Стилистическое значение.Этот тип значения, как и деривационное значение, свойствен не всем единицам, а только стилистически окрашенным

Грамматическое и деривационное значения.Наряду с лексическим слово может иметь грамматическое и деривационное (словообразовательное) значения. Лексическое, грамматическое и деривационное значения вместе образуют семантическую структуру слова. Лексическое и грамматическое значения имеет любое слово языка, но иногда лексическое и грамматическое значения могут быть настолько тесно слиты, что их нельзя отделить друг от друга (напр., у служебных слов – предлогов, союзов, некоторых частиц). Деривационное (или словообразовательное) значение имеют только производные слова, т. е. слова, образованные (произведённые) от других слов – производящих.

План

СЛОВО И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ

1.Проблема лингвистического определения слова

2.Проблема сущности слова в философии

3.Лингвофилософские теории значения слова

4.Значение слова и понятие

5.Грамматическое и деривационное значения

6.Стилистическое значение

1.Проблема лингвистического определения слова. За многие годы своего развития лингвистика накопила более 100 определений слова, но при этом «каждое из них недостаточно и само по себе несостоятельно» (И. Е. Аничков «Об определении слова»).

1) Различные подходы к определению слова. Единица языка, называемая словом, является основной, узловой, по определению Александра Ивановича Смирницкого, с которой так или иначе связаны все остальные единицы. Отсюда особая многогранность слова, порождающая возможность его различных характеристик. Эти характеристики зависят от того, с какой стороны мы подходим к слову:

А) Фонетическое слово (фонослово) – это фонетически цельнооформленный комплекс звуков (комплекс звуков, объединенных ударением, или комплекс звуков между двумя паузами). Однако в языке есть безударные слова (чаще всего это служебные части речи – предлоги, союзы, частицы), которые фонетически примыкают к знаменательному слову. Такие слова называют клитиками. Они вместе с господствующим знаменательным словом образуют одно фонослово:

[пъд-мΛстом-ли] – под мостом ли.

По традиционным грамматическим представлениям под, ли являются словами, однако они не обладают позиционной самостоятельностью. «Левые» клитики называются проклитиками, а «правые» клитики – энклитиками.

Б) Графическое слово – это последовательность букв между двумя пробелами. Однако и это, казалось бы, простое определение не во всём соответствует слову как реальной языковой единице. Во-первых, оно относится только к письменной речи. Во-вторых, есть некоторое несоответствие между оформлением слова на письме и его лексико-грамматическим статусом, напр., некоторые наречия в русском языке пишутся раздельно, в «два слова»: в обтяжку, под мышкой, на ура и т. п., но с лексической и грамматической точек зрения – это не два слова, а одно (наречие), и элементы «в», «под», «на» являются не предлогами, а приставками (поскольку при наречии не может быть предлогов, предлоги сочетаются только с падежными формами существительных). Раздельное написание в данном случае – не более чем дань орфографической традиции.

В) Морфологическое слово – цельнооформленный комплекс морфем (или одна морфема), обладающий самостоятельным значением. Однако грань между словом и морфемой не всегда очевидна. Во-первых, в языке есть множество одноморфемных (однокорневых) слов: так, здесь, вдруг и под. Во-вторых, служебные слова по своему значению и функции аналогичны служебным морфемам (аффиксам). Напр., частицы бы, пусть, являясь отдельными словами, обладают фонетической цельнооформленностью и самостоятельным значением (условного и повелительного наклонений. Однако наклонения (изъявительное и повелительное) выражаются в русском языке не с помощью служебных слов, а с помощью аффиксов. Ср.: принес-у (изъяв.) – приес-и (повелит. 2. л. ед.) – пусть принесет (повелит. З л. ед.) – принес бы (условн.)

Сопоставление этого ряда словоформ приводит к заключению, что бы и пусть аналогичны по своим функциям служебным морфемам, поэтому сочетания типа принес бы с морфологической точки зрения могут быть рассмотрены не как два слова, а как одно: как форма условного наклонения глагола принести.

Г) Синтаксическое слово (синтаксема) – это слово как член предложения, т. е. как минимальная синтаксическая единица, выделяемая при членении предложения. Однако известно, что одним членом предложения может быть сочетание двух или нескольких слов: Дед с матерью шли впереди всех; Под старость жизнь такая гадость; Девушка с карими глазами летящей походкой прошла мимо окон поезда. К тому же, служебные слова (предлоги, союзы, частицы), а также междометия членами предложения не являются.

Д)С лексико-семантической точки зрения слово (лексема) – это наименьшая номинативная единица языка, т. е. наименьшая называющая единица, единица наименования.Это определение как будто ближе всех подходит к сущности слова: во-первых, оно отграничивает слово от морфемы, наименьшей значимой единицы (морфема имеет значение, но это значение не является «самостоятельным», морфема не обозначает предметы, признаки, действия, состояния, количества и т. п.); во-вторых, оно отграничивает слово от предложения, наименьшей коммуникативной единицы (слово само по себе, не будучи в составе предложения, коммуникативной единицей не является); в-третьих, оно отграничивает слово от словосочетания (слово – наименьшая номинативная единица; словосочетание – тоже номинативная единица, но не наименьшая).

