Сихиро Фрэнсис Фукуяма

Второе базовое значение Библии в истории цивилизации

Второе, «срединное значение» Библии[70] в том, что она является тем Текстом, который идейно организует и транслирует ряд цивилизаций – еврейско-иудейскую, христианскую, мусульманскую. Именно в ней в специфической для своего времени форме изложен целый ряд важнейших цивилизационных идей.

На основе священной истории обществу фактически предлагается развиваться на основе сложного и тщательно структурированного комплекса идей, который, в общем-то, и можно назвать парадигмой, т. е. развиваться парадигмально: Бог---) Завет---) Декалог---) История.

Основой ее и становится идея «завета» с «Богом», который дает Десять заповедей, соблюдению и распространению которых и должна быть посвящена вся «история» людей.

Сами идеи «истины», «слова», «завета» постулируют необходимость для человечества сознательного выстраивания определенной социо-культурной стратегии, т. е. развитие человечества должно быть не стихийным, а планомерным.

В истории и во время складывания библейского комплекса и неоднократно впоследствии встречались попытки постулировать положение о развитии человечества как исключительно биологического вида. Современная социобиологическая теория человека, пытаясь по-своему решить проблему эволюции человека, основывается на теории генно-культурной эволюции, согласно которой развитие человечества опирается на естественный отбор на трех уровнях – индивидуальном, половом, групповом. Ряд исследователей[71] прямо заявляют, что социальной эволюции не существует, мол, в социальную эволюцию верят, как верят в гравитацию, хотя не знают, что это такое.

Об этом же фактически говорит теория Ф. Фукуямы.

Американский философ, политолог, политический экономист и писатель.

С февраля 2012 г. — ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.

Фукуяма стал известен благодаря книге «Конец истории и последний человек» (1992), в которой провозгласил, что распространение либеральных демократий во всём мире может свидетельствовать о конечной точке социокультурной эволюции человечества.

Цитаты:

· Возможно, мы являемся свидетелями не просто конца холодной войны, но конца истории как таковой, т.е. завершения эволюции идеологии и победы западной либеральной демократии во всем мире.

· Сохранится высокий и даже все возрастающий уровень насилия на этнической и националистической почве, поскольку эти импульсы не исчерпают себя и в постисторическом мире. Палестинцы и курды, сикхи и тамилы, ирландские католики и валлийцы, армяне и азербайджане будут копить и лелеять свои обиды. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны. Однако крупных конфликтов между мирами не предвидится, поскольку для этого нужны крупные государства, находящиеся в рамках истории, но они уходят с исторической арены.

· я убежден, что лидерство США необходимо миру, просто потому, что не видно, кто в Европе или в Азии мог бы взять на себя эту роль.

В свое время, однако, еще до Ч. Дарвина Г. Спенсер в своих трудах, входивших в масштабный труд «Системы синтетической философии» (A System of Synthetic Philosophy), заявил, что генотип человека не изменяется уже на протяжении десятков тысяч лет, биологическая эволюция человека завершилась и в настоящее время идет эволюция социальная.

Фактически это же заявляет уже один из древнейших человеческих текстов – Пятикнижие Моисеево.

Подробный рассказ об организаторской деятельности Моисея и других пророков приводит людей к явному выводу о необходимости развиваться не по биологическому, а социальному варианту, порвать, так сказать, с «животным царством» и «состоянием зверя» в себе, т. е. руководствоваться не законами биологического выживания, в простонародии чаще всего называемыми «понятиями», а сознательно выработанными законами и рецептами социального и культурного транслирования.

На первом этапе развития человечества, который мы именуем чаще всего первобытной эпохой и который можно назвать первым опытом, первой попыткой человека жить самостоятельно, вне животного мира, поведение человека все же мало отличалось от социального поведения животных. Такие характеристики тогдашнего восприятия мира, как анимизм (одушевление) и партиципация (сопричастность), говорят, что мир для человека предстает как живой и активный, общающийся с человеком. Человек воспринимает себя, по сути, как зверя, но «иного», аналогов которому в природе нет. Первое время он чувствует себя беззащитным и вынужден заключать «союз» с тем или иным животным, пользоваться его «покровительством» (род Медведя, род Тигра и др.). Мир как бы построен по принципу живого организма.

