СНГ в мировой политике современности

1. Постсоветское пространство в современном мире.

2. СНГ как форма адаптации бывших советских республик к постбиполярному миру.

3. СНГ: между “общим прошлым” и новой исторической ролью.

4. Интеграционные и дезинтеграционные тенденции в СНГ.

5. СНГ и пространство российской цивилизации.

6. Запад и интеграционные процессы в Содружестве

7. Россия и “Большой Кавказ”.

8. Международный статус Каспийского моря и позиции РФ в регионе.

9. Российская Федерация и Центральная Азия.

10. Внешнеполитические приоритеты России в СНГ

I. Постсоветское пространство и постиндустриальная революция в мире. Расшифровка генетических кодов современного мирового развития, вернее, анализ научных попыток подобного его раскодирования, приводит к выводу, что человечество в очередной, третий раз "втягивается" в процессы, совокупность которых получила у Карла Ясперса название "осевого времени". Сообщество людей вновь вступило в переходную эпоху, по-разному сталкивающей прошлое и будущее, старое и новое, консервативное и прогрессивное в каждом из реформирующихся или трансформирующихся государств, региональных пространств и во всем их историческом тренде в целом. Возникающие при этом причудливые соотношения сил и движений, комбинации государств и международных институтов, сочетания транснациональных и субнациональных отношений и связей, в разных ситуациях выступают то носителями будущего, то играют старые роли, движимы либо началами грядущего, либо цепко удерживаются в объятьях традиций. В связи с этим определять их баланс и, тем более, общий вектор развития можно лишь в самых общих чертах, да и то при условии, если само мышление осуществляется в категориях исторического оптимизма.

Если все же попытаться зафиксировать современную социально-экономическую и политическую картину мира, то прорисовка его в образах различных цивилизаций столь же полезна, как и выделение континентов на карте земного шара. Но если подходить к анализу мира как динамичного организма, как развивающейся суперсистемы, то мы вынужденно начинаем оперировать реалиями определенных регионов, пространств, населяющих их конкретных народов, образованных ими государств, их соперничеством и сотрудничеством в реализации жизненных интересов наций и т.д. Мировой опыт интеграционных процессов свидетельствует о том, что при современном уровне развития технологии и производительности труда то или иное экономическое пространство более или менее оптимальным образом вписывается в международное разделение труда, если насчитывает 400 – 600 миллионов человек, то есть имеет региональный масштаб. Тот же опыт демонстрирует, что каждое из таких пространств структурно состоит из страны-центра (или стран-центров) и их периферии, связанных технологической зависимостью, развитием определенной производственной культуры, внутренним разделением труда, более или менее явно проявляющейся общей системой целей развития, общностью восприятия других подобных региональных пространств и внерегиональных, глобальных проблем.

С этой точки зрения отдельным, постиндустриально ориентированным в своем развитии, регионом является, вне всякого сомнения, все постсоветское пространство, перекроенное после ликвидации Советского Союза границами 15 суверенных государств. Ядром его выступает Российская Федерация, но вполне реально появление и других центров – Украины, Узбекистана, Казахстана. Спецификой этого пространства является то, что оно представляет собой мини-модель всего мира, где островки постиндустриализма соседствуют с огромными территориями, в той или иной степени обойденными всеми тремя цивилизационными революциями, где индустриально развитые регионы перемежаются зонами малорентабельного сельского хозяйства. Здесь сталкиваются интересы, ценности и все проблемы “Севера”, “Юга”, “Востока” и “Запада”, на огромных пространствах осуществляется взаимодействие православно-христианской, исламской и буддистской мировых религий. Именно потому, что здесь воспроизведены большинство из проблем меняющегося мира, изначально ошибочна мысль о том, что подобной сложности и размеров полиэтничное и многокультурное пространство можно по единой схеме и в одни и те же сроки привести к уже известным в мире моделям национального процветания и социальной стабильности.

II. СНГ как форма адаптации бывших советских республик к постбиполярному миру. Успех внутреннего реформирования подобного пространства возможен лишь в рамках сложной, многоуровневой стратегической концепции развития, тесно увязываемой с результатами конкретных преобразований и корректировкой тактических целей, отражающей все многообразие потребностей реорганизуемого и трансформируемого СНГ.

8 декабря 1991 года в местечке Вискули под Минском высшими руководителями Республики Беларусь, Российской Федерации и Украины было подписано Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). В этом документе объявлялось о прекращении существования СССР как “субъекта международного права и геополитической реальности”. Стороны декларировали свою приверженность принципам уважения государственного суверенитета, равноправия и невмешательства во внутренние дела друг друга, отказа от применения силы или угрозы ею, урегулирования спорных вопросов и проблем согласительными средствами, гарантировали открытость границ, свободу перемещения граждан и передачи информации в пределах Содружества. Кроме того, государства-подписанты Соглашения договорились о сохранении под объединенным командованием общего военно-стратегического пространства, включая единый контроль над ядерным оружием. К сфере совместной деятельности, реализуемой через общие институты, были также отнесены: координация внешнеполитической деятельности, сотрудничество в формировании и развитии общего экономического пространства, общеевропейского и евразийского рынков, в области таможенной политики, сотрудничество в других областях. Решение глав трех славянских республик СССР о роспуске союза был неконституционным и нелегитимным. Точнее всего о беловежском акте высказалась “Нью-Йорк Таймс”: “Они не могли вытащить из-под Горбачева кресло – они вытащили из-под него страну”.