Однако и это определение слова не является полным и достаточным. Под него не подпадают: а) имена собственные, б) местоимения и местоименные (дейктические) слова, в) междометия, г) служебные слова. Эти группы слов не являются номинативными единицами. В зависимости от характера выражаемого значения в современной лексикологии принято выделять пять основных классов слов:

во-первых, лексически полнозначные слова, или слова-названия – это слова, обозначающие (называющие) предметы, признаки, действия, состояния, количества и являющиеся членами предложения; эти слова выполняют в языке номинативную функцию и, следовательно, являются номинативными единицами;

во-вторых, имена собственные – это слова, выполняющие в языке номинативно-опознавательную функцию, т. е. служащие для того, чтобы отличить данный индивидуальный предмет от множества подобных (ср.: мальчик и Петя, город и Москва);

в-третьих, местоимения и другие дейктические слова (местоимения: он, такой, этот, дейктические наречия: так, туда, там …) – эти слова не выполняют номинативной функции, они сами по себе ничего не называют и не обозначают; их функция в речи: а) дейктическая (заместительная) – замещать другие знаменательные слова (книга, девушка – она; в Петербурге, в комнате – здесь, там …); б) указательная – указывать на известный предмет или признак (этот, тот, такой, другой, там…);

в-четвертых, междометия – слова, выражающие эмоции (восторг, недоумение, удивление…), но не называющие их; их функция в речи – экспрессивная (выразительная);

в-пятых, служебные слова; они тоже не являются номинативными единицами, так как ничего не называют, а только служат для связи знаменательных слов или для уточнения их значений.

Таким образом, только слова первого класса (слова-названия) подходят под определение слова как наименьшей номинативной единицы языка. Правда, в этот класс входит подавляющее большинство слов языка.

2) Лингвистическая реальность слова. Тщетность попыток дать полное обобщающее определение слова привела некоторых лингвистов к мысли отказаться от самого понятия слова как языковой единицы. В зарубежном языкознании такие идеи высказывались, напр., в работах Ф. де Соссюра, Ш. Балли, американских дескриптивистов, в отечественном языкознании – А. И. Томсона, А. М. Пешковского и нек. др. Высказывалась мысль о том, что можно говорить лишь о «фонетическом слове», «графическом слове», «лексическом слове» и т. п., слова же вообще попросту не существует. Шарль Балли в книге «Общая лингвистика и вопросы французского языка» писал об этом: «Необходимо освободиться от неопределенного понятия слова».

Но языковая реальность этой единицы подтверждается непосредственным опытом самих носителей языка, а при изучении различных языковых фактов исследователям всегда приходится так или иначе обращаться к слову. Американский лингвист Эдуард Сепир, отмечая психологическую реальность слова, писал в своей книге «Язык», что неопровержимым доказательством «может служить хотя бы тот факт, что у наивного индейца, совершенно непривычного к понятию написанного слова, никогда не чувствуется серьезного затруднения при диктовке ученому-лингвисту текста на родном языке слово за словом».

3) Проблемы отдельности и тождества слова. Проблеме определения слова посвятил две статьи под названием «К вопросу о слове» выдающийся отечественный англист Александр Иванович Смирницкий. Ученый выделяет две проблемы, непосредственно связанные с определением слова: проблему отдельности слова и проблему тожества слова.

А) Проблема отдельности слова, по Смирницкому, «распадается на два основных вопроса: а) вопрос о выделимости слова, представляющий собой вместе с тем вопрос о различии между словом и частью слова (компонентом, сложного слова, основой, суффиксом и проч.); и б) вопрос цельности слова, являющийся вместе с тем вопросом о различии между словом и словосочетанием». Итак, слово оказывается стоящим между морфемой и словосочетанием:

морфема – слово – словосочетание

Показав отличие слова от морфемы, с одной стороны, и от словосочетания, с другой стороны, мы и дадим тем самым ему определение: «Очевидно, что целое слово отличается от части слова определенной смысловой законченностью, которою часть слова не обладает»; с другой стороны, «в отличие от словосочетания, слово может охарактеризовано как обладающее цельнооформленнстью».

Б) Проблема тождества слова заключается в том, чтобы установить, где перед нами одно и то же слово, а где – разные слова. Здесь прежде всего следует провести четкую грань между такими понятиями, как: а) слово и его формы; б) слово и его варианты; в) одно слово – разные слова.

а) Под формами слова понимают такие его разновидности, которые отличаются между собой лишь грамматическими признаками (грамматическим значением) и относятся как вторичные, зависимые к исходной форме (стол, стола, столу…).

б) Все остальные разновидности слова, различающиеся между собой формально, но не различающиеся семантически следует характеризовать как варианты слова (обусловливать – обуславливать, бриллиант – брильянт, забвение – забвенье и др. под.). Между вариантами могут возникать смысловые или стилистические различия, и тогда они становятся разными словами – синонимами, паронимами и т. п. Ср.: печение, варение (процессы) – печенье, варенье (изделия).

в) Вариантами не могут считаться слова, основы которых состоят из разных морфем, даже если они тождественны по значению. В таком случае перед нами разные слова – синонимы (жалко – жаль, лиса – лисица) или паронимы (земельный – земляной) и т. п.

2.Проблема сущности слова в философии. Философы ставили два взаимосвязанных вопроса, рассуждая о сущности человеческого слова: а) что представляет собой слово – условный знак для обозначения вещи, или же слово связано с обозначаемой вещью по природе; б) какова природа значения слова («идеи», содержащейся в слове или передаваемой словом).

