Стоять насмерть!

Да, не знал я тогда, что уже немного осталось воевать этому храброму командиру прославленной партизанской бригады, одно имя которого приводило в ужас фашистских вояк и их прихвостней.

Гитлеровцам был знаком почерк алексеевцев. Враг наверняка узнавал его по внезапным налетам партизан, по дерзким диверсиям в самых неожиданных местах и выходу из сложнейших ситуаций, по быстроте передислокации и перегруппировки сил, по неожиданному появлению там, где их не ожидали, и по такому же моментальному исчезновению, по глубоко продуманному решению сложнейших военных задач со многими неизвестными, по дисциплинированности, организованности, храбрости и бесстрашию рядовых партизан и командиров. Враги хорошо знали и самого Данукалова, знали, что шутить с ним опасно.

Не успели еще алексеевцы по-настоящему разместиться на новом месте в Ушачской зоне, как о прибытии их туда стало известно не только друзьям, но и врагам.

Да и как не узнаешь о них! Только командир Полоцко-Лепельского партизанского соединения В. Е. Лобанок определил почти тридцатикилометровую линию обороны, на которой алексеевцы должны закрепиться и стоять насмерть, чтобы не допустить фашистскую нечисть в освобожденную партизанскую зону, как бригада начала проводить диверсию за диверсией. Алексей Федорович всегда считал, что при любых ситуациях врага нужно держать в страхе, не только причинять ему ущерб, но и трепать нервы.

— Если враг тебя боится, значит, уже обеспечено пятьдесят процентов победы,— неоднократно говорил он командирам и политработникам.— Держите фашистов всегда в страхе.

В штабе бригады собрался партизанский совет, съехались командиры батальонов и отрядов, а также начальники штабов, комиссары и другие должностные лица. Начальник штаба бригады Федор Иванович Плоскунов докладывал о размещении батальонов и отрядов, о строительстве линии обороны. Он внес предложение создать группу военных специалистов, которые бы изучали и решили, где какие укрепления нужны.

— Ты прав, Федор Иванович! — выслушав его, сказал комбриг.— Укрепления действительно строить надо разумно. Здесь придется стоять не один день, а либо до победы, либо до смерти. Подумай, кого включить в эту группу. Заодно необходимо создать и другую группу, которая бы изучила обстановку, организовала глубокую разведку и внесла предложения о немедленной организации диверсий против фашистов. В этом деле нельзя терять ни одного дня.

— Что ты, Алексей Федорович! Может, повременим недельку-две? Пускай люди отдохнут от перехода, да и укрепления построим.

— Нет, Федор Иванович! — вмешался в разговор комиссар бригады.— Отдыхать, значит, помогать врагу собраться с мыслями и силами. Комбриг прав. Необходимо бить врага, трепать ему нервы, нагонять страх. Это нужно и для поддержания высокого боевого духа партизан. Давайте поручим возглавить эту группу Зюкову и Шестакову. А строительством обороны займется начальник штаба. Вы, Федор Иванович, в этом деле собаку съели.

Все поддержали комиссара.

— Дело говорит комиссар! — согласился комбриг.— Так и порешим. Тебе, дорогой Федор Иванович, остается одно — выполнять. Большинство на нашей стороне.

Закипела работа. Одни строили блиндажи, дзоты, рыли окопы, ходы сообщения. Другие делали вылазки в тыл врага. Да и не только вылазки, совершали рейды на несколько десятков километров в глубь вражеского расположения.

Начальник штаба мотался день и ночь, руководил строительством укреплений на тридцатикилометровом участке от Хроменок и Ветче до Замошья и Аубенцов — расстояние немалое и местность неодинаковая, на каждом шагу загадки. Вот и попробуй реши их.

В каждом отряде были созданы ударные группы, в которые, как правило, входили автоматчики, пулеметчики и подрывники. Ни днем ни ночью алексеевцы не давали покоя немцам. Фашисты подрывались на минах, из засад косили их меткие партизанские пули, отряды совершали внезапные ночные нападения на гарнизоны. С каждым днем радиус действия алексеевцев ширился. Шоссе Пышно — Березино постоянно находилось под контролем партизан. Добрались они и до железной дороги Полоцк — Молодечно.