Соглашение было ратифицировано парламентами России, Белоруссии и Украины. 13 декабря в Ашхабаде по инициативе президентов Туркменистана и Казахстана С. Ниязова и Н. Назарбаева состоялась встреча президентов пяти центрально-азиатских государств. Они выразили свою принципиальную солидарность с беловежскими соглашениями, настаивая на том, что каждая из бывших республик СССР вправе претендовать на роль учредителя нового Содружества. Для рассмотрения вопросов формирования СНГ была созвана 21 декабря в Алма-Ате встреча глав 11 из 15 государств бывшего Советского Союза. Стороны подписали Протокол к Соглашению о создании СНГ и Декларацию, подтвердившую основные цели и принципы Содружества, которое не являлось вместе с тем “ни государством, ни надгосударственным органом”. На встрече в Алма-Ате было также заявлено, что государства-члены СНГ “поддерживают Россию в том, чтобы она продолжала членство СССР в ООН, включая постоянное членство в Совете Безопасности и других международных организациях”.

Достижение целей, обозначенных во всех трех документах, регламентировавших образование СНГ, во многом зависело от темпов и решительности превращения России в самостоятельный центр региональной интеграции:

- от внедрения в ее экономику энергосберегающих и ресурсосберегающих технологий;

- от развития наукоемких производств, способных выпускать конкурентоспособную и востребованную на мировом рынке продукцию;

- от того, возникнет ли в России оптимальная сфера подготовки и образования современного человека, умеющего использовать технотронную экономику для саморазвития и совершенствования социальных отношений;

- от того, сможет ли новая Россия на равной основе с другими центрами интеграции участвовать в международном разделении труда и пользоваться всеми его преимуществами.

Реализация этого модернизационного проекта облегчалась тем, что для продвижения РФ по этому пути существовали важные благоприятные предпосылки:

- наличие достаточных для полнокровного экономического развития природных и трудовых ресурсов;

- серьезный интеллектуальный потенциал;

- периферийная зона, которая еще не вошла в сферы влияния других постиндустриально трансформирующихся пространств;

- отсутствие срочной необходимости концентрировать внимание на проблемах внешней угрозы;

- в целом благоприятное на данном этапе отношение других центров мировой политики к мерам, гарантирующим экономическое реформирование и демократическую перспективу в развитии России.

И настоящее, и будущее рыночной трансформации Российской Федерации оказались самым тесным образом связанными с судьбой СНГ. Многие политики и ученые, признававшие, что развал СССР не был неизбежным, стали считать Содружество Независимых Государств то "ликвидкомом", инструментом разрушения СССР, то институтом "цивилизованного развода" советских республик, символом аморфного объединения только становящихся на путь суверенного развития национальных государств или отправной точкой в движении к новому единству народов постсоветского пространства. Все они исходили из того, что расчленение уникального социально-экономического и политического организма с его цельным хозяйственным комплексом, органичным оборонительным пространством, более или менее однородной политической культурой, интегральной духовной сферой и т.д. стало реальным фактом, с которым нельзя было не считаться.

Они считали и считают, что созданные в прошлом многочисленные объективные связи и скрепы, а не мудрость или воля лидеров стран СНГ, удерживали и удерживают "на плаву" до сих пор Содружество. Они, эти объективные экономические, социальные и политические потребности и интересы, а также традиции межнационального общения "переломили" с лета 1992 года тенденцию к “разбеганию” бывших советских республик и проявились сначала в смене акцентов во внешнеполитическом курсе России, в инициативах президента Казахстана относительно создания Евразийского Союза. Затем и действия лидеров некоторых других постсоветских государств стали учитывать объективную необходимость воссоздания хозяйственных и иных связей, поощрения интеграционных процессов в рамках всего Содружества. С этого момента СНГ постепенно начинает обретать перспективу, обрастать плотью совместных координационных органов и организаций, формировать собственное интеграционное ядро из государств, уже на данном этапе готовых к налаживанию связей и сотрудничества на основе всестороннего сближения целей совместного развития.

В 90-ые годы ХХ века Содружество выстраивало систему своих общих органов. Еще на алма-атинском саммите в декабре 1991 г. было решено, что высшим органом СНГ станет Совет глав государств-членов. Согласно Уставу СНГ, Совет глав государств обсуждает и решает все фундаментальные вопросы, связанные с деятельностью государств-членов, он собирается не реже двух раз в год; внеочередные заседания могут созываться по инициативе одного из государств-членов. На заседаниях Совета главы государств председательствуют поочередно в порядке русского алфавита названий государств-членов СНГ (в декабре 1993 г. был учрежден новый пост Председателя СНГ, полномочия которого продолжаются в течение года).

Вторым по значению органом Содружества стал Совет глав правительств, решение об образовании которого также было принято еще в декабре 1991 г. Прерогативой Совета стала координация сотрудничества органов исполнительной власти в экономической, социальной и других областях, он собирается на свои заседания не реже четырех раз в год. Решения на Совете принимаются консенсусом, но любое государство при этом вправе заявить о своей незаинтересованности в том или ином вопросе, что не является препятствием для принятия решения.

В феврале 1992 г. был учрежден Совет министров обороны СНГ, а в сентябре 1993 – Совет министров иностранных дел СНГ, при котором действует Консультативная комиссия по миротворческой деятельности.

До 1993 г. в Содружестве существовало Главное командование вооруженных сил, в декабре 1993 г. вместо этого органа был создан Штаб по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ, подчиненный Совету министров обороны СНГ и объединяющий представителей государств, подписавших Договор о коллективной безопасности СНГ. В рамках этого Договора действует Совет коллективной безопасности, работающий в непосредственной связи со Штабом по координации военного сотрудничества и Советом министров обороны СНГ. В системе военно-политического сотрудничества СНГ функционирует также Совет главнокомандующих пограничными войсками, учрежденный в июле 1992 г.

В июле 1992 года был создан Экономический суд, задача которого – рассматривать случаи нарушений договорных обязательств между предприятиями стран-участниц СНГ и принимать по ним решения. В сфере юридического сотрудничества государств СНГ работает также Межгосударственный суд, созданный в январе 1993 г. для рассмотрения разногласий, связанных с национальными меньшинствами и границами СНГ. В этой же системе действует Комиссия по правам человека.

