Тема 5. Герменевтика и понимание

Порождение текста и образ автора текста и адресата

Порождение текста связано и следует из способности памяти к континуальной, нерасчлененной переработке языковой и речевой информации. Все, что нужно продуцировать говорящему, уже содержится в его языковой памяти в виде готовых блоков информации. Данные блоки генетически восходят не только к языковому опыту говорящего, но и связаны с его предметно-коммуникативной деятельностью. Это деятельность связана и с особенностями ситуации, и со способностью эвоцировать и трансформировать ранее уже известные тексты: «Языковая память говорящего субъекта представляет собой грандиозный конгломерат, накапливаемый и развивающийся в течение всей его жизни. Она заключает в себе в полу сплавленном, текучем состоянии гигантский запас коммуникативно заряженных частиц языковой ткани разного объема, фактуры, разной степени отчетливости и законченности: отдельные словоформы, каждая в окружении целого поля более или менее очевидных сочетательных возможностей; готовые словесные группы, в каждой из которых просматриваются различные возможности модификации, расширения, усечения, замены отдельных элементов, синтактико-интонационные фигуры, лишь частично заполненные отдельными опорными словами, в окружении целых полей словоформ и словосочетаний, пригодных для их полного воплощения; целые готовые реплики-высказывания (опять-таки с возможностями их модификации); различные риторические «жесты», за которыми проглядывают более крупные речевые блоки и даже целые тексты, ассоциируемые с такими «жестами», наконец, отдельные куски текстов, относящимся к различным сферам и жанрам языкового существования, которые говорящий помнит с разной степенью отчетливости – будь то точное знание наизусть, или приблизительное, размываемое лакунами воспоминаний, или смутный, едва просвечивающий в памяти образ».

Таким образом, вся наша языковая деятельность пронизана блоками-цитатами из предшествующего языкового опыта. Говорящему не нужно каждый раз конструировать сообщение, все фрагменты текста уже существуют в памяти целиком (в виде эвоцированных или трансформированных фрагментов ситуации), а языковая память выносит необходимые фрагменты на поверхность сознания. Необходимый фрагмент просто «узнается».

Механизм узнавания при порождении текста связан, прежде всего, с особенностями условий порождения текста.

Под условиями порождения понимаются порождающая интенция (прагматическая установка автора), авторская модальность, способы ее реализации в текстовой модальности, целеустановка и коммуникативное намерение. «Текст как цельное речевое произведение имеет свои закономерности образования.

Текстообразование осуществляется под влиянием целеустановки самого текста и целеустановки конкретного автора текста. Первое диктуется самим текстом, его типом, жанром, задачами, которые он реализует. Второе всецело связано с авторской модальностью, так как любое сообщение заключает в себе не только информацию, но и отношение автора к сообщаемой информации. Последнее особенно важно в установлении прагматики текста, поскольку связано с интерпретационной стороной текста. Автор не только формирует собственно текст, но и направляет читателя в его интерпретации. Прагматическая установка текста исходит из самого текста – его назначения, вида, жанра.

При начале работы над текстом известной бывает его общая целеустановка – информирование, обучение, инструктирование, декларирование и т. д. Таким образом, каждый текст имеет свою прагматическую установку. Она определяет и форму текста, и отбор материала, и общую стилистику и др. Однако автор как конкретный субъект, подчиняясь общим правилам построения текста данной направленности, вносит свои, личностные коррективы в построение текста, т. е. осуществляет свою, авторскую прагматическую установку. Обе установки совмещаются, могут накладываться друг на друга, но по каким-то причинам расходиться и даже вступать в противоречие».

Традиционно личность порождающего художественный текст рассматривается посредством категории образа автора, понимаемой как организационный центр композиции целого художественного текста, он мыслится и присутствует в стиле художественного текста: «Художественная действительность по приемам своей организации узнается как форма творчества того или иного писателя». Образ автора описывается через принципы группировки, отбора текстовых элементов, через способы изображения действующих лиц, через описание композиции текста. Подобный взгляд на автора как на образ реализован во многих исследованиях текста, особенно текста художественного, представляющих описание индивидуальных, языковых (и / или текстовых) средств, где системообразующим фактором является вышеназванная категория.

Однако описание образа автора в художественном тексте не приближает нас к описанию личности автора этого текста: «Так называемый образ автора – это, правда, образ особого типа, отличный от других образов произведения, но это образ, а он имеет своего автора, создавшего его», «носителя чистого изображающего начала». М.М. Бахтин говорит о следующем иерархическом звене в репрезентации личности говорящего в тексте – о чистом авторе, в отличие от автора частично изображенного. От чистой природы творящей и не сотворенной есть пути к автору-человеку, в самую сердцевину его, которая, по мысли М.М. Бахтина, никогда не может стать одним из образов самого произведения.

Говоря об авторе, прежде всего художественного текста, Ю.Н. Караулов выдвигает две причины, обусловливающие объективные трудности описания языковой личности автора художественного текста:

1) перед нами скорее языковые личности персонажей и повествователя и

2) поэтому описание языковой личности писателя сводится к гербарию языковых средств и приемов, которые использует автор при построении художественного мира произведения. Можно добавить также еще одну причину, не позволяющую через категорию языковой личности адекватно описать личность создающего текст. Текст как сложный объект исследования предполагает наличие сложной иерархической организации структурных элементов и уровней.