Фашисты решили проучить неугомонных алексеевцев. Они бросили свыше двухсот солдат против 13-го партизанского отряда и около деревни Угольцы попытались переправиться через реку Березину. Но не тут-то было. Враг потерял около шестидесяти солдат убитыми, и ему пришлось срочно убраться восвояси. Тогда фашисты подключили авиацию и артиллерию. Два дня беспрерывно бомбили и обстреливали расположение 8-го и 13-го отрядов, методично, метр за метром вспахивали землю бомбами и снарядами. А 21 января до семисот гитлеровцев тремя колоннами двинулись на деревню Угольцы. Только через три часа им удалось несколько потеснить партизан, но фашисты не сумели закрепиться на занятых позициях. Под партизанским огнем пришлось им уносить ноги. Свыше сотни фашистов навсегда осталось лежать в нашей земле.

На дорогах ежедневно устраивались засады. То в одном, то в другом месте алексеевцы трепали противника. В январе разгромили они гарнизон в Путилковичах, вывели из строя участок дороги Новины — Любово, уничтожили двенадцать километров линий связи.

Командование бригады также решило нанести удар по гарнизонам противника в Липниках и Любове, которые слишком рьяно начали браться за партизан. Надо было сбить с них спесь. Три отряда (10, 14 и 18-й) повел на Липники заместитель комбрига Константин Зюков.

Партизаны прорвались в гарнизон, овладели частью окопов, заняли один, а потом и второй дзот. Три часа шел жаркий бой. Казалось, что победа алексеевцам уже обеспечена, осталось только сделать еще один рывок. Зюков поднимает бойцов в атаку. С чердака ближайшего дома предательски застрочил пулемет, изрыгая смерть. Изрешеченный пулями, Зюков упал. Командир 14-го отряда Василий Васильевич Григорьев встал на место убитого командира и повел людей в атаку.

Григорьев в боях был не новичок, а видавший виды партизан. Он прибыл в бригаду из-за линии фронта с группой в девять человек. В ней были и две девушки. Одна из них — молоденькая медсестра, симпатичная комсомолка из Горького Мира Швиндлер. Вскоре Василия Васильевича назначили помощником командира 10-го отряда, и он неоднократно участвовал в боевых операциях. В июне 1943 года ему и Михаилу Григорьевичу Семенову поручили создать новый партизанский отряд. Им быстро удалось выполнить приказ командования бригады. Отряду присвоили четырнадцатый номер; командиром его назначили Григорьева, а комиссаром — Семенова. Василий Васильевич попросил назначить медсестрой в отряд Миру Самойловну Швиндлер. Вскоре она стала женой Григорьева. После гибели М. Г. Семенова комиссаром стал Леонид Степанович Павроз. Григорьев и Павроз не раз водили отряд на выполнение рискованных боевых операций.

Вот и сейчас Василий Васильевич, встав на место погибшего комбата Зюкова, поднял отряд в атаку. Комиссар Павроз с бойцами подавили пулеметную точку противника. Но атака захлебнулась. К фашистам подоспело подкрепление.

В это же время четыре отряда (6, 13, 17 и 20-й) под командованием комбата Антипова штурмовали гарнизон противника в деревне Любово. Партизаны ударили с трех сторон одновременно. Хоть и крепкий был орешек, но удалось его разгрызть. Противника выбили из пяти дзотов. Первый дзот забросали гранатами подползшие вплотную Сергей Шабашов, Георгий Милошевский, Дмитрий Махлаев и Арменак Парнакьян из отряда «Моряк», второй ловко обложил со своей ротой Феликс Крыжевич и выкурил оттуда фашистов.

Хорошо дрались ребята из 20-го отряда под командованием Сергея Сметанина, 17-го во главе с Михаилом Смычковым и 13-го под командованием Василия Пенчукова. При штурме штаба гарнизона бесстрашно действовали комиссар 13-го отряда Яков Старостин и комиссар 20-го Евсей Дягилев, а также помощник комиссара по комсомолу Иван Свириденко. Подобравшись вплотную к зданию вместе с бойцом Иваном Шебеко, они забросали противника гранатами и заставили его замолчать.

