Морфологическая категория

Словоизменительный гиперкласс

Словоизменительный тип и словоизменительный класс

Грамматический способ (морфологическая техника) как формальная сторона морфологии.

Предмет морфологии. Основные задачи морфологии.

Название этого раздела грамматики вводит в заблуждение. Если мы рассмотрим морфологию – раздел биологии, то обнаружим, что в нем изучается строение (morphē – форма) растений. Внутренняя форма термина, основа для его понимания ученым и тем более студентом, соответствует его значению. Морфология как раздел лингвистики не изучает строение слова, она изучает словоизменение.

В чем тут дело?

В основе этой ошибки лежит еще более ранняя ошибка. Морфологию мы можем понимать как учение о формах слова. Однако и термин форма применительно к словоформе не вполне корректен: словоформа есть позиционный вариант слова [Панов, 1999], результат его реагирования на изменившиеся условия окружающей среды. А что есть окружающая среда для слова? Другие слова.

Поэтому и наука, изучающая позиционные варианты слова, также получила ошибочное название: морфология – наука о формах изменения слова.

Итак, морфология – это наука о словоизменении, о реагировании слова на появление рядом с ним других слов.

Но это только одна сторона морфологии. Вторая сторона – смысл, выражаемый формами словоизменения – грамматические значения.

Таким образом, морфология – это наука о поведении слова, проявляющемся в двух аспектах: в аспекте взаимодействия с другими словами и в аспекте выражаемого смысла.

Понятие грамматического способа (уже – морфологического способа), или морфологической техника, связано с противопоставлением грамматики и лексики.

И единицы лексики, и грамматические единицы являются знаковыми, то есть в них сопряжены форма (выражение) и содержание (смысл, значение, семантика).

Если говорить о лексике, то лингвисту и даже неспециалисту удобно говорить о выражении лексических значений, потому что материальная база лексического значения хорошо вычленима в потоке речи и в письме: это слово, интуитивно понятная единица языка. Базой для этой интуиции носителей языка является графическое слово – последовательность букв от пробела до пробела. Более сложным является выделение фонетического слова, отделяемого от других слов по более сложным процедурам. В частности, выделение фонетического слова может базироваться на представлении о минимальной синтагме.

В грамматике же выделение единицы оказывается очень нетривиальной процедурой. Более того, сами по себе грамматические единицы, в силу регулярности и обязательности грамматических значений, несамодостаточны, они являются проявлением грамматических способов, техник, типов выражения.

Грамматический способ связан с лингвистической типологией, с представлением о грамматическом строе языка. Способ связан со средством. Способ есть определенный механизм, а средство – представляющая материальная, более точно, знаковая единица.

Можно выделить 5 основных морфологических способов, используемых в современном русском литературном языке. Основными их делает то, что они имеют сегментное выражение, то есть, за исключением «изоляции» как неизменяемости, может быть предъявлен материальный носитель грамматического значения или его позиция. Кроме того, эти способы используются очень регулярно.

1. Флективный способ (флективность). Используемое в этом способе средство – флексия. Специфика флексии как морфемы рассматривается в курсе морфемики, однако напомним ее еще раз, чтобы показать, как эти особенности влияют на словоизменение.

Флексия – системная морфема. Это означает, что если в слове есть позиция для флексии, то она обязательно заполняется. При этом разное заполнение в общем случае выражает разные значения, противопоставленные друг другу как частные, вместе образующие общее, единое значение. Частные значения в совокупности содержательно исчерпывают это общее значение. Таким образом, флексия актуально, в высказывании, действует и существует одна, но потенциально, в парадигме, у слова или системы форм есть не менее двух флексий.

Второй особенностью флексии является ее способность выражать сразу несколько частных значений. Так, флексия существительного выражает одновременно частное значение числа и падежа. Парадигма флективного словоизменения представляет собой, как правило, двухмерную матрицу, в которой все словоформы противопоставлены друг другу.

Поскольку флексия выражает сразу несколько значений, то нельзя говорить о том, что потенциально, в системе языка, частное грамматическое значение выражается только одной флексией или одной словоформой. Поэтому для флективных языков требуется специальный термин, обозначающий часть парадигмы, в совокупности выражающей частное грамматическое значение в пределах категориального значения. Такой термин существует: это граммема, ряд форм, объединенный частным грамматическим значением и противопоставленный другим рядам форм, выражающим другие частные значения в пределах категориального значения. Например, граммема родительного падежа существительного весна состоит из словоформ весны и весен, противопоставленных другим падежным граммемам. Поэтому теоретически неверно говорить, что предлог в сочетается с формой винительного падежа существительного, таких форм две, корректно говорить, что он сочетается с граммемой винительного падежа существительного.