Целый ряд важных для институционализации Содружества решений был принят на заседании Совета глав государств СНГ 14-15 мая 1993 г. В развитие идеи Экономического Союза СНГ здесь было решено учредить постоянно действующий исполнительный и координирующий орган Союза – Координационно-консультативный Комитет. Он формировался из постоянных представителей участвующих в Союзе государств (по два от каждого государства). При Комитете создавался Исполнительный секретариат СНГ. Через год, в апреле 1994 г., в этой же системе была учреждена Комиссия Экономического союза. Координационно-консультативный комитет прекратил деятельность в октябре 1994 г., передав свои структуры и функции новому органу Содружества – Межгосударственному экономическому комитету.

В декабре 1993 г. был учрежден Межгосударственный банк СНГ, возглавляемый главой Центрального банка России. В октябре 1994г., на встрече глав государств СНГ была предпринята попытка создать первый наднациональный орган Содружества – Межгосударственный экономический комитет, который бы работал постоянно, не от саммита к саммиту, и решения которого имели обязательную силу.

Видную роль в СНГ играет и Межпарламентская ассамблея, образованная шестью государствами в марте 1992 г. и сегодня объединяющая представителей законодательных собраний девяти стран-членов Содружества.

Встречи глав государств СНГ в 1996 г. и особенно в 1997 г. выявили неудовлетворенность большинства членов Содружества тем, как функционируют главные органы объединения. В апреле 1998 г. было принято решение о проведении Специального межгосударственного форума для обсуждения вопросов совершенствования деятельности Содружества и реформирования его органов. Ровно через год появился стратегически важный документ – Декларация глав государств-участников СНГ об основных направлениях развития СНГ. В ней предусматривалось создание Исполнительного комитета СНГ, который становился постоянно действующим административным и координационным органом, уполномоченным обеспечивать работу Совета глав государств, Совета глав правительств, Совета министров иностранных дел, Экономического совета и других уставных органов СНГ.

Главной идеей Декларации 1999 г. было создание в СНГ зоны свободной торговли (ЗСТ), в связи с чем в апреле 1999 г. был образован Экономический совет СНГ, уполномоченный обеспечивать выполнение принятых решений о формировании ЗСТ, при нем на постоянной основе стал действовать Комитет по экономическим вопросам, ответственный за всестороннюю проработку документов по социально-экономической тематике. В рамках все той же программы реформирования СНГ было принято решение установить предельную численность работающих в органах Содружества в 710 человек, что означало сокращение соответствующего персонала почти вдвое. Во всем остальном институциональная система СНГ осталась без изменений.

III. Россия в СНГ: между “общим прошлым” и новой исторической ролью. При анализе перспектив развития СНГ не покидает ощущение, что будь Россия хотя бы чуточку удачливей на начальном этапе собственного реформирования, стань ее экономические преобразования успешнее, динамика сближения в Содружестве ради решения во многом однотипных, однородных проблем стала бы превалирующей. Нынешний же ход событий формирует “ содружество разных дистанций”, систему разноскоростной или асимметричной интеграции. Этот оптимальный в складывающихся внутренних и международных условиях сценарий реализации кардинальных перемен на постсоветском пространстве позволяет в тех или иных масштабах синхронизировать трансформацию России с преобразованиями в других странах СНГ, связывая их общей логикой и направленностью, обеспечивая хотя бы минимально необходимый уровень сотрудничества для интеграционных интенций.

Такой путь представляется естественным, но он одновременно был и наиболее трудноосуществимым, так как требовал от России выдвижения масштабных, привлекательных и выгодных в первую очередь странам СНГ инициатив и проектов. Императивным для успеха диалога России со своими партнерами по Содружеству выступало восприятие последних в качестве полноправных и равноправных субьектов международного общения. Безусловно, уровень экономической взаимозависимости государств Содружества был очень большим и ассиметричным для того, чтобы с самого начала реализовать идеальное равноправие между ними. Кроме того, на территориях многих бывших советских республик находились российские войска. Суверенитет каждого из членов Содружества поэтому был взаимно ограниченным, причем для Российской Федерации – в первую очередь и в особенности. Провозглашенная Москвой с лета 1992 года приоритетность отношений со странами СНГ не всегда и не во всем подкреплялась соответствующими действиями с ее стороны. Это особенно проявлялось в тех случаях, когда Россия сталкивалась с проявлениями националистических “вывихов” во внутренней и внешней политике партнеров по Содружеству, которые были связаны то ли с эйфорией по поводу обретения государственности и суверенитета, то ли с отсутствием опыта в государственном строительстве, несформированностью новых, современно мыслящих элит.

Такое состояние, в котором находилось Содружество вплоть до середины 90-х годов ХХ века, не могло длиться бесконечно долго, ибо оно фиксировало только временное и неустойчивое равновесие центростремительных и центробежных тенденций на постсоветском пространстве, тогда как императивом было движение в направлении интеграции. Россия как самое мощное и влиятельное государство СНГ своим развитием должна была определить, как будут соотноситься эти тенденции в дальнейшем. Длительная слабость России или ее нежелание действовать в этом направлении могли привести к тому, что государства Центральной Азии и Азербайджан вошли бы в орбиту влияния США или мусульманских центров модернизации, таких, как Турция, Иран. Украина последовала бы за своими восточноевропейскими соседями, взяв курс на сближение с западноевропейскими центрами постиндустриального развития. Молдова в таких условиях могла не только акцентировать свою заинтересованность в связях с Западом, но и связать судьбу собственной государственности с идеей великорумынского государства. Напротив, превращение Российской Федерации в динамично развивающийся центр интеграции должно было создать ей поле притяжения, способное консолидировать не только СНГ, но и более обширное прилегающее к нему пространство. Это могло позволить СНГ обрести более четкие контуры интегрирующегося пространства, усилить свои позиции в Центрально-Восточной Европе, исламском мире, раздвинув тем самым параметры влияния в современном мире и воздействия в целом на мировое развитие.