Но особенно отличился в бою отряд «Моряк». Все роты проявили находчивость и смекалку, четко выполняли команды, слаженно и умело взаимодействовали. Командир Коркин и комиссар Шерстнев руководили боем, как настоящие дирижеры. «Молодцы, не уронили чести «Мишки-моряка»,— отмечал Антипов, подводя итоги операции.

В этом бою были ранены Арменак Парнакьян, Феликс Крыжевич и Дмитрий Махлаев. Погибли Александр Гуделев, Михаил Рябунькин, Гильденков и Гайда.

В тот день жарких боев отличились многие бойцы. В бригадном дневнике отмечено свыше шестидесяти человек. Среди них В. Белисов, Д. Жек, А. Савич, И. Федосенко, Д. Рубан, И. Клочко, А. Потапенко, Ф. Нардымов, И. Коваленко, Л. Василис, В. Титов, А. Бессонов, девушки-партизанки Аня Федосенко и Валя Приставка и многие другие.

К вечеру партизаны оставили деревни Любово и Липники. Итоги дня были отрадны и печальны. При штурме этих гарнизонов погибло 16 партизан и ранен 51. Погиб и наш славный заместитель командира бригады Константин Васильевич Зюков, прошедший по тылам врага партизанскими тропами не одну сотню километров.

Константин Васильевич Зюков пришел в партизанскую бригаду «Алексея» в мае 1942 года с небольшой группой подготовленных для борьбы в тылу врага людей: Старостиным, Монаховым, Салаженком, Кузнецовым и другими. В начале июня из личного состава бригады «Алексея» был сформирован партизанский отряд под командованием К. В. Зюкова, который направился под Оршу. Вскоре он разросся, и его реорганизовали в партизанскую бригаду. В состав бригады Зюкова

входили три отряда. Немало удачных боев провела бригада, совершала диверсии на шоссейных и железных дорогах, нанося ощутимый урон оккупантам. Но в августе 1942 года во время окружения в районе Бабиновичей бригада Зюкова понесла большие потери. Многие бойцы погибли в жестоких схватках с врагом, другие рассеялись и влились в соседние отряды и бригады. Константин Васильевич, вырвавшись из окружения, вернулся к алексеевцам. Его назначили заместителем командира бригады. В этой должности он и прошел славный боевой путь по тылам врага и закончил его при разгроме фашистского гарнизона в Липниках.

Нелегко сложилась жизнь Константина Васильевича. Родился он в 1914 году в городе Кольчугино. Рано остался без родителей, воспитывался в детском доме, потом окончил школу ФЗО, после службы в Красной Армии работал слесарем на Нижне-Троицкой суконной фабрике. С 1937 года служил в органах НКВД в Башкирии, а с начала 1941 — в Литве. В Вильнюсе и застала его война. Там он жил с женой Любовью Александровной и маленькой дочерью Нинелью. Последней машиной наркомата успел отправить из Вильнюса семью. На литовской земле принял первый бой с войсками противника. Потом отступление, окружение. Почти месяц с боями пробиралась к линии фронта небольшая группа литовских работников милиции. Среди них был и Зюков. После выхода из тыла врага Константина Васильевича направили в Горький. Вскоре его перевели в Москву, где обучал военному делу молодых бойцов и сам готовился к возвращению на фронт.

Из Москвы, затем с фронта, а позже и из партизанской бригады он писал письма семье. Десятки их сохранилось у Любови Александровны. Эти письма она прислала мне из Казани. Читаешь их и проникаешься еще большим уважением к этому сильному и мужественному человеку. Сколько в них оптимизма, любви к Родине, горячей веры в свой народ и его победу над коварным врагом!

Вот отрывки из некоторых писем.

«28 июля 1941 г. г. Москва.