Флексия, таким образом, выражает все необходимые для полноценного функционирования слова грамматические значения, являясь как бы замыкающей морфемой, дополняющей аграмматичную или не до конца грамматически оформленную основу до полноценной словоформы. Это приводит к тому, что Э. Сепир назвал фузией: сплавление, слияние основы и флексии в единую словоформу, воспринимаемую как целостная единица. Поэтому в школьной практике склонения приводится не основа с матрицей, включающей в себя весь набор флексий, а матрица, включающая в себя словоформы слова.

Кроме того, особенностью флективного способа является то, что он выражает категории зависимости, то есть подчинения слова другим словам в синтагме, образуя синтаксические связи.

2. Агглютинация – присоединение к корню, основе или флексии аффикса, имеющего одно грамматическое значение: суффикса, префикса (приставки), постфикса. Присоединенный аффикс выражает это значение, отсутствие аффикса указывает, что этого значения нет или принимается значение, приписываемое слову «по умолчанию».

Средством агглютинации выступают грамматические суффиксы, постфиксы и в меньшей степени и с меньшей очевидностью префиксы.

В агглютинативных языках словоизменение представляет собой присоединение к корню (или основе) серии агглютинативных аффиксов, каждый из которых несет одно значение. С этим связаны две проблемы:

1) проблема целостности слова, наличие явной границы между корнем, который может употребляться и самостоятельно, и последовательностью аффиксов. В алтайских языках эта проблема решается так называемой гармонией гласных: гласные всех аффиксов принимают такой же ряд (или подъем), каким характеризуются гласные корня;

2) проблема порядка следования аффиксов друг за другом, в связи с чем грамматику агглютинативных языков называют грамматикой порядков.

Во флективном русском языке агглютинация редка и чрезвычайно нерегулярна. Последовательно она используется только в глагольном слове и прилагательном. Категории, образуемые ею, имеют спорный морфологический статус: вид, залог, степень сравнения. Исключение составляет, пожалуй, только выражение числа у императива глагола с помощью постфикса –те: иди – иди те, идем – идем те.

Агглютинативные аффиксы маркируют, как правило, системы форм, которые целиком противопоставляются друг другу, например, причастия, противопоставленные остальным системам форм глагола, или граммема прошедшего времени изъявительного наклонения, противопоставленная граммемам остальных времен, либо изолированные словоформы, не способные к флективному изменению, например, инфинитив или деепричастие глагола, аналитический (неизменяемый) компаратив прилагательного.

3. Аналитизм. А. Шлейхер делил языки на три морфологических типа (строя): изолирующие, агглютинирующие и флективные. Более формальная квантитативная классификация использовала понятие аналитизма, синтетизма и полисинтетизма, учитывая существование инкорпорирующих языков.

Аналитизм бывает двух невзаимоисключающих видов:

– «Изоляция», неизменяемость, широко представленная, например, в китайском языке.

– Использование служебных слов, что типично, например, для современного английского языка.

В современном русском языке используются обе возможности: а) постоянно пополняется состав неизменяемых слов, включая наречия, существительные и, реже, аналитические прилагательные, вопрос о существовании которых поставил, но не решил М.В. Панов, б) используются и также пополняются четыре больших класса служебных слов: предлоги, союзы, частицы и связки.

4. Супплетивизм. Средством этого курьезного, с точки зрения организации языка, и асистемного способа является корень, мена которого, чаще в сочетании с аффиксами, противопоставляет часть словоформ другой части словоформ в пределах грамматической категории. Поскольку для носителя языка корень является материальной базой слова, гарантом его единства и целостности, то супплетивизм встречается в наиболее архаичной и наиболее частотной части лексики, которая усваивается в несознательный период жизни. Однако существуют и довольно поздние с точки зрения существования языка супплетивные образования, например, местоимение 3-го лица: он/Æ – [j/э]го. Этимологически граммема именительного падежа имеет основу указательного местоимения онъ, а граммемы косвенных падежей восходят к указательному местоимению и. Тем не менее это относительно новое явление в нашем языке соответствует общей тенденции к супплетивизму в системе личных местоимений.

