Принцип двойного структурирования социальной действительности

Вопрос 3. ГЕНЕТИЧЕСКИЙ СТРУКТУРАЛИЗМ ПЬЕРА БУРДЬЕ

Теоретические воззрения любого крупного социолога имеют отличительные особенности, в том числе термино­логические, выступающие его своеобразной «визитной кар­точкой». Говоря о концепции французского социолога П. Бурдье, нам следует обратиться к триаде «поле»—«капитал»—«габитус», вокруг которых и раскрывается его те­ория, набирая по мере развертывания целый арсенал вза­имосвязанных и соопределяющихся понятий. Ни один из терминов, используемых П. Бурдье, не был «изобретен» им: он употребляет уже существующий научный лекси­кон, включая самое «экзотическое» понятие — «габитус». Вместе с тем, все указанные термины не остались неиз­менными, но, трансформировавшись, стали настолько спе­цифичными, что ни один французский студент при упо­минании габитуса не будет думать ни о Фоме Аквинском, ни о Э. Гуссерле, в работах которых это понятие также встречается.

П. Бурдье, как и многие французские интеллектуалы поколения 60-х гг., в начале творческого пути был под­вержен сильному воздействию марксизма, впоследствии он смог преодолеть его и в более поздних своих работах подверг острой критике. Наиболее ярко расхождение с марксизмом прослеживается в трактовке классов и соци­альной стратификации.

Еще одним существенным направлением разрыва явля­ется совершенно естественный для марксизма экономизм, исследовательская позиция, при которой социолог а рпоп отдает пальму первенства экономическим отношениям, вы­водя из них и подчиняя им все остальные социальные от­ношения. Не отрицая важности экономических отноше-

С. 387

Генетический структурализм Пьера Бурдъе

ний в обществе и конституирующей роли экономического капитала в структурировании социального пространства, П. Бурдье неизменно подчеркивает многомерный харак­тер социальных отношений, в котором экономическая составляющая лишь одна из многих.

На П. Бурдье также оказали большое влияние труды М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, Э. Гуссерля, А. Шюца. Они подтолкнули П. Бурдье к анализу обыденного опыта социального.

Но наибольшее воздействие на концепцию П. Бурдье прослеживается со стороны структурализма. Это философ­ское течение во Франции в 60-е гг. было очень влиятель­но, поскольку, благодаря работам К. Леви-Стросса, струк­турализм в форме антропологии превратился в одну из не­многих признанных в социальных науках дисциплину.

Многие интеллектуальные установки, которые П. Бур­дье разделял с поколением структуралистов (в частности, с Л. Альтюссером и М. Фуко), были реакцией на непри­ятие им экзистенциализма в его французской версии, по­скольку в студенческой среде того времени это течение расценивалось как «вялый гуманизм», витающий в возду­хе, как потворство «жизненному опыту» и некий «поли­тический морализм». Вместе с тем, подчеркивая свою идей­ную близость со структуралистами, П. Бурдье к ним себя никогда не относил, во-первых, потому что находился от них на расстоянии одного поколения (они были его препо­давателями) и, во-вторых, потому, что он стремился от­брасывать то, что казалось ему модой.

Концепция П. Бурдье представляет собой попытку син­теза структурализма и феноменологии и может быть оха­рактеризована как «генетический структурализм»: «Если бы мне нужно было охарактеризовать мою работу в двух словах, т. е., как это часто делается теперь, наклеить на нее этикетку, я говорил бы о constructivist structuralism или о structuralist constructivism¹, взяв при этом слово структура­лизм в смысле, сильно отличающемся от того, который

¹ Конструктивистский структурализм или структуралистский конструктивизм (англ.).

С. 388

Теоретико-методологическая рефлексия

ему придает соссюровская или леви-строссовская тради­ция. С помощью структурализма я хочу сказать, что как в социальном, так и в символическом мире, в языке, мифах и т. п. существуют объективные структуры, независимые от сознания и воли агентов, которые способны направлять или подавлять их практики или представления. С помо­щью конструктивизма я хочу показать, что существует со­циальный генезис, с одной стороны, схем восприятия, мышления и действия, которые являются составными ча­стями того, что я называю габитусом², а с другой сторо­ны, — социальных структур и, в частности, того, что я на­зываю полями или группами, и что обычно называют со­циальными классами» [1, 181—182]. Противопоставление объективизма и субъективизма, механицизма и целеполагания, структурной необходимости и индивидуальных дей­ствий является, согласно П. Бурдье, ложным, так как на практике эти пары терминов не столько исключают, сколь­ко дополняют друг друга.