1)«Фюсей» и «Тесей». Впервые в истории европейской философской мысли вопрос о сущности слова был поставлен древнегреческими философами: что представляют собой слова человеческого языка: или слово связано с обозначаемой вещью естественной (природной) связью, т. е. то, что данная вещь названа именно этим, а не другим словом, не случайность; или же слово является произвольным знаком, избранным людьми по договоренности для обозначения той или иной вещи. В зависимости от того, как философы отвечали на этот вопрос, в античной философии принято выделять две теории – «фюсей» и «тесей».

а)Сторонники теории «фюсей» (Гераклит, Пифагор, Хрисипп, Кратил, отчасти Платон и др.) считали, что слово отражает сущность вещи, поскольку связано с ним «по природе» (physei). Эта теория была отголоском мифологического представления о жесткой (природной) связи имени с вещью. Она имела сакральный (культовый) характер и защищала веру в то, что произнесение слов, отражающих сокровенную сущность вещей, обеспечивает действенность гимнов, молитв, заклинаний (отсюда, напр., представления о том, что произнесение имени умершего может вызвать его дух, пожелание кому-то смерти может действительно убить человека, словом можно сглазить, навести порчу и проч.). Рациональное зерно этой теории в том, что она связывала язык с познанием: обозначение вещи именем связывается с раскрытием сущности этой вещи, с ее познанием, с обнаружением ее существенных признаков.

б) Сторонники теории «тесей» (Демокрит, Анаксагор, Анаксимен, Эмпедокл, Гермоген, Аристотель и др.) считают, что слово не отражает сущности вещи, поскольку имя закрепляется за вещью не «по природе», а условно, по «договору». «соглашению» (thesei). Демокрит доказывает условность (произвольность) имен следующими основными аргументами: во-первых, на основании одноименности: разные вещи могут называться одним именем (омонимы); во-вторых, на основании многименности: одна и та же вещь может получать разные имена (синонимы); в-третьих, на основании перемены имен: вещи могут менять имена; в-четвертых, на основании недостатка имен: есть вещи, не имеющие имен (т. е. вещи еще не открытые людьми, не познанные ими); в-пятых, на основании разноязычия: в разных языках одна и та же вещь называется по-разному. Однако эта, на первый взгляд, железная аргументация не учитывает, что одноименность, многоименность, разноязычие и т. п. – это факты развития языка: т. е. первоначально имя могло быть связано с вещью «по природе», но затем, в силу различных социально-исторических обстоятельств, в силу изменения самих вещей и людей, могло измениться и имя (название вещи).

2) Диалог Платона «Кратил». Более глубокое (диалектическое) решение проблемы названий и в связи с ней проблемы происхождения языка дал Платон в диалоге «Кратил». В диалоге три участника: Гермоген (сторонник теории «тесей»), Кратил (сторонник теории «фюсей») и Сократ, призванный разрешить их спор. Сократ соглашается с обеими точками зрения, устанавливая тем самым антиномию (диалектическое противоречие), разрешить которую можно только выйдя за ее пределы, став на какую-то третью точку зрения. По Сократу получается, что, с одной стороны, слово и вещь не похожи друг на друга (слово «стол» не похоже на сам предмет), и поэтому связь между ними является условной, ее устанавливает человек; в этом смысле прав Гермоген. С другой стороны, «установитель имен» (ономатет) старался подобрать для каждой вещи подходящее имя, соответствующее природе этой вещи, и в этом смысле прав Кратил.

Слово – орудие познания, подобно тому, как бурав или ткацкий челнок есть орудия производства. Хорошо то орудие, с помощью которого мы успешно действуем над вещью (хорошо режем, буравим, разбираем шерсть для ткани и проч.). Следовательно, рассуждает Сократ, хорошо, правильно то слово, которое удачно называет данную вещь, обеспечивает успех в общении и в познании вещи, поскольку говорение и познание – это тоже виды деятельности (подобно ткачеству, резьбе и проч.). Поэтому, чтобы быть успешным, именование должно отражать сущность вещи. Платон приводит конкретные примеры этимологий (происхождения слов), доказывающие его тезис. Так, звук ρ (ро) вибрант, поэтому этот звук используется в словах, отображающих движение: tromos – дрожь, rein – течь, roe – течение. Плавный звук λ должен выражать гибкое, мягкое, напр., linaros – жирный, leros – гладкий.

Получается, что связь между словом и вещью является условной, поскольку установлена человеком, но в то же время и безусловной («природной»), поскольку слово отражает сущность вещи. Платон тем самым выделил в именовании три стороны: а) связь именующего (ономатета) и имени; б) связь именующего и вещи; в) связь вещи и имени. Задача именующего – найти, открыть истинное имя вещи, с помощью которого можно успешно «действовать с вещью», т.е. найти в мире звуков такие, которые имеют нечто общее с данной вещью, иными словами, отыскать объективно существующую связь между именем и вещью. Таким образом, Платно был первым в истории мирового языкознания, кто представил соотношение между словом, человеком (его сознанием) и вещью в виде семантического треугольника, хотя, конечно, никаких треугольников греческий философ не рисовал.

