Типология неологизмов по способу образования. По способу образования неологизмы делятся на заимствованные, словообразовательные и семантические неологизмы

Типология неологизмов по степени новизны. По степени новизны неологизма, определяемой по соотношению с системой языка, новообразования делятся на абсолютные и относительные. Последние имеют еще и синонимичные термины: функциональные неологизмы или актуализированные слова. Более адекватным представляется термин относительные неологизмы, поскольку прилагательное функциональный оставляет неясным, о какой функции идет речь, прилагательное актуализированный передает признак лишь одной группы таких новообразований.

Абсолютным неологизмам обычно не дают развернутого определения, выявляя их признаки по соотношению с категорией относительных неологизмов и реально относя к абсолютным те слова и фразеологизмы, которых ранее не было в языке, такие, например, как бомж, бомжировать, масс-медиа, ди-джей, лейбл и под.

Категория относительных неологизмов наиболее полно разработана в исследованиях Т.Н. Поповцевой (1990: 90-95) и в предисловии к «Толковому словарю современного русского языка: Языковые изменения конца ХХ столетия» (М., 2001. С. VI–Х) (в дальнейшем – Словарь-2001). В последней работе этот термин не используется, но разряды слов, выделяемые авторами словаря с точки зрения динамического состояния языка, содержательно коррелируют с обсуждаемым явлением.

Относительные неологизмы как группа слов, принципиально не новых для языка, признается исследователями сравнительно немногочисленной, но характерной и показательной для развития современного русского языка.

К относительным неологизмам относят следующие группы слов.

А) Так называемая «вернувшаяся лексика». Малоупотребительные или устаревшие слова, которые в последние годы (или на определенном временном отрезке) «актуализировались, сохраняя в своей «новой жизни» прежнее смысловое и функционально-стилистическое содержание» (Поповцева 1990: 90). Например, в 70–80-е гг. ХХ в. в связи с возрождением в нашей стране жанра синтетического эстрадного представления активизировалось употребление существительного варьете, которое с 20-х гг. ХХ в. можно было встретить только в специальной литературе.

Среди «вернувшейся» лексики особую группу составляют термины религий, прежде всего православия, активно употребляющиеся на страницах современных изданий: алтарь, Бог, Богородица, крестный ход, молдебен, монах, паломничество, панихида, Патриарх, Пасха, Рождество, храм и под. Аналогична судьба ряда архаизированных слов, обозначавших ранее государственные органы, образовательные учреждения, людей, работавших в них: гильдия, гимназия, губернатор, гувернёр, лицей.

Вернулась с периферии лексика, ассоциировавшаяся ранее с явлениями и признаками буржуазного общества, капиталистических стран, о чем свидетельствовали комментарии в толковых словарях (в капиталистических странах, в буржуазном обществе). В настоящее время эти слова обозначают реалии русской действительности: банкир, коммерсант, безработица, бизнес, забастовка, инфляция, многопартийность. К этой же группе относятся имена реалий, заимствованных из социального устройства зарубежных стран и используемых в настоящее время для обозначения русских явлений: муниципалитет, мэр, мэрия, офис, фермер, парламент.

Б) Актуализированная лексика – слова, прежде существовавшие в русском языке, но выступающие на современном этапе в ином осмыслении. Например, существительное земляне в древнерусском языке имело значение ‘люди, обрабатывающие землю, крестьяне’, в 60-е гг. ХХ в. оно приобрело значение ‘обитатели планеты Земля’.

Именно так понимается актуализация авторами Словаря-200, которые относят к актуализированной лексике единицы так называемого основного фонда русского языка – обычные, привычные «старые» слова, претерпевшие в описываемый период семантические, стилистические, сочетаемостные, оценочные и другие изменения.

Таким образом, актуализация заключается в активизации семантических преобразований слова: в расширении сочетаемости и изменении ее характера, в образовании новых значений слов, в том числе переносных, а также в изменении значений слов в связи с идеологической переориентацией. Данное определение свидетельствует о более широком понимании относительных неологизмов составителями Словаря-20001: в число относительных неологизмов авторы словаря включают и семантические неологизмы. Это отличает их позицию от традиционной точки зрения, согласно которой актуализированные неологизмы могут иметь изменения в составе только коннотативных, но не денотативно-сигнификативных сем.

В качестве иллюстрации в словаре приводятся такие примеры, как появление у прилагательного рублевый новых значений ‘оцениваемый в рублях; такой, где расплачиваются в рублях; такой, где функционирует только отечественная валюта – рубль’, которые делают его антонимом к прилагательному валютный: рублевая зона, рублевая прибыль, рублевые средства, рублевые кредиты, рублевый счет и под.