Один случай супплетивизма – в видовой паре класть – положить на протяжении жизни нескольких поколений вызывает целую войну между «элитарными» и «демократическими» носителями языка: демократически настроенная часть русского языкового коллектива требует устранения супплетивизма и не обращает внимания на норму.

5. Синтагматический способ. Этот способ связан с языковой избыточностью. Выражение некоторых категорий в языке дублируется. Это связано прежде всего с согласованием, то есть уподоблением зависимого слова главному в синтагме. Категории зависимости / уподобления / согласования – род, число и падеж. Например, в высказывании Я подъехал в бежевом такси значения числа, рода и падежа неизменяемого существительного такси выражаются согласованным с ним прилагательным.

Однако помимо грамматического согласования, часто носящего формальный характер, существует так называемое семантическое, или смысловое, согласование, при котором в словах, составляющих синтагму, совпадают смысловые компоненты. Например, в высказывании Мы были в городе, где писатель провел свое детство неизменяемое местоимение где с пространственным значением согласуется с существительным город семантически.

Таким образом, помимо аффиксального выражения внутри слова грамматические значения часто выражаются в соседних знаменательных словах, их аффиксами (при формальном согласовании) или самими лексемами с тождественными смысловыми компонентами. Первый случай представляет очевидное синтагматическое выражение, в то время как второй случай менее очевиден.

К вспомогательным способам, действие которых не связано с сегментными, материальными средствами и/или нерегулярно, относятся

– порядок слов: Мать (Им.) любит дочь (Вин.);

– акцентуация, словесная и фразовая, Так, глаголы пробéгать и пробегáть, имеющие разный вид, различаются в плане выражения в большинстве форм только ударением.

– повтор (редупликация), в русском языке являющийся словообразовательным способом, например, красный-красный имеет значение ‘очень красный’.

В морфологической классификации существует проблема, которую не может обойти любой морфолог. Это проблема несоответствия строго выделяемых словоизменительных классов слов и интуитивно выделяемого состава словоформ конкретной лексемы. Оказывается, таким образом, что словоформы одного слова попадают в разные словоизменительные парадигмы, что лишает морфологическую классификацию ясных и простых принципов. А.А. Реформатский разделял для решения этой проблемы слово как лексическую единицу и лексему как грамматическую единицу, М.В. Панов [1999] различал часть речи как словоизменительный класс и систему форм отдельного слова, в которую могли входить словоформы разных частей речи.

Поэтому для осмысления того, как организовано русское словоизменение, необходимо на первом этапе описания отвлечься от понятия лексемы (слова) как интуитивно ощущаемой целостности, представляющей собой набор словоформ. Такое понимание лексемы, примененное в непосредственном сопряжении со словоизменительным подходом, расходится с выделяемыми на формальных основаниях словоизменительными классами. Вместо понятия лексемы будем использовать термин «система словоформ», под которым мы понимаем набор отождествляемых в пределах единой парадигмы словоформ, объединяемых на базе одной или нескольких морфологических категорий. Система словоформ не обязательно совпадает со словом. Так, личные формы настоящего (иду, идешь, идет; идем, идете, идут) или будущего (буду, будешь, будет; будем, будете, будут идти) времени глагола отождествляются в составе глагольной лексемы на основании категорий лица и числа, но не исчерпывают состава форм этой лексемы, которая включает личные формы прошедшего времени и других наклонений, причастия, деепричастие и инфинитив. Таким образом, обозначенное выше объединение словоформ можно назвать системой форм, но нельзя – лексемой. С другой стороны, есть системы словоформ, выходящие за пределы традиционно определяемых частей речи. Это, например, полные (веселый), краткие (весел) прилагательные, качественные наречия (весело смеялся) и так называемые слова категории состояния (мне весело), объединяемые в единую систему словоформ на основании категории степени сравнения (веселый, весел, весело / веселее / веселее всех / всего).

Для адекватного представления русского словоизменения необходимо помимо понятий грамматической категории (см. ниже, 1.6.) и словоизменительного класса ввести по крайней мере еще два понятия: понятие словоизменительного типа и понятие словоизменительного гиперкласса.