Между тем освобождение цен и переориентация с начала 1992 года на мировые рынки и мировые цены оставляла очень мало места для экономической солидарности стран-членов Содружества. В течение 1991-1993 гг. объем торговых обменов внутри СНГ сократился наполовину, а доля дальнего зарубежья в их внешней торговле превысила 50%. Еще одним важным дезинтеграционным фактором в Содружестве оказался распад в июле 1993 г. рублевой зоны. К концу 1993 г. в ней остались только Россия и Таджикистан, все остальные республики обзавелись собственными валютами. Это означало окончательный развал единого экономического пространства в рамках СНГ. На этом фоне в сентябре 1993 г. самым широковещательным образом было декларировано формирование Экономического союза СНГ. Сам союз менее всего был фиксацией действительных экономических отношений; это был рассчитанный на несколько лет “ рамочный договор”, предусматривавший поэтапное движение от межгосударственной ассоциации свободной торговли к таможенному союзу и затем к общему рынку, который обеспечил бы свободу передвижения капиталов, товаров и рабочей силы.

IV. Интеграционные и дезинтеграционные тенденции в СНГ. Нереальность формирования Экономического союза с общим бюджетом и единым унифицированным правовым полем; разнонаправленность интересов отдельных стран СНГ; особенности их географического положения; различная степень заинтересованности в создании единого экономического пространства; противоречия и конфликты между членами СНГ; их настороженность в отношении неизбежного политического и экономического доминирования на этом пространстве России способствовали формированию в рамках Содружества различных по возможностям и направленности субрегиональных образований, которые включали в себя лишь нескольких объединенных преимущественно по интересам членов. Связанную с этим фрагментацию СНГ в зависимости от конкретных обстоятельств можно было трактовать и как положительное, и как отрицательное для Содружества в целом и для России - прежде всего, явление. В настоящее время можно констатировать образование в СНГ четырех субрегиональных объединений различного типа и формирование пятого – наиболее мощного по совокупному потенциалу участников.

1. Союз Белоруссии и России, начало которому было положено договором от 2 апреля 1997 г. и завершилось подписанием президентами обеих стран договором 8 декабря 1999 г., давшим новый импульс развитию их взаимоотношений во всех сферах общественной жизни, включая создание уже к 2005 г. полноценного союзного государства с единой валютой. Согласно этим документам, Белоруссия имеет равные права с Россией, создаются союзные органы, решения которых обязательны для исполнения каждой из стран. Что несла с собой интеграция двух государств? Трудно перечислить все преимущества, которые они получат, если заявленный уровень интеграции все же будет достигнут:

- Белоруссия по темпам развития занимает лидирующие позиции в СНГ, а ее обрабатывающая промышленность создает возможность эффективного взаимовосполнения хозяйственных структур;

- уже сейчас 60% внешнеторгового оборота Беларуси приходится на Россию, а для нее Белоруссия является первым торговым партнером в СНГ и до недавнего времени вторым (после Германии) в мире;

- Белоруссия способна поставлять России до 55% номенклатуры комплектующих деталей для производства грузовиков и 25% - для металлорежущих станков;

- через Белоруссию идет 75-80 процентов российского транзита на Запад. В отличие от других путей (через Украину, Прибалтику) с перевозками, перекачками и т.д. через Белоруссию практически нет проблем – хищений сырой нефти и нефтепродуктов из продуктопроводов и терминалов, пропаж контейнеров и автопоездов и т.д. В этой связи можно сказать, что Беларусь – это форточка в Европу;

- внешняя политика (берем как ближнее, так и дальнее зарубежье) Белоруссии и России согласуется полностью: будь то неприятие продвижения НАТО на восток или осуждение непомерных амбиций США, или отношение к созданию в перспективе могучей евразийской державы;

- предупреждение возможности создания против России “санитарного кордона” путем объединения стран от Черного моря до Балтики;

- реализация возможности совместной охраны воздушно-космического пространства и государственных границ двух стран, особенно усиления контроля территории, сопредельной с Украиной, обустройства и оборудования по периметру границы с Литвой, Латвией.

2. По договору от 29 марта 1996 г. Россия, Белоруссия, Казахстан и Киргизия образовали Таможенный союз, к которому 26 февраля 1999 г. присоединился Таджикистан. Эти государства поставили цель создать единое экономическое и таможенное пространство, то есть иметь общую таможенную границу с третьими странами. По договору от 10 октября 2000 г. Таможенный союз был по инициативе Н. Назарбаева преобразован в Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС). В новом договоре “пятерка” определена как международная организация, прописаны ее институциональная структура, механизмы принятия решений, вопросы членства, финансирования и правоспособности. В документе были созданы предпосылки и для того, чтобы ЕврАзЭС стал наиболее приемлемой организационной формой экономического объединения весьма различных по уровню развития, культурным и политическим особенностям стран. Дееспособность ее подтверждена заключением 75 международных договоров, из которых 63 вступили в силу, а также приростом внешнеторгового оборота России с членами этой организации в 2004 г. на 41%.

Одна из первоочередных задач, стоявших перед ЕврАзЭС – остановить наметившееся на всем постсоветском пространстве снижение объема взаимного товарооборота, что объяснялось в значительной степени как практикой антидемпинговых процедур, так и особенно неотработанностью введенного порядка возмещения косвенных налогов (прежде всего НДС), уплаченных в стране экспортирования товара. Из-за этого поставщик вынужден был платить налог дважды (в своей стране и стране-импортере), не будучи уверенным в возврате первого платежа. Поэтому он оба налога закладывал в цену товара, делая его необоснованно дорогим и неконкурентоспособным. Другая текущая задача, стоящая перед странами-членами ЕврАзЭС:

- помощь предпринимателям, особенно мелким и средним, в выходе на объединенный рынок;

- обеспечение притока инвестиций из стран-членов и инвестирования в их экономику;

- завершение гармонизации таможенных пошлин с учетом требований ВТО;

- создание таможенного союза в 2006 г. и, возможно, согласованном вступлении в эту организацию.