3)Теория «идей» Платона. В античной философии поднималась и другая важная проблема, связанная с пониманием соотношения между словом идеей и вещью: вопрос о природе идей (каким образом существуют идеи, в самих вещах или отдельно от них); и какое место занимает человеческое слово по отношению к идее. Первое философское решение этого вопроса восходит к Платону. Точка зрения Платона считается идеалистической и сводится к тому, что существуют два мира – мир идей, который Платон называл реальным (действительным, истинным), и мир конкретных вещей, который он считал зависимым от мира идей. По Платону получалось, что все единичные материальные вещи, окружающие нас (конкретные столы, стулья, дома, деревья) есть только «тени» общих понятий, общих идей (см., напр., трактат «Государство», в котором Платон образно описывает это так: мы подобны людям, сидящим в пещере спиной к выходу, мимо пещеры проходят люди, проносят разные предметы, но мы не видим эти предметы, а видим только их тени на стене; окружающие нас вещи Платон, таким образом, уподобляет теням, отбрасываемым идеями). Иначе говоря, если есть конкретные столы, то должна существовать и общая идея стола, некий идеальный стол, стол вообще. И эти общие идеи существуют до вещей и порождают конкретные вещи. Человеческое слово возникает после вещей и является отражением сущности (т. е. идеи) той или иной вещи. Как мы уже сказали, фактически именно у Платона впервые появляется «семантический треугольник»: «вещь – идея – имя», все части которого существуют реально и отдельно друг от друга, но в то же время взаимосвязаны.

4)Логика Аристотеля как предпосылка грамматики. Критику теории идей Платона с материалистических позиций дал Аристотель. В своей «Метафизике» он выдвинул 6 возражений против теории идей Платона: во-1-х, удваивая мир, Платон уподобляется человеку, который, не сумев сосчитать небольшое количество предметов, решил увеличить это количество; во-2-х, если существует идея всего, то существует и идея ничего, несуществующего; в-3-х, если идеи не то же самое, что вещи, то на каком основании и то и другое называется одним именем; это «похоже на то, как если бы кто назвал человеком Каллия и кусок дерева, не усмотрев никакой общности между ними»; в-4-х, у каждой вещи много свойств, и признание отдельного существования идей означало бы признание того, что у каждого предмета несколько идей; так, наряду с идеей «человек» должна отдельно существовать идея «живое существо», «двуногое существо» и т.п.; в-5-х, идеи, будучи сущностями вещей, не могут существовать отдельно от вещей; в-6-х, если идеи, по Платону, вечны и неизменны, то откуда в вещах появилось движение?

Свое понимание природы идей Аристотель развивает в трактате «Категории», где выделяет 10 общих категорий бытия: «Из слов, высказываемых без какой-либо связи, каждое означает или субстанцию, или качество, или количество, или отношение, или место, или время, или положение, или обладание, или действие, или страдание». С лингвистической точки зрения в этом можно усматривать зачаток учения о частях речи.

5)Номиналисты, реалисты и концептуалисты. Спор номиналистов и реалистов в Средние векабыл продолжением античного спора о природе идей между Платоном и Аристотелем: а) Точка зрения Платона развивалась реалистами (Иоанн Скот Эриугена, Ансельм Кентерберийский и др.), признававшими реальность идей и их существование отдельно от вещей. б) Линия Аристотеля продолжалась номиналистами (Пьер Абеляр, Росцелин, Вильям Оккам и др.), считавшими, что реально существуют только индивидуальные тела природы, идеи образуются благодаря познанию индивидуальных вещей и представляют собою «имена вещей» - «номены», отсюда и название – «номинализм»

Для последующего развития языкознания этот спор важен в двух отношениях: а) он связан с вопросом о природе имени: является ли слово условным (произвольным) названием для вещи (номиналистическая точка зрения), или же слово – выражение сущности вещи (реалистическая точка зрения); б) он связан с проблемой соотношения языка и речи: является ли язык реальностью, существующей независимо от речи (реалистическая точка зрения), или же язык существует только в речи (номиналистическая точка зрения).

В эпоху позднего средневековья (XIII в.) Фома Аквинский, крупнейший философ католической церкви, предложил компромиссное решение: общие идеи существуют до вещей (в божественном разуме), в вещах (как их сущность) и после вещей в сознании человека (как результат познания этих вещей и обнаружения у них общих признаков). Эта точка зрения получила название концептуализма (лат. conceptus – понятие), или умеренного номинализма.

3.Лингвофилософские теории значения слова. Определение лексического значения представляет такую же трудность, как и определение слова. Существует множество теорий лексического значения, но в зависимости от философских взглядов языковедов все эти теории можно объединить в три основные группы: номиналистические, реалистические и концептуалистские теории лексического значения (ЛЗ). Соотношение этих теорий удобно представить в виде семантического треугольника, вершинами которого являются Слово, Идея и Вещь. Представители номинализма, реализма и концептуализма «помещают» значение слова в разные углы этого треугольника.

1) Предметные теории связаны с философией номинализма. Номиналистыпомещают ЛЗ в «угол» Вещи. Для них ЛЗ – это предмет или явление действительности (вещь), для называния которого использовано данное слово (звуковой комплекс). Такой взгляд на природу значения распространен в логике. В лингвистике подобного понимания придерживался, например, Гуго Шухардт, австро-германский ученый, основатель так называемой «школы слов и вещей». Значением Шухардт называл «вещь», а обозначением – слово. Он считал, что «учение о языке является либо учением о значении, либо учением об обозначении». Основной недостаток этой теории в том, что она ищет значение слова за пределами самого слова.

