Лекция 4. Церковно-государственная помощь в XIV – XVII вв

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПРОВЕРКИ

1. Какие первые работы в исследовании германских языков Вам известны?
2. Каковы причины появления сравнительно-исторического метода?
3. Какие приемы используются в сравнительно-историческом описании языков?
4. Какие теории родства языков имеются сегодня в языковедении?

5. Что представляет собой язык – основа?

6. Что называется архетипом?

7. Какие группы языков объединяются в общую индоевропейскую семью?

8. Какие недостатки имеет метод сравнительно – исторического описания языков?

Парадигма помощи и поддержки в XIV — первой половине XVII в. существенно изменяется. Для этого времени характер­ны три формы поддержки и защиты нуждающихся: монастыр­ская система помощи, государственная система защиты (она вырастает из традиций княжеского нищепитательства и нище-любия, как определенных форм княжьего права) и первые свет­ские проявления благотворительности.

Монастырская система помощи представляет два основных этапа развития монастырей.

1 этап – объединение земель во­круг монастырей в центральной части Руси (XIV-XVI вв.)

2 этап – колонизация Севера (XVI-XVII вв.).

Объединение земель вокруг монастырей происходит со вто­рой половины XIV в., когда меняется характер монастырского управления, начинается переориентация жизнедеятельности монастырей, которые ставят перед собой прежде всего решение хозяйственных задач, превращая эти обители в самостоятель­ную феодальную вотчину. Во главе нового монастырского реформирования стояли Сергий Радонежский и митрополит Алексий.

На смену ктиторским монастырям, основанным князьями и епископами, приходят монастыри-вотчины.

Характерным является тот факт, что средства от имения ушедших в монахи идут не только церкви, но и в казну, и в монастырскую обитель путь открыт для женщин всех сословий. Ктиторские монастыри еще существуют в этот период, но они находятся обычно в средневековом городе, а монастыри-вотчи­ны развиваются за его пределами. Их более интенсивное разви­тие связано с тем, что на первых порах они являются более откры­тыми помогающими системами для всех желающих и у них бо­лее выгодная система инвестиций для мирских людей.

Постепенно церковь берёт на себя почти все функции поддержки, которые раньше принадлежали княжеской власти:

Монастыри-вотчины постепенно становились крупными земельными соб­ственниками. Тем самым как субъекты помощи и поддержки монастыри приобретали те функции защиты, которыми раньше обладали только князья.

Появление новой мифологии поддержки проявляется и в сфере религиозных культов, когда идеологическая власть церкви становится более сильной, чем власть князя.

Помимо активной роли церкви в сакрализации жизненных процессов, важны и функции защиты и поддержки вдов и си­рот, т.е. те функции, которые были привилегией княжеской власти.

Княжескую власть во многом подорвало мон­голо-татарское нашествие, и поэтому она стремилась в лице цер­кви найти себе союзника, отсюда благосклонный патернализм в виде всевозможных вкладов, даров и освобож­дений от пошлин, что в конечном итоге приводило к дополни­тельному обогащению митрополичьих кафедр. Это обуславливало также и привлекательность монастырской защиты и поддержки для работного люда. Там они имели более вы­годные условия жизнедеятельности, а монастыри с их приходом становились только богаче Богатство при­умножали и частные вклады. Они различны – от церковной утвари и предметов культа до земельных.

Постепенно монастырско-вотчинская идеоло­гия привносит новые элементы призрения в стены монастыря: пожертвование некоторого дара в виде натуральных продуктов, собственности, денежных взносов. В этот период появляется некоторый вид «склад­чины», коллективной финансовой помощи нуждающемуся – на монастырь. Аналогичные тенденции в деле помощи и поддер­жки мы наблюдаем в XVI в., когда происходит колонизация Севера монастырями-вотчинами.

Особенность формирования монастырей-вотчин на Севере связана с укрупнением разрозненных на погостах монастырей. Погост на Севере представлял «из себя пространство земли, где находился храм с прилегающим к нему кладбищем». На погостах стояли кельи, где поселялись монахи и монахини. Каждый из них имел свое хозяйство, а общими были храм и игумен, начальствовавший над ними. После постанов­ления Собора 1503 г. об отделении мужских и женских монас­тырей, монасты­ри переходят на общинное общежительство: монахи уже не имеют личной собственности, все принадлежит только монас­тырю. Здесь также наблюдается постепенный отход от ктиторства и обогащение монастырей.