3. Центрально-азиатское экономическое сообщество (ЦАЭС), в которое входили Казахстан, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан (присоединился в 1998 году) было образовано в 1994 г.. Эта региональная организация занималась, прежде всего, локальными проблемами (Землепользованием, водоснабжением, экологией). В 2004 году к ОЦАС (Организация центрально-азиатского сотрудничества, как стал называться ЦАЭС) присоединилась Россия, что расширило круг вопросов, которыми стала заниматься эта организация, и в известной степени снизило степень соперничества Казахстана и Узбекистана за лидерство в регионе. В 2005 году страны ОЦАС приняли решение войти в ЕврАзЭС и слить обе эти организации. При этом руководство Узбекистана не только санкционировало вступление страны в ЕврАзЭС, но и заключило договор о союзнических отношениях с Россией, что еще два-три года назад казалось делом невероятным.

4. Неформальное объединение пяти стран – Грузии, Украины, Азербайджана (ГУАМ) и после вступления Узбекистана в 1999 г. ГУУАМ начало складываться в 1997 году в Страсбурге на встрече президентов 4-х стран СНГ. В подписанном 24 апреля 1999 г. в Вашингтоне заявлении руководителей ГУУАМ главные цели группировки декларировались как миротворческая деятельность, борьба с сепаратизмом и религиозным фанатизмом, развитие транспортного коридора “Европа-Кавказ-Азия” (“Шелковый путь”), интеграция в европейские структуры, сотрудничество с НАТО. На встрече “пятерки” в Нью-Йорке в 2000 году, где президенты участвовали в саммите 1000-летия, было заявлено о намерении оформить ГУУАМ как международную организацию, что и было сделано в 2001 году в Ялте. Там же была подписана Хартия ГУУАМ – рамочный документ, обозначивший цели и принципы организации, направления ее деятельности и организационную структуру.

С самого начала ГУУАМ виделся своим создателям как политико-организационная платформа для выражения особого мнения участников по международным и региональным вопросам, отличного от мнения других постсоветских государств и прежде всего России. Эта организация с самого начала поддерживалась США и ЕС, которые считали ее важным средством сдерживания влияния России на ее южных и юго-западных рубежах, а также в Центральной Азии. Вяло функционировавший ГУУАМ получил “второе дыхание” в связи с новой инициативой “постреволюционной” Грузии о возрождении его на базе “Карпатской декларации” В. Ющенко и М. Саакашвили, причем желательно в расширенном составе, как военно-политической и экономической организации во главе с Украиной. Предлагалось подтвердить в скрытой форме общую антироссийскую и в открытой - прозападную ориентацией, свидетельствуя о завершении “цивилизованного развода” бывших советских республик и международно-правовом закреплении раскола СНГ. Речь шла о том, что СНГ перестало быть единой организацией с общими целями, превратившись в консультативный форум глав правительств и государств, где страны СНГ разделились поровну на две группировки, ориентирующиеся либо на Россию, либо на Украину (вне группировок оставались, по мнению Саакашвили, Туркмения и Армения).

Следует отметить, что по удельному весу в общем ВВП СНГ страны ГУУАМ в 5 с лишним раз уступают странам ЕврАзЭС, по объему промышленного производства – почти в 3 раза. Доли взаимного товарооборота этих субрегиональных объединений в общем внешнеторговом обороте их членов с другими государствами Содружества составляли в 1998 г. соответственно 8,5 и 65,8%, что свидетельствовало о незначительном интересе стран ГУУАМ к взаимной торговле, а также о слабой взаимодополняемости их экономик, их ориентации в торговле на дальнее зарубежье. Претензии этой группировки на конкуренцию со странами, которые группировались вокруг России, могли быть реализованы лишь при мощной финансовой поддержке извне, прежде всего со стороны США и ЕС. При их прямом содействии в 2006 году в Киеве было создано ”Содружество государств демократического выбора”, в котором, помимо государств ГУАМ, оказались Латвия, Литва, Румыния, Болгария, Македония, Словения. Характерно, что форум этих стран состоялся параллельно со встречей “Украина - ЕС”, и в его работе приняли участие генеральный секретарь Совета Европы Тэрри Дэвис и генеральный секретарь ОБСЕ Марк Перрен де Бришамбо. Против возрождения ГУУАМ с “оранжевой окраской” выступил Узбекистан, который сначала приостановил свое членство, а затем и объявил о выходе из этой организации

5. 23 февраля 2003 г. в Москве президенты России, Украины, Белоруссии и Казахстана подписали ставшее неожиданным для многих заявление о создании Единого экономического пространства (ЕЭП). При этом было подчеркнуто, что данная инициатива не отменяет предыдущие экономические соглашения между странами “четверки” и не является началом конца СНГ. Для реализации заявленной идеи была создана независимая от национальных правительств комиссия, которая подготовила согласованную концепцию и серию других связанных с созданием ЕЭП документов. На саммите стран СНГ в Ялте 19 сентября 2003 г. соглашение о создании ЕЭП было подписано четырьмя президентами с оговорками, внесенными украинской стороной (ЕЭП должно соответствовать национальному законодательству и учитывать нормы ВТО). Соглашение вместе с тем предусматривало создание условий для свободного движения товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. формирование единых принципов деятельности естественных монополий и равных тарифов на их услуги для всех участников. Решения в рамках Совета государств должны были приниматься по принципу “одна страна – один голос”. В перспективе часть полномочий сторон должна была перейти к единому регулирующему (не наднациональному) органу, в котором вес голосов определялся бы экономическим уровнем развития страны, при этом каждая из сторон должна была самостоятельно определять, готова ли она присоединяться к тем или иным соглашениям. Обязательное выполнение соглашений предусматривалось лишь для стран, их подписавших.

