Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Лекция 18


Литературный язык в 30 – 40 гг. XIX века

 

Итак, в первые три-четыре десятилетия XIXв. завершился процесс образования русского национального литературного языка, начавшийся еще в XVII в. Мы рассмотрели основные закономерности развития русского литературного языка в карамзинский и пушкинский периоды. Посмотрим, в каких же фактах эти общие принципы нашли конкретное выражение.

Важнейшее значение для понимания изменений литературного языка этого времени представляет вопрос о судьбе старых стилистических категорий – разговорного «простого языка» и высоких элементов. Наиболее значительный материал в этом отношении представляет лексика и грамматика.

Разговорная речь, наиболее полно зафиксированная в произведениях низкого слога XVIII в., подверглась в это время дифференциации. В просторечной и простонародной лексике выделился пласт нейтральных, или разговорно-литературных элементов, который вовлекся в литературный язык. В этот период в литературном языке закрепились такие считавшиеся ранее специфически просторечными или простонародными слова, как бедняк, богач, блажь,быт, белоручка, взбалмошный, вдоволь, вполне, жаль, жара, жеманный, заведомо, закадычный, зубоскалить, истома, истомить, мастерить, надо, надоедать, навеселе, так как и др. В это же время целый ряд старых просторечных форм типа вараксать, вдругорядь, шильничать и подобных вышел окончательно из употребления.

В отношении «высокой» лексики можно наметить три группы случаев:

1. Большое количество таких слов утратило свою «высокую» окраску, став неотъемлемым элементом литературного языка, преимущественно в книжной его разновидности: вместилище, воображение, воссоединение, восторжествовать, восприятие, скрежет, творчество, сострадание, непреодолимый, неразрывный, отвержение, благоденствие и под.

2. Многие устаревшие славянизмы употребляются еще в жанрах, продолжающих традиции высокого стиля классицизма. За пределами этих жанров определенные слои архаической лексики продолжают еще служить в поэтической речи живым средством создания высокой патетики, эмоциональности. Так, Пушкин даже в 30-е годы использует такие архаические славянизмы, как днесь, глас, вострепетать, глад, вотще, лик, ветр, зрим, древо, лобзание, чело и т.п. К середине века эти обветшалые славянизмы уходят из литературного языка.

3. Многие славянизмы сохранились в этот период в качестве особых «поэтических слов»: ланиты, очи, уста, перси, дева, младой и др. К середине века и эта группа лексики утрачивает свое значение.

Таким образом, «славянская» лексика как особая категория литературного языка к середине XIX в. отмирает: одни славянизмы перестают употребляться, другие полностью ассимилируются в составе языка, перестав быть славянизмами.

Характерным для изучаемого периода является устаревание и оттеснение на периферию литературного языка ряда вполне нейтральных ранее слов, широко употреблявшихся в разговорной речи и книжном языке конца XVIII – нач. XIX в. Это явление, по мнению В.Д. Левина, происходило в результате процесса вовлечения в литературный язык их синонимов, считавшихся просторечными или простонародными, а отчасти как следствие победы более книжного слова, закрепляющегося в языке как общелитературная нейтральная норма. Это такие слова, как наскучить, надобно, потчевать, вчерась, всякий, поутру, ввечеру, подле, ныне, нынче, особливо, следственно, нежели, дурной, худой (плохой), горница, гульбище и под.

Основные изменения в области грамматики следующие:

1. Постепенный выход из литературного употребления ряда архаических форм:

творительного падежа на –ьми в существительных: костьми, страстьми, зверьми;

родительного падежа множественное число –ыя, --ия в прилагательных женского рода,

оборота «предлог от + творительный падеж» в страдательном значении типа забыт от людей;

оборотов с кратким прилагательным: быть любиму.

2. Устранение некоторых просторечно-разговорных форм; не закрепившихся в литературном языке: форм косвенных падежей в существительных на –мя (нет время вместо нет времени, на теме вместо на темени), деепричастий на –учи, --ючи: умеючи, окончания –ы у существительных среднего рода: окны, селы и пр.

3. Закрепление некоторых форм живой речи, например: именительного падежа на – а существительных мужского рода: доктора, профессора, ударения в глаголах второго спряжения: крит, врит, кржит и пр. вместо курт, варт, кружт.