Князья предоставляли право монастырю отрезать земли кро­ме своих для крестьян из других вотчин. Селившимся на мона­стырские земли давалась свобода от податей на 10 или 20 лет, а также свобода от суда княжеской волостей, с подчинением игу­менскому суду во всех делах, «опричь душегубства». Также имелись четкие гарантии защиты от произвола посадника и тысяцкого, которые довольно часто нарушали установленные объемы пошлин и налогов. Монасты­ри-вотчины предоставляли посадскому человеку или крестья­нину прибежище, играя роль своеобразных страховых учреждений не только по случаю смерти, но и по старости. Внесение вклада было обяза­тельным условием, чтобы «иметь страховой полис».

Со временем мо­настыри становятся своеобразной системой «закрытого призре­ния».

С изменением структуры государственного управле­ния происходит изменение и реципрокных связей в обществен­ных отношениях. Начинается изменение характера княжеской благотворительности в отношениях с внешним миром и собствен­ным населением. С возвышением Москвы меняется и статус Великого князя. После падения в 1454 г. Византии Москва становится правопре­емницей православия. Изменяется ее статус, изменяется и объем милостыни, которую посылают на Восток русские цари. В этом акте просматривались как бы два уровня милостыни – личная царская и государственная. Царская личная милостыня была фиксированной и составляла 2000 руб., государственная зави­села от величины статус про­сителя.

При Анне Ивановне процесс мило­стыни стал более упорядочен. Личная милостыня со временем также претер­певает трансформацию и переходит в государственную систему «гуманитарной помощи».

В XIV в. появляются новые отношения между князем и общностью. Наблюдается одна из первых форм обществен­ных работ в виде массового захоронения убитых после нападений.

Массовые бедствия заставляют искать новые организацион­ные формы поддержки, новые формы общественной самопомо­щи. Иван IV в борьбе с эпидемиями начинает при­менять «полицейско-санитарные методы»: чтобы не произош­ло их распространение, организовываются специальные за­ставы. С развитием структуры управления государства возникают ведомства, которые берут на себя функции «защиты и наряда», т. е. появляется передаточное звено между «волей князя» и поступком, действием, которое направлено на помощь и поддер­жку нуждающимся. Намечаются тенденции к образованию государственных реципрокных институтов, задача которых поддерживать определенный вид связи. В качестве этих институтов выступают приказы, которые как гражданская система поддержки становятся ведущей формой помощи и защиты, ве­дущей формой контроля за церковной жизнью (например, Приказ Большого Дворца). Приказы и чиновник, первоначаль­но в виде дьяка, приходят на смену княжескому, личностному, «ручному», «нищепитательству».

Изменение парадигмы помощи шло параллельно с укрепле­нием законодательства. Оно становилось мерилом поступков, норм и требований к призрению. Законодательство сменяло собой княжеские нравственные императивы – «мнихолюбив», «страннолюбив», «нищелюбив» и другие, заменяя их категори­ями государственного долженствования, обязанностей, норма­тивности. Прямая священная обязанность русских царей как преемников православного царства позволя­ла законодательно вмешиваться в дела церкви.

В Судебнике 1550 г. были сделаны попытки устранить неразбериху в церковной благотворительности. Было запрещено уходить жить в монастырь торговому люду (городским и черноволостным).

Стоглавый собор 1551 г. поставил задачу улучшить нравы духовенства. На Соборе царь Иван IV обвинил чёрное духовенство в неблагочестии и корыстных мотивах пострига («покоя ради телесного, чтобы бражничать»). Собор признал, что пьянство наносит наибольший ущерб монастырскому благочестию. Приняты меры по борьбе с пьянством священников. Внимание собора было уделено и пробле­ме борьбы с ересями и суевериями, ради сохранения нравственного здоровья подданных.

Формирующееся законодательство государственного призре­ния не только реагировало на проблемы церкви, но и было тес­но связано с проблемами бедности, социальной патологии, государственной защиты вдов и сирот и т.д. Так на том же Стоглавом соборе был поднят вопрос благотворительности. Собор констатировал широкое распространение нищенства при практически полном отсутствии надлежащих мер призрения как со стороны церкви, так и со стороны государства. На Соборе царю было рекомендовано поставить на учёт всех нищих, создать мужские и женские богадельни, куда селить всех нуждающихся прокажённых и стариков. Таким образом, 1. признавалось необходимым регулирование попечения о нищих со стороны государства, путём особых царских повелений; 2. впервые различаются категории нищих с установлением для каждой особых мер попечительства:

1) прокаженные и престарелые (нетрудоспособные нищие) должны получать от церкви кров, пищу и одежду, то есть помещаться в особые «богадель­ни»;

2) здоровые («здравые»), которые не могут работать по слабости сил (например, дети-сироты) либо по роду постигшего их несчастья, должны питаться, ходя по дворам «нищелюбцев», то есть просить милостыню;

3) здоровые и трудоспособные «должны подлежать страды», то есть определяться на общественные работы.