Теоретической основой социологии П. Бурдье является концепция двойного структурирования, включающая в себя комплекс представлений, отражающих генезис и структуру социальной действительности. Генезис понима­ется им как установление причинно-следственных связей между социальными явлениями. П. Бурдье постулирует су­ществование объективных (независящих от воли и созна­ния людей) структур, решающим образом воздействующих на практики³, восприятие и мышление индивидов; имен­но социальные структуры являются «конечными причи­нами» практик и представлений индивидуальных и кол­лективных агентов, которых эти структуры могут подав­лять или стимулировать. С другой стороны, агентам имма-

² От лат. habitus — свойство, состояние, положение.

³ Практики, по Бурдье — это не то же самое, что деятельность или активность. Образно говоря, практики — «все, что делает агент». Причем это «все» надо понимать в свете концепции двойного структурирования: с одной стороны, практики суть непосредственные действия, коммуника­ции, акты мышления и т. д., а с другой — структурные опосредования, социальные формы, вне которых социальной действие как таковое невоз­можно. Таким образом, практики являются не просто действительностью неких действий, но и осуществлением социальных структур. Это обстоя­тельство раскрывается формулой, предложенной П. Бурдье в работе «Раз­личения»: <(габитус) х (капитал)> + поле = практики [4, 112]. Другое вводимое Бурдье понятие — «практические схемы» (или их синомимы «информационный схемы» и «схемы классификации») соотносится с «прак­тикой» также, как «категории мышления» соотносятся с «мышлением».

С. 389

Генетический структурализм Пьера Бурдье

нентно присуща активность, они являются источниками непрерывных причинных воздействий на социальную дей­ствительность. Социальная действительность оказывается структурированной дважды: во-первых, существующими объективно, т. е. независимо от сознания и воли людей социальными отношениями, и, во-вторых, практиками агентов (и, соответственно, их практическими схемами). П. Бурдье уточняет, что эта «...диалектика между струк­турами и действиями эквивалентна диалектике «объектив­ных и инкорпорированных структур», той что совершает­ся в любом практическом действии» [9, 70]. Указанная диалектика отражает процесс интериоризации/экстериоризации, связывающий объективные и субъективные структуры: социальные отношения, усваиваясь в ходе прак­тической деятельности, превращаются в «практические схемы» (схемы производства практик) — интериоризированные в инкорпорированные (воплощенные в человеке) структуры, которые обусловливают экстериоризацию.

Социальные структуры обусловливают практики и пред­ставления агентов, но, в свою очередь, и практики, произ­водимые агентами, воспроизводят и/или преобразуют структуры. Указанные два аспекта генезиса социальной действительности для П. Бурдье отнюдь не равнозначны и не рядоположены. Он не ограничивается констатацией того, что оба эти аспекта находятся в «диалектической связи», но указывает на их иерархию. Определяющее воздействие социальных структур на практики и представления аген­тов осуществляется в ходе их производства и воспроизвод­ства самими этими агентами. В силу того, что они не мо­гут реализовывать свои практики вне и независимо от пред­посланных им объективных структур, являющихся необ­ходимыми условиями и предпосылками любых практик (как в объективированной форме предметов и средств осу­ществления практик, так и в субъективированной — в виде диспозиций, знаний, навыков и т. д.), агенты могут дей­ствовать исключительно «внутри» уже существующих со­циальных отношений, а потому способны лишь воспроиз­водить или изменять их. Говоря об активной роли агентов в воспроизводстве/производстве социальной действитель­ности, П. Бурдье подчеркивает, что такое производство бы­ло бы невозможным без усвоения определенных практи­ческих схем, т. е. «принципов, предписывающих порядок

С. 390

Теоретико-методологическая рефлексия

действия» [1, 121]. Таким образом, субъективное структу­рирование социальной действительности есть подчинен­ный момент структурирования объективного.