4. Упорядочение в употреблении некоторых форм как книжного, так и разговорного происхождения, например: и в Р.п. и на -е, -у в Пр.падеже у существительных м.рода; страдательных причастий с суффиксами -ем, -им, а также прилагательных с (усталый, постарелый и т.д.).

5. Устранение или ослабление к середине ХІХ в. некоторых галлицизмов в синтаксисе, например, самостоятельных деепричастных и причастных оборотов (т.е. не относящихся к подлежащему),управлений типа отметить кого (а не кому), аккомпанировать что и под.; сравнительных оборотов с предлогом против типа умнее против кого-нибудь.

В первые десятилетия ХІХ в. окончательно расспалась система искусственного книжного произношения, отличного от обиходной речи. Во всех сферах литературного употребления, в том числе и на сцене, утвердилось аканье, утратилось произношение е на месте о(ё) после мягких перед твердыми под ударением.

На всех литературных стилях 30-40-х гг. ощутимо прямое или косвенное воздействие пушкинского языка. Неизгладимая печать пушкинского стиха лежит и на всех ранних произведениях М.Ю. Лермонтова. Язык Лермонтова переполнен пушкинскими образами, метаформами и оборотами. Самый лермонтовский путь преодоления романтизма, рост реалистических тенденций в языке Лермонтова, приемы синтеза романтических и реалистических форм выражения и изображения напоминают историческую эволюцию пушкинского языка. Пушкинский стиль является для языка Лермонтова не только основной направляющей стихией, но и главной цементирующей массой.

Стремление к широкому охвату и синтезу самых разнообразных стилей художественной литературы и к их новому, оригинальному сплавлению чрезвычайно ярко обнаруживается уже в раннем языке Лермонтова. Лермонтов производит не только оригинальный отбор стилистических средств, выработанных русской и западноевропейской поэзией, не только осуществляет своеобразный синтез романтической культуры художественного слова, но и создает новые формы литературного выражения, продолжает начатое Пушкиным дело образования национального русского языка, с одной стороны, подготовляя путь для гражданской патетикиНекрасова, а с другой стороны, расчищая заросли романтизма и углубляя семантическую систему русского литературного языка, приспособляя ее к новому стилю психологического реализма.

Лермонтов стремится приспособить русский литературный язык к выражению сложных психических коллизий и раздумий сильной личности, к передаче ее внутренней исповеди, ее политического протеста и ее общественных стремлений и идеалов. Для достижения этой цели Лермонтов с начала 30-х годов работает над созданием ораторского стиля, свободного от литературных архаизмов. Ярким образцом лермонтовского ораторского стиля и декламационного стиха является стихотворение «На смерть поэта».

Уже в ранних произведениях Лермонтова бросается в глаза убыль церковнокнижной традиции. Лермонтов делает дальнейший шаг за Пушкиным по пути освобождения русского языка от пережитков старой церковно-книжной традиции.

Гораздо большую роль играла в структуре лермонтовского языка западноевропейская стихия.

Сохраняя большое значение в системе многих жанров лермонтовского стиля, западноевропейские (преимущественно французские) элементы постепенно приобретают яркий национальный русский колорит и органически сливаются с живой русской стихией лермонтовского языка.

Однако и в кругу грамматических и лексических отражений западноевропейских языков Лермонтов не выступает далеко за пределы тех норм литературной речи, которые были укреплены пушкинской реформой.

Таким образом, Лермонтов окончательно порывает связи с литературным языком XVII в.

Понятно, что поток живой разговорной речи широко врывается в стиль Лермонтова с самого начала 30-х годов. Он вовлекает в систему литературного языка главным образом общегородское просторечие и общенародные формы крестьянского языка. В этом направлении он является непосредственным преемником и продолжателем пушкинской демократической реформы литературной речи. Так же, как и Пушкин, Лермонтов ориентируется на общенациональный фонд живой разговорной речи и чуждается областных диалектизмов. Из профессионально-жаргонной лексики он пользуется только картежными и военными выражениями, словарем охотничьего и живописного диалекта.

Лермонтов высоко ценил самобытность русской культуры и русского языка. Любовь к родине и родному народу сочеталась у него с тщательным, любовным изучением национальной старины и народной поэзии. Наиболее ярко это глубокое проникновение Лермонтова в дух народной поэзии сказалась в языке и стиле «Песни про купца Калашникова», в которой отразились поэтические приемы старины, разбойничьих и бытовых песен.