Скоро на фронт пойдем бить немцев, а вернусь — так мы с тобой еще заживем на 120%, тогда уж никто нам с тобой не помешает жить так, как нам хочется. А пока будем защищать Родину, так как это наша первая задача, а вторая — это личное. Я коммунист и должен быть в первых рядах защитников своей матери, ибо я воспитан Советской властью и ей за это должен отплатить... Обо мне не беспокойся и не горюй, ибо, если придется умереть, я умру почетной смертью и тебе не придется краснеть за меня, хотя я и не собираюсь умирать, а, наоборот, собираюсь жить, и жить еще лучше...»

«20 сентября 1941 г. г. Москва.

Чувствую себя хорошо, не хотел тебе сообщать, что был ранен, все прошло, и я снова уже командую взводом хороших ярославских ребят...»

«9 декабря 1941 г. Действующая армия.

Немцы засели под Москвой крепко, так что не знаю, как они будут отсюда выбираться... Москва — это не Варшава, они ошиблись в расчетах... Каждый метр подмосковной земли им обходится в сотни солдатских жизней. А чем дольше они сидят здесь — тем дороже...»

«13 декабря 1941 г. Действующая армия.

Дело у нас под Москвой сейчас хорошее, немцев мы поперли, и довольно крепко, так что они бегут и бросают все, что могут,— танки, орудия, автомобили...»

«25 декабря 1941 г. Действующая армия.

Вчера вечером мы захватили одно село... Да так интересно... Ребята у меня все молодые, сильные и смелые, с которыми можно воевать и бить этих гадов, а уж разгромить их разгромим — это как пить дать...»

«25 мая 1942 г. Действующая армия.

Завтра я со своим отрядом ухожу далеко к немцам в тыл, где буду партизанить в районах Белоруссии, поэтому если что услышишь в газетах об отряде «Кости 3.», действующем в БССР, то можешь с уверенностью догадаться, что это мой отряд, а действовать я буду отчаянно, так, чтобы немцам тошно стало... Оправдаю доверие, которое мне оказали партия и правительство...»

«10 июня 1942 г. Белоруссия.

Сообщаю, что я жив и здоров, бью немцев в их тылу. Отряд у меня хороший. Здесь нет ничего страшного, надо быть только смелым, находчивым и, главное, неуловимым, и отряд не будет иметь поражения. Вот на днях я был в «гостях» у немцев, нагнал им жару, так что они часов пять молотили по лесу из минометов и пулеметов, но там уже никого не было...»

«27 июля 1942 г. Белоруссия.

У меня большая радость... Через фронт пришел связной и принес письмо от тебя... Я сейчас командую большой партизанской бригадой. Ребята у меня во всех отрядах смелые и боевые, так что спуску немцам не даем... Пишите по адресу ППС-414, т. Стулову, для Зюкова (Кости)...»

«20 декабря 1942 г. Белоруссия.

Мы здорово бьем немцев... В день 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции разгромили два гарнизона, взяли пленных, а сейчас ведем бой с карательной экспедицией. Опять много побили, так что счет увеличиваем... Мой адрес: ППС-414, часть 137, бригада «Алексея»...»

Много лет спустя научный сотрудник Института истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР Юрий Павлович Кизин в архивах обнаружил интересное письмо Константина Васильевича Зюкова, адресованное трудящимся Башкирии. Письмо написано в июле 1942 года в Белоруссии. Привожу его полный текст:

«Трудящимся орденоносной Башкирии!

Первым долгом разрешите передать партизанский привет трудящимся Башкирии и свои заверения в том, что мы, партизаны, находящиеся в глубоком тылу, не посрамим свою родную Башкирию.

Мы били, бьем и будем бить поганых [гитлеровцев] здесь, в тылу, а вы, товарищи, обеспечьте трудом скорейшую победу над этим хвастливым и гнусным врагом, напавшим на нашу любимую Родину.

Теперь я хочу рассказать немного о том, как мы бьем врага здесь, в тылу. Наша партизанская бригада организовалась не так давно и за этот период провела несколько диверсий и три больших боя. В результате — мы уничтожили около 400 [немцев], разбили десятки машин и несколько эшелонов с боеприпасами и вооружением.

