Папа Иннокентий III

Торжеству католической Церкви в борьбе с альбигой­цами главным образом способствовала личность челове­ка, возглавлявшего ее. Когда папству грозила смертельная опасность, искусством этого вождя оно вдруг приобрело невиданную внутреннюю и внешнюю крепость. Гениаль­ный государственный деятель, он будто нарочно был при­зван на историческую сцену в критическую минуту. Пре­восходной системой стала заправлять рука человека, име­нем которого обозначается целая эпоха. То был папа Ин­нокентий III.

Он — главный деятель той драмы, которая скоро долж­на занять нас, и потому прежде всего следует изучить это­го человека с момента, когда он становится главой като­лической Церкви? 2.

Ему шел тогда тридцать восьмой год. Редкий перво­священник надевал тиару так рано, и редкий выступал на историческую сцену более готовым к этому.

Иннокентий III принес с собой на папский престол грандиозную идею, которая, правда, была выработана предшественниками, но в нем нашла своего полного и лучшего выразителя. Он призван был завершить и со­здать величавое, хотя не совсем чистое, здание католи­цизма, и потому его симпатии лежали в идеалах про­шлого. Целью Иннокентия III было закрепить владыче­ство пап над Европой.

В то время авторитет первосвященников пал даже в их собственном государстве? 1. Папы последних десятилетий XII века были бессильны в своей собственной столице и находились в зависимости от городских аристократичес­ких партий. Тесно связанные с ними, они были не в силах умиротворить город. Такое бессилие вызывало тем боль­шую ярость, что всему Западу их сила казалась столь гроз­ной. Предшественники Иннокентия III почти всегда из­бирались в первосвященники уже в преклонных летах, они были сильны не как личности, а как представители на­следственной политики римской курии.

Не таков был человек, который занял папский трон в 1198 году. Иннокентий III происходил из древнего римс­кого рода графов Конти, известность которого уходит в баснословные времена. Смелые исследователи генеалогий насчитывают двенадцать столетий преемственности этого рода2. Знаменитого папу считали потомком первого гер­цога Сполетского, получившего свои владения от лангобардского короля Гримоальда еще в VII веке? 2. Достовер­нее, что знаменитый префект Рима Крешенци? 3 был его предком. Вопреки генеалогии, наследственные владения графов Конти не давали им ни особой славы, ни доста­точного богатства3. В ряду древней аристократии граф Фра-симундо, отец будущего папы, не имел особого значе­ния, его оттесняли на второй план оказывавшие влияние на выборы пап римские фамилии — Орсини, Колонна, Франджипани, Савелли.

Род Конти суждено было возвысить Джиованни-Лотарю (впоследствии Иннокентию III). Он родился около 1161 года. Мать дала ему возможность получить воспитание в школе святого Иоанна Латеранского, которая в то время была центром подготовки католических проповедников. Он продолжил свое образование в Парижском и Болонском университетах— там он погрузился в занятия современ­ной философией 4, но из его сочинений видно, что он хо­рошо изучил и классиков. Париж славился богословием и схоластикой, Болонья правом — это были знаменитейшие очаги средневековой культуры. В Париже вместе с Конти получали образование многие впоследствие прославивши­еся политики и поэты (например, знаменитый немецкий миннезингер Вальтер фон дер Фогельвейде). Здесь Джиованни-Лотарь близко сошелся с будущим кардиналом Сте­фаном Лангтоном и многими другими. Через десятилетия товарищи детства послужили орудием выполнения далеко идущих замыслов Иннокентия III.

Он возвратился в Рим при папе Луции III, который дал ему несколько ответственных поручений, успешно ис­полненных, что послужило началом блестящей карьеры. Папа Григорий VIII делает его, еще молодого, субдиако­ном (1187 г.). Джиованни-Лотарь Конти выдвигается впе­ред благодаря некоторым фамильным связям, но глав­ным образом — вследствие своих способностей. Было вре­мя Ричарда Львиное Сердце и Саладина, шел третий кре­стовый поход с Барбароссой во главе? 1, у римской канце­лярии было полно забот.

Климент III, дядя Джиованни-Лотаря, назначил его в 1190 году кардинал-диаконом, что равнялось званию госу­дарственного секретаря; будущему папе было тогда 29 лет. Это назначение вызвало общую радость в церкви и в наро­де, «возбудило большие надежды» 5, что свидетельствует о том, какую популярность уже тогда приобрел Джиованни-Лотарь. Молодого кардинала хватало на все, он строил гран­диозные планы и не упускал из виду никаких мелочей.

