Некоторые вехи развития семиотики в ХХ в

Как наука семиотика была обоснована в трудах американского логика Ч. Пирса (1839-1914). Он разграничивал «материальные качества знака» (его означающее) и «непосредственную интерпретацию знака» (его означаемое). Знаки, по Пирсу, обладают различными репрезентативными свойствами, на основании которых можно выделить в них три основных типа:

¨ иконический знак — основан на фактическим подобии означающего и означаемого, взаимозаменяемых по принципу сходства; в свою очередь в них выделяются образы (означающее представляет простые качества означаемого) и диаграммы (обладают пропорциональным сходством частей означающего и означаемого);

¨ индекс — основан на «реально существующей смежности» означающего и означаемого, например, дым является индексом огня;

¨ символ — основан на условной смежности означающего и означаемого, причем для нее вовсе не требуется внешнее сходство или физическое взаимодействие.

Другим «пионером» семиотики был швейцарский филолог-лингвист Ф. де Соссюр (1857-1913). В качестве субстанциального признака символа он понимал его интенциональность, сочетаемую с произвольностью: «символические образования всегда возникают помимо воли… символы, как и всякий знак, всегда возникают лишь эволюционным путем, в результате бессознательного установления отношений между предметами; они не изобретаются и не навязываются вдруг». При этом, хотя язык понимался де Соссюром «лишь как одна из семиотических систем», она считалась образцовой, и «в этом смысле лингвистика может служить моделью для всей семиологии в целом» (так он называл семиотику).

Основы изучения семиотического механизма, заложенные де Соссюром, были развиты в работах Московского и Пражского лингвистического кружков. Первый был основан в 1915 г. студентами Московского университета при Московской диалектологической комиссии. Его лидерами были Р.О. Якобсон, М.Н. Петерсон, А.А. Буслаев, Г.О. Винокур, Н.Ф. Яковлев. После роспуска организации в 1925 г. ее основные идеи были подхвачены и развиты в Пражском кружке (1926 - начало 1950-х гг.). Его работа связана с именами В. Матезиуса, Я. Мукаржовского, Б. Гавранека, Н.С. Трубецкого, Р.О. Якобсона, П.Г. Богатырева, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова и др. Сторонников кружка отличало представление о языке как о функциональной системе («системе выражения средств выражения, служащей для определенной цели»). Они разрабатывали проблему синхронии/диахронии, вопросы изучения художественного знака, оказали большое влияние на развитие структурализма в литературоведении.

Стремление максимально расширить сферу применения семиотики в послевоенные годы привело к тому, что лингвистические модели прилагались к все новым и все более разнообразным семиотическим объектам. Это привело к тому, что в 1950-е - 60-е гг. семиотика оказалась на грани раскола: одни определяли ее как науку о любых объектах, обладающих хоть каким-то значением (напр., Р. Барт), другие же — как науку об объектах, служащих динамическим целям коммуникации и передачи информации (напр., Э. Бюйсенс, Л. Прието). Но именно данный кризис, впоследствии успешно преодоленный, и помог в эти годы оформлению семиотики в качестве самостоятельной дисциплины из структурной лингвистики, кибернетики и теории информации. В 1974 г. в г. Милане состоялся первый Международный конгресс по семиотике.

В целом за время развития семиотики в ней можно выделить следующие главные направления:

¨ линвистическая семиотика (последователи Ф. Де Соссюра, Л. Ельмслева, Э. Бейсенса и др.);

¨ семиотика в литературоведении (последователи исследования «мира знаков» в связи с теорией поэтического слова М.М. Бахтиным);

¨ семиотика искусства;

¨ логическая семиотика (Ч. Пирс, Ч. Моррис, Р. Карнап, А. Тарский, К. Айдукевич, и др.);

¨ психологическая семиотика (Л.С. Выготский и др.);

¨ социальная семиотика (Р. Ходж, Г. Кресс и др.);

¨ визуальная семиотика;

¨ семиотика истории.