2) Понятийные теории связаны с философией концептуализма. Концептуалистыпомещают ЛЗ в «угол» Идеи (понятия о вещи). Для них ЛЗ содержится в сознании (индивидуальном и коллективном). В основу определения ЛЗ эти ученые кладут понятие. ЛЗ – это понятие о предмете или явлении действительности, для называния которого использовано данное слово. ЛЗ, таким образом, перемещается из сферы предметного мира, действительности, «вещей» в сферу сознания. Действительно, названия могут иметь только уже познанные (или познаваемые) человеком вещи. Понятие – это совокупность существенных признаков предмета или явления. Ср., напр., понятие о столе: (1)предмет (2)мебели (3)в виде плоской горизонтальной доски (4) на ножках (5)предназначенный для приготовления и приема пищи, писания и др. дел, которые удобно выполнять на плоской поверхности. Создается впечатление, что это и есть лексическое значение слова «стол», и лексическое значение действительно тождественно понятию, или (в более мягкой формулировке) понятие является ядром лексического значения. Эта точка зрения представлена в работах многих лингвистов: Т. П. Ломтева, Ю. С. Степанова, Д. Н. Шмелева, С. Д. Кацнельсона, А. И. Смирницкого и др. Ср. определение ЛЗ, данное А. И. Смирницким, ставшее классическим: «Значение слова есть известное отображение предмета, явления или отношения в сознании…, входящее в структуру слова в качестве так называемой внутренней его стороны, по отношению к которой звучание слова выступает как материальная оболочка, необходимая не только для выражения значения и сообщения его другим людям, но и для его возникновения, формирования существования и развития». Ю. С. Степанов: «значение слова – высшая ступень отражения действительности в сознании человека, та же ступень, что и понятие. Значение слова отражает общие и одновременно существенные признаки предмета, познанные в общественной практике людей. Значение слова стремится к понятию как к своему пределу».В то же время основной недостаток у этой теории тот же, что и у предыдущей: она ищет значение слова за пределами самого слова.

3) Онтологические (или вербоцентристские) теории представлены в философии реализма. Реалисты помещают ЛЗ в «угол» Слова. Для реалиста ЛЗ – это не идея и не вещь, а это связь, устанавливаемая народным сознанием, между определенным комплексом звуков и той или иной вещью (предметом или явлением объективной действительности). Эта связь есть внутренняя сторона звучания, которую выдающийся отечественный языковед А. А. Потебня назвал внутренней формой слова. Например, ЛЗ слова стол может быть определено следующим образом: нечто на стл анное людьми, имеющее плоскую поверхность, служащее для удобного приготовления и приема пищи, письма и иных человеческих дел. Значит, исторически исходное значение слова стол – ‘ любой настил’. Таким образом, для реалиста проблема значения слова упирается в проблему его происхождения (этимологии или внутренней формы). Иными словами, лингвистическая сторона проблемы значения – это ответ на вопрос, почему именно этот комплекс звуков использован для обозначения данного предмета, или по-другому: почему данная вещь названа именно этим словом, а не каким-то другим. Именно так этот вопрос формулировали платонисты, стоики и др. философы и языковеды реалистического направления. Это, конечно, не означает, что ЛЗ тождественно внутренней форме, но это означает, что внутренняя форма является ядром лексического значения. Поэтому отыскание внутренней формы – главная задача изучения семантики слова. Получается, что для ученых этого направления проблема ЛЗ – это проблема этимологическая и историческая. В центре лексической семантики для них оказывается этимология (учение о происхождении слов) и историческая семасиология (учение об историческом развитии значений слов). Научное описание значения слова обязательно должно включать: (а) указание на его внутреннюю форму и (б) показ того, какими путями шло дальнейшее развитие семантики слова из внутренней формы: какими новыми семантическими признаками «обрастало» первоначальное значение, тождественное внутренней форме, какие новые значения (производные, переносные) получало данное слово и проч.

Основное достоинство этих теорий в том, что они ищут лексическое значение «внутри» самого слова, а не за его пределами, т.е. в звучании. В отечественном языкознании этот подход к проблеме значения представлен работами А.А. Потебни, А. Ф. Лосева, В. В. Колесова, А. М. Камчатнова и др. Александр Афанасьевич Потебня первым в отечественном языкознании ввел в научный обиход понятие внутренняя форма слова. В европейском языкознании немного в ином смысле понятие внутренняя форма языка использовал Вильгельм фон Гумбольдт. Внутренняя форма слова – это связь между его звучанием (акустическим образом) и смыслом. Внутренняя форма слова может быть совершенно ясна (как у слова подоконник), может быть частично затемнена (как у слов змея и окно) или полностью забыта (как у слова дом), но она обязательно есть; она необходимое условие рождения слова. Именно поэтому Потебня утверждает, что любое значение слова является производным. Категория внутренняя форма соотносима у Потебни с такими категориями как этимологическое значение слова, образ, представление; иногда они выступают у него как синонимы.

4.Значение слова и понятие. Уже из предшествующего изложения видно, что значение слова не тождественно понятию. Рассмотрим отношения между этими категориями подробнее. Основные отличия значения от понятия сводятся к следующему:

а) Понятие – категория мышления и изучается логикой; значение – категория языка и изучается лингвистикой (соответствующий раздел лингвистики называется лексической семантикой, или семасиологией); если бы между понятием и значением было полное соответствие, то один из терминов был бы лишним, и лишней была бы одна из наук.