Второй аспект двойного структурирования социальной действительности — структурный. Он состоит в том, что все в обществе структурировано: во-первых, социальные отношения неравномерно распределены в пространстве и во времени; во-вторых, агенты неравномерно вступают в различные социальные отношения — не все (индивиду­альные и коллективные) агенты и не в одно и то же время принимают участие в одних и тех же социальных отноше­ниях; в-третьих, неравномерно распределены между (ин­дивидуальными и коллективными) агентами объектива­ции социальных отношений, которые П. Бурдье называет капиталами; в-четвертых, инкорпорированные социальные отношения, к каковым относятся: диспозиции, социальные представления, практические схемы, — также распреде­лены крайне неравномерно. Агенты, исходя из своих прак­тических схем (интериоризированных социальных отно­шений), по-разному структурируют социальную действите­льность.

Особенность общества заключается в том, что формиру­ющие его структуры ведут «двойную жизнь»: они суще­ствуют, во-первых, как «реальность первого порядка», дан­ная через распределение опредмеченных условий и пред­посылок практик, средств производства дефицитных благ и ценностей («виды капитала»), и, во-вторых, как «реаль­ность второго порядка», существующая в социальных пред­ставлениях, в практических схемах, т. е. как символиче­ская матрица практик агентов.

Говоря о социальном пространстве как «пространстве второго порядка», П. Бурдье отмечает, что оно есть не толь­ко «реализация социального деления», понимаемого как совокупность позиций, но и пространство «видения этого деления»: vision и division; не только занятие определенной позиции в социальном пространстве (поле) — position, но и выработка определенной (политической, научной и пр.) по­зиции, понимаемой как система взглядов, мнений — prise de position.

Анализируя позиции агентов в пространстве, П. Бурдье подчеркивает, что социальное и физическое пространства невозможно рассматривать в «чистом виде»: только как

С. 391

Генетический структурализм Пьера Бурдье

социальное или только как физическое: «...Социальное де­ление, объективированное в физическом пространстве, функционирует одновременно как принцип видения и де­ления, как категория восприятия и оценивания, короче, как ментальная структура» [2, 37].

Понятие социального пространства «...позволяет избе­жать альтернативы номинализма и реализма в области со­циальных классов: политическая работа, нацеленная на производство социальных классов как corporate bodies, по­стоянных групп, обладающих собственными органами пред­ставительства, символикой и т. п., имеет больше шансов на успех, если агенты, которых хотят собрать, объединить в группу, близки в социальном пространстве (следователь­но, принадлежат к одному классу)» [1, 190].

Утверждение П. Бурдье о том, что все социальные от­ношения в свою очередь структурированы, приводит его к формированию понятия «поле», понимаемого как относи­тельно замкнутая и автономная система социальных отно­шений. Поле возникает как следствие общественного раз­деления практик. Поле — это подпространство, обладаю­щее совокупностью специфических характеристик, отли­чающих его от любого другого подпространства. Так, на­пример, поле экономики — это исторически сложившееся пространство экономических практик с их специфически­ми интересами и законами функционирования; это особая система отношений между индивидуальными и коллектив­ными экономическими агентами, между разнообразными социальными силами (предприятиями, финансовыми и про­мышленными группами, социальными институтами, ассо­циациями и т. п.), которые могут заключать союзы или, напротив, конфликтовать между собой. Таким образом, по­ле — это специфическая система объективных отношений между различными позициями, определяемыми социаль­но и в большой степени независящими от индивидов, ко­торые эти позиции занимают.

Иными словами, при синхронном рассмотрении поли представляют собой структурированные пространства позиций. Поля характеризуются свойствами составляющих их позиций, которые могут быть проанализированы неза­висимо от характеристик индивидов, эти позиции зани­мающих. Важной особенностью поля является то, что по­лиции в нем существуют независимо от конкретных инди-

С. 392

Теоретико-методологическая рефлексия

видов или коллективов и могут быть заняты в разное вре­мя разными агентами — индивидуальными или группо­выми. Характеристики, свойственные определенной соци­альной позиции, присваиваются занимающим эту позицию индивидам и становятся его собственными характеристи­ками. Таким образом феномен личностного присвоения со­циальных характеристик, присущих занятой индивидом социальной позиции, существует реально.

