Консерватизм

Классический либерализм

Ядром классического либерализма изначально была приверженность крайним формам индивидуализма. Люди в этой традиции рисовались откровенно эгоисти­ческими существами, которые преследуют лишь свои собственные цели и надеются лишь на самих себя. Это в полном смысле слова хозяева своей судьбы, ничем не обязанные ни обществу, ни другим людям. Параллелью к такому атомистическому воззрению на общество выступала «негативная» свобода — неприятие ин­дивидом какого бы то ни было внешнего вмешательства в его жизнь, его свобода от внешних ограничений. Нечего и говорить, что к государству и всевозможным пра­вительственным регламентациям эта традиция относилась глубочайше враждеб­ным образом.

По выражению Тома Пэйна государство — это «необ­ходимое зло». «Необходимое», поскольку обеспечивает в обществе какой-то поря­док, безопасность и соблюдение договорных обязательств, и «зло», поскольку навязывает всем некую коллективную волю, ставя в рамки свободу и ответственность человека. Идеалом классического либерализма поэтому было «предельно малое госу­дарство», которое исполняло бы, как тогда выражались, роль «ночного сторожа» — зашиты людей от всевозможных неприятностей со стороны сограждан.

В такой своей разновидности, как экономический либе­рализмэта позиция сопро­вождалась безграничной верой в механизмы сво­бодного рынка, — в то, что экономика лучше всего работает тогда, когда правительство вооб­ще оставляет ее в покое. Предполагалось, что свободный капитализм сам собой при­ведет к процветанию общества, гарантирует лю­дям свободу, поскольку их успех или неудачи в данном случае зависят лишь от них самих, и тем самым обеспечит социальную справедливость.

Современный либерализм

Современный либерализм характеризуется куда более примирительным отно­шением к государственному вмешательству. В США «либералом» сегодня даже называют того, кто выступает не за малое, а за большое правительство. Столь радикальная перемена объясняется широким осознанием того, что промышленный капитализм, оставив людей на произвол рынка, в конце концов, породил новые проявления общественной несправедливости. Под влиянием традиции, иду­щей от Дж. С. Милля, так называемые «новые либералы» - Т.Х. Грин, Л.Т. Хобхаус и Дж. А. Гобсон - выступили с обоснованием более широкой, «позитив­ной», концепции свободы. Речь шла не о той ситуации, где тебя попросту оставля­ют в покое (ибо это ведь может означать и свободу умереть от голода), а о той свободе, что предполагает свободное развитие и самореализацию человека.

Это воззрение стало основой для так называемого социального либерализма или, по-другому говоря, либерализма «всеобщего благоденствия». Главной здесь является идея того, что государственное вмешательство, особенно в виде социальных пособий, расширяет общественные пределы свободы тем, что предохраняет человека от порой неизбежных «злоключений судьбы». В Великобритании один из правительственных докладов 1942 г. указывал в этой связи на пять «монстров»: нужду, невежество, незанятость, расточительство и болезнь. По всем этим обстоя­тельствам современный либерализм отказался от идеала свободного капитализма. Особую роль в этом сыграла теория Дж. М. Кейнса о том, что рост и процветание достигаются лишь в рамках «управляемого», или регулиру­емого, капитализма, когда основные экономические задачи берет на себя прави­тельство. Однако либералы нового образца готовы поддерживать идею правитель­ственного вмешательства лишь при соблюдении известных условий. Главной их заботой является судьба лишь наиболее слабых и уязвимых слоев общества, которые действи­тельно беспомощны, а целью — помочь этим людям подняться до того уровня, когда они вновь смогут самостоятельно устраивать свою судьбу и располагать в жизни свободным выбором. Но более влиятельным теоретиком, предпринявшим попытку примирить принципы либерализма с политикой «всеобщего благоденствия» и практикой перераспределе­ния общественных средств, был Джон Роулс.