б) Понятие далеко не всегда может быть выражено с помощью слова, оно выражается и другими языковыми единицами, напр., фразеологизмами (чужими руками жар загребать, белые мухи = падающие снежинки), словосочетаниями (кислородное голодание, падающий снег); одно и то же понятие может быть выражено разными средствами – словами-синонимами, словосочетанием, предложением: дождит = моросит = идет мелкий дождь; мотель = гостиница для автотуристов; спрашивать = задавать вопрос; попасть в глупое положение = сесть в калошу = сесть в лужу = опростоволоситься и др. под. Значение – это всегда свойство слова как языковой единицы.

в) Понятие в основе своей интернационально, поскольку человеческое мышление в целом едино, протекает по одинаковым законам у всех народов, и логика – наука интернациональная. Значение всегда национально окрашено, потому что связано со словом национального языка. Для одного и того же понятия в одних языках может иметься специальное слово, в других языках такого слова может не быть; это же понятие может выражаться другими средствами – словосочетанием, фразеологизмом. Так, напр., в языках северных народов есть специальные слова для обозначения падающего снега, лежащего снега, мокрого снега, прошлогоднего снега и т. п.; в русском языке таких слов нет, но соответствующие понятия имеются и выражаются словосочетаниями; для обозначения падающего снега может быть использован фразеологизм белые мухи.

г) Разные слова могут обозначать одно и то же понятие, но значения их при этом будут различны. Напр., понятие «нечто белое, о чем-то белом» в русском языке может быть выражено следующими словами: белый, белизна, белеть, бело́ и др.; однако значение этих слов различно: белый – признак конкретного предмета (белый снег); белизна – отвлеченный признак, не привязанный мышлением к конкретному предмету (Вокруг – белизна); белеть – процессуальный, динамический признак, относящийся к «движущемуся», «виднеющемуся» белому предмету, или к предмету, становящемуся белым (Белеет парус одинокий; лицо белеет от гнева); бело́ - состояние окружающего мира (Вокруг бело). Заметим при этом, что не во всех языках есть особые слова, как в русском, для выражения этих нюансов значения.

д) Значение более содержательно, чем понятие, потому что связано с материальной звуковой формой своего проявления, т. е. со словом как с языковой единицей. Чтобы проиллюстрировать это, рассмотрим какое-нибудь понятие без «привязки» его к обозначающему слову, т. е. рассмотрим понятие «до слова», не называя слова: «1)грубо, бесцеремонно, 2)отделаться от кого-либо, 3)отправив, отослав его к другому лицу или в другое место». А теперь назовем соответствующее слово: в русском языке это глагол отфутболить. Понятно, что ЛЗ его шире, чем понятийное содержание, приведенное выше, поскольку возникает образная ассоциация с футбольным мячом, который отправили очень далеко, с силой пнув по нему. Эти ассоциации возникают у нас в сопряжении со звуковой оболочной данного слова, именно с этим корнем (футбол) и с этой приставкой (от-). Ср. еще пример: «1) бессвязно, 2) невразумительно, 3) очень тихо, 4) неуверенно 5) говорить о чем-либо» – глагол мямлить. Именно звуковой облик этого глагола (акустическая ассоциация) полнее, объемнее и выразительнее передает значение бессвязного лепета. Александр Афанасьевич Потебня первым в отечественном языкознании ввел в научный обиход понятие внутренняя форма слова. В европейском языкознании немного в ином смысле понятие «внутренняя форма языка использовал Вильгельм фон Гумбольдт. Внутренняя форма слова – это связь между его звучанием (акустическим образом) и значением. Так, значение глагола отфутболить – грубо, бесцеремонно, отделаться от кого-либо, отправив, отослав к другому лицу или в другое место, подобно тому, как футболист с силой далеко отправляет футбольный мяч (выделенный компонент является внутренней формой).

е) Наконец, значение, в отличие от понятия, может быть осложнено различными эмоционально-оценочными и стилистическими компонентами. Ср. уже приведенные примеры: отфутболить, мямлить и др. под. Таким образом, понятие не идентично лексическому значению. В какой-то степени можно сказать, что оно беднее и уже лексического значения.

ж) Однако у этой проблемы есть и другая сторона. В свое время А. А. Потебня предложил разграничивать «ближайшее» и «дальнейшее» значение слова: «Что такое значение слова? Очевидно, языкознание, не уклоняясь от достижения своих целей, рассматривает значение слов только до известного предела. Так как говорится о всевозможных вещах, то без упомянутого ограничения языкознание заключало бы в себе, кроме своего неоспоримого содержания, о котором не судит никакая другая наука, еще содержание всех прочих наук. Напр., говоря о значении слова дерево, мы должны бы перейти в область ботаники, а по поводу слова причина или причинного союза – трактовать о причинности в мире. Но дело в том, что под значением слова вообще разумеются две различные вещи, из коих одну, подлежащую ведению языкознания, назовем ближайшим, а другую, составляющую предмет других наук – дальнейшим значением слова. Только одно ближайшее значение составляет действительное содержание мысли во время произнесения слова».

Таким образом, ближайшее значение – это и есть лексическое значение слова, а дальнейшее значение – это понятие. Ближайшее значение опирается не на все существенные признаки предмета, а сначала на какой-то один, случайно попавший в поле сознания носителей языка в процессе познавательной деятельности. Напр., корова (праславянское *korva)первоначально значило рогатая (ср. лат. corvu – рог). И постепенно в процессе познания оно обогащается новыми признаками. Именно в этом смысле следует понимать и тезис Ю. С. Степанова, что «значение слова стремится к понятию как к своему пределу»Поэтому значение беднее и уже понятия.