Существительное диссидент потеряло идеологическую окраску. Чтобы убедить­ся в этом, достаточно сравнить его толкование в МАС-2 и в Словаре-2001. Мас-2: «Устар. Такой, кто отступает от господствующего в стране вероисповедания; вероотступник». Словарь-2001: «В советск. время: тот, кто не следовал коммунистической идеологии, противостоял существующему режиму и подвергался за это преследованиям и репрессиям. См. Антисоветчик. Отщепенец».

Образование устойчивых словосочетаний с разной степенью терминологичности характерно для слова деньги: быстрые деньги, горячие деньги, грязные деньги, деревянные деньги, дешевые деньги (о вкладах и кредитах с низкой процентной ставкой), длинные деньги (о кредитах, выдаваемых на длинных срок), необеспеченность денег, отмывание (грязных) денег, пластиковые деньги, черные деньги (доходы, скрытые от налогообложения) и под.

Одномоментное вхождение в язык группы однокоренных или одноструктурных слов также свидетельствует об актуализации этого понятия и обозначающего его слова. Так, существительные спонсор, бомж, наркотик, рынок и под. породили много новых слов: спонсорство, спонсорский, спонсировать, проспонсировать; бомжевать, бомжировать, бомжиха, бомженок, бомжатник и под. Активизировались такие словообразовательные средства, как приставки ­анти-, про-, де-, рас-, ре-, пост-, супер- и под., порождая значительные группы неологизмов: антиельцинский, антигорбачевский, антибаркашевский; проельцинский, проправительственный; деколлективизация, десоветизация, деидеологизация; реколлективизация, ренационализация и под.

В) Внутренние заимствования – новые слова и фразеологизмы, появление которые обусловлено перераспределением языковых средств в видах и жанрах речи (Котелова 1982; Поповцева 1990). Внутренние заимствования включают в себя те языковые единицы, которые проникают в литературный язык из русской разговорной речи, просторечия, диалектов, жаргонов и арго, из профессиональной лексики, разных областей знания (терминосистем) и т.п. Например, трудно найти человека, которые не знал бы таких медицинских терминов, как СПИД, ВИЧ-инфекция, мануальная терапия, антиспидовский, хоспис, антистрессовый; лексику молодежной субкультуры: бодипирсинг, пирсинг, мейнстрим, рейв, рэп, тусовка; термины бизнеса и финансового дела: бартер, брокер, безвалютный, инфляция.

Как показывают наблюдения, основную массу внутренних заимствований «составляет терминологическая лексика, которая, сохраняя свой терминологический характер в соответствующей науке, поступает в «актив» литературного языка благодаря популяризации научных знаний, культурному росту носителей языка» (Поповцева 1990), активному «вторжению» в бытовую жизнь называемых терминами явлений.

Типология неологизмов по виду обозначаемой реалии. По виду обозначаемой реалии (денотата или сигнификата) неологизмы делятся на 5 групп: неологизмы, обозначающие новую реалию (1), старую реалию (2), актуализированную реалию (3), уходящую реалию (4), несуществующую (гипотетически представляемую) реалию (5). Эта типология новообразований была рассмотрена выше, в разделе «Современная лингвистика о сущности неологизма».

К неологизмам-заимствованиям относят слова и фразеологизмы, перенесенные из одного языка в другой либо из одного подъязыка в другой подъязык того же языка. В зависимости от того, что является донором: другой язык или подъязык того же самого языка ­– заимствования делят на внешние (донор – другой язык) и внутренние (донор – один из подъязыков того же самого языка). Так, к внешним заимствованиям русского языка последних десятилетий можно отнести слова: боди, свингер, слаксы, топ, топлесс, шазюбль, факс, ксерокс, гамбургер, чизбургер, тоник, крекер, ксе­рокс, роуминг, факс, гель, кондиционер, скраб, лайкра, крэг, нубук и под. К внутренним заимствованиям – слова, проникшие в русский язык из жаргона и сленга: байк, дурь, жмурик, качок, лажа, ментовка, наркота, облом, попса, тащиться, ширяться, тусовать­ся; из терминосистем: копирайт, мониторинг, ноу-хау, прайс-лист, пресс-релиз, римейк, трансферт, менеджмент, маркетинг, байт, драйвер, сканер, инсталляция (программы), дефолт, конвертация.