Время, в течение которого человек как бы выходит из «животного царства» (зверь уступает место человеку), все больше и больше обособляясь от него, обширно и, естественно этот «опыт» не может уйти из жизни и практики человечества мгновенно, что, собственного говоря, прекрасно понимает Библия. Сейчас с той или иной степенью согласия принято датировать начало этого периода так называемым Большим антропологическим взрывом (2,6 млн. лет назад), следствием которого и стало образование антропосферы. Однако появление человека, подобного современному (Homo sapiens), который начнет создавать формы и структуру культуры, существующие и поныне, относится примерно к 40-му тыс. до н. э., а завершается «первобытный период человеческой истории» к моменту появления Древних цивилизаций (IV тыс. лет до н. э.). Иначе говоря, это колоссальный временной промежуток, который фактически составляет более 99,9% истории человечества в целом. Особое значение, по мнению ряда исследователей, имеет так называемый Большой ноосферный взрыв или «неолитическая революция» (VIII-IV тыс. до н.э.), основными итогами чего являются переход от присваивающего хозяйства к производящему и разделение труда. Со времени неолита, можно сказать, деятельность человека начинает приобретать планетарное значение.

Уже тогда появляются новые, стимулирующие развитие гоминизации, факторы. Главным, видимо, надо признать то, что человек начинает передавать потомству жизненный опыт, не фиксируемый биологически, совершать все больше и больше, с точки зрения животного, «лишних» телодвижений, творить массу «ненужных» предметов. Всё «культурное», с точки зрения животного, - лишнее, а человек - «испорченное животное». Возникает ощущение, что «культура» - не «натура», но это пока еще только ощущение. Тем не менее, эта культура становится формой фиксации и передачи жизненного опыта, негенетической памятью коллектива, и постепенно средством сохранения и биологической (возможности мозга и рук) и небиологической (необходимость коллективной формы жизни, нормирования деятельности, знаковой формы общения и т. д.) специфики человека.

Создав «культуру» человек тем самым окончательно отделил себя от животного мира и противопоставил себя ему, став «венцом творения» и «царем природы» (Бытие 1:26, 28). С этого времени космофобия, бывшая некогда одним из источников возникновения религиозных представлений, сменилась на космофилию как признак включенности человека в ритмы физического мира. Свидетельство Библии о том, что Адам дает имена животным (Бытие 2:19, 20), тоже, по сути, свидетельствует о дистанцировании человека от природы, об окончательном оформлении дихотомии «культура – натура». В названии этносов того времени все чаще встречается слово «люди», должное подчеркнуть их коренное отличие от животных.

Складывается иерархия всего живого во главе с человеком, который должен «нести истину всякой твари». Отсюда вытекает как идея консенсуса с природой, космофилии, так и призыв к насилию над природой, космофагия[72]. В любом случае это библейское представление отражает выход человека из сообщества животных, осознание им своей «человеческой», а не «звериной» сущности и поднятие на уровень цивилизации.

Библия, строго говоря, и фиксирует этот момент «творения человека» «из праха земного».

Она понимает, что в человеке все еще доминирует и долго будет сохраняться биологическое и, по сути, далеко на века вперед ставит задачу на основе следования «воле Божьей» окончательного выхода из царства и состояния Зверя и превращения человека в уникальное и неповторимое «творение Божье».

Уже в первой книге Бытие это даже расписано как некая программа (Бытие 1:26–31). Человек становится не только «венцом творения», но и «владыкой» природы[73].

·

Тем самым, кстати, по сути, закладывается программа не только соперничества с природой, но и «покорения Вселенной», которая и реализуется окончательно современным человечеством.

Библейская «священная история» фактически является ярчайшей демонстрацией эффективности и перспективности этой программы.

Именно Библия во многом была и остается инструментом сопротивления различным возникающим моделям, которые пытаются взять за основу биологическую или этническую составляющую природы человека (например, фашизм).

Библейская рецептурная конструкция «вера, надежда, любовь» сейчас активно противостоит, например, и вышедшей из маргинальных слоев общества «троице» «Не верь, не бойся, не проси». Известны случаи, хотя и не очень частые, когда даже в «местах лишения свободы» заключенные отказывались от своей «морали». И все же она активно завоевывает общество несмотря на сознательное или даже подсознательное ей противодействие. У цивилизационной морали сейчас исключительно сложное положение, ибо на помощь замешанным на биологическом звериных «понятиях» приходят телевидение, средства массовой информации, книги, спектакли, активно насаждающие все, с чем на протяжении тысячелетий все цивилизации боролись (культ насилия, животный секс, физические удовольствия, жажда власти, коррупция и д.). Опять налицо активное противостояние биологического и социального. Как отмечал ак. Б. В. Раушенбах, «жизнь складывается сейчас таким образом, что нравственность, культура становятся как бы ни к чему: в них есть элемент отдачи, самопожертвования, и впрямую они материально жизнь не улучшают. Общество превратилось в сборище эгоистов. Отдельному человеку, который не нарушает юридических законов, нравственность сейчас не нужна» [74]. Что ж, еще в конце XIX века В. В. Розанов отмечал, что либеральной мысли свойственны «двойные стандарты» [75]. Главные приоритеты сейчас – сильная центральная власть, коллективная воля («народное единодушие»), могучее в международном плане государство [76].