В 1191 году на папском престоле воцарился Целестин III из враждебного Конти рода Орсини, который сместил Джиованни-Лотаря с должности. Будущий преемник Це­лестина III воспользовался вынужденным безделием, что­бы в уединении и думою, и литературными занятиями раз­вить свои духовные силы. За эти шесть лет у него созрели те теократические замыслы и та многосторонняя политика, которая может возбуждать протест, но, как полезная для того времени, имеет право на исторический смысл. В сочи­нениях, написанных за это время, будущий тиароносец томится миром, ищет покоя и уединения, хотя более, чем кто-то другой, он был способен к деятельности. В то время как он, окруженный лишь книгами, проживал в Ананьи, отрекаясь от мира, этот мир уже завязывал узлы, которые впоследствии пришлось распутывать именно ему.

Император Германии Генрих VI стремился к облада­нию королевством обеих Сицилии. Целестин III соглашал­ся утвердить его за ним лишь на унизительных для Генриха условиях, так как это королевство уже давно было под по­кровительством церкви — оно считалось римским вассальством и более соответствовало такому названию, чем все другие мнимые апостольские феоды. После второго похода на юг Италии Генрих завоевал вожделенное королевство, истребил членов старой норманнской династии и с такой жестокостью подавил восстание норманнских баронов, что возбудил негодование всей рыцарской Европы. Целестин III многократно предостерегал Генриха, требовал, чтобы тот прекратил свои зверства. В конечном итоге папа отлу­чил императора от Церкви? 1. Генрих VI погиб в сентябре 1197 года, находясь еще в зрелых летах и полный замыслов мести Риму и мечтами об единой империи. Он оставил че­тырехлетнего римского короля Фридриха Роджера (после так знаменитого под именем Фридриха II), общую нена­висть к своей памяти и междинастические распри за пре­стол в Германии.

Папа торопился действовать, чтобы не потерять ста­рых приобретений в предстоящих замешательстве и без­началии. Приобретение обеих Сицилии Гогенштауфенами? 2 казалось Риму угрожающим вызовом. Папы могли быть сдавлены с двух сторон: из Германии и южной Италии. Риму хотелось во что бы то ни было разорвать эту связь, эту грозную силу, или, по крайней мере, умалить ее, над чем папы последовательно бьются всю первую половину XIII столетия. Им необходимо было удержать вассальство над Сицилией, повлиять на вопрос о германском престо­лонаследии и в то же время поддерживать римский авто­ритет в начавшемся споре с королем французским из-за развода с Ингеборгой? 3.

Тогда же в Европе готовился новый крестовый поход, и тогда же до римских государственных людей стали доходить грозные слухи из южной Франции о быстром распространении ереси и о безуспешности всех соборных решений, принятых против нее. И в Риме стали серьезно думать о двух единовременных крестовых походах: один предполагался в Азию на неверных, другой — на непокорных вольнодумцев, зажиточных и веселых обитателей Гаронны, Роны и Дюранса? 1.

Быстрота и продуманность в действиях требовались тем более, что от неудачи прежних крестовых походов ослабевало религиозное рвение католиков. Слухи об успешном развитии многообразных ересей доходили с разных мест Европы. Ересь шла от востока к западу и прочно укрепи¬лась в католических землях.

В Риме прекрасно осознавали всю важность настоящей минуты, вражда партий замолкла. Курия кардиналов всегда возлагала большие надежды на графа Конти, и он был призван, когда скончался Целестин III.

Умирая, папа продолжал указывать на своего друга Колонну, но его не слушали. Целестин III умер 8 января 1198 года. На следующее утро, после короткого совещания, почти единогласно был избран папой кардинал-диакон Джиованни-Лотарь Конти. Он сопротивлялся этому на заседании коллегии — он молил, он плакал, он говорил о своей молодости. Старший из кардиналов подошел к нему и наименовал его Иннокентием III. Джиованни-Лотарь еще не был епископом, он даже не имел рукоположения. Для него было сделано такое редкое исключение, священнический сан он принял уже после.

Для папского трона он казался весьма молодым, что не прошло незамеченным. Торжественная коронация привлекла массу народа, в среде которого новоизбранный был очень популярен. Рим горел огнями, на папскую процессию сыпались цветы. В первой же проповеди папа обра¬тился к народу, будто призывая его на освящение своих планов; он льстил толпе и очень скоро получил существенные знаки ее расположения.