Крупнейшими периодическими изданиями семиотиков являются: «Труды по знаковым системам» (Тартуский университет, СССР, ныне — Эстония, издаются с 1964 г.), «Semiotica» (с 1969 г. выходил в Гааге, а с 1982 г. — совместное издание ученых Амстердама, Берлина и Нью-Йорка), польский журнал «Teksty» (выпускается в Варшаве с 1972 г.), канадский «Journal Canadien de Recherche Sйmiotique» (в печати с 1973 г., в 1981 переименован в «Recherches Sйmiotiques»)«Информационные вопросы семиотики, лингвистики и автоматического перевода» («Семиотика и информатика», издаются в Москве с 1971 г.), итальянский журнал «Quaderni di Studi Semiotici» (выходил в Милане с 1971 г.), «Kodikas. Code. An international jornal of semiotics» (печатается в Тубингене с 1979 г.) и др.

В России семиотика имеет давние корни и прочные позиции. Истории складывания семиотических подходов в русской науке посвящены целые исследования. Вершиной их развития была деятельность московско-тартуской семиотической школы.

3. Семиотика в России. Юрий Михайлович Лотман.

Первые шаги для развития советской семиотической науки в послевоенные годы были сделаны с 1960 г., когда по распоряжению Президента АН СССР А.Н. Несмеянова создали комиссию под руководством академика В.В. Виноградова для рассмотрения вопроса: «о применении метода структурного анализа в лингвистических исследованиях». В мае 1960 г. Президиум АН принял постановление «О развитии структурных и математических методов исследования язык». Согласно данному документу, создавались структоралистические сектора в Институте языкознания, Институте русского языка. Институте славяноведения, Ленинградском отделении Института языкознания. В том числе предусматривалось и создание в системе академических институтов АН СССР НИИ по семиотике (правда, это реализовано не было).

Зато были проведены московская 1962 г. и тартуская 1964 г. конференции по семиотике (в их названии фигурировало «структурное изучение знаковых систем»). Собственно, на них и произошло основание московско-тартуской школы. Ее лидерами были: Ю.М. Лотман, В.А. и Б.А. Успенские, Ю.И. Левин, Б.М. Гаспаров и др. В Тартуском университете с 1964 г. издавался сборник «Труды по знаковым системам» (до 1992 г. вышло 25 выпусков) и выходило много отдельных изданий по семиотике. Наиболее актуальные изучаемые проблемы обсуждались на летних школах в Кяэрику (проводились с августа 1964 г.). При Тартуском университете была открыта лаборатория истории и семиотики. За многие годы был накоплен огромный исследовательский опыт, проведен целый ряд серьезных исследований, работы школы получили всемирное признание. Недаром Президент Эстонии в наши дни говорил о Лотмане: «Когда я приезжаю за границу, я узнаю, что, оказывается, управляю страной, где жил один семиотик» (здесь налицо сравнение с известной фразой о Пушкине, приписываемой Николаю I: «Я царствую в эпоху одного камер-юнкера»).

Однако в 1980-е гг., по мнению П. Торопа, статус школы стал падать. Это было связано с разрывом между «реальным научным состоянием школы и печатной манифестацией этого состояния» (задержки изданий, сокращение тиражей), а также из-за недостаточной организации введения семиотики в учебные курсы — она читалась имплицитно, в рамках всех курсов исторического и литературоведческого циклов. После смерти Ю.М. Лотмана в 1993 г. и отрывом ученых Тарту от российских коллег в результате распада СССР этот процесс усилился.

Как, в самых общих чертах, можно обозначить теоретический вклад Ю.М. Лотмана в семиотику? Его развернутую характеристику дал Р. Лахман. Лотман разработал концепцию текста, исходя из определения любого литературного произведения как моделирующего и семиотического, осуществляющего когнитивную и коммуникативную функции. Его текст является категорией, которая не идентична литературному произведению, но составляет «его «подлинную субстанцию», определяется как инвариантная система внутритекстовых отношений и объявляется пространством, в котором семиотический характер литературного произведения реализуется как артефакт». При этом лингвистическое понятие знака Лотман распространил на текст в целом. Именно последний объединяет в себе элементы языка, интегрируя их в семиотическое единство и тем самым «семантизир уя их». Таким образом «дискретные знаки первичного языка (или первичной системы) и формируемые ими синтаксические единицы поднимаются до уровня единого языка».

При этом текст «находится в поле напряжения» между выражением (нередуцируемым) и содержанием (редуцируемым). При этом знак (= текст) моделирует свое содержание, и происходит перекодировка текста (изменение отношения «выражение» — «содержание»). Она бывает четырех видов: парная внешняя, множественная внешняя, парная внутренняя и множественная внутренняя. Каждая из них характерна для определенной эпохи: например, внутренние — для романтизма, внешние — для реализма. В результате «предложенная Лотманом концепция семантического процесса приобретает отчетливую лингвистическую ориентацию».