К словообразовательным неологизмам относят неологизмы, образованные по моделям русского словообразования: аббревиатуры ИНН (индивидуальный номер налогоплательщика), МЧС (Министерство по чрезвычайным ситуациям), АО (акционерное общество), ОМОН, РУБОП, СОБР; сложные слова: шоу-бизнес, пиар-кампания, интернет-сервис, рок-тусовка, секс-меньшинства; простые производные слова: антиреклама, антирыночный, антиноменклатурный, антиперестроечный, видеоиндустрия, видеопиратство. По данным И.С. Улуханова, в русском языке действуют 79 способов словообразования: 17 узуальных и 62 окказиональных (Улуханов 1996), при этом используется 1013 суффиксов, 306 префиксов, 4 постфикса и 556 конфиксов, всего 1875 морфем (Ефремова 1996).

К семантическим неологизмам относят старые слова и фразеологизмы, у которых появились новые значения. Примеры таких новообразований были приведены выше. Семантические неологизмы составляют примерно 9% от числа всех инноваций русского языка последних лет (Никитченко 1985). Новые значения могут появляться у разных частей речи, но наиболее «неогенны» имена существительные: 61% новых значений свойствен именно субстантивам, 20% – именам прилагательным, 17% – глаголам (Никитченко 1985).

Семантические неологизмы образуются прежде всего в ходе внутрисловной семантической деривации (66% всех выявленных Н.С. Никитченко новых семем):

· метафоризации – переноса по сходству: сценарий визита, компьютерные пираты, отмывание денег, валютная интервенция, производственная вертикаль, живое исполнение песни, транспортный коридор и под.,

· метонимизации – переноса по смежности, рядоположенности: бройлер «помещение для бройлерных цыплят», картошка «работы по уборке картофеля»; в последние годы наибольшую продуктивность получила модель «часть – целое»,

· сужения или расширения значений: сужение значения обычно сопровождается специализацией какого-либо значения: восстанавливать «ремонтировать», информация «программа для ЭВМ»; при расширении значения слово начинает обозначать большее количество однотипных явлений: грузовик «автомобиль / самолет / космичесткий корабль, предназначенные для перевозки грузов».

3.3. Окказионализмы как особый класс неологизмов. Создание новых слов с помощью словообразовательных средств, присущих языку, –­ мощный источник обогащения его словарного состава. Анализ именно словообразовательных неологизмов позволил выделить среди этой группы лексики собственно неологизмы, потенциальные слова и окказионализмы. Рассмотрим эти группы новообразований подробнее.

Окказиональное словообразование представляет собой естественное явление любого живого языка, и строение окказиональных слов имеет право на внимание, поскольку они все же слова и поскольку наша речь, устная и письменная, пестрит многочисленными окказиональными словами, не отличающимися общеупотребительностью, но созданными по имеющимся в языке моделям, образцам и потому понятными, особенно в определенной языковой ситуации или определенном языковом контексте.

Окказионализмам посвящено довольно много работ (см. исследования А.Г. Лыкова, В.В. Лопатина, Р.Ю. Намитоковой, Э. Ханпиры, Н.И. Фельдман и др.), но, несмотря на это, единой, общепризнанной теории окказиональности до сих пор нет. Во всех трех академических грамматиках русского языка, изданных во второй половине ХХ в. (1954, 1970, 1980), окказиональные слова не рассмотрены; в двух последних грамматиках они в очень ограниченном количестве представлены в качестве иллюстраций к способам русского словообразования.

В речи обычно используются готовые единицы языка и правила их построения. Но встречаются в речи и индивидуальные слова, присущие только данному отрезку речи, данному контексту, создаваемые одномоментно именно в этом контексте. В этом коренное отличие индивидуальных новообразований от новых слов, уже вошедших в язык, ставших общеупотребительными (неологизмов). Многие языковеды предлагают называть такие слова окказиональными (от лат. occasio – ‘случайность’, фр. occasionel –‘случайный’). Термин впервые употреблен в статье Н.И. Фельдман «Окказиональные слова и лексикография» («Вопросы языкознания», 1957, №4): «Под окказиональным словом я разумею слово, образованное по языковой малопродуктивной или непродуктивной модели, а также по окказиональной (речевой) модели и созданное на определенный случай либо с целью обычного сообщения, либо с целью художественной. Подобно потенциальному слову, окказиональное слово есть факт речи, а не языка. Точно так же я понимаю и окказиональную форму слова». Сам термин показывает, что подобные слова созданы однажды, по случаю.

Таким образом, в настоящее время к новым словам лингвисты относят различные новообразования языка: неологизмы, потенциальные слова и окказионализмы. Термин окказиональное слово в настоящее время остается одним из наиболее неоднозначных понятий в словообразовании. По-прежнему актуальна и проблема разграничения неологизмов и окказионализмов как единиц языка и речи; разграничения окказионализмов и потенциальных слов.