В истории русского литературного языка значение языка Лермонтова велико. Лермонтов подготовил путь не только Некрасову, но и Тургеневу, Л. Толстому и Достоевскому. В языке Лермонтова была окончательно и бесповоротно преодолена и отвергнута традиция литературных стилей XVIII в.

Лермонтов осуществляет тот национальный синтез повествовательного и «метафизического», отвлеченно-книжного, к которому стремился Пушкин. Лермонтов углубляет семантическую систему литературного языка, создав новые формы сжатого и образного выражения мыслей и сложных чувств.

В лермонтовском языке художественная сила и выразительность сочетаются с предельной смысловой глубиной. Лермонтовым был создан аналитический стиль изображения чувства, который затем был углублен в разных направлениях Тургеневым, Л. Толстым и Достоевским. Афористический стиль Пушкина приобретает у Лермонтова психологическую глубину, романтическую красочность и аналитическую расчлененность отвлеченного изложения.

В 30 – 40-е годы «светские стили» русского литературного языка, реформированные Карамзиным и его продолжателями, потеряли господствующее положение. Стилистические каноны, выработанные старой литературной традицией, разрушаются. Стихи уступают свою руководящую роль прозе.

Местные, диалектные разновидности крестьянского языка большей частью демократической интеллигенции 30 – 40-х годов в принципе отрицаются как материал для общелитературного языка. Даже В.И. Даль при своих симпатиях к «простонародному» языку и его областным диалектам – все же санкционирует в народной речи преимущественно то, что приходит через средний класс, т.е. через язык широких слоев городского населения, или что является непосредственно понятным в аспекте буржуазного языкового сознания. «Говор черни перенимать никогда почти не станем».

Таким образом, в процессе чистки и литературной квалификации простонародных элементов отвергаются все, что представляется узко местным, областным или испорченным и потому не может претендовать на национальную всеобщность.

В 30 – 40-е годы XIX в. происходит насыщение литературного языка элементами городского просторечия и профессионализмами. Литература теперь ориентируется на быт, на его классовые, сословные, профессиональные языковые деления.

Таким образом, границы литературного языка расширяются. Постепенно открывается доступ в литературу разным социально-групповым и профессиональным диалектам, преимущественно городского быта, таким, которые раньше были за пределами литературного языка. Среди социальных диалектов города наиболее значительными по своему составу, употребительности, многочисленности носителей и по месту в общей структуре городского просторечия был язык чиновничества, служилого люда. Диалекты письменного и разговорного чиновничьего языка в 30 – 40-е годы широко вовлекаются в систему литературного языка, особенно повествовательных и публицистических его стилей. Так, смотрим широкое пользование терминологией и фразеологией, относящейся к чиновничьей практике, в «записных книжках» Гоголя.

В 30 – 40-е годы происходит перераспределение функций и влияния между разными стилями. Перестраивается само понятие «литературы». В центре ее становится беллетристика, т.е. жанр публицистической, полухудожественной прозы, направленной на культурно-политическое и идейно-моральное перевоспитание общества. Постепенно выдвигаются на первый план стили газетно-журнальной, публицистической речи, идет напряженная работа в области «отвлеченного» публицистического, газетно-журнального языка. Создается своеобразный «интеллигентский» общественно-политический словарь.

В процессе обработки новых форм публицистичекого стиля, в процессе литературного распространения и обоснования философской и общественно-политической терминологии особенно значительна была историческая роль В.Г. Белинского.

Белинский понимал, что в процессе образования русского научно-делового и критико-публицистического языка не обойтись без иноязычных заимствований. Но, с другой стороны, Белинский признавал, что «употребление новых слов без рассчетливой осторожности может повредить их успеху», и стремился употреблять их «как можно меньше», разрабатывая неистощимые источники родного языка.

Работа над отвлеченно-философскими, общественно- политическими или литературно-эстетическими терминами и понятиями, образование ясной и выразительной фразеологии, отбор синтаксических форм, пригодных для стиля рассуждения, -- вся эта реформаторская деятельность Белинского в области критико-публицистического стиля имела громадное значение для последующей истории русского литературного языка. Белинский обрабатывает русскую литературную речь, язык прозаических жанров параллельно с Гоголем и Лермонтовым. Поэтому было бы крайне ошибочно ограничивать роль Белинского в истории русского публицистического стиля кргом его словарных и фразеологических нововведений.