В итоге, отрицается первичная форма благотвори­тельности, характерная для предшествующего перио­да, то есть раздача милостыни без разбору, и намеча­ются некоторые меры по борьбе с профессиональным нищенством. В обя­занности благотворителя-нищелюбца теперь входит не только стремление спасти свою душу богоугодным делом, но и принести общественную пользу.

Общей тенденцией развития благотворительности России и Запада стало самоустранение церкви от дел призрения при передаче надзора и за­боты за нищими в ведение специальных государствен­ных органов при соответствующем законодательном оформлении (Приказы).

Специфика же российской благотворительности в этот период заключалась в следующем: 1. призрение оставалось в ведении церкви при надлежа­щем пособии от государственной казны, формируется особый церковно-государственный тип социального призрения с чётким разделением функций (церковь организует опеку нуждающихся, государство контролирует и финансирует систему призрения); 2. сосуществование открытой (для здоровых, призрение в виде подаяния за посильный труд) и закрытой (для больных, нищих и старых призрение, осуществляли священники в богадельнях) систем призрения.

Также в этот период появляются разные охранные грамоты (грамота потерпевшим от пожара в 1560 г.) и указы.

Поскольку в данный период проблемы, связанные с нищенством, мона­стыри не решали, так как стала преобладать общинно-вотчинская форма организации, государственная власть официально легализовала институт нищенства (впоследствии он превратил­ся в определенный образ жизнедеятельности). Под защиту закона попадают калики, городские нищие, а причинившие им насилие должны платить штраф. Эта легализация связана и с тем, что в общности сложились такие христианские стереоти­пы поведения, согласно которым подаяние есть один из спосо­бов в обыденной жизни приобщаться к таинству церкви, к та­инству православия.

Тем не менее, в этот период госу­дарство намечает ряд шагов в области превентивных мер, позво­ляющих локализировать разные социальные болезни. Превентивные меры государственной власти направлены против «разбоя», «татьбы», «воровства», «блядни», «зерни».

В данный период начинают складываться такие направле­ния общественного призрения, как: в период массового голода регули­рование цен на хлеб и продажа из монастырских и государственных запасов при нехватке (Указ 1662 г.), кормление холопов в период голода (Указ 1663 г.), отпуск работных семей на прокорм без оформ­ления «отпуска на волю» (Указ 1603 г.); вводится своего рода кредитная система, социальное кредитование и установлен повсеместный в государстве сбор денег на выкуп пленных («полоняничный» налог) (Соборное уложение 1649 г.); забота о нравственном здоровье подданных («Наказ о городском благочинии» 1649 г.).

Система «санитарно-полицейских» мер против распростране­ния морового поветрия также подкрепляется законами и ука­зами. При этом происходит «организация» института контро­ля. В него входят подъячии, решеточные приказчики, бирючи. Их назначение в оповещении населения о бедствиях во всех административных единицах.

Переосмысление происходит в подходах к помощи вдовам и детям. Казна берет на себя призрение тех вдов и детей, чьи му­жья и отцы погибли на государственной службе. Это «пенсион­ное» право выражалось в форме раздачи «земель на прожиток». Государство как субъект помощи в первую очередь осуществ­ляет поддержку тем лицам, которые стоят на защите интересов существующей власти.

Вместе с распространением государственных принципов за­щиты начинают осуществляться светские подходы к помощи и поддержке нуждающихся. В литературе XIX в. этот вид по­мощи определяется как частная благотворительность. Она выражалась в помощи голодающим, а также в устройстве боль­ниц для неимущих, их лечении. Подобной деятельностью зани­мались совершенно различные люди. Среди первых благотворителей можно отметить: А. Ордын-Нащокина, патриарха Никона, Ф. Ртищева. Оказывая медицинскую помощь, частные благотворители открывают как бы новое направление в деле помощи и поддержки нуждающихся. Основной профиль благотворительности данного периода связан с поддержкой нищих и лечением. Не менее важным направлением являлся и выкуп пленных, где наблюдаются не одиночные акции отдельных бла­готворителей, а массовое явление. В частности инициативе Ф.М. Ртищева, дворецкого царя, в 1650-е гг. создан Полоняничный приказ, который занимался вызволением военнопленных.

Тенденции благотворительности проявляются и в организа­ции благотворительных обществ и благотворительных заведе­ний (смена субъектов поддержки), а монастыри постепенно отходят от благотво­рительности.