Структура поля есть состояние соотношения сил между агентами или институциями, вовлеченными в борьбу за рас­пределение специфического капитала, накопленного в те­чение предшествующего периода борьбы за управление бу­дущими стратегиями развития. Каждое поле обладает соб­ственными специфическими интересами — «ставками» — несводимыми к интересам, существующим в других по­лях. Для того, чтобы поле функционировало, необходимо, чтобы «были сделаны» ставки в игре и агенты были гото­вы в нее играть, т. е. имели бы габитус, включающий зна­ние и признание законов, присущих игре, ставкам и т. п. Вместе с тем, для П. Бурдье важна идея существования всеобщего закона полей: такие различные поля, как на­пример, поле политики, поле экономики или поле рели­гии имеют инвариантные законы функционирования.

Особый интерес вызывает предложенное Бурдье поня­тие капитала. Рассматривая природу различных благ, ко­торые индивиды ставят на карту в борьбе за занятие опре­деленной позиции в поле, П. Бурдье пришел к выводу, что за всем богатством и разнообразием ставок скрываются три большие группы, три категории капиталов: экономиче­ский, культурный, социальный. Первый из них, экономи­ческий капитал представляет собой ресурсы, имеющие эко­номическую природу, к которым, исходя из их роли все­общего эквивалента любого товара, можно отнести день­ги, помогающие занять преимущественное место в поле, а также и любой товар в широком понимании этого слова. Под культурным капиталом следует понимать ресурсы, имеющие культурную природу, среди которых важнейши­ми являются образование (общее, профессиональное, спе­циальное) и соответствующий диплом, а также тот куль­турный уронен* индивида, который ему достался в наслед­ство от его семьи и усвоен в процессе социализации. И наконец, социальный капитал есть не что иное, как ре-

С. 393

Генетический структурализм Пьера Бурдье

гурсы, связанные с принадлежностью к группе: сеть свя­ти, которыми нельзя воспользоваться иначе, как через посредство группы или через посредство людей, обладаю­щих определенной властью и способных оказать «услугу зауслугу».

Экономический и культурный капиталы являются ис­точниками власти для тех, кто ими обладает. Они дают агенту власть над теми, у кого такого капитала меньше или кто вовсе его лишен. Следует заметить, что обозна­ченные три типа капиталов являются не только ставками и игре, ее выигрышем, но и условиями вхождения в саму игру. От наличия капиталов зависит, будет ли агент при­нят в игру, поскольку условия участия в социальных иг­рах подразумевают более или менее высокие цены за право участия в них. Каждый агент стремится поместить свои капиталы более выгоднее и увеличить шансы на выигрыш. Несмотря на то, что все эти виды капиталов сильно отли­чаются по своей природе, они очень тесно связаны и при определенных условиях конвертируются один в другой, возможности конверсии капитала имеют определенный обменный ценз, они зависят от поля, от периода времени, от состояния рынка и спроса.

Понятие «состояние рынка» играет важную роль в кон­цепции Бурдье. По его мнению, благо, ресурсы становятся капиталом, приносящим прибыль, лишь при условии су­ществования рынка, который устанавливает цены на них. Каждое поле в этом смысле является рынком, где произво­дятся и продаются специфические капиталы. Невозможно установить иерархию между этими тремя видами капитала, выделить наиболее важный среди них, однако в разное время, в разных полях тот или иной вид капитала может доминировать над другими, быть решающим в борьбе за власть.

П. Бурдье рассматривает совокупность социальных от­ношений как распределение различных видов капитала, которое обусловливает непосредственные взаимодействия и представления агентов, занимающих данные позиции. Позиции, их существование и свойства, которые они сообщают занимающим их агентам или институциям, определяются объективно в соответствии с их действительным или потенциальным положением (situs) в структуре распределения различных видов власти (или капитала), обла-

С. 394

Теоретико-методологическая рефлексия

дание которыми дает доступ к специфическим прибылям, являющимся ставками игры в данном поле, но, в то же время, каждая позиция объективно связана с другими позициями отношениями господства, подчинения, гомологии и т. д.» [7, 72—73].

