Папа Иннокентий III. Политическое состояние Европы в начале ХIII столетия. Обзор феодальной, государственной и социальной истории Лангедока в связи с причинами альбигойских ересей

ВВЕДЕНИЕ

ДО КОНЧИНЫ ПАПЫ ИННОКЕНТИЯ III

ИСТОРИЯ АЛЬБИГОЙЦЕВ

КНИГА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

18 июня 1209 года в Сен-Жилле, одном из городов Лан­гедока, совершался торжественный обряд церковного по­каяния над тулузским графом Раймондом VI. Толпы народа окружали площадь перед городским собором; среди горо­жан находились рыцари и вассалы графа как невольные свидетели унижения своего сюзерена. Могущественный го­сударь, родственник королей арагонского, английского, французского, смирялся перед силой непреклонного папы. Три архиепископа, девятнадцать епископов, все окружное духовенство присутствовало при церемонии. Впереди всех стоял папский легат Милон, представитель первосвящен­ника и исполнитель наказания.

Граф, в одной рубахе, босой, со свечой в руке, опус­тился на колени перед легатом. На паперти, против цер­ковных дверей, возвышался аналой, на котором лежали дары Христовы и священные реликвии. У ног легата Рай­монд молил о пощаде. Он сам прочел длинный список своих преступлений перед Церковью, обязываясь и теперь и впредь во всем беспрекословно подчиняться повелени­ям папы и его легатов; граф тулузский отказывался от всякой свободы в действиях. Шестнадцать вассалов тут же подтвердили присягу своего государя. Тогда легат поднял Раймонда на ноги, накинул веревку ему на шею, взял концы ее в руку и повел его в церковь, на ходу хлестая графа пучком розог.

В слезах покаяния, а может быть и горького оскорбле­ния, Раймонд распростерся на церковном амвоне. Тогда легат дал ему отпущение именем «господина папы Инно­кентия III». Народ напирал на вошедших в церковь веру­ющих; выйти из нее в те же двери было невозможно. Вы­сеченный, в одной рубашке, граф невольно должен был пройти мимо гробницы блаженного Петра де Кастельно. В духовенстве пробежал говор о справедливом суде Божь­ем; память святого была отомщена...1?

Так карала Церковь того, кого она подозревала в от­ступничестве или хотя бы в нерадении к католицизму. Граф же тулузский совершил самое ужасное преступление для того времени — он покровительствовал еретикам.

Это происходило в начале XIII столетия. То было вре­менем полного господства церковно-католических идеа­лов. Папская гегемония приобрела тогда силу историчес­кой реальности. Не только граф тулузский, но и все евро­пейские государи преклонялись перед авторитетом рим­ского первосвященника.

Известно, какие образы соединяются с понятием о сред­них веках вообще. Но то столетие, в котором главным об­разом совершается череда событий, излагаемых в нашей книге, было полным их выражением. Средние века будто воплотили в нем свою культуру, которая являет в те мо­менты лучшие свои стороны. Вместе с богатством явлений в сфере политической и юридической этот век насыщен замечательным духовным творчеством. Если количеством великих умов определяется культурное значение эпохи, то XIII столетие имеет право называться наиболее важным в развитии европейской цивилизации, в нем сосредоточи­лись все типичные стороны средневековой жизни.

Это был век общин, университетов, цехов, соборов, век философов, юристов, поэтов, художников, святых. Это век Иннокентия III и Фридриха II, Фердинанда III и Альфонса X Кастильских, Филиппа Августа, Людовика IX и Филиппа Красивого, Иакова Арагонского Завоева­теля, покорителя мавров, век арагонской конституции и английского парламентаризма, век богатства городов и славы цехов, век Ганзы и городских союзов в Германии, век феодальной расправы и тайных судов в Вестфалии, век римского права и статутов, обоготворения женщин и философии. В духовной истории этого столетия за имена­ми Альберта Великого, Роджера Бэкона, Фомы Аквинского идет величественное имя Данте. Но такова сила ис­торических явлений, что с периодом процветания нераз­лучны и первые признаки упадка. После тринадцатого сто­летия начинается разложение не только идей, вырабо­танных им, но средневековых вообще.

Столетие это кончается трагическим падением пап­ства, заключавшимся в поражении папы Бонифация VIII в его борьбе с королем Франции Филиппом IV, что привело к Авиньонскому пленению пап, и непосред­ственно предшествовавшим этому событию сожжением римской буллы.

Стремление сохранить старые начала и устранить на­плыв противоположных идей неизбежно ведет к борьбе. И действительно— XIII век дышит борьбой. Борьба прони­кает в каждую идею и к концу века видоизменяет ее, так что в Европе XIV столетия слышится наступление иных начал, начал скорее нового времени.

В продолжение всего XIII века идет борьба: здесь и борьба церкви с ересями, накопленными прежними веками; борьба клерикального гнета с проявлениями свободной мысли; борьба пап с императорами за мировое преобладание; борьба римской теократии с национальностями; старых «правд» с подавляющей идеей римского права; феодализма с коро­левскою властью; кулачной расправы с правильным судеб­ным процессом; патрициев с цехами; номиналистов с ре­алистами; народного творчества с аристократической по­эзией рыцарства; язвительных миннезингеров с сентимен­тальностью трубадуров.