В каких условиях нам приходится бить врага? Для иллюстрации я расскажу один случай. 15 июля 1942 года мы находились на своей базе в большом лесу в районе О. и Б. (Орши и Богушевска.— П. Л.). В 10 часов утра нам стало известно, что немцы идут в лес с задачей разгромить нашу бригаду. Мы подготовили несколько засад и заняли круговую оборону. В 11 часов засада сообщила на КП, что около 70 немцев подходят к ней. В 11¹⁰ все 12 пулеметов, подпустив немцев на расстояние 30 метров, открыли огонь, и из этой группы... никто не ушел.

Наткнувшись на одну засаду, немцы решили нанести удар со стороны, но... и здесь мы их встретили так же. Несколько раз немцы пытались найти слабое место, но, не найдя его, ушли, оставив на месте боя более 300 [солдат].

Бой длился девять часов, [гитлеровцев] было в четыре раза больше, чем нас, и все же разбить нас им не удалось, мы потеряли три человека убитыми и ни одного раненого. Вот как мы бьем тех, кто явился непрошенно к нам. Можно рассказать много эпизодов, но это сразу сделать нельзя.

Теперь я хочу рассказать о том, что из себя представляет глубокий немецкий тыл. Они хвастаются, что завоевали Белоруссию, но... в «завоеванной» республике мы им не разрешаем ночью ни пройти ни проехать. Днем они кое-как ездят по шоссе и на дорогах, а ночью — мы хозяева всех дорог и магистралей.

Дело доходит до курьеза. Немцы пригоняют свои резервы и на месте их обучают. В процессе обучения нередко бывают тревоги, так они тревоги поднимают криком: «Партизаны!» По этому окрику все вскакивают и обычно разбегаются. Для [гитлеровцев] слово «партизан» — это страшнее всего. Уезжая на борьбу с партизанами, солдаты прощаются и плачут, зная то, что многим из них не вернуться назад, а когда вернутся с операции, радости тех, кто вернулся, нет предела. Они целуются, бросают свои вшивые пилотки вверх, поют песни и черт знает что только не делают. Так живут на «завоеванной» территории «освободители».

Заканчивая свое первое письмо, я хочу выразить уверенность в том, что в дальнейшем наша связь будет регулярной. Мы постараемся сообщать вам все, что вам будет интересно, и вы сообщайте все, присылайте газеты, издающиеся в Баш. АССР. Это для нас будет большой радостью.

С партизанским приветом!

Командир партизанской бригады Костя З.».

И дальше приписка:

«Если что в письме будет непонятно, то в Уфе живет моя жена Кузьмина Любовь Александровна. Адрес ее: 1 ул. Сталина, № 59, кв. 6. Она поможет вам разобраться в этом письме.

Костя З.».

А вот последнее письмо Константина Васильевича, датированное 22 ноября 1943 года. Он писал жене в Уфу:

«Мы делаем одно большое дело, направленное к скорейшему освобождению Родины... Описать всего не могу, так как у меня одно — бить, бить и бить гадов... Все происходящее я записываю в дневник. Когда вернусь к тебе, сама прочитаешь. А что не поймешь, я разъясню... Полевая почта 92835 «К». Бригаде «Алексея».

Но не суждено было Константину Васильевичу вернуться к семье, принести домой дневник о грозных событиях тех дней.

После войны прах К. В. Зюкова перенесли в деревню Великие Дольцы и захоронили в братской могиле. Там установлен памятник-обелиск.

Родина высоко оценила заслуги своего защитника. Константин Васильевич Зюков был награжден орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды.

Алексеевцы успешно действовали и на железной дороге. Группы подрывников постоянно отправлялись на диверсии. Количество пущенных под откос эшелонов с каждым днем росло. А 4 февраля комиссар отряда «Прогресс» Александр Васильевич Терентьев вывел весь отряд на железную дорогу между станциями Подсвилье и Зябки в районе деревни Боровое и такой концерт устроил, что немцы не могли опомниться. Было взорвано несколько километров железнодорожного пути. Одновременно подрывники 10-го отряда во глава с Рудиком уничтожили мост около деревни Куголовка.