Среди новообразований русского языка правомерно выделение двух самостоятельных категорий: неологизмов и окказионализмов (последние на словообразовательном уровне дифференцируются на потенциальные и окказиональныеслова). В строгом терминологическом смысле окказионализмы нельзя назвать неологизмами. Неологизмами принято называть слова, которые стали узуальными словами совсем недавно и в течение некоторого времени сохраняют оттенок свежести, новизны. Таковы в 1970-1971 годах слова типа луноход, в 90-е годы ХХ века слова компьютер, компьютеризация и другие. Неологизмы – это слова языка, то есть узуальные новые слова, это регулярно воспроизводимые единицы языковой системы, тогда как окказиональные слова как индивидуальные образования носят исключительно речевой характер.

Окказиональное слово – это «одноразовая» лексическая единица, лишенная воспроизводимости, а значит, и исторической протяженности своего существования, это слово не способно устаревать, тогда как понятие неологизма противопоставлено понятию архаизма. Именно благодаря вхождению в язык, а значит и благодаря своему включению в историческую жизнь возникшее слово становится неологизмом.

При разграничении окказионализмов и неологизмов многие лингвисты отмечают, что окказионализмы появляются в речи говорящего или пишущего в данной речевой ситуации, создаются художником слова в данном тексте и не рассчитаны на широкое распространение и закрепление в узусе, неологизмы же создаются для наименования нового предмета или явления внеязыковой действительности и рассчитаны на последующее закрепление в лексической системе языка.

Термин окказионализм достаточно широко используется в лингвистической литературе, но общепризнанного определения окказионального слова до сих пор нет. Множество разнообразных названий дано лингвистами индивидуально-авторским словам, в научной литературе по данной проблематике как дублирующие его встречаются следующие: писательские новообразования, художественные неологизмы, творческие неологизмы, стилистические неологизмы, индивидуальные неологизмы, слова-самоделки, слова-метео­ры, слова-однодневки, эгологизмы, индивидуально-ав­тор­­ские новообразо­вания, произведения индивидуального речетворчества, эфемерные инновации.

Как видно из приведенного терминологического ряда, который и сегодня остается открытым для новых специальных наименований описываемого явления, при создании термина одни ученые стремятся подчеркнуть то, что окказионализмы – авторские слова (эгологизмы, слова - самоделки и др.), другие указывают посредством термина на кратковременность их существования в речи (слова-метеоры, слова-однодневки). Третьи считают возможным использовать термин неологизм, но с характерными определениями (художественные, творческие, индивидуальные, стилистические), которые все-таки не вполне отграничивают окказионализмы от неологизмов. Особого внимания заслуживает термин эгологизмы (эго – ‘я’), предложенный А.А. Аржановым, который подчеркивает субъективный характер новообразования. Что касается термина окказионализм,то он представляется наиболее кратким, содержательно определенным, самым распространенным в научной литературе соответствующего направления.

В результате вышеизложенного можно отметить, что окказиональное слово ­– это чисто речевая единица. Только благодаря вхождению в язык оно становится неологизмом. Без такого вхождения оно навсегда остается окказиональным со всеми его специфическими признаками, которые особенно четко выявляются при соотнесении с обычным узуальным словом (от латинского usus – ‘обычай’, ‘привычка’), которое рядом лингвистов называется также каноническим (от греческого kanōn – ‘правило’, ‘предписание’).

В научной литературе сложились 2 основные концепции русского окказионального слова и его соотношения с неологизмами.

Широкое понимание окказионализма. Эта точка зрения наиболее полно представлена в работах В.В. Лопатина и А.Г. Лыкова. В.В. Лопатин относит к существенным признакам окказионализмов следующие.