Решение проблемы описания личности создающего художественный текст может быть усмотрено в описании текстовой личности автора, которая, во-первых, является природой несотворенной и творящей в отличие от образа автора, природы порожденной и творящей и, во-вторых, воплощается и выявляется во всех тестовых уровнях и их организации. В описании текстовой личности ведущая роль принадлежит композиции текста. При общей ограниченности художественных и языковых средств (средств языка, литературного и художественной литературы), эти средства приобретают различность и индивидуальность именно в своем соединении. Но при этом «и в индивидуальном многообразии творческих возможностей художника находится „однообразие“ его личности, самой по себе бесконечно богатой (человек – это одна из форм бесконечности), а затем в эстетическом богатстве настоящего (подлинного) художественного произведения есть его „организованность“ стилем».

Проявления авторского присутствия в тексте осуществляется при помощи метазнаков (цитат, текстовых отсылок, самоотсылок, средств авторизации, авторских оценок, модусных показателей), которые составляют авторский узор и создают своеобразный «текст о тексте», метатекст.

Метатекст ориентируется на конкретную речевую ситуацию создания и / или восприятия текста. В.А. Шаймиев выделил два типа метатекстовых знаков – иннективных (вплетенных) и сепаративных (отдельных). Первые создают переплетение метатекста и основного текста, а вторые включают в основной текст композиционно отдельные разновидности метатекстовых образований (предисловие, послесловие, высказывания автора о своих текстах, записки, заметки и т. д.).

Автор текста может быть обозначен также и при помощи дейктических слов (я, ты, здесь, сейчас), которые служат для идентификации объектов, событий, отрезков пространства и времени через их отношение к акту речи.

Кроме дейктических элементов в прагматической структуре текста Е.В. Падучева выделяет эгоцентрические элементы, к которым относятся метатекстовые элементы, предикаты внутреннего состояния, предикаты со значением сходства и подобия, показатели идентификации эгоцентричности, слова со значением неожиданности, неопределенные местоимения и наречия, «обобщающие» врезки, слова с оценочным значением (подробную характеристику перечисленных эгоцентрических элементов.

Дейктические и эгоцентрические элементы обеспечивают, прежде всего, локализацию автора в тексте и могут обозначать сдвиг авторской локализации в тексте: шпатель может составить представление об изображаемом мире, в частности о его важнейших параметрах – пространственно-временных, – только опираясь на данную текстом точку отсчета.

Прагматическая организация текста касается не только вопросов, связанных с тем, кто отправляет сообщение, т. е. автором, но и тем, кто получает это сообщение, т. е. читателем. Текст может специально предусматривать определенное поведение читателя так, что это поведение входит в расчеты автора текста, как бы специально им программируется. Автор может специально рассчитывать на определенную динамику позиции читателя. Позиция читателя имеет принципиально внешний характер по отношению к тексту, позиция автора может меняться в этом отношении.

Ю.М. Лотман видит суть механизма взаимоотношений текста и адресата в том, что текст деформируется в процессе его дешифровки адресатом, и одновременно любой текст содержит в себе образ аудитории, который «активно воздействует на реальную аудиторию, становясь для нее некоторым нормирующим кодом». Подобный диалог между текстом и слушающим базируется на наличии общей памяти у адресата и адресанта сообщения и выстраивается согласно двум функциональным речевым моделям – официальной и интимной.

С этой точки зрения можно выделить два типа образа адресата, формируемые текстом: 1) абстрактный адресат, объем памяти которого реконструируется как свойственный любому носителю данного языка;

2) конкретный собеседник, с которым говорящий лично знаком и объем индивидуальной памяти которого говорящему хорошо известен. Соответственно первый тип образа адресата реализуется в официальных текстах, а второй – в текстах личного характера. Часто игра на ориентации одновременно на два типа адресата, либо использование образа личного адресата в официальных текстах и наоборот абстрактного адресата в интимных текстах становится специальным прагматическим приемом организации текста. В результате этого аудитория рассекается на две неравные части: одна малочисленная, которой текст понятен, и другая, которая чувствует в тексте намек, но расшифровать его не может. «В результате вторым действием текста было то, что он переносил каждого читателя в позицию интимного друга автора, обладающего особой уникальной общностью памяти с ним и способного поэтому изъясняться намеками», – такой комментарий получил пушкинский текст в работах Ю.М. Лотмана. Текст превращает слушающего на время восприятия текста в человека той степени знакомства с говорящим, которую автору будет угодно указать.

Адресант классического художественного сообщения, как правило, следует принципам текстопостроения, призванным обеспечить для читателя возможность более или менее эффективного понимания. В соответствии с этими принципами текст должен обладать признаками локальной и глобальной связности, предоставлять потенциальному адресату возможность осуществлять непротиворечивую референцию и однозначное отождествление индивидов, строиться с учетом количественных и качественных характеристик фоновых знаний читателя и т. п. Прагматическая организация текста в постмодернистском тексте зачастую моделируется совершенно иным образом. Автор может либо резко расширять коммуникативные права читателя, предоставляя ему не только полную свободу интерпретации, но и возможность участия в порождении текста; либо вступать с ним в сложную прагматическую игру; либо в той или иной степени игнорировать коммуникативные права читателя.

Дата добавления: 2014-01-06