Следует признать, что реализация идеи ЕЭП сулила очевидные выгоды всем участникам проекта. Несмотря на сложность его реализации, она тем не менее была возможной, так как на “четверку” приходилась подавляющая часть экономического потенциала стран постсоветского пространства, 80% внешнеторгового оборота в СНГ, общий евразийский массив, связанный единой транспортной системой, по преимуществу славянское население, удобные выходы на внешние рынки, общность культурного и исторического наследия и многие другие общие черты и преимущества, создающие реальные предпосылки для эффективной экономической интеграции. Вместе с тем перспективы ЕЭП оставались неопределенными, так как Украина свое присоединение к проекту обуславливала выгодным для нее урегулированием спора с Россией о статусе Тузлы, Керченского пролива и Азовского моря в целом, за которыми просматривались далеко идущие ориентиры будущих отношений Украины с НАТО и ЕС. После “оранжевой революции” Киев, признав Россию стратегическим партнером, заявил о присоединении к ЕС генеральным направлением своей политики. Президент Украины В. Ющенко на двойных саммитах НАТО и ЕС в Брюсселе заявил о прекращении колебаний его страны между Востоком и Западом, выбрав окончательно западный вектор в своей ориентации. Взамен Ющенко получил заверения в принципиальной готовности Запада принять Украину в НАТО и ЕС в течение 4-6 лет, а до того – в ВТО. После этого Украина объявила, что будет принимать участи в реализации ЕЭП только в тех случаях, когда это не будет мешать ее интеграции в структуры Запада. А так как всем было известно, что и США, и ЕС последовательно выступают против любой формы объединения возможностей постсоветских стран для оптимизации своего развития, то становилось ясно, что Украина по существу превращалась в инструмент, который не должен был допустить возникновения “четверки” как реального единого экономического пространства в Евразии. В этих условиях, не снимая с повестки дня вопрос о ЕЭП, Россия пытается максимально использовать интеграционные возможности ЕврАзЭС.

V. СНГ и пространство российской цивилизации. Вместе с тем следует отметить, что рассуждения о судьбе России и СНГ вряд ли правомерно обосновывать, исходя из “лучшего” или “худшего” сценариев, оптимистической или пессимистической убежденности, идеологизированных или мифологизированных “распадов” и ‘разломов”. Здесь необходимы обращения к объективным основаниям, научно верифицируемым фактам и аргументам. Многие из них связаны с одним и тем же социоестественным фундаментом - российским цивилизационным пространством. По политическим мотивам проблематика цивилизационно-культурной идентичности исторической России до сих пор остается дискуссионной, несмотря на то, что утвердительный ответ на этот вопрос сформулировали и великие русские мыслители Х1Х века, и классик сложившейся в ХХ столетии теории цивилизаций А. Тойнби, выделивший нашу страну в отдельную “восточно-христианскую цивилизацию”. Другое дело, что попытки расшифровки понятия “российская цивилизация” (в последние годы ее аналогом выступает "евразийская цивилизация”) всегда предпринимались с позиций взвешивания, чего в ней больше, западного или восточного, европейского или азиатского. И уже из установленного соотношения этих начал трассировался исторический путь и предназначение России, разрабатывались различные теории синтеза или догоняющего развития, российского мессианства или "русской угрозы", исхода к Востоку, растворения в западной культуре или автаркии в собственной самобытности. Причем на каждом переломном этапе развития России все эти концепции в той или иной форме и степени реанимировались, выступая то в антагонистической схватке славянофилов с западниками, почвенников с либералами или патриотической оппозиции с демократами. Во всем этом всегда сказывались и не до конца познанная феноменальность российской цивилизации, и инерционность научной и общественной мысли, и постоянное соперничество (но и сотрудничество) на этом пространстве догматов по крайней мере трех мировых религий, и неорганичность исторического развития страны, да и сама мощь российской пассионарности, не побоявшейся самого радикального социального экспериментирования и самопроявления во всемирном масштабе - коммунистического. Как представляется, ключ к подлинной расшифровке российской цивилизации как геополитического феномена заключается в ее сравнительной молодости, "футурологичности", если воспользоваться термином А. Тойнби, но никак не в мессианизме или аскезе, сторонниками которых становились многие из русских мыслителей прошлого. Эти идеи далеко не преданы забвению и в наше время.

С точки зрения социоестественной истории, пытающейся синхронизировать социальную историю с эволюцией биосферы, СНГ представляет собой единое пространство. И не только потому, что обладает естественными границами, что само по себе немаловажно. Главный аргумент состоит в том, что только в своей цельности это пространство обеспечивает более или менее благоприятное для развития стран и народов соотношение разных территорий. Евразийский хартленд представляет собой с этой точки зрения земли, непригодные из-за суровости климата для постоянного проживания человека, но являющиеся “кладовыми природных ресурсов”, и регионы, где главным ресурсом выступают люди, способные к освоению указанных кладовых и организации интенсивного современного производства. Именно это обстоятельство соединяет эффективные и неэффективные земли Евразии в жизненное пространство для всех проживающих в этой ойкумене народов.

Государственные границы в Западной Европе отнюдь не стали помехой для превращения этого цивилизационного ареала в единое интеграционное пространство. Оно достаточно уверенно продвигается к конфедеративным отношениям еще никогда не существовавшего в истории человечества нового типа. Нахождение современных разумных принципов и механизмов соразвития народов и государств СНГ также является главным условием рационального использования возможностей евразийского пространства в процессе его постиндустриальной трансформации. Самые насущные вопросы состоят в том, способны и могут ли интеллектуальные элиты стран Содружества, в первую очередь России, выдвинуть взаимоприемлемую концепцию совместного продвижения в будущее, и когда на его пространстве придут к власти силы, способные такой концепцией воспользоваться для реализации подобного стратегического проекта. Это и будет, по всей видимости, ценой, какую придется заплатить народам за переход к новой парадигме развития. Пока можно лишь надеяться на то, что эта цена окажется приемлемой. А.С. Панарин замечал по этому поводу: "Цивилизация, в течение почти тысячи лет формируемая Россией и разрушаемая сегодня, все больше дает знать о себе уже не положительным, а отрицательным образом – по законам диалектики, "дружбы-вражды”. Оставленное Россией пространство не остается нейтральным - оно активно приглашает новых претендентов на роль объединителей и путеводителей. А пока новой интеграции не произошло, пространство ведет себя по язычески: реанимирует архаику племенной вражды, локализма, сепаратизма. Параллельно идут процессы деиндустриализацни и деинтеллектуализации - подготовка к переходу в третий мир".