Предметом этой книги будет замечательнейшее из про­тивостояний. Предлагаемое сочинение имеет задачей про­следить первые проявления оппозиции Римской Церкви, особенно сосредоточившиеся в южной Франции. Исходя из этого оно должно указать причины и обстоятельства, благоприятствовавшие такой оппозиции, изложить пре­емственность в ересях, появлявшихся вообще до XIV сто­летия, рассказать судьбы последователей этих учений, подробно описать предпринятые против них крестовые войны и, наконец, исследовать влияние и определить ис­торическое значение религиозных сект, известных под общим названием «альбигойцев». Показав происхождение главнейшей из них от свободомыслящих славян восточ­ного вероисповедания, это сочинение раскроет ведущую роль славянского племени во влиятельнейшем событии средневековой духовной и политической истории.

Дело альбигойцев, как увидим в дальнейшем, было проиграно. Рим недаром вел борьбу с таким ожесточением: он опасался за самые существенные свои интересы. Ереси разного характера и разных оттенков развивались и гораздо ранее X столетия, они имели огромное число последовате­лей во всех краях католического мира. К началу XIII века насчитывалось уже более сорока различных религиозных сект, в положениях которых присутствовали всевозможные уклонения от ортодоксии. Опасность грозила и от характе­ра вольнодумства еретиков, и от их численности.

Существовали признаки, по которым можно судить о возможности образования в тогдашней католической Цер­кви нескольких новых Церквей, как это произошло по­зднее, в эпоху Реформации.

Уступок и примирения не могло быть уже и потому, что обе стороны являлись представителями направлений край­не противоположных. Вступив в борьбу фактически за соб­ственное существование, Рим совершил жестокие насилия над еретиками. Но с падением альбигойцев не пропала нрав­ственная сила их протеста, так сильно действовавшая на проявления свободной мысли дальнейших поколений.

Восторжествовать еретики не должны были еще и по­тому, что история была против них, их слишком смелые убеждения мало соответствовали эпохе, далеко не все из них выражали собою поступательный шаг цивилизации, так как большая часть еретиков уклонялась с чисто хрис­тианского пути. Дело в том, что слово «альбигойцы» не обозначает последователей какого-либо целостного уче­ния — в то время это был термин, обозначавший всех, несогласных с ортодоксией.

Между альбигойцами резко выделялись две ветви, ко­торые мы назвали бы восточной и западной. Первая свя­зана с традицией гностицизма и азиатских философских систем в их синтезе с христианством — это собственно альбигойцы, или катары, точнее дуалисты? 1. Вторая же представляет евангелический, строго христианский про­тест — это предшественники кальвинизма, вальденсы. Между собой те и другие имели мало общего, хотя судьба свела их вместе на благодатной земле Лангедока, поро­дившей, собственно, одних вальденсов, ибо дуалисты, имевшие несравненно более долгую историю, непосред­ственные преемники болгарских богомилов, помнили своих предков на берегах Черного моря, откуда ересь, продви­гаясь на запад, достигла Атлантического океана.

Историк альбигойцев должен иметь дело с той и дру­гой ветвью во всех их проявлениях, но ему следует заме­тить, что последователи дуалистического учения, боль­шие числом, не могут считаться реформаторами в луч­шем смысле этого слова, хотя историческая наука часто признавала их таковыми. В борьбе с ними папы стояли за интересы, более близкие будущему.

Для людей того времени католический идеал являлся символом всего лучшего в жизни, таким является он и в истории. Папство взяло на себя управление всем западным миром. Такова была теократия Гильдебранда?2. Его мечты и планы стали заветом для его преемников. Папство по самому существу своему, как власть чисто духовная, пользова­лось магической силой, пока не уклонилось с той дороги, которую открыло ему его удивительное могущество и сча­стье. Но в борьбе с альбигойцами Рим прибегнул к физи­ческим средствам — беспощадным и кровавым. Дурной спо­соб ведения борьбы унизил нравственный авторитет пер­восвященников, как произошло это позже в деле с импе­ратором Фридрихом II? 1. Оба эти столкновения, сопровож­даемые одинаковыми условиями, привели к одному исхо­ду — быстрому и бесславному падению некогда неодолимой силы. Тем не менее в борьбе с альбигойцами католические интересы восторжествовали.

Так как история альбигойцев тесно связана с судьба­ми папства, с характером той политики, какой держался относительно их Рим, то будет уместно предпослать не­посредственному изложению предмета обзор того состоя­ния римских дел, в котором застают их первые годы XIII столетия, годы альбигойских войн. Из этого обзора станут ясны силы, которыми мог располагать Рим в предстоя­щих крестовых походах, а равно определится место, ка­кое должны они занимать в ряду других политических со­бытий своего времени.

Дата добавления: 2014-01-04