Словоизменительный тип (СТ) характеризуется доминирующей грамматической категорией – категорией зависимости. Эта категория отражает специфику отношения стандартного (прототипического) денотата данного СТ к другим явлениям действительности. Несомненно, что специфика отношения задается свойствами этого семантического прототипа. Можно говорить о четырех СТ: аморфном, падежном, личном и родовом.

У аморфного СТ отсутствует категория зависимости, на синтаксическом уровне он формирует связь примыкания.

Падежный СТ характеризуется выражением зависимости с помощью падежей, из которых каждый обладает прототипическим значением, то есть выражает определенный тип отношений. Этим падежный СТ отличается от прочих, поскольку характер отношений, выражаемых лицом и родом, не зависит от значения этих категорий. На синтаксическом уровне падежный СТ формирует связь управления.

Личный СТ связан с выражением зависимости с помощью лица, то есть фиксирует связь обозначаемого явления (1 и 2 лицо) или ее отсутствие (3 лицо) с участниками прагматической ситуации с зафиксированными ролями («говорящим» и «слушающим»). Прагматическая ситуация является процессом. Процессы длятся во времени и имеют временные границы. После окончания процесс перестает «существовать». Поэтому окончание прагматической ситуации означает, что ее участники, оставаясь полноценными лицами, перестают тем не менее исполнять роль в ее структуре, а стало быть, непригодны для осуществления связи с обозначаемым процессом. Опора на ситуативный признак позволяет личному СТ характеризовать процессивы – слова, обозначающие процессы, которые конечны во времени, как и прагматическая ситуация.

Родовой СТ в чистом виде характеризует стативы – неизменяемые во времени, но длящиеся явления. Родовыми являются краткие формы причастий и прилагательных, род у данных единиц – доминирующий признак, определяющий суть синтаксической конструкции, например: Поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогат.

Поскольку краткие причастия и прилагательные выполняют в языке только функцию предиката, то на основании синтаксической функции их можно назвать родовыми предикативами. Однако родовые предикативы не вписываются в традиционную систему частей речи, так как представляют собой чистый словоизменительный, а не номинативно-грамматический класс, как традиционно выделяемые части речи. Полноценными словоизменительными классами, являющимися одновременно и частями речи, можно считать только числительное и существительное, и то в своей эталонной части: предметные существительные и количественные числительные.

Причастия и прилагательные (как краткие, так и полные) с традиционной точки зрения соотносятся с разными номинативными классами – процесс и качество, – и поэтому, несмотря на тождество словоизменения, попадают в состав разных частей речи. Специфика словоизменения, однако, позволяет выделить краткие причастия и прилагательные в один класс, характеризующийся семантическим единством, но эта семантика лежит вне основных номинативных различий, характеризующих части речи.

Поскольку основная функция предикативов – функция предиката, которая выполняется и личными формами глагола, важно понять, в чем состоит суть родового оформления предикативности в отличие прежде всего от личной предикативности.

Различия в предикативности кратких прилагательных / причастий и личных форм глагола определяются общими семантическими различиями между родовым и личным выражением предикативности: лицо характеризует ситуативность обозначаемого глаголом события-процесса, процессы текучи, эфемерны, неустойчивы, и привязка их к субъекту осуществляется на зыбкой, ситуативной связи с такой же эфемерной прагматической ситуацией. Причастие, прилагательное и безлично-предикативное слово (категория состояния) являются предикатами со стативной семантикой, то есть обозначают не развивающееся положение дел. Это может быть предицируемое свойство или состояние.

В этом аспекте специального рассмотрения требует причастие. Краткими с высокой степенью регулярности могут быть только причастия прошедшего времени, прототипическим значением которых является перфектность, то есть результативность: они обозначают состояние, возникающее в результате процесса, обозначенного лексемой глагола [Маслов, 1987]. Он убит означает, что ‘кто-то его убил и он пребывает в результирующем состоянии, то есть мертв’. Именно прототипическая результативность способствует регулярному переходу полных причастий прошедшего времени в прилагательные. Стативность предикативов, их внепроцессность и внеситуативность предполагает и соответствующее словоизменение: в качестве предикативной выступает такая категория, которая фиксирует не ситуативное, преходящее свойство субъекта (отношение к участнику прагматической ситуации, которая является относительной), а его внеситуативную половую отнесенность (ИвановÆ убитÆ / красивÆ и ИвановА убитА / красивА) или вхождение в условный, но устойчивый предметный класс (Щит прибитÆ / черенÆ и Доска прибитА / чернА).