Углубляя дефиницию знака, Лотман предложил трактовать его как «пучок взаимоэквивалентных элементов разных систем» (сущность этого определения сближается Р. Лахманом с диалогичностью М. Бахтина и В. Волошинова, и интертекстуальностью Ю. Кристевой). То есть именно текст-знак является пространством переключения с одной структурной цепочки на другую (перекодировки), действует как «пучок и точка контакта, где выявляется семантический опыт». При этом в случае множественной перекодировки содержание процесса может определяться внетекстовыми структурами — литературной традицией, эстетическими кодами или другими субкодами культурной системы.

Тогда, по Лотману, культурный опыт представляется в виде процесса, происходящего в рамках семиотических и коммуникативных структур, или «в рамках культурного самосознания и мета систем, построенных ею для описания и организации своего семиотико-коммуникативного функционирования, и, наконец, в виде опыта существования в рамках коммуникативных механизмов культуры, которые регулируются, с одной стороны, кодами, стабилизирующими систему, и, с другой стороны, кодами, дестабилизирующими ее».

Исходя из этих положений, Лотман строит свою концепцию функционирования культуры. Ее отношение к тем или иным знакам выражается в «самооценке» культуры, ее дескриптивной системе (в грамматиках ее самоописания) и в том, «как порожденные культурой или релевантные для нее тексты оцениваются с точки зрения их функциональности». Через признание или отрицание знаковости культура отделяет себя от экстракультуры, которая для нее выступает в роли антикультуры (обладает негативной знаковостью) или некультуры (вообще не имеет знаков). Тогда динамика развития культуры «предстает как десемиотизация областей, которым в предшествующий период развития культуры приписывалась знаковость, и семиотизация новых областей».

Поэтому внутреннее развитие культуры зависит от того, какой тип знаков она предпочитает. На основе этого критерия выделяются два культурных типа:

¨ замкнутый (текст, или то, что данная культура считает текстом, понимается как однозначный, адекватный истине). При этом текст начинает выполнять парадигматическую функцию, поскольку его означающее оценивается как единственно верное. Происходит фетишизация выражения.

¨ открытый (культура не знает фиксированных семантических отношений, поэтому текст определяется в зависимости от его функциональной ценности). А так как функциональность текста зависит от его содержания, то «этот тип культуры можно назвать направленным преимущественно на содержание».

На основе своих теоретических построений (которые, несомненно, были гораздо более глубокими и разносторонними, чем можно отразить в вышеприведенном кратком обзоре) Лотман описал этапы развития русской культуры с ХI по ХIХ век, ввел понятие семиосферы (по аналогии с биосферой и ноосферой). К сожалению, объем очерка не позволяет даже просто перечислить его выводы, наблюдения и находки, поэтому мы вынуждены просто отослать к работам этого выдающегося русского семиотика.

Та же причина — сокращенный размер нашего очерка — не позволяет дать обзор всех современных направлений развития семиотики в России. Только перечисление последних научных тенденции в филологии, кибернетике, информационных системах, теории искусства заняло бы не один раздел настоящей книги. Поэтому позволим себе сосредоточить наш обзор только на одном течении, в последние годы получившем особое развитие — семиотике истории.

Семиотическое изучение истории отличается прежде всего своим подходом к тексту источника. Он отвергает известную формулу Л. Ранке, что задача историка — восстановить прошлое «wie es eigenlich gewesen» (как оно было на самом деле). Сложность положения историка в том, что он не может иметь дело с первичными фактами (напр., полученными физиками в лабораторных условиях). Он работает с текстами — то есть отделен от реально произошедшего события его зашифрованным описанием. Поэтому, по словам Ю.М. Лотмана, «необходима реконструкция кода (вернее, набора кодов), которыми пользовался создатель текста, и установление их корреляции с кодами, которыми пользуется исследователь». Проблема здесь в том, что переданный автором источника в своем повествовании факт — «всегда результат выбора из массы окружающих событий события, имеющего, по его представлениям, значение».

