобождение личности, осуществляемое на основе атеизма и материализма, а также за социально-экономическое освобождение, достигаемое через отмену наследственной собственности, передачу земли общинам, а фабрик - ассоциациям рабочих. Другой видный деятель этого периода Н.Г. Чернышевский, испытывая сильное влияния со стороны Гегеля и Фейербаха, критиковал учение Дарвина как сторонник эволюционизма и последователь теории «разумного эгоизма» («Как приятнее, так и поступаешь», - говорил Лопухов - один из персонажей романа Чернышевского «Что делать?»). Д.И. Писарев мыслил приблизительно в том же русле и объяснял поведение людей исключительно побуждениями эгоизма, проповедуя при этом освобождение личности от любого принуждения. «Делать добро - значит быть полезным народу и получать от этого удовольствие», - любил говорить он.

1.24. Философские идеи Сеченова, Павлова и Бехтерева. Сеченов, крупный физиолог, рассматривал все акты жизни людей и животных как рефлексы. Его последователями были И.П. Павлов и В.М. Бехтерев. Последний развивал материалистические взгляды на человека и общество. В книге «Коллективная рефлексология» он пытался связать психические явления не только с физиологическими, но и с социальными раздражениями.

1.25. «Ренессанс» отечественного естествознания в конце 19 века. К концу 19 века отечественное естествознание переживает период своеобразного «ренессанса». В этот период активно работает большая группа ярчайших представителей русской дореволюционной науки: помимо уже упоминавшихся Сеченова, Павлова и Бехтерева, это Менделеев, братья Ковалевские, Мечников, Циолковский, Тимирязев, Вернадский и другие. Большинство лидеров русской науки были людьми философски мыслящими, искавшими методологические и гносеологические основания для своих исследований. Они показали, что в основе русского ума лежат не только религиозные ценности, идеи смирения и милосердия, но и деловитость, живость, практическая, рациональная направленность.

1.26. Русский позитивизм в философии и социологии. Различают две генерации русских позитивистов: первую - П.Л. Лавров (1832 1900), Г.Н. Вырубов (1843-1913), Н.К. Михайловский (1843 1904), Е.В. де Роберти (1843-1915) и вторую- М.М. Ковалевский (1851-1916), П.Н. Милюков (1859-1943). Французский позитивизм Конта и английский позитивизм Милля и Спенсера нашли в России многих приверженцев: от первого русского ученика Конта Вырубова, который был связан личной дружбой с Герценом и регулярно издавал его сочинения, через Лаврова, Михайловского, оказавших на русскую мысль чрезвычайно важное влияние, формировавших народничество, отстаивавших роль русской общины в революционных и социальных преобразованиях, а также идею всестороннего развития личности, индивидуальности, через многих естествоиспытателей, бывших приверженцами позитивизма - Менделеева, Павлова, Бехтерева, Тимирязева (интересно, что В.И. Ленин различал философский - идеалистический позитивизм и материалистическую или естественнонаучную его разновидность) до мощной позитивистской социологии: Милюков, автор 2-х томной «Русской культуры», М.М. Ковалевский, автор 2-х томной «Социологии» и труда «Развитие народного хозяйства в Западной Европе», написанного по материалам и под влиянием К. Маркса.

1.27. Русская философия «серебряного века». «Серебряный век» - это период наиболее бурного развития русской философской мысли. Ее начало обозначено деятельностью Вл. Соловьева (1853-1900) и включает в себя период творческой активности таких философов и мыслителей, как Н.Ф. Федоров (1828 1903), Н.А. Бердяев (1874-1948), С.Н. Булгаков (1871-1944), Л. Шестов (1866-1938), В.В. Розанов, П.А. Флоренский, Н.О. Лосский, С.Л. Франк, Г.Г. Шпет, а также философские идеи поэтов-символистов - А. Белого, В.И. Иванова, Д.С. Мережковского и др.. Окончание периода философии «серебряного века» обозначено деятельностью последнего представителя эпохи русского философского ренессанса, философа советской поры - А.Ф. Лосева (1893-1988). Следует учитывать, что подавляющее большинство перечисленных выше философов заключительную часть своей жизни провели в вынужденной эмиграции. Только благодаря принудительной высылке за границу, осуществленной по инициативе В.И. Ленина, смогли продолжить свое творчество и реализовать свои интеллектуальные потенции такие ярчайшие представители русской философской культуры, как Бердяев, Шестов, Франк, Лосский, Булгаков, социолог П. Сорокин, экономист Леонтьев. Вероятно, к этим людям можно отнести слова другого русского эмигранта - писателя Вл. Набокова: «В России и талант не спасает; в изгнании спасает только талант». Те же из русских мыслителей, которые остались после Октябрьской революции на Родине, все были расстреляны или погибли в концлагерях (Флоренский, Шпет и другие).