В класс родовых предикативов следует включить и так называемые слова категории состояния, которые в безличных предложениях выступают в качестве предиката в форме на –о, омонимичной формам среднего рода родовых предикативов, ср.: Утро было ясно – Утром было ясно; Поле вытоптано – Здесь накурено. Аффикс -о у предикативов в безличных предложениях сигнализирует об отсутствии фиксации родовой принадлежности, т.е. это «безродовые», «безродные» формы, аналогично тому как безличные конструкции определяются как конструкции с устраненным подлежащим (ср. с формами прошедшего времени безличных глаголов типа морозило, нездоровилось, вечерело, в которых аффикс -о также является показателем среднего рода, а не безличности).

Таким образом, системы словоформ, входящие в родовой словоизменительный тип, мы определяем как родовые предикативы, представляющие собой словоизменительный морфолого-синтаксический класс форм, объединенных словоизменительными категориями рода и числа.

Словоизменительный класс (СК) выделяется в составе СТ — это система форм, объединенных в пределах парадигмы, все члены которой противопоставлены друг другу по одной или нескольким (двум-трем) морфологическим категориям. Последняя возможность обусловлена флективным строем русского языка. Каждый класс имеет определенную синтаксическую и/или номинативную функцию. В русском языке в рамках четырех СТ существует шесть регулярных словоизменительных классов, характеризующихся уникальной по составу категорий парадигмой. В описании каждого словоизменительного класса приводятся части речи или системы форм, совпадающие с данным классом, и его примерная синтаксическая и/или номинативная функция.

1. Аморфный тип

1.1. Аморфный класс, не способный к выражению разнообразия отношений денотата к другим объектам. К этому классу относятся наречие, деепричастие и инфинитив глагола, а также некоторые формы степеней сравнения прилагательного: у них нет флективного словоизменения. Наиболее показательны здесь временные наречия, например, сегодня и т.п. Отсутствие существительного, обозначающего соответствующую реалию, приводит к тому, что сегодня способно функционировать как существительное. Однако отсутствие форм зависимости заставляет сегодня просто занимать привычную позицию существительного: Сегодня — это фикция, никакого сегодня нет. Аналогично ведут себя несклоняемые существительные и, с известными ограничениями, инфинитив.

2. Падежный тип.

2.1. Субстанциальный класс. В этот класс входит существительное с соотносительными граммемами числа: каждая его форма по двум категориям (числа и падежа) противопоставлена всем другим. Этот класс выражает количественные характеристики денотата и его отношение к другим объектам действительности.

2.2. Нумеративный класс. К нему относится основной массив количественных числительных и собирательные числительные (словоизменительная категория — падеж). Кроме числительных, в этот класс входят существительные singularia и pluralia tantum. Основная особенность этого класса в том, что в его составе системы форм обозначают явления действительности, непредставимые в виде субстанции – целостности, отождествимой с эталоном.

3. Личный тип

3.1. Лично-предикативный класс. Система личных форм настоящего и будущего времени, а также повелительного наклонения глагола (лицо × число) – класс, актуально приписывающий, предицирующий определенные характеристики или события участникам / не участникам коммуникативной ситуации.

4. Родовой тип.

4.1. Родо-предикативный класс, в который входят системы форм краткого прилагательного, краткого причастия, сослагательного наклонения и прошедшего времени изъявительного наклонения глагола (род + мн. число). Этот класс предицирует характеристики или события представителям устойчивых натуральных классов – полов.

4.2. Атрибутивный класс – гибридный. Система форм полного прилагательного и причастия (падеж × род + падежные формы мн. числа) приписывает характеристики или процессы объектам действительности по типу принадлежности.

Словоизменительные типы и классы выражают отношения, в которые вступает входящая в этот тип или класс система форм. Круг категорий, формирующих СТ или СК, ограничивает набор явлений действительности, способных вступать в такие отношения.

