Родство представлений и восприятий

Концепция множественного кодирования.

Концепция множественного кодирования была предложена М.Познером (1978) на основании анализа результатов исследований, в которых испытуемым предлагалось опознать буквы, слова и фразы, автор попытался описать последовательность операций, позволяющих воспринимать этот разнородный материала. Основываясь на данных об интерференции процессов решения различных задач М.Познер считает, что теории памяти, построенные на одном-единственном коде, не позволяют понять закономерности функционировании и развития памяти.

Познер предлагает модель долговременной памяти, в которой постулируется существование трех уровней мнемических структур. Это:

- уровень следов, копирующих физические свойства стимуляции в модально-специфической форме;

- уровень понятийных структур, в которых отображается прижизненный опыт субъекта;

- уровень глобальных когнитивных систем в виде семантических сетей и субъективных пространств, необходимых для отражения окружающей действительности с требуемой степенью полноты.

Краткое содержание

Экспериментальное исследование образных репрезентаций началось еще в начале XX века, когда было показано феноменальное сходство и функ­циональное подобие образов восприятия и образных представлений: образ понимался как точная копия реального объекта в качестве простого продолжения процесса восприятия. Данная исследовательская традиция была продолжена в современных работах, в которых было продемонстрировано подобие окуломоторных и временных характеристик при перера­ботке визуальных стимулов и воображаемых объектов.

Шепард [Shepard, 1980] в экспериментах попарного оценивания пришел к тому же выводу: имеется сходство в оценках реальных и воображаемых стимулов. Следовательно можно говорить об изоморфизме образного (перцептивного) и ментального пространства оценок

Убедительные аргументы в пользу структурного и функционального сходства образов и представления оставили нерешенным вопрос о приро­де образных репрезентаций: действительно ли ментальный образ и образ восприятия по сути являются одним и тем же.

Правда, признается, что образный кодне связан с определенной перцептивной модальностью. Это означает, что образный код является более абстрактным, чем визуальное кодирование. Это, в частности, обнаруживается в фактах интер­ференции с невизуальной и одновременно пространственной задачей (эксперименты Бэддли).

В исследованиях, которые проводятся рамках когнитивной психологии (прежде всего на материале зрительных образов), процессы формирования образов памяти и образов представления обычно рассматриваются как существенно близкие или даже тождественные на том основании, что их базой выступает, во-первых, опыт прошлого актуального восприятия индивида, во-вторых, трансформация данного опыта в аспекте решаемых им в настоящее время задач. В силу этого часто используется единое понятие ментальной репрезентации (Ребеко Т.А. Ментальная репрезентация // Когнитивная психология. Учебник для вузов / Под ред. В.Н.Дружинина, Д.В.Ушакова. М.: ПЕР СЭ, 2002, с. 115-144).

Существует важная проблема, касающаяся степени, в которой зрительные представления похожи на актуальное зрительное восприятие. В одном эксперименте Финке, Пинкер и Фарах (Finke, Pinker, & Farah, 1989) просили испытуемых создавать ум­ственные образы и затем осуществлять ряд преобразований этих образов. Вот пара примеров проблем, которые они зачитывали испытуемым: Вообразите заглавную букву N. Проведите линию от верхнего правого угла к ниж­нему левому углу. Вообразите заглавную букву D. Поверните фигуру на 90 ° влево. Теперь снизу по­местите заглавную букву J. Что вы видите?

Испытуемые закрывали глаза и пытались вообразить эти преобразования. Ис­пытуемые могли опознать свои сложные образы, так же как если бы они были им предъявлены. В первом из вышеуказанных случаев они видели песочные часы, во втором случае — зонтик. Способность выполнять такие задачи иллюстрирует важ­ную функцию воображения, заключающуюся в том, что оно предоставляет нам возможность строить новые объекты в нашем сознании и рассматривать их. Имен­но этот вид зрительного синтеза осуществляют инженеры-строители или архитек­торы, работая над новыми проектами.

Исследование Финке и коллег показывает, что мы можем судить о воображае­мых объектах и приходить к тем же выводам, как и в случае, когда мы видим эти объекты. Но действительно ли воображаемые объекты те же, что и видимые объек­ты? Исследователи изучали, воспроизводятся ли тонкие свойства, связанные со зрительным восприятием, в умственных образах. Например, Уоллес (Wallace, 1984) провел эксперимент, который включал в себя предъявление испытуемым стимулов, изображенных ниже.

В части б их просили вообра­зить перевернутую V, наложенную на две горизонтальные линии так, чтобы их умственный образ имел те же компоненты, что и физический стимул в части а.

Испытуемые в обоих условиях должны были оценить длину двух горизонтальных линий. Испытуемые в части а оценивали верхнюю линию как более длинную, хотя она не была таковой. Это повторяет классическую иллюзию в зрительном воспри­ятии, известную как иллюзия Понцо (Berbaum & Chung, 1981). Испытуемые в условии воображения, которым показывали только две линии в части б, оценива­ли верхнюю линию как более длинную и с той же частотой. Таким образом, систе­ма образов, очевидно, может воспроизводить детальную зрительную иллюзию, что указывает на явную эквивалентность воображения и восприятия.

Чамберс и Райсберг (Chambers & Reisberg, 1985) сообщали об исследовании, которое, казалось, указывало на существование различий между воображением и фактическим наблюдением объекта. Их исследование включало в себя обработку двусмысленных фигур, подобных фигуре кролика—утки. Испыту­емым ненадолго показывали фигуру и просили представить ее в воображении. Испытуемым хватало времени только для того, чтобы вообразить одну интерпре­тацию изображения, прежде чем оно было удалено, но их просили попытаться найти вторую интерпретацию изображения. Испытуемым не удавалось этого сде­лать. Затем их просили нарисовать этот образ на бумаге, чтобы увидеть, смогут ли они после этого интерпретировать его иначе. При таких условиях им удавалось это сделать. Это говорит о том, что зрительные образы отличались от изображе­ний тем, что были связаны с определенной интерпретацией.

Но не так давно Петерсон и коллеги (Peterson et al, 1992) смогли заставить испытуемых реинтерпретировать образы, давая им более явные инструкции. На­пример, испытуемым могли сказать, каким способом реинтерпретировать другую фигуру, или давали инструкцию рассматривать заднюю часть головы животного в их образе как переднюю часть головы другого животного. Таким образом, кажет­ся, что труднее реинтерпретировать образ, чем изображение, но в обоих случаях это возможно. Вообще, по-видимому, труднее обрабатывать образ, чем фактиче­ский стимул. При возможности выбора люди будут почти всегда выбирать обра­ботку фактической ситуации, а не воображаемой. Например, игроки в «Тетрис», чтобы найти подходящую ориентацию, предпочитают вращать формы на экране, а не в голове (Kirsh & Maglio, 1994).

Дата добавления: 2014-01-04