1.28. Особенности философии «серебряного века». Характерной особенностью периода «серебряного века» русской философии явилось то, что здесь нашло свое развитие и во многом весьма плодотворное решение подавляющее большинство проблем, сформулированных в более ранние периоды истории русской философии; именно здесь оформился облик специфически русской философии; отсюда она начинает существовать, как несущая в себе собственную традицию философствования и в качестве таковой оказывающая влияние на развитие мировой философской мысли. Поэтому основное внимание в последующем изложении будет уделено именно этому периоду развития русской философии, а предшествующий исторический период будет рассматриваться в качестве той почвы, которая подготовила «схожесть» идей и их решений.

1.29. Особенности развития и специфика проблем русской философии. У русской философии и, в частности, у русской академической философии весьма трудная история. Если коротко выразить специфику ее развития, то можно сказать: русскую философию и философию в России постоянно «закрывали» и «открывали». Пунктирно этот процесс можно обозначить следующим образом.

Его императорскому величеству Николаю Первому российский министр просвещения пишет о студенческих волнениях. Царь спрашивает, что изменить в университетах и, в частности, что делать с философией: преподавать или нет? На этот прямой вопрос министр отвечает уклончиво, но с явным негативным подтекстом: «Польза философии не доказана, а вред очевиден». В итоге философский факультет Санкт-Петербургского университета был распущен, а кафедры философии по всей России - закрыты.

Через 20 лет спохватились: нигилизм Чернышевского, Писарева и Добролюбова овладел умами незрелой молодежи, лишенной основательных философских знаний, не умеющей отличать псевдофилософские пошлости от истинной философии. Тогда философские кафедры снова повсеместно пооткрывали. Примерно то же самое происходило и с социологией: она была «открыта» лишь после 1905 года, после полувековых споров: «разрешать или не разрешать?». И то «открыли» ее лишь по настоянию М.М. Ковалевского и графа Витте; не прояви они должной активности, социологии, возможно, не было бы в России и по сей день. Так или иначе, точнее, «не мытьем, так катаньем» первая кафедра социологии была открыта в столичном университете, и возглавили ее два известных в научном мире ученых: Е.В. де Роберти и М.М. Ковалевский.

В 20-е годы нашего столетия, уже во времена советской власти, философия снова безвинно пострадала: философские кафедры повсеместно позакрывали, якобы из-за засилья старого идеализма. Н.А. Бердяев характеризует отношение к духовности властей этого времени в своей книге «Самопознание» следующими нелицеприятными словами: «Миросозерцание, под символом которого протекала революция, не только не признавала существование духа и духовной активности, но и рассматривало дух как препятствие для осуществления коммунистического строя, как контрреволюцию» [81].

В 30-е годы философию однако снова «открыли»: в урезанном, ужатом, деформированном виде. Она дала определенные результаты, крупных исследователей - Лосева, Мамардашвили, Ильенкова, Зиновьева, Лотмана, Лифшица и других. Но желание истребить философию на Руси неистребимо. Сегодня снова делаются заявки на закрытие философского образования в вузах: «Закрыть!», «Ввести богословие!»; все это - попытка очередного подавления духовной жизни. Мы становимся посмешищем во всем мире, в очередной раз претендуя на сомнительную славу «закрывателей философии».

1.30. Особенности содержания русской философии. Помимо особенностей в своем развитии, русская философия имеет ряд специфических содержательных особенностей, которые достаточно ясно проступают при сопоставлении ее с европейскими философскими стандартами. А.Ф. Лосев справедливо заметил по этому поводу: «Русской философии в отличие от европейской, и более всего немецкой... чуждо стремление к абстрактной... интеллектуальной систематизации взглядов. Она представляет собой внутреннее, интуитивное, чисто мистическое познание сущего... не посредством сведения к логическим понятиям, а только в символе, в образе, посредством силы воображения» [82].