Деградация и разлом пространства российской цивилизации при определенном стечении обстоятельств может стать фактом. По крайней мере, две группы факторов в настоящее время работают в данном направлении. Во-первых, этнократический курс в национально-государственном строительстве большинства стран СНГ нуждается для собственной консолидации во "внешнем враге”, в роли которого предстает Россия с ее якобы “неоимпериалистическими устремлениями”. Если попытаться систематизировать посылки, которыми руководствовались правящие элиты практически всех стран СНГ, обосновывая необходимость укрепления национальной государственности, то получится следующий реестр:

а) титульная нация последние 70 (50 и т.д.) лет была бесправной;

б) титульная нация жестоко эксплуатировалась;

в) природные ресурсы разграблялись;

г) все национальное (язык, культура, наука, образование) преследовалось;

д) происходило однобокое экономическое развитие;

ж) осуществлялся геноцид титульной нации;

з) истощалась, отравлялась почва, деградировала природная среда; и) происходили масштабные национальные экологические катастрофы.

Культивируемая при этом правящими элитами русофобия расчищала дорогу и обосновывала правомерность смены культурно-цивилизационного ориентирования. Во-вторых, Запад не скрывал и не скрывает своего неприятия любых проектов интеграции постсоветского пространства и проводит в отношении стран-участниц СНГ политику, направленную на предотвращение подобного варианта развития событий в регионе. Именно это имел в виду Шерман Гарнетт, когда предположил, что “ облик будущей Евразии определит не столько мощь России, сколько соперничество за право заполнить вакуум, образовавшийся из-за переживаемых ею трудностей”.

VI. Запад и интеграционные процессы на постсоветском пространстве. Ни Россия, ни мир в целом пока что не приспособились к той новой Евразии, которая возникла (или возникает) после распада Советского Союза, к геополитическому раздроблению хартленда, к тому спектру стратегических неожиданностей, которые таит в себе этот процесс. Как бы то ни было, но Москва уже сейчас считается с тем, что одни страны Содружества более зависимы от нее, другие не проявляют особого интереса к структурам СНГ, третьи укрепляют многосторонние связи, не прибегая к помощи Москвы. Но самое важное изменение заключалось в том, что Центральная Евразия, в первую очередь территория бывшего СССР, традиционно представлявшая собой зону российских интересов и влияния, оказалась открытой для внешнего мира. И он начинает ”кроить” земли, которые Россия по традиции считала исключительно своими. Новые независимые государства на постсоветском пространстве подвергаются искусу переориентации своих связей на США, Китай, страны Юго-Восточной Азии, исламский мир, Западную Европу. Становится ясно, что приток силы в Евразию поменял направление на прямо противоположное.

Впервые за последние столетия политическая, экономическая и даже военная сила поступает в самое сердце Евразии извне. События в евразийском римленде - Китае, Индии, Пакистане, Иране и Турции,- во все большей степени сказываются на направленности развития событий в хартленде. В этой связи следует отметить, что вдоль нынешней южной границы России, протянувшейся на семь с лишним тысяч километров, располагается, по всей видимости, самая активная в геополитическом отношений зона современного мира. Здесь в недалекой перспективе могут появиться государства с весомыми военными потенциалами и амбициями, достаточными для того, чтобы расширить свое влияние на центр Евразии, а также на морские пути за пределами суперконтинента, кардинально изменив складывающуюся геостратегическую картину и положение дел в мире в целом.

Уменьшившаяся в размерах Россия и складывающаяся вокруг нее новая Евразия несут с собой в ХХI столетие и опасности, и возможности. Для России главные опасности в окружающем ее мире связаны с формированием новых самостоятельных геополитических регионов, создающих угрозу единству и территориальной целостности Российской Федерации. Над западными рубежами РФ нависает расширившийся в результате продвижения на восток НАТО, прирастивший свой геостратегический вес Восточной Европой. Украина, Белоруссия, прибалтийские страны, Калининградская область РФ оказались сопредельными с государствами, интегрировавшимися в структуры Западной Европы. Резкий поворот Восточной Европы в ориентировании на Запад, за исключением Белоруссии, оставшейся верной стратегическому партнерству с Россией, значительно усложнил геополитическую ситуацию для нашей страны в этом секторе ее взаимоотношений с внешним миром. Молдова и Украина, будучи членами СНГ, не скрывают желания стать членами Европейского союза. “ Cоединенные Штаты и страны НАТО, - резюмируют в этой связи российские политологи А. Богатуров и В. Кременюк, - неуклонно и последовательно уничтожают геополитические основы, которые могли, по крайней мере теоретически, позволить России надеяться на получение статуса державы номер два в мировой политике, который принадлежал Советскому Союзу... Новая организация европейского пространства, которое создается в настоящее время Западом, по существу строится на идее оказания помощи в этой части мира новым, относительно небольшим и слабым национальным государствам через их более или менее тесное сближение с НАТО, ЕС и т.д.”.