Во-первых, любой окказионализм является авторским образованием. Именно поэтому В.В. Лопатину нравится термин эгологизм. Так, М.Е. Салтыков-Щедрин создал окказионализмы белибердоносец, всенипочемство («об обычаях удальства, кумовства и всенипочемства» //статья 1861 г.), душедрянствовать, клоповодство, умонелепствоватькаркатель, фиговидец, хныкательная эссенция, чернилоносное чиновничье воинство, Н.В. Гоголь – зеленокудрые, трептолистые; Ф.М. Достоевский – всемство (все мы – всемство), Л.Н. Толстой – ни то ни семное (Толстой Л.Н. в письме к Страхову: «хочу постараться написать что-нибудь новое, уж не такое нескладное и ни то ни семное»), А.В. Суворов – ничегонеделание, немогузнайка, В. Белинский – москводушие, В. Хлебников – небич, речар, кричак, смехач, плясавица, любовица; А. Блок – надъвьюжный; В. Маяковский – поэтино сердце, людогусь, громадье, многопудье, молоткастый, серпастый паспорт, разулыбить, прозаседавшиеся, мандолинить; С. Есенин ­– клененочек, вербенята; А. Белый – безбочь, собство, спаха; И. Северянин – среброгорлый май, крутобрегое озеро, кружеветь, ажурь, воль, круть, лиловь, смуть, хрупь, ручейково, павлиньево, воскрыля к звезде; С. Кирсанов – кордильерствовать, океанствовать; Е. Евтушенко – кабычегоневышлизм и под. В научной литературе проанализированы окказионализмы не только названных выше авторов, но и В. Бенедиктова (И.Б. Леонтьева), А. Вознесенского (М.А. Петриченко, В. Старцева), В. Высоцкого (В.П. Изотов, Т. Лавринович, О.В. Рисина), И. Ильфа и Е. Петрова (Т.Э. Лассов), Н. Клюева (К. Я. Сигал), В.И. Ленина (А.Г. Новоселова), В. Набокова (Л.А. Каракуц-Бородина), Ф. Одоевского (Т.А. Иванова), А.С. Пушкина (В.В. Краснянский, Е.Г. Усовик, Л.К. Филиппов), А. Солженицына (А.А. Волков), В. Строчкова и А. Левина (А.Э. Скворцов, Л.Р. Хасанова), А. Твардовского (О.С. Рябикова), А.П. Чехова (Е.А. Жигарева) и др.

Во-вторых, окказионализм тесно, неразрывно связан с определенным контекстом, понятен прежде всего в нем. Показателен в этом отношении пример окказионального употребления существительного одноногость, приведенный А.Г. Лыковым. Это слово может быть осмыслено в русском литературном языке как «свойство одноногого», в контексте же «Я не зря подчеркнул, что Б. бьет только левой ногой. «Одноногость» – бич многих наших футболистов» (Сов. спорт. 18.09.1988) оно имеет иное – окказиональное – значение: «умение хорошо играть в футбол лишь одной ногой».

Тесная связь с контекстом обусловливает такое свойство окказионализмов, как функциональная одноразовость.

В-третьих, окказионализмы – это полноценные, ни в какой степени не ущербные единицы, «и даже более нужные в определенном контексте, более насыщенные по смыслу и эмоциональной нагрузке, чем обычные, общеупотребительные слова» (Лопатин 1973).

Об этом же признаке окказионализмов писал и Г.О. Винокур. Анализируя словотворчество В. Маяковского, он обнаружил, что В. Маяковский никогда не считал создаваемые им слова необходимыми в общем русском языке. Его новшества, по мнению
Г.О. Винокура (Винокур 1943), выполняют преимущественно художественную функцию. А.Г. Лыков (1990: 79) также считает, что у окказионализмов «номинативная функция ослаблена, зато подчеркнута функция экспрессии».

Специфика окказионализмов, по мнению В.В. Лопатина, заключается не в том, что это неполноценные слова, а «в том, что, обслуживая определенный контекст, данный частный случай, данную речевую ситуацию, они не претендуют на то, чтобы закрепиться в языке, войти в общее употребление» (Лопатин 1973). Поэтому они принадлежат речи, а не языку.

Но иногда окказионализмы все-таки закрепляются в нем. Например, вошли в язык такие новообразования М.Е. Салтыкова-Щедрина, как пенкосниматель, головотяпство, благоглупости; обломовщина И.А. Гончарова, карамазовщина Ф.М. Достоевского, бездарь И. Северянина, чертеж, рудник, маятник, насос, притяжение, созвездие М.В. Ломоносова, промышленность, влюбленность, рассеянность, трогательный Н.М. Карамзина и под. Общественная потребность в номинации обеспечила в ХХ в. быстрое вхождение в язык таким новообразованиям, как околоземный, прилуниться, реанимация, мелкотемье и др. Однако количество таких слов не велико. Анализ двух тысяч слов, представленных в банке русских неологизмов,[7] показал, что лишь 139 из них (автопилот, акватория, акселерат, атлетизм, аэрация, бармен, бездумный, бездуховный, безотходный, биатлонист, бич, бичевать) вошли в толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой,[8] что составляет около 8 % от общего числа исследуемых слов (Плотникова 2001). Главная роль в узуализации нового слова принадлежит социальным факторам. К условиям, необходимым для вхождения инновации в литературный язык, можно отнести следующие: 1) социальную необходимость и обусловленность; 2) степень устойчивости нового слова, то есть частотность его употребления в разных контекстах; 3) семантическую емкость (развитие многозначности, в том числе появление переносных значений); 4) функциональную целесообразность; 5) соответствие требованиям языковой нормы (Плотникова 2001). Таким образом, закрепление слова в языке – дело капризное и мало предсказуемое.