Аристократия, наоборот, мешала свободе действий первосвященника, она привыкла заправлять народной силой. В Риме властвовали нобили, императорский префект был их орудием— он передал свои права сенату, который, часто идя врозь с пожеланиями народа, юридически действовал от его имени, будучи независим от папы.

Иннокентий с первых же дней подчинил себе все враждебные ему и враждовавшие между собой элементы. Префект поклялся служить ему беспрекословно и отдавать полный отчет во всех делах — императорский меч заменила папская чаша. Иноземные претензии, хотя и номинальные, были уничтожены совершенно: город стал папским. Народ поддержал такое начало, исходившее от столь популярного лица. Сенат стал действовать уже не от имени народа, а от лица папы: первый сенатор дал присягу оберегать личность папы. Монархическое начало восторжествовало. Упрочив свою власть в столице, Иннокентий обратился к делам в Италии. Немецкие бароны, посаженные Генрихом VI, были вынуждены покинуть папскую область. Флорентийские города организовали свой союз, но и там были сильны папские симпатии. Не прошло и года, как папская область достигла своих крайних пределов, в Италии было возрождено национальное чувство. Но укрепляя свои материальные средства, Иннокентий III тем самым показывал, что в своей теократической системе он будет держаться решительного образа действий. Что честолюбие присуще ему, это заявил он еще с первых дней, но его эгоизм был эгоизмом великой души: он хлопотал не в личных интересах, а во имя торжества своей веры; он не обещал мира своей политикой, хотя стремился к нему. Свою систему папа проводил в жизнь с пылом человека, обуреваемого светским честолюбием.

Иннокентий III, как и другие папы, для достижения своих целей злоупотреблял религией. Следуя римской политике и забываясь в увлечении, он порой уклонялся от прямой дороги, но в нем никогда не угасало понятие о высшей справедливости. В первые же дни своего папства он следующим образом высказывал свою политическую доктрину:

«На нашем попечении, лежит забота о процветании церкви. И жизнь и смерть наша будут посвящены делу справедливости. Мы знаем, что наша первая обязанность блюсти права всякого, и ничто не заставит нас уклониться с этого пути... Перед нами великое обилие дела, ежедневные заботы о благе всех церквей, мы потому не более как служители слуг божьих, согласно с титулованием нашим. Но мы верим, что волею Божией возведены из ничтожества на этот престол, с которого будем творить истинный суд и над князьями, и даже над теми, кто выше их» 6.

Иннокентий сдержал свое обещание. После Гильдебранда он был самым смелым деятелем на папском престоле, но он был гораздо счастливее Григория VII. Наряду с решительностью и отвагой он обладал редкой чистотой побуждений, чуждый личных стремлений и честолюбия. Великие исторические деятели, которые претворяют в жизнь свои идеи и политические системы, не стесняются в способах достижения цели и исполнения возложенной на них роли, их воодушевляет один помысел — воплотить свои идеалы в реальность. Благо тем политикам, которые с блеском под­вигов соединяли безукоризненность его выполнения, но нельзя осуждать и тех, которые не могли найти иных средств, не выходя из условий современности. Иннокентий III не составляет исключения в ряду великих людей истории. Нрав­ственная чистота его личного характера не подлежит сомне­нию, она принесла ему высокий духовный авторитет и спо­собствовала успеху его теократических планов.

В то время для исполнения предназначений папской власти требовался именно политик с талантами Инно­кентия, ум которого охватывал всю громадную арену де­ятельности — от Исландии до Евфрата, от Палестины до Скандинавии. То, что составляло предмет задушевных дум Гильдебранда, было совершено Иннокентием III. За все время его восемнадцатилетнего правления не было факта европейской истории, который бы прямо или косвенно не испытал на себе влияния папы.

Всевидящее око первосвященника проникало как во дворец императора, так и в дом робкого горожанина на краю Европы. Поэтому переписка Иннокентия служит глав­нейшим источником для изучения истории его времени; миновать этот источник, имеющий достоинство государ­ственных актов, нельзя, о какой бы то стране ни шел разговор. Для Иннокентия на всем Западе не существова­ло человека слишком бедного, слишком ничтожного, и, наоборот, властителя слишком влиятельного. Могущество папы в большинстве случаев опиралось на силу духовного авторитета и лишь в том деле, которое послужит предме­том данного сочинения, было подкреплено силой ору­жия.

Таков был человек, с которым предстояло бороться аль­бигойцам и который сыграл главную роль в их истории.

Познакомившись с Иннокентием III, сделаем по воз­можности сжатый обзор тех отношений, которые сложи­лись у него с европейскими государями.

Дата добавления: 2014-01-04