Западные философы и писатели давно уже видят явную связь между ослаблением религии и падением нравственности: «Упадок религиозного влияния, несомненно, одна из главных причин отсутствия нравственных и разумных ориентиров…» [77]. Д. Антисери говорит о «воинствующем антиклерикализме, охватившем большую часть представителей континентального либерализма девятнадцатого века» [78].

Новой идеологии еще нет [79], но ее формирование в любом случае невозможно без активного участия библейско-христианской традиции. Интерес к этой традиции растет, особенно в нашей стране, тоже находящейся на распутье. Он проявляется в неутихающем интересе к проникнутым христианскими представлениями сочинениям Л. Т. Толстого, Ф. М. Достоевского, русских религиозных философов начала прошлого века. Немалую роль сыграл провокационный и парадоксальный роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», который всколыхнул общество и спровоцировал еще более мощный интерес к религии. Фактически М. А. Булгаков показал «дорогу к Храму», когда нанес чувствительный сатирический удар по современному обществу, высмеял лицемерный мир, но одновременно, создав свои рассказы о Христе и Мастере, тем самым показал возможность «спасения» в этом, а не в потустороннем мире.

Именно «воля Божья» помогает человеку решать проблемы и транслироваться в динамичных и нестабильных условиях возникающей цивилизации. Поведение животных, чаще всего живущих в относительно стабильной и неизменной среде, в основном заранее запрограммировано и следует строгому канону. Таким образом, у животного мир восприятия и мир действия сопряжены, а у человека они начинают расходиться. В своей новой среде обитания человек может попасть в ситуацию, когда он не может воспользоваться предшествующим «опытом» и не знает, что должен делать. Именно следование не столько навыкам и физическим способностям, сколько «Слову», т. е. рецептам социального поведения, помогает ему найти выход из положения. Для Моисея и его «избранного народа» это Заповеди, для Христа и всех, кто «уверовал в Него», это Заповеди Блаженства. Одно это уже дает возможность человеку строить свое поведение на основе предсказания еще не существующих событий при помощи различных стратегий.

Человек учится жить целенаправленно, не только подчиняясь законам природы (вне и внутри себя), но используя их и подчиняя своим целям. На века вперед он выбирает для этого, а Библия фиксирует и нормирует, кровнородственный способ организации общества («принцип семьи»), суть которого в том, что поведение людей зависит от степени близости их кровного родства. На «Бога» переносятся функции «главы» этой «семьи», он становится «отцом», т. е. не только дающим жизнь (идея креационизма – «творения» всего сущего), но и помогающим людям в их тяжелой жизни за пределами «рая» (принцип провиденциализма – «промысла» Божьего как помощи людям). В итоге начинает складываться ядро будущей парадигмы – принципы теизма, креационизма и провиденциализма.

Сами идеи «истины», «слова», «завета» постулируют необходимость для человечества сознательного выстраивания определенной социо-культурной стратегии, т. е. развитие человечества должно быть не стихийным, а планомерным. Уже в Пятикнижии Моисеевом налицо идея векторного, телеологичного развития человечества, окончательными целями которого являются глобальное распространение «истины» (парадигмы, т. е., по сути, идея современного «магистрального пути развития человечества), максимальное увеличение численности людей, чтобы не возникала даже возможность опасности со стороны других живых существ (Бытие 1:26–28), комфортное существование (Второзаконие: 1:10; 6:3, 24).

Необходимость выживания в материальном мире, к тому же в условиях формирования «язычества» как «столпотворения богов», т. е. культур, требовала создавать идеальную общественную модель, которая бы не только способствовала широкому распространению и доминированию человечества как вида, но и обеспечивало бы равные возможности для всех членов общества существовать и развиваться[80].

Такие модели неизбежны и обязательны в истории и с этой точки зрения стоит взглянуть на неоднократно осужденные или осмеянные модели «царства божьего на земле», «коммунизма», «правового государства» и др.

Дата добавления: 2014-01-05