Некоторые окказионализмы рождаются в языке дважды и даже трижды: так, прилагательное лошажий (вместо лошадиный) встречается в текстах В. Маяковского и С. Есенина, существительное сонь – у тех же авторов и у Э. Багрицкого, глагол берложить – у Н. Асеева и А. Вознесенкого и т.д.

Четвертым свойством окказионализмов является то, что они сохраняют свою новизну, ощущаются как новые независимо от времени своего создания. Это обусловлено их системной, запрограммированной неправильностью.

Ненормативность как важный признак анализируется в работах Е.А. Зем­ской и
А.Г. Лыкова. По их мнению, окказионализмы – это слова, образованные с нарушением грамматических, словообразовательных и иных норм. Обычно они образуются по непродуктивным либо абсолютно новым словообразовательным (или семантическим) моделям. Например, при образовании существительного новоселость С. Кирсановым использован иной грамматический тип мотиватора, чем принято при использовании этой модели: суффикс ‑ость обычно присоединяется к именам прилагательным (новый – новость, старый – старость), а не к существительным (новосел – новоселость); при образовании существительного болитва – непродуктивная модель: «глагол + -тв (а) = существительное со значением отвлеченного действия» и неканонический для русского литературного языка глагол-мотиватор (бить – битва, болиться – болитва); при образовании субстантива люботаника – новая словообразовательная модель на основе контаминации (любить + ботаника); при образовании деепричастия океанствуя, водопадствуя – не существующие в языке глаголы океанствовать, водопадствовать.

Окказионализмам свойственна «неправильность, но не «естественная», а заданная, запрограммированная» (Лыков 1990). Такая неправильность окказионализмов совершенно оправданна, поскольку они являются «художественным произведением в предельном минимуме своего выражения»: любой окказионализм в пределах своего контекста выполняет идейно-эстетическую функцию (Лыков 1990).

Окказионализмы как некодифицированные явления неправильны на уровне языка (они созданы с нарушением его норм), но эти же элементы на уровне текста – явление вполне нормальное. В художественном тексте соположение нормативных и ненормативных языковых единиц рассматривается специалистами как норма.

А.Г. Лыков попытался обобщить признаки окказиональных слов, считая важнейшими из них:

принадлежность к речи;

невоспроизводимость (творимость);

ненормативность;

функциональную одноразовость;

неразрывную связь с контекстом;

экспрессивность;

индивидуальную принадлежность.

Для В. В. Лопатина, как уже говорилось, характерно широкое понимание окказионализмов. Он включает в состав окказионализмов как потенциальные, так и индивидуально-авторские слова. Потенциальные слова среди окказионализмов в наименьшей степени воспринимаются как новые.

Потенциальные слова как бы потенциально существуют в языке, и нужен лишь внешний стимул, обусловленный речевой ситуацией, чтобы они были употреблены. Они чрезвычайно легко и свободно создаются в речи, как словосочетания и предложения. Как отмечает А.Г. Горнфельд, «человеку нужно слово, оно наивно, стихийно, легко срывается у него с языка; он даже не знает, не задумывается, слышал он его или сочинил: оно понятно его собеседнику – чего еще?» (Горнфельд 1927). Потенциальные слова в отличие от индивидуально-авторских слов впоследствии легко входят в язык.

Такое объединение двух групп слов в один разряд окказиональных слов (или неологизмов) представляется В.В. Лопатину оправданным, поскольку и те, и другие представляют собой слова, отсутствующие в языковой традиции, создаваемые в момент речи, тогда как все остальные слова в момент речи воссоздаются.

Узкое понимание окказионализма. Вторая точка зрения на окказионализмы представлена в работах Е.А. Земской и Э.И. Ханпиры: они понимают под окказионализмами только индивидуально-авторские слова, противопоставляя слова окказиональные и потенциальные. Термин неологизм используется ими только по отношению к потенциальным словам.

Противопоставление данных разрядов имеет смысл при словообразовательном аспекте исследования: потенциальные слова образуются по продуктивным словообразовательным моделям, а окказиональные – с отклонениями от существующих в языке словообразовательных стандартов, с нарушением словообразовательных норм (с отклонением от узуальных типов, моделей, по неузуальным моделям и способам).