1.31. Иррациональность русской философии. Мистичность, образность, иррациональность - это реальные черты русской философии. Но они свидетельствуют не об отставании, а об опережении в своем развитии рационалистической философии Запада. Русская философия обнаружила и выразила синтетический, системный характер нового сознания: сознание есть система рационального и нерационального, знания и веры, образа и мистического опыта. Поэтому русская философия является не просто «любовью к мудрости» отстраненных от мудрости исследователей, она сама становится предметом любви, философ «влюблен в мудрость», он - «жених Софии», стремящийся к полному слиянию с ней. Слияние человека и мудрости - это новое видение не только философии, но и человека, который оказывается полноценным, лишь будучи философом. «Каждый из нас в глубине своей есть София», считает В.Н. Назаров[83]. Обращенность к реальной жизни человека, к ее многообразию, несводимости ее к овладению только средствами науки и знания - все это характеризует русскую философию как деятельное, антропологически ориентированное учение. Этим же определяется набор проблем, которые решает русская философия, и тех способов, с помощью которых это решение осуществляется.

§ 2. Вл. Соловьев. Судьба, философия, концепция предназначения России.

2.2. Философия как «любовь к Софии». Именно с Вл. Соловьева начинается традиция, отличающая русскую философию от рациональной европейской. Представители последней были «любителями мудрости», отстраненными от нее исследователями и потребителями. Для Соловьева философия становится предметом любви, философ «влюблен в мудрость», в «Софию», он - «жених Софии», стремящийся к полному слиянию с ней, конечно, не в прямом, а в переносном смысле. Позже, под влиянием Вл. Соловьева, С.Н. Булгаков напишет: «философия по существу своему есть неутомимая и всегда распаляемая «любовь к Софии»» [85]. Символическое слияние человека и мудрости - это новое видение как философии, так и человека, и сегодня уже можно сказать, присоединяясь к В.Н. Назарову, что «каждый из нас в глубине своей есть София» [86], т.е. символическое слияние человека и мудрости есть, по существу, слияние человека с самим собой. Не только думать как философ, но и жить философом, иначе говоря, думать как жить, что на практике означает - жить как думать. Подобная символическая «влюбленность в Софию» определяет содержание и стиль философствования, а также жизненный путь Соловьева, окрашивая его в тона неутолимой жажды вечно ускользающей красоты и неутомимого стремления к овладению всей мудростью мира, посредством слияния с ней.

2.4. Родословная Вл. Соловьева. Вл. Соловьев родился в Москве в семье знаменитого историка, профессора, а затем и ректора Московского университета С.М. Соловьева. Род Соловьевых в пятом-шестом поколении принадлежал к среде великорусского крестьянства, но позже перешел в духовное сословие. По матери Вл. Соловьев происходил из украинского рода, имея в числе предков замечательного мыслителя 18 века Григория Сковороду.

2.5. Отец Вл. Соловьева. Отец Вл. Соловьева, известный более как Соловьев-старший, отличался строгостью нрава и необычайной пунктуальностью в делах; он каждый год издавал по тому своей «Истории России с древних времен», издав таким образом в общей сложности 29 томов, и только скоропостижная смерть положила конец этому творческому процессу. Соловьев-старший придерживался либеральных взглядов и европейской ориентации; в молодости он слушал лекции видных французских историков Гизо и Мишле, а его учеником был известный русский историк В.О. Ключевский. В своих исторических сочинениях отец Соловьева с явной симпатией относится к царям европейской ориентации (Владимиру Мономаху, Петру Великому). Для великосветского дворянства Соловьев-старший всегда был чужим в силу своего духовного («из попов») происхождения. Он не очень любил Карамзина за его монархические пристрастия и по своим взглядам был значительно либеральнее последнего. Подлинным создателем русской историографии он считал не Карамзина, а Пушкина с его «Историей пугачевского бунта».

2.7. Вл. Соловьев и славянофильство. В творчестве Вл. Соловьева выделяют ряд периодов, но это выделение неоднозначно. Наиболее существенные изменения во взглядах мыслителя связаны с областью историософии и оценок церковной действительности: так, в первый период своего творчества Соловьев был весьма близок со славянофилами, а во второй резко порывает с ними[91].