Александр Васильевич в бригаде «Алексея» был новичком. Появился он во второй половине 1943 года, прибыл из 4-й Смоленской бригады А. Ф. Шестопалова, где воевал с первых дней оккупации. Алексеевцы знали Терентьева по совместной обороне в бабиновичском окружении в августе 1942 года, там сражался 2-й отряд шестопаловцев. В нашей бригаде он быстро завоевал авторитет храбростью и незаурядным умом.

Сам комбриг А. Ф. Данукалов в те дни дважды водил группу отрядов на железную дорогу. 13 марта под его командованием ходили на «железку» 1, 6 и 12-й отряды и 19 марта—13, 14, 17 и 20-й отряды. Были взорваны железнодорожные мосты, разрушены пути, уничтожены два эшелона противника, разбиты гарнизоны железнодорожной охраны.

Массовые налеты на «железку» проводились часто. По два-три отряда сразу водили на железную дорогу Полоцк — Молодечно комиссар бригады Старовойтов, заместитель комбрига по разведке Шестаков, командиры батальонов Антипов, Блохин и Пименов. Не раз здесь действовал 4-й отряд под руководством командира Калмыкова и комиссара Постниченко.

О славных ратных делах алексеевцев и раньше хорошо знали не только в Касплянском, Понизовском и Слободском районах Смоленской области, Лиозненском и Суражском районах Витебской области, где первое время действовала бригада, но также и в Богушевском, Сенненском, Чашникском, Бешенковичском и Лепельском районах. Алексеевцы были мастерами глубоких рейдов. Фашисты хорошо помнили, как зимой 1942/43 года несколько отрядов под командованием Данукалова из Суражского района совершили рейд через Лиозненский, Богушевский, Чашникский, Лепельский и Бешенковичский районы. За неделю алексеевцы в непрерывных боях прошли тогда свыше пятисот километров, сметая на пути фашистские гарнизоны. И теперь бригада наводила ужас на врага, прорываясь к его дальним гарнизонам.

1 марта 1944 года было решено совершить глубокий рейд на запад. Этой операцией руководил комбат Антипов. Три отряда (14, 15 и 16-й) отправились в поход. Прошли Вилейскую область и оказались в Литовской республике, затем и в Польше. На пути громили гарнизоны противника.

Интересным был захват местечка Камелишки. Партизаны с ходу ворвались в соседнюю деревню. Фашисты гарнизона не успели еще ничего сообразить, как оказались в руках алексеевцев. Командир 16-го отряда Артем Ваканов и комбат Петр Антипов заскочили в помещение сельуправы. Перепуганный полицай кричал в трубку:

— Партизаны! Партизаны!..

Баканов выстрелом из пистолета наповал уложил полицая, схватил трубку телефона и передал Антипову. Оттуда неслось:

— Что ты мелешь? Какие партизаны?

— Я не мелю,— спокойно ответил Антипов.— Я сообщаю, что пришли партизаны.

— Какие партизаны? — кричали в трубке.

— Обыкновенные, алексеевцы.

— Кто это говорит?

— Это говорит Антипов, командир первого батальона партизанской бригады «Алексея»,— ответил Петр Михайлович.— Готовьте себе могилы! Скоро будем в Камелишках.

Почти без всякого сопротивления фашисты оставили гарнизон. Попытались было обстрелять партизан из костела. Им удалось ранить Федора Голуба и контузить пулеметчика Анатолия Нахаева. Но вскоре перестрелка затихла. Гитлеровцы и их прихвостни сбежали. Многие попали под партизанские пули. Были взяты большие трофеи.

Вторично несколько отрядов бригады совершили рейд в Литву в конце марта. Среди других был разгромлен и крупный фашистский гарнизон в местечке Мелегяны.

Много шуму наделали эти вылазки алексеевцев, хотя и носили они второстепенный характер. Главной задачей, которую выполняла бригада со всем партизанским соединением, была оборона освобожденной Ушачской зоны.