Аналогична точка зрения Р.Ю. Намитоковой (1986). Автор не использует термин «окказионализм», заменив его термином «новообразование» и дав более дробную их классификацию.

Р.Ю. Намитокова предлагает следующую типологию новых слов.

Новые слова:

1. Неологизмы

2. Новообразования

2.1. Авторские:

2.1.1. Художественные

2.1.2. Научные

2.2. Неавторские

2.2.1. Разговорные

2.2.2. Детские

По мнению Р. Ю. Намитоковой, все новые слова делятся на неологизмы (единицы языка) и новообразования (элементы речи). В состав последних и входят авторские новообразования, которые автор определяет как речевые новообразования, впервые встреченные на страницах письменного текста – художественного или научного – и не отмеченные в словарях национального языка; они живут только в тексте и потому обладают признаком необычности, новизны, но при благоприятных условиях могут превратиться в факты языка.

Р.Ю. Намитокова классифицирует новообразования по признаку известности – неизвестности их автора, создателя, по сфере (функциональному стилю, языковому коллективу), в которой они возникли, и по степени структурной новизны (абсолютно новые – частично новые).

Авторские художественные новообразования хорошо известны всем и анализировались выше.

Примером авторского научного новообразования могут служить термины экология языка, лингвоэкология и лингвоцид, первый введен в научный оборот Л.И. Скворцовым, два последних – А.П. Сковородниковым (1996). При введении термина лингвисты пытаются дать его определение. По мнению А.П. Сковородникова, второй термин можно определить следующим образом: «Лингвоэкология – это находящаяся в процессе становления лингвистическая дисциплина, тесно связанная с такими разделами лингвистики, как социолингвистика, этнолингвистика, теория культуры речи, история языка; взаимодействующая с рядом других гуманитарных дисциплин (этнопсихологией, социологией, историей данного народа, историей его культуры) и исследующая проблематику языковой и речевой среды в ее динамике (т.е. факторы, негативно влияющие на развитие языка и его речевую реализацию) и проблематику языковой и речевой реабилитации (т.е. факторы, пути и способы обогащения языка и совершенствования общественно-речевой практики» (Сковородников 1996).

Особенностью авторских научных новообразований – в отличие от окказионализмов художественной речи – является обязательное обоснование необходимости их введения, объяснение специфики их структуры и значения, исторические экскурсы в историю термина и историю изучения обсуждаемой проблемы. Например, А.П. Сковородников обосновывает введение нескольких новых терминов, позволяющих разработать научный аппарат новой науки – лингвоэкологии – следующим образом: «По аналогии с собственно экологическим термином «экоцид» (разрушение окружающей человека природной среды, нарушение экологического равновесия) можно использовать термин «лингвоцид» для обозначения политики ограничения, дискриминации и подавления языка какого-либо народа; по аналогии с термином «биотехнология» – термин «лингвистическая технология» для обозначения совокупности методов и мер, направленных на ослабление негативных или стимулирование позитивных факторов развития и функционирования языка; по аналогии с термином «почвенная эрозия» – термин «лексическая эрозия» для обозначения процесса утраты слов, представляющих семантическую и/или системообразующую ценность на данном этапе существования языка; по аналогии с термином «аллергия» – термин «языковая аллергия» для обозначения индивидуальной или социальной реакции отторжения какого-либо слова или оборота и т.д.» (Сковородников 1996). Приживутся ли данные термины в науке – зависит от самых разных линвгистических, психо- и социолингвистических факторов.

Неавторские разговорные новообразования проанализированы в работах Е.А. Земской, М.В. Китайгородской, В.З. Санникова и других исследователей разговорной речи.

Все они отмечают, что в словообразовании действуют 2 разнонаправленные силы: тенденция к строгой организации системы с последовательным заполнением всех пустующих клеток, и «капризы лексики» (В.В. Виноградов), власть узуса, которые нарушают строгую системную организацию. Это обусловлено тесной связью словообразования с потребностями номинации.

По мнению Е.А. Земской, «раскованный характер протекания РР, обусловливающий свободу словотворчества, приводит к тому, что в РР силы регулярные оказываются более действенными и влиятельными, чем силы нерегулярные и власть узуса. Система словообразования в РР организована более регулярно, чем в КЛЯ (РР – разговорная речь, КЛЯ – кодифицированный литературный язык)». В словообразовании РР меньше лакун (Земская 1981. Например, в КЛЯ существительные на ‑ ­ш (а), обозначающие лиц женского пола и мотивированные существительными, обозначающими лиц мужского пола, немногочисленны и образуются только от существительных с основной на сонорный звук. В РР эти существительные образуются от субстантивов с исходом на любой согласный: адвокатша, кандидатша, гомеопатша, завша, невропатологша, стратегша, йогша и под.