Оформление одного и того же лексического компонента (корня или основы) в виде разных СТ или СК позволяет менять способ сопряжения явлений действительности, по-разному интерпретировать их взаимодействие. Сравните, например, отношения в парах синий лес и синь леса. Оформление синий лес позволяет реализовать способность комплекса -лес- к выражению зависимости от других элементов синтаксической конструкции. При оформлении синь/синева леса способность к выражению зависимости приобретает корень -син’-. Но важно еще и то, что в первом случае качество, цвет нерасторжимо с пространственным объектом, а во втором самостоятельно, независимо от него. по всей видимости, именно в этом смысле употребляется термин «отвлеченный» по отношению к существительным, обозначающим качество и процесс, они становятся независимы от носителей, участников. Но в этом смысле отвлечены все существительные. Просто по отношению к предметам отвлечение от других явлений действительности первично, исходно.

Причины, по которым часть форм или вся система форм того или иного слова попадает в тот или иной словоизменительный тип и класс, могут быть разными, иногда это связано с индивидуальной семантикой или специфической историей слова, например, заимствованием существительного или прилагательного в неудобном для приобретения классного оформления виде, например, кенгуру, инженю, хаки, и тогда оно попадает в аморфный класс. Но регулярное соотнесение лексико-семантического класса с тем или иным СК означает соответствие лексического и классного значения, взаимную семантическую адаптацию лексической и классной семантики.

С другой стороны, одну и ту же синтаксическую или номинативную функцию могут выполнять разные СК, например, атрибутивную функцию выполняют кроме атрибутивного класса и субстанциальный класс, и аморфный, и это позволяет корням с соответствующей семантикой принимать разное классное оформление, например, бордо и бордовый, хитрый, хитрец и с хитрецой.

Словоизменительный гиперкласс (СГ) представляет собой систему форм, объединяющую парадигмы двух и более словоизменительных классов, например, время глагола объединяет парадигмы трех систем личных форм. Другим примером СГ служит объединение на основе категории степени сравнения полных и кратких прилагательных, наречия на -О (-Е) и так называемой категории состояния (Ему холодно). Гиперкласс может включать парадигмы разного состава (степень сравнения — краткие и полные формы), а может — одного (изъявительное наклонение глагола, помимо родо-числовой парадигмы прошедшего времени, включает одинаковые по составу лично-числовые парадигмы настоящего и будущего времени).

Можно говорить о конфигурации гиперкласса — наборе и иерархии парадигм словоизменительных классов, входящих в его структуру. Приписав словоизменительному классу определенную семантическую доминанту, можно мотивировать конфигурацию гиперкласса номинативной функцией и построить исчисление гиперклассов с этнолингвистической интерпретацией их конкретного состава.

Разные части речи представляют собой по организации парадигмы словоизменительные классы или словоизменительные гиперсклассы.

Существительное и числительное в современном русском языке представляют собой словоизменительные классы, в то время как прилагательное – это гиперкласс с простой конфигурацией, он включает в себя парадигму полного, краткого прилагательных, качественное наречие, категорию состояния, объединяемые категорией степени сравнения, например, веселый, весел, весело (улыбался), весело (мне) — веселее — веселее всех (веселейший). Глагол – сложный гиперкласс, включающий до трех уровней иерархии парадигм: система форм (личные формы) – наклонение (изъявительное) – время (лицо × число; род + множ. число); (причастие) – залогово-временная система причастия (падеж × (род + множ. число)).

Можно говорить о том, что словоизменительные типы и классы образуются категориями, ориентированными на выражение отношений и количественно-референциальных характеристик: падежом и числом у существительного, лицом и числом у личных форм глагола, родом и числом у кратких прилагательных, причастий, форм прошедшего времени глагола, родом, падежом и числом у полных прилагательных и причастий. Гиперклассы образуются категориями номинативного типа, связанными со свойствами денотата-прототипа [ср. Вежбицкая, 1999]. Так, время и вид отражают преходящий характер процессов, степень сравнения – наличие интенсивности (градуальной количественности) качеств. У существительных также есть категории, претендующие на статус гиперклассной. Одним из ключевых свойств предмета является размер, что отражается в «размерных» категориях, связанных с терминами диминутив (уменьшительность) и аугментатив (увеличительность): дом – дом ик – дом ище. Можно предположить, что некоторая часть деривационной парадигмы слова [Земская, 1997], тех его дериватов, которые связаны с ним модификационными отношениями, в гиперклассной интерпретации частей речи являются не дериватами, а системами форм слова.

Дата добавления: 2014-01-05