Однако, как было показано в пунктах (д) и (е) и в значении есть нечто такое, чего нет в понятии, и в этом смысле оно богаче понятия. Следовательно, между значением и понятием устанавливаются отношения пересечения, частичного наложения, но не тождества.

Иногда для «ближайшего значения» используют термины «бытовое понятие», «наивное понятие», а для «дальнейшего значения» – «научное понятие»; но это не совсем точно. Под «дальнейшим значением» Потебня понимал всю совокупность существенных и несущественных признаков данного предмета или явления, не только открытых наукой, но и верой, интуицией, опытом, в том числе – личным опытом, всю совокупность наших (и моих личных) знаний о данном предмете. Поэтому «ближайшее значения слова народно» (является общим для всех представителей данного народа), «между тем дальнейшее, у каждого различное по качеству и количеству элементов, – лично».

1) Грамматическое значение – это отвлеченное, обобщенное значение, сопутствующее лексическому и характеризующее большие классы слов (словоформ). Таким образом, грамматическое значение отличается от лексического тремя основными свойствами:

а)Это значение абстрактное (отвлеченное, обобщенное); ср. напр., значение субъекта, объекта, числа, вида; лексическое значение характеризуется большей конкретностью, поэтому его иногда называют «вещественным» значением слова.

б)Это значение является общим для огромных классов слов (напр., существительные собаку, комнату, жену, дорогу, сына и мн. др. не имеющие никакого сходства в лексическом значении, объединяются общим грамматическим значением прямого объекта; глаголы сделать, написать, прочитать, убить, сварить, прийти и мн. др. объединяются общим значением совершенного вида); лексическое значение у каждого слова свое, индивидуальное.

в)Грамматическое значение носит сопроводительный характер (термин А. И. Смирницкого): оно как бы сопутствует лексическому значению слова; лексическое значение является смысловым ядром слова, а грамматическое значение помогает установить смысловые отношения между словами в предложении; поэтому его называют еще реляционным (лат. relatio – отношение).

2) Деривационное значение (словообразовательное значение) – это отвлеченное значение, характерное для групп слов, образованных одним и тем же способом с помощью одного и того же словообразовательного средства (префикса, суффикса и т. п.). Слова, образованные одним и тем же способом с помощью одного и того же средства и имеющие общее деривационное значение относятся к одному словообразовательному типу (модели). Ср.: подстаканник, подсвечник, подснежник, подшипник, подфарник, подрамник… – слова, образованные префиксально-суффиксальным способом с помощью префикса под- и суффикса –ник и имеющие деривационное значение «предмет, находящийся под чем-то».

Деривационное значение (ДЗ) характеризуется следующими основными свойствами:

а)ДЗ имеет два проявления: оно индивидуально для каждого слова и в то же время характеризует целую группу слов, однако такие группы (словообразовательные типы) гораздо меньше, чем грамматические группировки. Ср.: подснежник – ‘нечто находящееся под снегом’; под-… -ник – ‘что-то под чем-то’. В первом случае говорят о ДЗ данного конкретного слова, во втором случае – о ДЗ словообразовательного типа (модели).

б)ДЗ более отвлеченно, чем ЛЗ, но менее абстрактно, чем ГЗ.

в)ДЗ определяется семантическим соотношением производного с производящим: подснежник – ‘ нечто находящееся под снегом»’, подстаканник – ‘нечто находящееся под стаканом ’. ДЗ слова выражается не корнем и не аффиксом, а совокупностью корневой морфемы и аффикса.

г)ДЗ может совпадать с ЛЗ. Ср.: домик ‘маленький дом’; лисенок ‘детеныш лисы’; москвич ‘житель Москвы’; цыганка ‘женщина, по национальной принадлежности цыган’; заговорить ‘начать говорить’. Во всех подобных случаях ЛЗ слова является суммой значений составляющих его морфем. Такой тип ЛЗ называется нефразеологичным (неидиоматичным). Если ЛЗ не равно ДЗ, то такой тип семантики слова называется фразеологичным (идиоматичным). Ср.: желток – ДЗ: ‘нечто желтое’; ЛЗ: ‘внутренняя ядерная часть яйца желтого цвета’; подберезовик – ДЗ: ‘нечто находящееся под березой’; ЛЗ: ‘гриб, обычно растущий под березами’. ЛЗ слова в подобных случаях имеет некоторое семантическое приращение в сравнении с ДЗ. ЛЗ может существенно удалиться от ДЗ в результате сложного метафорического переосмысления: подкаблучник – ДЗ: ‘нечто находящееся под каблуком’; ЛЗ: ‘мужчина, во всем идущий на поводу у своей жены, находящийся у нее под каблуком ’.

д)ДЗ может предельно сближаться с ГЗ; есть случаи, относительно которых у ученых нет единства взглядов – о грамматическом или деривационном значении следует говорить (т. е. о формообразовании ли словообразовании). Так, например, в русском языке неоднозначно оцениваются:

- образования с суффиксами субъективной оценки (дом – домик, домишко, домище, домина; сын – сынок, сынишка…);

- образования женского рода от существительных со значением лица при помощи регулярных суффиксов (цыган – цыганка, студент – студентка, спортсмен – спортсменка, ученик – ученица…);

- образования от качественных прилагательных со значением слабого, неполного проявления качества (белый – беловатый, глупый – глуповатый…)

и целый ряд других; одни ученые считают эти образования новыми производными словами (т. е. дом и домик – разные слова) и, следовательно, данный тип значения – деривационным; другие ученые считают эти образования формами одного слова (дом и домик – формы, разновидности одного и того же слова) и, следовательно, данный тип значения – грамматическим.