2.10. Учеба Соловьева в Московском Университете. Высшее образование Соловьев получил в Московском Университете (1869-1873), вначале на физико-математическом факультете, где он увлекался биологией (точнее, зоологией и ботаникой), но, провалив на 2-м курсе экзамен по высшей алгебре, будущий философ был вынужден перейти на историко-филологический факультет, и именно здесь ему довелось впервые непосредственно столкнуться с философией. Занятия последней были столь успешны, что после окончания университета Соловьев был оставлен на кафедре философии, которой тогда заведовал П.Д. Юркевич, оказавший на своего молодого подчиненного огромное влияние и, в частности, пробудивший в нем интерес к мистике (особенно к мистике Бёме).

2.11. Магистерская диссертация Соловьева. 24 ноября 1874 года, т.е. всего лишь через год с небольшим после окончания университета, Соловьев защитил в Петербурге магистерскую диссертацию на тему: «Кризис западной философии». На защите и после нее, на страницах столичной печати была довольно острая дискуссия; Кавелин, Суворин, Л. Толстой и другие модные интеллектуалы того времени активно высказывались о новом философе. В диссертации заявлялось о необходимости синтеза новой философии, поскольку западная философия переживает кризис рационального мышления по причине ее необдуманного отказа от религии и иррационализма. По Соловьеву, необходимо цельное знание, высший синтез философии, науки и веры. На защиту диссертации даже приехал тогдашний властитель молодых умов Михайловский; по поводу защиты высказался и революционный демократ Лавров в своем нелегальном журнале «Вперед», где он писал, что на русской философской сцене появился молодой многообещающий мистик. Кавелин посвятил диссертации отдельную брошюру, а его друг Чечерин опубликовал на эту тему даже целую монографию, которая называлась «Мистицизм в науке» [94]. В целом, на диссертацию Соловьева была умеренно-восторженная реакция; например, академик К.Н. Бестужев-Рюмин говорил, что «Россию можно поздравить еще с одним гениальным человеком», а Л.Толстой высказался еще более определенно: «Это еще один человек прибыл к тому малому полку русских людей, которые позволяют себе думать своим умом» [95]. Соловьеву тогда шел всего лишь 22-й год.

2.12. «Чтения о Богочеловечестве». В 1875-1876 г.г. Соловьев отправляется для научных занятий в Лондон. Тогда же он побывал в Египте, куда его позвал «таинственный зов Софии». В 1880 г. Соловьев защищает в Петербурге докторскую диссертацию на тему: «Критика отвлеченных начал». Еще раньше, в 1877г. появилась работа «Философские начала цельного знания», где изложены те основные идеи, которым философ останется верным всю оставшуюся жизнь, вплоть до злополучного отравления леденцами. В 1878 г. Соловьев выступил с публичными лекциями на тему «Чтения о Богочеловечестве», в которых намечены почти все его метафизические идеи. Именно с этих лекций многие исследователи начинают отсчет истории религиозно-философского движения в России.

Последнее слово Вл. Соловьева - «Три разговора» (1899 - 1900), где речь идет о достаточно трагичном прогнозировании конца мира. Наряду с «Бесами» Достоевского, «Три разговора» пользуются сегодня повышенной притягательностью у мыслящей интеллигенции. Умер Соловьев 47-ми лет от роду.

2.16. Философская антропология Соловьева. Философия Вл. Соловьева чрезвычайно разнообразна: даже простое перечисление ее центральных проблем занимает значительное место. Прежде всего, Вл. Соловьев создает оригинальную антропологию философское учение о человеке, включающее в себя следующие разделы:

- философию нравственности в «Оправдании добра»;

- воззрения на идеальное и материальное в человеке;

- философские основания этики;

- критический анализ существующих теорий морали.

Достоевский нащупал решение основного вопроса этики: «Красота спасет мир!». Но для Вл. Соловьева красота не самодостаточна; по его мнению, она является следствием любви. В то же время красота и доброта у Соловьева интерпретируются как высшие нравственные принципы каждого отдельного человека и всего человечества[98].

2.17. Философия истории Соловьева. Весьма богата и плодотворна философия истории Вл. Соловьева: он рассматривает народы, нации, их значение в истории, особо выделяя при этом мессионизм двух народов - еврейского и русского. Он также исследует роль семьи и государства в истории человеческой цивилизации, и, наконец, оценивает исторический феномен религии, где основными темами являются истинное и неистинное христианство и критика существующего православия. Кроме того, Соловьев разработал своеобразное понимание т.н. «русской идеи» и ряда других подобных философских вопросов.