Консервативные идеи и доктрины впервые определились в конце XVIII в. Это была реакция против неумолимо ускоряющегося темпа экономических и полити­ческих перемен — всего того, символом чего тогда стала Французская революция. Консерватизм в этой ситуации воплощал приверженность старому порядку. Противодействуя тем процессам, что были порождены ростом либерализма, социализма и национализма, консерватизм встал на защиту все более ветшающего традиционного общественного порядка. Однако в самой консервативной мысли с самого начала не было единства. В континентальной Европе возникло течение, главой которого выступил Жозеф де Местр (1753—1821). Этот консерватизм носил неприкрыто аристократический и реакционный характер, с порога отвергая любые перемены. В Великобритании и США сложилась более ос­торожная, гибкая и в конечном итоге жизнеспособная форма консерватизма, воп­лотившаяся в такой, например, фигуре, как Э. Бёрк с его лозунгом «измениться, чтобы сохранить». Такой подход позволил консерваторам в XIXв. перейти на позиции социального реформирования под патерналистским лозунгом «единой нации». Апогеем этого движения в Великобритании стали 1950-е годы, когда Консервативная партия, наконец, смирилась с послевоенными поряд­ками и выдвинула собственную версию демократии в духе социальной доктрины Кейнса. Но и это движение уже в 1970-х годах столкнулись с консервативной же оппозицией со стороны «новых правых» — направления, которое по своему анти­этатистскому и антипатерналистскому запалу парадоксальным образом вернулось к классическим темам и ценностям раннего либерализма.

Элементы консерватизма

Традиция. Центральная тема консервативной мысли — «сохранить накопленное» — теснейшим образом связана с уважением ко всему тому, что прошло проверку временем — традициям, обычаям и институтам. Традиция здесь — это накопленная мудрость про­шлого, которую нужно сохранить для блага жи­вущих и будущих поколений. Все это важно так­же тем, что укрепляет в обществе отношения ста­бильности и безопасности, давая людям ощуще­ние общественной и исторической связи времен.

Прагматизм. Консерваторы всегда указывали на ограниченность человеческого разума в со­поставлении с бесконечной сложностью мира Отсюда их почти инстинктивное недоверие к абстрактным принципам и теориям и, напротив, установка на опыт, историю и, главное, прагматизм — убежденность в том, что действовать нужно сообразно с практическими обстоятельствами и практическими целями, — словом, со всем тем, «что работает» на практике. Свои собственные взгляды они предпочитают определять не как идеологию, а как «умо­настроение» или «подход к жизни», при этом, не принимая в свой адрес обвинения, что такой подход равнозначен беспринципному оппортунизму.

Несовершенство человека. Консервативный взгляд на природу человека глубоко пессимистичен: люди здесь суть ограниченные, беспомощные и малодушные су­щества, которым страшно выйти за пределы того, что тысячи раз испробовано, и которые стремятся лишь к спокойной, упорядоченной жизни; они, сверх того, морально извращены и испорчены эгоизмом, жадностью и неутолимым стремле­нием к власти. Именно отсюда, а не от общества, идет и преступность и иные общественные проблемы. Для поддержания порядка, следовательно, требуется сильное государство, строгие законы и жесткие наказания.

Органицизм. Государство в зеркале консерватизма предстает не как результат деятельности людей, порождение их ума и фантазии, а как некое органическое целое — как чуть ли не живое существо. Соответственно и общество здесь представляется продуктом естественной необходимости, а различные социальные институты — семья, местные сообщества, нации и т.д. — «живой тканью общества» или чем-то таким, что выполняет роль его органов. Метафора «жизненно важные» прилагает­ся также к культуре и общественным ценностям — «традициям», без которых не­возможно поддерживать жизнь сообщества и внутрисоциальные связи в нем.

Иерархия. По убеждению консерваторов, в органическом обществе естественны и неизбежны самые широкие различия в том, что касается социального положения и социального статуса людей. У людей вообще разные роли и обязанности, будь то работодатели и работники, учителя и ученики, родители и дети. Но это нера­венство в принципе не несет в себе конфликта, ибо общество скреплено внутрен­ними связями — той сетью взаимных обязательств, что охватывает людей. Особая ответственность при этом ложится на высшие слои общества: коль скоро наше «положение в обществе» по большей части вообще зависит от случая (кто кем родился и кому как повезло), моральным долгом людей остается думать о тех, кому в жизни повезло меньше.

Власть и авторитет. Консерваторы всегда стояли на том, что авторитет и власть в известном смысле исходят не снизу, а сверху: только подлинное лидерство дает обществу направление движения и обеспечивает поддержку тем, кому самим не­достает знания, опыта или образования (пример — власть родителей над детьми). Когда-то все это исходило от «природной аристократии», — сегодня авторитет и лидерство даются опытом и образованием. Как бы то ни было, общество, не при­знающее авторитета и лидерства, не осознает самого себя и теряет то, что его связывает изнутри.