Исходя из логики функционирования поля, можно предположить, что различные позиции, входящие в поле в данный момент времени и в данных условиях, создают некое пространство возможностей для каждого агента. Такое пространство возможного, состоящее из несовместимых с социологической точки зрения позиций, если рассматривать только небольшие фрагменты поля, с которыми имеет дело каждый отдельный агент, на деле определяется логикой борьбы за эти возможности. Так, каждая позиция в поле через противопоставление себя другой позиции в этом же поле определяет и свое собственное место и свои собственные характеристики, отличающие ее от других; конституируясь как отдельная, обособленная позиция, она тем менее отражает общую систему взглядов, оценок, интересов, сложившуюся в этом поле.

Ориентация на изменения, по П. Бурдье, зависит, с одной стороны, от состояния системы возможностей в опре­деленный период истории, которая определяет, что можно, а что нельзя делать или думать в данный период времени и в данном поле. А с другой стороны, она зависит также и от интересов (будь то материальные или символические, подчеркнуто бескорыстные), направляющих агента — в зависимости от близости его позиции к классу господствующему или подчиненному — к выбору устоявшихся, гарантированных возможностей или к поиску и даже созданию новых, рискованных возможностей. Между полем возможностей, структурой позиций и структурой продукции, производимой в данном поле, таким образом, прослеживаются отношения соответствия, так что борьба за сохранение или изменение своей позиции в поле и за изменение структуры поля — это и борьба за сохранение или изменение структуры продукции данного поля и инструментов ее производства.

Научная или политическая позиция, мнения, воззрения — все то, что содержится в понятии «prises de position» определяет стратегии агентов или институций, включенных в борьбу в конкретном поле (экономическом, куль-

С. 395

Генетический структурализм Пьера Бурдье

турном, политическом и т. п.), и зависит от позиций аген­тов в структуре поля (positions) — той точки, с которой агент смотрит и видит социальный мир под определенным углом, причем позиция, в свою очередь, есть не что иное кок структура распределения специфического капитала, ннституционализированного или нет, получившего внут­реннее признание или внешнюю поддержку. Вместе с тем, борьба (между агентами, обладающими властью, и претен­дующими на обладание ею) за признание, сохранение или изменение правил игры в поле происходит вокруг специ­фических, свойственных данному полю ставок игры или основ конфронтации агентов, а потому напрямую связана с состоянием существующей на данный период легитимной проблематики. В функционировании любого поля на­блюдается определенный эффект «инерции», когда пространство возможностей, полученных как результат пред­шествующей борьбы, стремится определять пространство возможных точек зрения (prises de position) и направлять таким образом поиск путей развития специфической для данного поля продукции.

Конечно, связь между позициями агентов в поле и их воззрениями не механическая. Каждый агент, производя­щий определенную практику (в равной степени и фабри­кант обуви, и ученый-ядерщик), строит свои жизненные планы в зависимости от способности воспринимать существующие возможности, (эта способность обусловлена име­ющимися у него категориями социального восприятия и оценивания, вписанными в его габитус), а также в зависи­мости от умения использовать или отвергать их. Можно «казать, что каждый агент, входя в игру, «молчаливо при­нимает присущие ей принуждения и возможности, кото­рые он, а также все те, кто обладают чувством игры, вос­принимает как то, что «нужно делать», как формы, кото­рые нужно создать, как способы, которые нужно приду­мать, — короче говоря, как возможности, наделенные бо­лее или менее значительной «претензией на существова­ние»» [6, 72]. Напряжение, возникающее между позиция­ми агентов в поле, есть важнейшее условие и причина пре­образований этого поля, которые осуществляются в борьбе за специфические для каждого поля главные ставки. И конечно, на результат этой борьбы всегда влияют внешние факторы.

С. 396

Теоретико-методологическая рефлексия

Дата добавления: 2013-12-14