17 апреля в бригаду прибыл командир соединения В. Е. Лобанок. Вместе с А. Ф. Данукаловым, Ф. И. Плоскуновым и И. И. Старовойтовым он побывал во всех отрядах и подразделениях, занимавших оборону, проверил боевую готовность, прочность укреплений. Владимир Елисеевич остался доволен алексеевцами.

Утром 18 апреля фашисты начали наступление. После непродолжительной, но массированной артиллерийской подготовки, при поддержке пяти танков, артиллерии и минометов они двинулись в направлении деревень Хроменки и Ветче. Оборону здесь держал 17-й отряд, которым в это время командовал Сергей Медаев, Основная линия обороны проходила вблизи деревни Ветче. Хроменки фактически являлись ничейными. Там стоял лишь дозор разведчиков под командованием заместителя командира отряда по разведке Лукьянова.

После непродолжительного боя группа Лукьянова отошла. Фашисты под впечатлением первой победы ринулись на деревню Ветче, но плотный партизанский огонь заставил их залечь, а затем и поползти назад. Снова началась артиллерийская обработка партизанских позиций. Три раза поднимался противник в атаку и грозной волной накатывался на передний край обороны алексеевцев и три раза вынужден был отходить назад. Враг вызвал на помощь самолеты. Около двух часов пятнадцать фашистских стервятников беспрерывно бомбили партизанскую линию обороны, сделав по три боевых вылета. Затем снова артиллерийский и минометный огонь и атака. Все же к вечеру противнику удалось прорвать партизанскую оборону и захватить Ветче. 17-й отряд отошел на вторую линию, на высотку севернее деревни. Каратели праздновали победу. Но рано...

В штаб отряда прискакал комбриг. Медаев, Мамонькин и Лукьянов колдовали над картой. Настроение у них было неважное. Это сразу заметил Данукалов.

— Ну что, Сергей, нос повесил? — обратился он к Медаеву.— Страху нагнали фашисты, что ли? А еще «Казбеком» зовут...

— Я не трус, товарищ комбриг! — оправдывался Медаев.— Но неприятно, что отступили.

Комбриг не подозревал «Казбека» в трусости. Он хорошо знал храбрость этого человека, да и не только он, все алексеевцы это знали. Медаев никогда не прятался от пуль.

— Не из одних удач и побед состоит война. Она таит в себе и массу неожиданностей, непредвиденных поворотов, неудач и поражений,— говорил комбриг.— Тем более пока никакого поражения не вижу. Столько продержаться перед такой силищей и таким плотным огнем — уже большая победа. Не нос вешать надо, а продумать, как отбросить фашистов назад и занять прежние рубежи,— вот что главное.

— А мы, товарищ комбриг, над этим и ломаем голову,— ответил «Казбек».— И уже кое-что вырисовывается. Вот послушайте...

И он изложил свой план. Комбриг слушал внимательно, задавал вопросы, уточнял. Переговорил с командиром соседнего, 14-го отряда Василием Григорьевым, приказал помочь Медаеву, поставил перед ним конкретную задачу. Затем связался с начальником штаба бригады Плоскуновым и приказал немедленно перебросить на этот участок лучшего бронебойщика Георгия Федоровича Иванова.

Под покровом вечерней темноты Лукьянов с группой разведчиков бесшумно пробрался через вражескую линию обороны, обогнул Ветче и с тыла ударил по противнику. Это был сигнал к наступлению. В атаку ринулся 17-й отряд, с фланга ударил 14-й. В панике противник оставил Ветче и откатился к Хроменкам. Опомнившись, немцы решили во что бы то ни стало восстановить положение и под прикрытием двух танков поднялись в контратаку. Но в самый критический момент бронебойщик Иванов поджег головной танк. Он вспыхнул как свеча. Это вдохновило партизан. С громовым «ура!» они кинулись за фашистами и гнали их до самых Хроменок.