Собственность. Наиважнейшее значение консерватизм придает собственности тому, что приносит человеку безопасность обеспечивает ту или иную меру независимос­ти от правительства и заставляет уважать за­кон и собственность других людей.

Патерналистский консерватизм

Патерналистская струя консервативной мысли находится в полном соответствии с такими принципами, как органицизм, иерархия и ответственность, и пото­му может считаться ответвлением традиционного консерватизма. Ос­новные принципы этого направления были сформулированы еще Б. Дизраэли. Видя углубляющееся разделение Брита­нии на «две нации — нацию богатых и нацию бедных» и вытекающую отсюда угрозу социальной революции, Дизраэли выступил с призывом к благоразумию правящих классов, дабы те осознали, что «реформа сверху» куда лучше «революции снизу». Но благоразумие было лишь одним из компонентов этой программы, — другим был принцип социальной ответственности. Другими словами, ответственность — это цена, которую надо платить за привилегии; во имя единства общества люди, обладающие властью и собственностью, нравственно обязаны заботиться о тех, кто менее благополучен. Сложившийся в результате принцип «единой нации» — краеугольный камень того, что можно определить как доктрину тори, — отразил в себе не столько идеал социального равенства, сколько стремление создать некое органическое целое, внут­ренне связную и стабильную иерархию.

С тех пор традиция «единой нации» воплощает в себе не только готовность консерватизма заниматься проблемами социальных реформ, но и его сугубый праг­матизм в подходе к экономике. Все это характерным образом отразилось в идеоло­гии «среднего пути», которая в 1950-х годах была взята на вооружение такими британскими консерваторами. Этой идеологии удалось благополучно избежать двух идеологических край­ностей в подходе к экономике — свободного капитализма, с одной стороны, и какой бы то ни было тенденции к государственному социализму и централизованному планированию, — с дру­гой. Первый принцип был отвергнут потому, что он ведет к совершенно бесконтрольной эконо­мике, разрушающей внутренние связи в обще­стве и оборачивающейся против его наиболее уязвимых слоев, второй — потому что он чреват опасной бюрократизацией государства и подрывает основы свободного предпринимательства. Поэтому была сделана попытка найти золотую середину между рыночной конкуренцией и государственным регулированием (по лозунгу Г. Макмиллана, «частное предпринимательство без эгоизма») — такой сугубо праг­матичный подход, при котором баланс отношений между государством и индиви­дом складывался бы в зависимости от того, «что работает» на практике. К анало­гичному подходу пришли после 1945 г. и консерваторы континентальной Европы, взявшие за основу принципы христианской демократии. Это нашло свое наиболее характерное выражение в философии «социального рынка» Христианско-демократического союза (ХДС) Западной Германии — рыночная стратегия постольку, по­скольку она благоприятствует конкуренции и частному предпринимательству, и социальное государство постольку, поскольку произведенный таким образом обще­ственный продукт должен служить более широким интересам общества.

«Новые правые»

Идеология «новых правых» столь заметным образом отклонилась от главного течения консервативной мысли, что это стало своего рода контрреволюцией про­тив всей послевоенной практики государственного вмешательства и распростране­ния либеральных и социально-прогрессистских ценностей. Формирование этой идеологии в 1970-х годах пришлось на тот специфический момент, когда, с одной стороны, оказался исчерпанным потенциал социальной демократии кейнсианского толка, что выразилось в прекращении послевоенного экономического бума, а с другой — обозначились контуры социального кризиса и падения авторитета власти вообще. В Великобритании и США идеи «новых правых» в 1980-х годах нашли свое выражение соответственно в тэтчеризме и рейганизме, но они получили и более широкое, фактически глобальное, распространение и везде привели к общему сдвигу в сторону рыночно-ориентированных форм экономики. Однако идеология «новых правых» стала не столько целостной и систематической философией, сколько по­пыткой примирить две разные традиции, называемые «неолиберализмом» и «нео­консерватизмом». Хотя между двумя этими течениями есть свои политические и идеологические противоречия, объединяет их лозунг сильного, но малого государ­ства: «свободная экономика и сильное государство».

Дата добавления: 2013-12-14