Политика Запада, нацеленная на максимально возможный отрыв и противопоставление Украины России, сочетается с превращением этой страны в своеобразный геополитический катализатор, ускорявший завязывание отношений между странами СНГ, минуя Россию или минимизируя ее в них участие. Украина не просто поддержала проект создания так называемого "балтийско-черноморского коридора", которым объединившиеся страны Восточной Европы хотели отделить Европу от России. Украина явилась одним из учредителей в рамках Содружества ГУУАМ, отличительной чертой которого стало фрондирование в отношении Москвы, так как каждое из его государств-членов не поддерживает идеи и проекты интеграции Содружества, организации в нем наднациональных или каких-либо других международных распорядительных органов. Отказываясь от создания единого оборонительного пространства СНГ, эти страны по сведениям, просочившимся в прессу, пытаются распространить сферу сотрудничества ГУУАМ и на военно-оборонительные вопросы. Все вместе и каждая в отдельности, эти страны демонстративно расширяют поле военно-политического взаимодействия со странами Североатлантического альянса.

А. Дергачев, ведущий научный сотрудник Института политических и этнонациональных исследований Академии наук Украины следующим образом характеризовал теоретические основы взглядов на место Украины в современных геополитических преобразованиях, которыми руководствуется большая часть правящей элиты этой страны: "Украинские культурно-исторические, экономические и политические реалии нужно рассматривать в конкретно евро-атлантическом формате внешних влияний и приоритетов. Именно в евро-атлантическом пространстве концентрируются внешнеполитические проблемы страны, ее базовые национальные интересы, реальные и потенциальные партнеры. Дальнейшее оформление евро-атлантического пространства как единого целого способно полностью снять угрозу дезинтеграции Украины, создать наилучшие условия для комплексного решения проблем ее внутреннего развития, связанных с укреплением национальной государственности и демократического строя...

Евро-атлантическое пространство является уникальным и наиболее сложным из современных геополитических образований. Оно смогло сложиться в особую целостность только в последние годы, объединив прежних антагонистов - страны "Востока" и Запада", - и освоив сложные проблемы постконфронтационных геополитических трансформаций. Формирование данного пространства основывается на потребности в контролируемой эволюции силовых отношений. Состоящее из двух регионов, один из которых расширяется за счет другого, оно очерчивает формат эволюции посткоммунистического мира и определяет параметры новой роли стран Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ), с одной стороны, и России - с другой, что создает для Украины альтернативные варианты развития.

Российский фактор объективно является главным препятствием трансформации межевразийских отношений и создания единой гомогенной системы безопасности в Европе и в евро-атлантическом пространстве в целом. Масштабы, военный и ресурсный потенциал России в значительной мере детерминирует ее внешнеполитические интересы и параметры самоидентификации, причем к факторам последней следует отнести и внутренние - политические и культурные - характеристики этой страны, существенно отличающиеся от европейских. Конечно, для России СНГ - форма легализации ее особой роли, обеспечения особенных интересов и контроля над регионом. Но для других государств Содружество есть механизм, позволяющий сдерживать Россию, контролировать действия этой страны, эффективно использовать предоставляемую ей помощь. Тем не менее, инструментом интеграции стран Евразии в мировое сообщество Содружество объективно стать не смогл о”.

VII. Россия и “Большой Кавказ”. Сложной продолжает оставаться для Российской Федерации геополитической обстановки характеризуется также ситуация на Кавказе и в районе Каспийского моря. Геостратегическое влияние в закавказских государствах – членах СНГ представляет собой ключ к безопасности южных рубежей европейской части России и приоритетное условие сохранение Северного Кавказа в составе РФ. Для 90-х годов в целом было характерным перманентное ослабление геополитических и геостратегических позиций России на Большом Кавказе, включающем три закавказских государства – Азербайджан, Армению и Грузию. Возникшая здесь “ кавказская геополитическая мозаика” проявлялась хронической нестабильностью не только из-за противоречий национально-государственных и этно-религиозных интересов проживающих здесь народов, но и вследствие столкновения интересов России, США, Турции, Ирана и других государств. Выступая в 1998 году на семинаре Фонда Эртегуна в Принстонском университете, известный американский специалист по конфликтам на постсоветском пространстве Пол Гобл высказался об этом следующим образом: “ Все говорят о необходимости установления стабильности на Кавказе – вещи, совершенно не присущей этому региону. Стабильность не входит в число кавказских ценностей, ее здесь никогда не было и, Бог даст, не будет. Кавказ с его чрезвычайной мозаичностью всегда был нестабильным”. Американский автор утверждал это, чтобы обосновать активное включение США в кавказскую геополитику.

Конкуренты Москвы воспользовались для проникновения на Кавказ тем фактом, что в распоряжении Кремля оставались лишь д ва малоэффективных и высокозатратных способа поддержания контроля над кавказской периферией. Это могли быть финансовые вливания в страны и республики Большого Кавказа, на что Россия не была способна, или военное присутствие, которое после поражений российской армии в Чечне почти полностью потеряло свой вес и значение. Анкара предпочитала действовать в Закавказье, не скрывая своей опоры на этнически и религиозно родственный Азербайджан. Иран, в северо-западных провинциях которого проживает вдвое больше азербайджанцев, чем в государстве со столицей в Баку, вынужденно опирался в своей кавказской политике на христианскую Армению с ее исторически обусловленными антитурецкими, а в связи с событиями в Нагорном Карабахе – и антиазербайджанскими настроениями.

США выработали собственную стратегию утверждения на Кавказе, базировавшуюся на принципах двоякого характера:

во-первых, они объявили о предпочтении, отдаваемом механизмам свободной конкуренции за влияние в странах Закавказья и об отказе от заранее обговариваемых “сфер влияния”. Выступая 30 апреля 1998 года на слушаниях в палате представителей конгресса США, специальный посланник госдепартамента по делам СНГ Стивен Сестанович заявил, что “ США были и остаются принципиальными противниками сфер влияния на постсоветском пространстве”. В переводе на кавказские сюжеты это означало неприятие американской стороной исторически сложившихся геополитических приоритетов России на Большом Кавказе, то есть не только в Закавказье, но и на Северном Кавказе;

Дата добавления: 2014-01-06