Международные отношения в предвоенное десятилетие 12 страница

2 октября 1924 г. представители государств — членов Лиги единогласно и с огромным воодушевлением одобрили текст соглашения, получившего название «Женевского протокола». Протокол констатировал, что «наступательная война является межгосударственным преступлением». Далее пространно излагалась «формула Эррио», предлагавшаяся в качестве базиса международно-правовых отношений в Европе. К слабым сторонам принятого документа относились расплывчатость и невразумительность в определении «наступательной» и «оборонительной» войны, системы санкций в отношении к государству-агрессору, параметров ограничения вооружений и разоружения. Предусматривалась поистине головоломная процедура официального подписания Протокола, в чем проявились скрытые за всеобщей эйфорией глубокие противоречия великих держав. Дело в том, что он мог вступить в силу лишь после принятия решения о сокращении вооружений на специальной конференции. Эта конференция должна была открыться при условии ратификации Женевского протокола большинством постоянных членов Совета и другими членами Ассамблеи Лиги Наций. В противном случае, в соответствии со статьей 21-й, Протокол автоматически объявлялся аннулированным.

Первыми категорически отвергли Женевский протокол британские консерваторы, сменившие у власти лейбористское правительство Р. Макдональда, благосклонно относившегося к французскому предложению. Консервативный кабинет С. Болдуина выступил против принципа обязательного арбитража, коллективных санкций и региональных соглашений, т.е. основных постулатов «триптиха Эррио», не желая содействовать укреплению европейских позиций Франции и нарушению в ее пользу франко-германского равновесия в Европе. Один из высокопоставленных дипломатов разъяснил причины негативного отношения Великобритании к Женевским постановлениям: «Протокол, имевший целью принятие срочных мер против агрессии, поставил бы английские вооруженные силы в распоряжение «генерального штаба» Лиги Наций. Это вполне соответствовало французской концепции задач Лиги и французским военным планам противодействия германской опасности, но это серьезно бы стеснило свободу действий Англии». Два других постоянных члена Совета Лиги Наций Италия и Япония вскоре также отказались присоединиться к Женевскому протоколу, посчитав невыгодным связывать себя обязательствами по неприменению наступательных действий. В результате соглашение, одобренное в Женеве, было ратифицировано только во Франции и тем самым приобрело форму декларации о ее благих намерениях. Как саркастически отмечала известная французская журналистка Ж. Табуи: «Коктейль «Лига Наций» (с.140), напиток «Протокол» и оранжад «Арбитраж» остались одним из немногих последствий принятого с помпой Женевского протокола».

Скоропостижная кончина Протокола лишний раз свидетельствовала, насколько различными были подходы ведущих держав проблемам развития международных отношений в Европе. Соображения национальной безопасности взяли верх над интересами безопасности коллективной, хотя уже тогда многие понимали, что обеспечение первой невозможно без организации второй.

Программа стабилизации международной обстановки в Европе, предложенная Англией, основывалась на традиционных принципах баланса сил. Пацифистские ее начала проявились в том, что положение о взаимном франко-германском уравновешивании сочеталось с тезисом о примирении Франции с Германией путем компромиссного изменения «диктаторских» условий Версальского договора в пользу Веймарской республики, взамен чего республика Французская получала твердые гарантии неизменности своих восточных границ и зашиты от посягательств германских реваншистов. Другим программным нововведением стало провозглашение британским правительством (как лейбористским, так и консервативным) искренней приверженности к открытым, демократическим переговорам и «дипломатии конференций».

В наиболее четкой и доходчивой форме английский вариант европейской системы безопасности был изложен в секретной памятной записке «Политика Великобритании в связи с положением в Европе», составленной в феврале 1925 г. министром иностранных дел Остином Чемберленом. В преамбуле своей записки О. Чемберлен разделил европейские государства на «три лагеря»: победителей, побежденных и Советский Союз. Далее доказывалась теорема о том, что если между первыми двумя группами сотрудничество «вполне возможно», то СССР являлся деструктивным фактором и поэтому необходимо «определять политику безопасности не совместно, а вопреки России и даже, пожалуй, из-за России». Вычеркнув Советский Союз из проектируемой системы европейской безопасности, министр поведал о своем видении урегулирования германской проблемы. Он поддержал инициативу правительства Германии (инспирированную британской дипломатией) о заключении многостороннего договора, гарантировавшего «территориальный статус-кво на Рейне», а также высказался за принятие Веймарской республики в Лигу Наций. Уникальность и известная виртуозность этого плана заключалась в том, что при его осуществлении могли быть решены сразу три задачи: интегрировать Германию в сообщество западноевропейских государств и в Версальскую систему как равноправного ее участника; (с.141) не допустить сближения Веймарской республики с большевистской Россией; успокоить Францию относительно ее восточных границ и угрозы со стороны германского реваншизма. Успешная реализация намеченных целей, по мнению английских политиков, создавала все необходимые условия для поддержания стабильного межгосударственного порядка в Европе.