РР свойственна замкнутость на субъекте, этим объясняется особая продуктивность в РР возвратных глаголов, в том числе окказиональных: *«Сейчас я пойду овощиться»; *«Вы все продолжаете морковиться?» (пить морковный сок); * «Я сегодня фестивалился» (был на кинофестивале); *«Ну что ты черепашишься? Ползи скорее!»

В РР чрезвычайно много новообразований, созданный с установкой на языковую игру: «Давайте назовем Свердловск Ельцинбургом, а улицу Ленина – Россельштрассе» (это шуточное предложение записано в начале 90-х гг. ХХ в., в период активных переименований улиц, городов, государств; Россель – губернатор Свердловской области); *«Сейчас будет чаепитие? – Кофепитие», *«Художественный домысел-примысел должен быть».

В целом разговорные новообразования напоминают детские неологизмы, но они создаются по разным причинам: дети только осваивают язык и потому свободно используют словообразовательную модель, не обращая внимание на «капризы» узуса и лексики при создании необходимой им номинации; новообразования разговорной речи строятся с сознательным отступлением от кодифицированных норм словоупотребления, с установкой на языковую игру, выразительность, яркость, образность (реже точность) речи. Иллюстрацией последней установки говорящего может быть хорошо известный пример Е.А. Земской: Дед говорит о своей внучке: «Я ее усыновить хочу. Нет, удочерить, увнучить», где корректировка номинации определялась желанием пожилого человека более точно обозначить ситуацию, возможна и некоторая установка на языковую игру, но она не была прямо выражена в описании ситуации произнесения этой фразы.

Можно подумать, что окказионализмы представляют собой какое-то уникальное или редкое явление речи. На самом деле это не так. Окказионализмы – явление массовое. Мы сами даже не отдаем себе отчета в том, какое множество окказиональных слов создается на каждом шагу в разговорной речи. Убедительно доказывает это монография М.С. Улуханова, в которой анализируются способы русского словообразования. Его анализ показал, что большинство способов русского словообразования (53 из 79) (Улуха­нов 1996) должны быть отнесены к окказиональным.

Исследуя причины возникновения лексических новообразований, необходимо развести такие понятия, как причины появления новообразований в речи и причины принятия их языком. Большинство указываемых современными лингвистами причин может относиться как к принятию новообразования языком, так и к первоначальному возникновению его в речи, например, полное отсутствие названия для нового явления, предмета или процесса. Иные причины явно относятся к принятию новообразования языком, например, необходимость назвать новый предмет, который входит в жизнь народа (Е.С. Кубрякова).

Некоторые формулировки указывают на причины, которые могут действовать только при порождении речи: стремление избежать тавтологии, иначе говоря, «нежелание повторения одного и того же обозначения в тексте». Называются среди причин и такие, которые призваны объяснить возникновение нового наименования для явлений, уже имеющих свое обозначение в языке, т.е. причины появления новообразований, новых только по форме. Е.С. Кубрякова, например, говорит о неудачном старом названии, не соответствующем по своей внутренней форме вновь обнаруженным свойствам данного предмета или явления, а Л.А. Введенская – о потребности дать новое, более удачное наименование тому, что уже обозначено в языке. Наконец, некоторые исследователи подчеркивают, что бывают новообразования, объяснить причину появления которых невозможно (Торопцев 1964).

Поскольку подразумевается индивидуальная деятельность говорящего в момент порождения речи, нужно помнить, что при этом он может опираться только на свой индивидуальный словарный запас. Отсюда можно сделать вывод, что причина появления новообразования, нового только по форме, может быть чисто психологической – незнание узуального слова говорящим или выпадение его из памяти в момент порождения речи.

Таким образом, причины, побуждающие автора к созданию индивидуально-авторских образований, можно сгруппировать следующим образом: а) необходимость точно выразить мысль (узуальных слов для этого может быть недостаточно); б) стремление автора кратко выразить мысль (новообразование может заменить словосочетание и даже предложение); в) потребность подчеркнуть свое отношение к предмету речи, дать ему свою характеристику, оценку; г) стремление своеобразным обликом слова обратить внимание на его семантику, дезавтоматизировать восприятие; д) потребность избежать тавтологии; е) в поэтической речи – необходимость сохранить ритм стиха, обеспечить рифму, добиться нужной инструментовки. Первые три причины являются основными. Очень часто возникновение новообразования бывает вызвано не одной, а сразу несколькими причинами.

Дата добавления: 2014-01-05