Предпосылки изменений в «теории милосердия» в XIV в. — первой половине XVII в.:

1. изменяется исто­рический контекст,

2. влияние различных теоретических школ — Дионисия Ареопагита, Иоанна Лествичника, Филип­па Пустынника и других,

3. христианство как целост­ное мировоззрение претерпевает различные изменения, появля­ются новые течения,

4. развитие законодательства вносит существенные коррективы в традиционные христианские догматы о милосердии и людях церкви.

Выделяются две новые тенденции – социально-христианские и законодательные подходы к «теории милосердия».

Социально-христианские подходы к «теории милосердия» вносят иную систему аналогий, про­исходит переоценка категорий нуждающихся, института вдов, института нищих, всех тех общественных институтов, которые являются показателями «справедливой» или «несправедли­вой» государственной социальной политики в отношении нуждающихся слоев населения.

М. Грек: милосердие рассматривается как источник спасения (каноны Иоанна Крестителя). Милосердие выступает как путь спасения в виде слова. Милосер­дие выступает не только как фактор внешнего спасения, но и как средство защиты и помощи от личностных страданий и духовных смятений. Слово как спасение, милосердие выступает в качестве акта обыденной литургии жизни отдельного человека, утешительного канона «на любой час по желанию». То есть происходит «сращивание» слова и поступка, наблюдаются первые шаги объединения «теории» и практики милосердия.

Также М. Грек оправдывает институт нищенства как институт социального воспитания, необходимый для гармонизации отношений всех слоев общества. Он мечтал о своеобразной культуре нищенства как куль­туре равенства и справедливости, воспитывающей у всех членов общества благородные чувства.

В дальнейшем осмыслении милосердие принимает все более социальный характер, кон­кретизируется социальной проблематикой. Основополагающи­ми вопросами здесь являются соотношение богатства и власти и душевной чистоты, следование канонам христианского мило­сердия. На этой основе появляются два типа религиозной мысли «стяжатели» и «нестяжатели».

Иосиф Волоцкий: защищал идею сильной и богатой церкви, связывал ее не с самодостаточностью церкви как таковой, а с ее «социальными задачами», монастырское землевладение рассматривал как основу суще­ствования самого монашества, а эксплуатацию чужого предпо­лагал утвердить законом «грацким».

Ермолай-Еразм: обоснование милосердия начинает с позиции христианского детерминизма, противоестественности почита­ния «богатства», поскольку это противоречит сущности человека, сотворенного по образу и подобию Божию, затем переходит к критике вельмож. Критикуя бога­тых, социальное неравенство, он обращается к достаточно рас­пространенной идее возмездия или «праведного суда», в резуль­тате которого Бог «отыимет власть его». В этом видятся «мило­сти» Бога. Спасение он видит во всеобщем равенстве на основе истинного покаяния бога­того и принятия последним нищеты «как честнейшее богат­ство». Среди иных путей спасения отмечена милостыня (даваемая с покаянием) как средство достижения гражданского ра­венства. Ермолай-Еразм обосно­вывает ее в канонах христианского социального гуманизма. Он также критикует совре­менную ему церковь за стяжательство.

В свете социально-христианских подходовмилостыня с течением времени начинает рассматриваться не только как путь спасения, но и деяние (на­правленное на гармонизацию общественных отношений), за которое следует помилование. Милостыня есть и «добровольное земное соглашение» с церковью, плата священникам за работу.

С тех пор, как Москва становится правопреемницей византийского право­славия и появляется теория монаха Филофея о Москве как о «третьем Риме», где «освященная» персона царя обязана заботиться о своих поданных, причем не только в пре­делах своего государства, вносятся определенные коррек­тивы в теорию милосердия. Происходят перемены в ориентирах идео­логии помощи.Так необходимость государю ми­лосердия обосновывается тем, что оно способствует сохране­нию его доброй славы и поддержки со стороны подданных в трудную минуту.

«Слово о милости и кии просящих достойни суть милости, кии же ни» Епифания Славинецкого — одно из первых светс­ких представлений о сущности милосердия. В основу милосердия им положен принцип богоуподобления и любви к ближнему. Автор широко понимает общественное призрение, выделяя в нем три уровня поддержки: помощь духовную, помощь институциональную, «нищепиталище долгое», и помощь традицион­ную, «нищепиталище общее». Впервые Епифаний Славинецкий рассматривает «людей цер­кви», нищих не только как заступников перед всевышним, но и как тунеядцев, обманом промышляющих и спекулирующих на добрых чувствах христиан. Для того чтобы профессиональное нищенство не распространя­лось, автор предлагает молодым и здоровым предоставлять ра­боту и «иные рукоделия».

Дата добавления: 2014-01-05