В тот же день противник пытался прорваться и в районе деревни Казимирово, где оборону держал отряд «Гвардеец». Несколько раз фашисты поднимались в атаку при поддержке танков и артиллерии, но продвинулись на незначительную глубину. Командир отряда В. К. Пенчуков и комиссар Я. И. Старостин повели своих партизан в контратаку и отбросили противника на исходные рубежи.

Первый день боев для оккупантов окончился полным провалом и не обещал ничего хорошего.

На следующий день сильные бои развернулись в районе Казимирова. К шести часам утра комбриг был уже в штабе 13-го отряда. Пенчуков и Старостин доложили обстановку.

— Что-то всю ночь здорово шевелятся фашисты на нашем участке,— закончил Пенчуков.

— Думаю, что главный удар сегодня они попытаются нанести именно здесь,— решительно заявил комбриг.

Данукалов как в воду смотрел. Часов в восемь над обороной появились фашистские штурмовики. Они бомбили Казимирово, обстреливали из пулеметов. Затем ударили пушки и минометы противника. Все перепахали, казалось, ничего живого не осталось в расположении партизан. Фашисты поднялись в атаку. Но она быстро захлебнулась под ураганным огнем алексеевцев. В тот день враг еще девять раз ходил в атаку. Четыре раза поднимались партизаны в контратаку. Четыре раза господствующая над местностью высота, расположенная перед нашей линией обороны, переходила из рук в руки. После полудня противник уже было начал окапываться на ней, посчитал себя ее хозяином. Но не тут-то было. Под прикрытием плотного огня в наступление повел свою роту Сергей Поцепня, храбрый и умный командир. Он ударил с фланга, и высота снова оказалась в руках партизан.

Под вечер противнику удалось несколько потеснить отряд и добраться до самого переднего края обороны. На одном участке фашисты даже вскочили в партизанские окопы и начали накапливаться. Но командование отряда быстро приняло ответные меры. Помощник комиссара отряда по комсомолу Леонова, автоматчик Коробовский и комсомольцы Иван Шебеко и Егор Конюхов скрытно подползли и внезапно забросали фашистов гранатами.

Наступил критический момент. Это отчетливо понимал комбриг. Он выхватил маузер.

— За мной, орлы!

Многоголосое «ура!» взорвалось над деревней Казимирово, через поля и болота долетело до леса и громким эхом покатилось по его голым верхушкам.

Фашисты были отброшены на исходные позиции, но и здесь им задержаться не удалось — они бежали без оглядки за Сухаревичский хутор.

13-му отряду вовремя приходил на помощь соседний, 20-й отряд. Он отбил пять атак противника. Его командир Сергей Сметанин и комиссар Евсей Дягилев два раза поднимали бойцов в контратаки.

Вечером комбриг поблагодарил командование этих двух отрядов за высокое боевое мастерство и четкое взаимодействие. Он отметил храбрые действия Евсея Дягилева, Сергея Поцепни, Ивана Шебеко, Егора Конюхова, Коробовского, Леоновой, Клевакина, пулеметчиков Никифоренко, Красикова и Бояра.

В этот же день Сергей Медаев повел свой отряд и роту 14-го отряда под командованием их комиссара Леонида Павроза на штурм противника, засевшего в Хроменках. Гитлеровцев выбили из деревни. Георгий Иванов в этом бою подбил два вражеских танка.

22 апреля было горячим для бронебойщика Георгия Иванова. На этот раз он находился на участке обороны 20-го отряда, которым командовал Сергей Сметанин. Фашисты пошли в наступление. Впереди пять танков. В первые же минуты бронебойщик поджег один. Но его обнаружили и начали накрывать огнем. Иванов несколько раз менял позицию. Вскоре подбил второй танк. Но три оставшихся на полной скорости шли вперед, на ходу посылая снаряд за снарядом. Осколок угодил бронебойщику в грудь. Иванов левой рукой закрыл рану, прицелился, собрал последние силы и выстрелил. Еще один танк загорелся. Остальные два повернули назад. Атака захлебнулась. Бронебойщика вынесли с поля боя в бессознательном состоянии.

Дата добавления: 2013-12-13