Белинский боролся за точный, простой, понятный «образованный» и хедожественно-выразительный стиль изложения всякой темы – даже научной. Он стремился демократизовать литературную речь, освободить ее от тех ограничений, которые были установлены «светскими» стилями высшего общества.

Таким образом, возделывается почва для оригинального национально-русского стиля деловой, публицистической и научной прозы. Русский язык становится способным к самостоятельному выражению сложных научных технических и философских понятий – без посредства иноязычных заимствований.

Той литературной личностью, которая в эпоху 30 – 50-х годов стояла в центре языковой борьбы, был Гоголь. К нему тянулись нити от большинства литературно-художественных стилей. Язык Гоголя отдельными своими приемами оказывал решительное влияние и на публицистические стили литературного языка.

Эпоха Гоголя была революционной эпохой в истории русского литературного языка. Обозначились принципы и премы более широкого нового национально-демократического перерождения литературной речи. По словам В.Г. Белинского, «Гоголь сделал в русской романтической прозе такой же переворот, как Пушкин в поэзии».

Новизна гоголевского стиля заключалась в свободном использовании примеси украинского «простонародного» языка. Украинский простонародный язык сочетался в творчестве Гоголя с формами русского литературно-книжного языка при посредстве стилей русской разговорной речи. Гоголь вслед за Пушкиным сближает литературный язык с живой устно-народной речью, свойственной обществу неаристократического круга. Этот национальный фонд просторечия входит и в повествовательный язык автора.

Стили просторечия в языке Гоголя соприкасались и смешивались с канцелярской, официально-деловой речью.

 

Официально-деловая канцелярская речь явственно проступает в языке петербургских повестей. Например, в «Портрете»: «он уже готов был признать его нарочно посланным свыше для воспрепятствования его намерению»; в «Невском проспекте»: «написать отношение из одного казенного места в другое» и т.п.

Литературно-книжный язык высших классов Гоголь считает пораженным болезнью «чужеземствования». Поэтому нормы европеизированных литературно-светских стилей отвергаются Гоголем. В «Мертвых душах» автор винит в неорганизованности русского литературного языка «европейский» антинациональный стиль «высшего общества». Отсюда понятен тот пыл сатирического негодования, с которым Гоголь клеймил «французский» стиль высшего общества и русско-французскую провинциальную манерность его чиновничьих и буржуазных имитаций.

Что касается научно-философского языка, то он представляестя Гоголю, как позднее Герцену, повторявшему эпитет профессора Перевощикова «птичий язык», -- антинациональной коллекцией терминов и темных слов. Отличительными чертами русского научного языка Гоголь признает объективизм, реализм и лаконизм. Основными источниками истинно русского научного языка, по Гоголю, должны быть церковнославянский язык и стили русского «народного», преимущественно крестьянского языка и народной поэзии.

Таким образом, в литературном язык открывается широкий доступ не только разговорной речи «среднего сословия», не только преобразованным стилям делового официально-бытового и государственного, канцелярского языка, не только разным диалектам и жаргонам города и поместья, но и «простонародному» крестьянскому и мещанскому языку с его диалектами и жаргонами.

Гоголь доводит до предела принцип смешения разных стилей литературного языка с разными диалектами устной речи. В недрах национальной речи Гоголь находит еще не использованные русской литературой залежи «коренных» русских «сокровищ родного слова».

В публицистическом языке Гоголя к середине 40-х годов ломается не только система лексики и фразеологии, но и весь строй образов, вся семантическая основа речи. Церковнославянский язык становится идеологическим центром публицистической стилистики и риторики Гоголя.

Синтез «великого» и «нового» Гоголю не удался. Последующие стили русского литературного языка были далеки от церковно-реставрационных усилий гоголевской публицистики. Даже язык славянофилов остался в стороне от публицистического стиля Гоголя. Но гоголевское «новое» победило. Упор на устную живую речь, на стили национального просторечия, на бытовой язык «среднего сословия», интеллигенции, на профессиональные диалекты и жаргоны города, на формы простонародного языка – делается лозунгом писателей-реалистов Некрасова, молодого Достоевского, Салтыкова-Щедрина, Тургенева и основой системы русского литературного языка.

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Направления развития подтверждения | Обмен белков
Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-01-04; Просмотров: 1019; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.031 сек.