Стилистическое значение (=стилистическая коннотация, стилистическая окраска) – это свойство языковой единицы (ее содержания или звуковой формы), ограничивающее ее употребление определенным стилем (или стилями). С этой точки зрения все слова можно разделить на две группы: а) стилистически нейтральные, употребление которых никак стилистически не ограничено, возможные во всех стилях (глаза, губы, лицо, есть); б) стилистически окрашенные, имеющие стилистические ограничения в употреблении: очи, уста, лик, кушать (высокий стиль) – зенки, нюни, рожа, жрать (низкий стиль).

Стилистическое значение называют еще коннотацией (лат. connotatio – созначение, сопутствующее значение); тем самым подчеркивается несамостоятельность этого значения: оно всегда сопутствует лексическому, является его «тенью». Часто бывает очень трудно отделить стилистическое значение от лексического. Ср., напр., замечание А. А. Реформатского о словах лоб, губы, щеки, с одной стороны, и церковнославянизмах чело, уста, ланиты и под. – с другой: «дело здесь не только в стилистических различиях. Свои слова соответствуют анатомическим понятиям, церковнославянские слова никакого отношения к анатомическим понятиям не имеют. Старые риторики это правильно оценивали, разъясняя, что чело – это не часть черепа, а «вместилище мысли», очи – не орган зрения, а «зеркало души», уста – это не орган приема пищи, а «источник речей премудрых» и т. д.». Об этом же пишет и Д. Н. Шмелев. Ср., напр., шествовать – это не просто «идти», а «идти важно, торжественно», жрать – это не просто «есть», а «а есть жадно, много, с чавканьем, брызгая слюной…». Таким образом, стилистическое значение сливается здесь с лексическим, оказываясь одной из его сем. Однако семантические (смысловые) различия между стилистическими вариантами могут быть и довольно бледными, почти неразличимыми (ср. такие пары: брег – берег, град – город, хлад – холод и нек. др.). Всё это позволяет говорить об относительной самостоятельности стилистического значения.

В стилистическом значении обычно выделяют следующие компоненты:

1) функционально-стилевой, определяющий принадлежность слова к тому или иному стилю;

2) эмоционально-оценочный, определяющий отношение говорящего к предмету речи. Оценочность – это отношение говорящего к предмету или явлению, названному словом; ср.: очи (+) – зенки (-); оценочность может быть и неэмоциональной (интеллектуальной), в таком случае слово, как правило, стилистически нейтрально: красивый (+) – безобразный (-);

3) экспрессивный (лат. expressio – выразительность), связанный со стремлением говорящего «украсить» речь. В самом общем виде экспрессивность можно определить как актуализацию внутренней формы языковой единицы (т. е. связи между звучанием и значением). Напр., глагол говорить неэкспрессивен, а глаголы тараторить и бубнить экспрессивны (так как в них видна связь между звучанием и значением), глаголы трещать и щебетать в значении ‘говорить’ экспрессивны (так как в них актуализирована связь между прямым и переносным значениями). Основным компонентом экспрессивности является образность. Образные средства, тропы (греч.tropos – поворот) – слова и выражения, употребленные в переносном значении. Ср. замереть (необразн.) – остолбенеть – ‘замереть, сделаться неподвижным, подобно столбу ’ (образн.); мешать, препятствовать (необразн.) – вставлять палки в колеса – ‘мешать, препятствовать, подобно тому, как палки, вставляемые в колеса мешают движению ’ (образн.). Выделенный элемент в толкованиях значений является внутренней формой данных слов и выражений.

Литература:

1. Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 2007. Глава II. Лексикология.

2. Маслов Ю. С. Основы языкознания. М., 2004. Глава III, Лексикология.

3. Смирницкий А. И. К вопросу о слове: Проблема «отдельности слова» // История советского языкознания. Хрестоматия. / Сост. Ф. М. Березин. М., 1988.

4. Смирницкий А. И. К вопросу о слове: Проблема «тождества слова» // Там же.

5. Аничков И. Е. Об определении слова // Аничков И. Е. Труды по языкознанию. М., 1997.

6. Березин Ф. М., Головин Б. Н. Общее языкознание. М., 1979. Глава VII. Проблема значения языкового знака

7. Земская Е. А. Словообразование // Современный русский язык /Под ред. В. А. Белошапковой. М., 1997.

8. Кацнельсон С. Д. Содержание слова, значение и обозначение. М., 2004.

9. Колесов В. В. Философия русского слова. СПб., 2002. Часть I. Глава 1.

10. Левицкий Ю. А. Общее языкознание. М., 2007. Понятие значения.

11. ЛЭС. Статьи «Денотат», «Десигнат» («Обозначаемое»), «Лексическое значение слова», «Лексикология», «Грамматическое значение», «Коннотация».

12. Потебня А. А. Из записок по русской грамматике // Звегинцев В. А. История языкознания XIX и ХХ вв. в очерках и извлечениях. Часть I. М., 1960.

13. Потебня А. А. Мысль и язык // Там же.

14. Степанов Ю. С. Основы общего языкознания. М., 1975. Лексика и семантика. Глава I.

15. Шмелев Д. Н. Современный русский язык. Лексика. М., 1977. Глава I. Слово как единица лексики.

Дата добавления: 2013-12-14