Какой выход из данного положения предлагает семиотика? По определению Ю.М. Лотмана, ее путь «подразумевает предельное обнажение различий в их структурах [то есть между «миром автора источника» и «миром историка-интерпретатора»], описание этих различий и трактовку понимания как перевода с одного языка на другой». В этом смысле «история есть память культуры… это означает, что она не только след прошлого, но и активный механизм настоящего… процесс этот не протекает в пустоте: оба участника диалога являются партнерами и в других коллизиях, оба они открыты для вторжения извне новых текстов, а тексты, как нам уже приходилось подчеркивать, всегда таят в себе возможность все новых интерпретаций».

Таким образом, в общетеоретическом плане семиотический подход к изучению истории во многом смыкается с герменевтическими и постмодернистскими построениями о парадигме: «событие — его отражение в источнике — прочтение источника современником — изучение источника историком-интерпретатором». В практическом плане семиотика предлагает выявлять в прошлом символы и коды, переводить их в соответствии с современной знаковой системой и таким путем расшифровывать смысл источника.

При этом, по замечанию Б.А. Успенского, «культурно-семиотический подход к истории предполагает апелляцию к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса: значимым представляется то, что является значимым с И Х точки зрения». То есть необходимо реконструировать субъективные мотивы, являющиеся импульсом для тех или иных действий исторических персонажей, а это, в свою очередь, предполагает воссоздание системы представлений, обуславливающих как восприятие тех или иных событий, так и реакцию на эти события. Тем самым история представляется семиотикам как процесс коммуникации. В ходе ее изучения они прибегают к семиозису (превращение незнаковой истории в знаковую).

Вклад отечественных представителей семиотического подхода в историографию можно оценить следующим образом. В работах московско-тартуской школы были рассмотрены отдельные аспекты структурно-семиотического изучения источников, в основном нарратива нового времени. Этому даже были посвящены специальные выпуски «Трудов по знаковым системам». Заметным событием стал выход сборника трудов Ю.М. Лотмана: «Беседы о русской культуре», в котором автор обобщил свои многолетние занятия по историко-культурной проблематике в серии эссе, посвященных внутреннему быту и образу жизни русского дворянства. Показательны сами названия глав: «Бал», «Сватовство. Брак. Развод», «Русский дендизм», «Дуэль», «Декабрист в повседневной жизни» и т.д., явно сближающие лотмановскую семиотику с историей повседневности.

Программа курса «Новое в исторической науке в ХХ в.»

1. Лекция. Историческая наука в ХХ в.

2. Лекция. «Новая историческая наука». Историческая антропология. Микроистория. История повседневности.

3. Семинар. Классики «Новой исторической науки». Марк Блок.

4. Семинар. Классики исторической антропологии. Ж. Ле Гофф.

5. Семинар. Микроистория. Карло Гинзбург.

6. Семинар. Классика исторической антропологии. Фернан Бродель.

7. Лекция. Постмодернистский вызов и лингвистический поворот.

8. Семинар. Теория тропов Хейдена Уайта.

9. Лекция. Историческая герменевтика.

10. Семинар. Применение метода исторической герменевтики И.Н. Данилевским.

11. Лекция. Семиотика и история.

12. Лекция-семинар. Теория «мест исторической памяти» П. Нора.

13. Семинар. Теории наций и национализма в ХХ в. Бенедикт Андерсон, Ганс Кон.

14. Семинар. Как понять другого? На примере концепции Э. Саида.

15. Семинар. Изобретение Восточной Европы? На примере концепции Лари Вульфа.

16. Лекция. Просопография. Гендерные исследования. «Новая демографическая наука».

Программа курса:

Программа курса «Новое в исторической науке в ХХ в.»

Основные тенденции развития исторической науки в первой половине ХХ в. Основные политические, социальные, исторические и эпистемологические тенденции эпохи, влиявшие на развитие исторической науки. Позитивизм, его методологические предпосылки и крупнейшие представители теоретического обоснования данного подхода. Ш.-В. Ланглуа и Ш. Сеньобос. Социологический подход. Ф. Симиан. Логический позитивизм (К. Гемпель). Неокантианство (В. Виндельбанд и Г. Риккерт). «Методология истории» А.С. Лаппо-Данилевского. Методология истории М. Вебера. «Теория и история историографии» Б. Кроче. «Идея истории» Р.Дж. Коллнгвуда. Причины и значение появления «Школы ‘Анналов’».

Дата добавления: 2014-01-06