2.18. История культуры и история философии у Соловьева. У Соловьева сложилась своя концепция истории культуры и истории философии, где он дает новое истолкование мировоззрения вообще и религии в частности. Не обходит он вниманием и материализм (статья «Материя» в знаменитом дореволюционном словаре Брокгауза и Эфрона). Для этого же издания Соловьев написал также ряд великолепных статей, посвященных философским персоналиям - «Гегель», «Кант» и другие. Его выдающаяся работа «Жизненная драма Платона» представляет собой великолепный анализ как греческой философской мысли, так и сакральной природы и механизма формирования философского идеализма.

2.19. Теория познания Вл. Соловьева. Что же касается теории познания Вл. Соловьева, то она еще недостаточно оценена и поэтому практически неизвестна широкому кругу современных российских философов.

2.20. Библиография. Перечислим теперь основные доступные работы Соловьева и о Соловьеве:

- Соловьев В.С. Соч. в 2-х т. - М., 1988.

- Соловьев В.С. Соч. в 2-х т. (Приложение к ж. «Вопросы философии») - М.,1989.

- Лосев А.Ф. Владимир Соловьев. - М.,1983.

- Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. - М., 1990.

- Зеньковский В.В. История русской философии. - Л., 1991. - Т.2, ч.1.

2.21. Своеобразие философии Соловьева. Вл. Соловьев создает свою философию, хотя некоторые авторы полагают, что эта философия не выражена в полной мере, но только схематично. Однако, что может означать это весьма избитое выражение - «в полной мере»? Где вообще эта мера, особенно применительно к такому сложному и многоплановому социально-культурному явлению как философия Соловьева? На наш взгляд, подобная мера может состоять, прежде всего, в понимании идей философа последующими поколениями. А оно, это понимание, еще только возникает. Какое же представление об идеях Соловьева оно в конце концов должно будет зафиксировать в широких философских и околофилософских массах? Будущее покажет, но предварительно можно констатировать, что философия Соловьева представляет собой законченный вариант «Философии Всеединства», поскольку именно идея Всеединства является мощным концептуальным стержнем и глубинной сакральной сутью его философских воззрений.

2.24. Соловьев о собирании духовных плодов истории человечества. Собирание распадающегося мира - это собирание прежде всего плодов духовной истории человечества. И в этом собирании, по Соловьеву, нет места вражде и всевозможным противопоставлениям; например, когда науке противопоставляют религию, материализму - идеализм, православию - католицизм и т.д..

2.25. Соловьев о Боге и религии. Идеал Вл. Соловьева - цельное знание, где нет одностороннего рационализма и иррационализма, где всему свое время и место, конечно, не в смысле мертвой схематичности, когда противоборствовавшие при их жизни идеи и концепции располагаются философом друг подле друга, подобно бабочкам в гербарии. Соловьев представляет себе все по-другому, и отводит подобающее место философии, учитывая ее живой и вечно изменяющийся характер. «Философское мышление, - пишет он, - это свободная стихия мышления. Это в себе уверенная деятельность человеческого ума». Подобающее ей место находится у Соловьева и для религии, поскольку философ не мыслит полноценного духа без веры. Но пока религия, говорит он, еще недостаточно религиозна, а современные религии - вообще вещь очень жалкая и убогая; например, католичество и особенно православие представляют собой, по мнению Соловьева, грубые подделки под христианство (статья «О подделках»). Что же касается истинного, неподдельного христианства, то оно встречается в современном мире чрезвычайно редко и представляет собой заданную еще Христом идею нравственного совершенства человека. Перед философами стоит задача - очеловечить христианство, т.к. «толковать о Боге безотносительно к человеку бессмысленно». Если не признавать этого факта и думать, что религия основана только на вере, то религиозный экстаз кончается скотским бесстыдством, как у хлыстов, которые завершали богослужение т.н. «свальным грехом», или дьявольской кровожадностью, как у скопцов, которые из религиозных соображений уродовали себя и окружающих.

2.28. «Собирательная жизнь». Синтетическое, «собирательное» сознание неотделимо у Вл. Соловьева от того, что можно назвать «собирательной жизнью», суть которой - в обосновании некого Всеединства человечества не просто как утопического пожелания на предмет весьма отдаленного будущего, а как объективно наличествующей в сегодняшнем мире жизненной реальности.

2.30. Отношение Соловьева к Российской империи. Чтобы познать «русскую идею», нельзя ставить вопрос: «что сделает Россия для себя?», а надо: «что сделает Россия во благо мира, часть. которого она является?». Подобными представлениями в значительной степен

Дата добавления: 2013-12-11