Новая британская программа стала главным предметом обсуждения на международной конференции, проходившей в швей царском курортном городе Локарно с 5 по 16 октября 1925 г. В ней приняли участие делегации семи европейских стран: Англии Франции, Германии, Бельгии, Италии, Польши и Чехословакии. Назвав себя горячим сторонником демократических и равноправных переговоров, Чемберлен предложил проводить заседания конференции без избрания ее председателя де-юре и, получив единодушное одобрение, стал руководить ее работой де-факто. По инициативе английского министра в договорный процесс была внедрена и еще одна новаторская идея — неформальные собеседования глав делегаций за чаем и во время прогулок по Женевскому озеру (ранняя предтеча современных «встреч в верхах без галстуков»). За всей этой «дипломатической идиллией» скрывались острые разногласия и ожесточенная борьба мнений.

В холе развернувшейся дискуссии выяснилось, что Франции, выступавшей за сохранение и упрочение Версальского статус-кво, противостоял сплоченный англо-германский блок. Формально Англия и Германия не возражали против укрепления послевоенной международной системы, но по существу обе державы, хотя и по разным причинам, стремились ее модернизировать на основе расширения прав Веймарской республики и смягчения «антигерманских» постановлений 1919 г. Усилив Германию и, как следствие, ослабив Францию, Великобритания стремилась создать благоприятный для нее европейский баланс сил, исключив возможность континентальной гегемонии какой-либо из великих держав. В этой связи О. Чемберлен выступил с декларацией, которую в Париже восприняли как откровенно антифранцузскую: «Мы вели все наши величайшие войны для того, чтобы помешать той или иной крупнейшей державе господствовать в Европе». Германское правительство с большим пониманием и с не меньшим воодушевлением отнеслось к внешнеполитическим инициативам Англии, поскольку они никак не соответствовали целям Французской республики и полностью совпадали с интересами Германии. Такова была первопричина «локарнского конфликта» между Францией и ее оппонентами. Возглавлявший французскую делегацию министр иностранных дел А. Бриан настаивал на подписании договоров о гарантиях не только западных (с Францией и (с.142) Бельгией), но и восточных границ Германии (с Польшей и Чехословакией). Руководитель германского внешнеполитического ведомства Г. Штреземан при молчаливой поддержке англичан наотрез отказался даже рассматривать это предложение, назвав упомянутые Брианом границы «гротесковыми». Таким образом, первые на столь представительном форуме Германия заявила о том что будет бороться за пересмотр территориальных положений Версальского договора. Позитивно-нейтральная позиция Англии объяснялась как общим подходом к проблеме франко-германского равновесия в Европе, так и ее негативным отношением к профранцузским «тыловым союзам». Показательны в этом отношении умозаключения О. Чемберлена в уже упоминавшейся памятной записке, где он без какого-либо намека на осуждение констатировал: «Можно с уверенностью утверждать, что, как только Германия соберется с силами, в ней возникнет наступательное движение за исправление двух наиболее оскорбительных для всякого немца статей, предусматривающих создание Польского коридора и раздел Силезии». Уступив в вопросе о восточной границе Германии, Бриан потребовал предоставить Франции безоговорочное право на ввод войск в демилитаризованную Рейнскую зону в случае германо-польской войны. И вновь последовал отказ, правда, в более гибкой форме. Чемберлен и Штреземан порекомендовали французскому министру передать его требование на рассмотрение Совета Лиги Наций, т.е. фактически похоронили идею, так как узаконенный в Лиге Наций принцип единогласного принятия решений не оставлял Франции никаких шансов на успех. В интеллектуальном противоборстве с английской и германской делегациями Бриан использовал различные доводы вплоть до угрозы отказа Франции от участия в «пакте безопасности». Твердость и решительность французского министра не принесла его стране особых политических дивидендов, но в сочетании с Дипломатической лояльностью Чемберлена и Штреземана она позволила достичь компромисса, что отразилось в итоговых постановлениях конференции.

В Локарно были парафированы (т.е. подписаны инициалами специально уполномоченных лиц) девять документов, главным из которых являлся Рейнский гарантийный пакт, вступивший в силу с декабря 1925 г. В содержании пакта и сопутствовавших ему соглашений можно выделить следующие основные позиции.

1) Участники Локарнского «договора безопасности» — Англия, Франция, Германия, Бельгия и Италия — взяли на себя обязательно гарантировать «индивидуально и коллективно» сохранение территориального статус-кво: неприкосновенность франко-германской и германо-бельгийской границ, как они установлены по (с.143) Версальскому мирному договору, а также соблюдение его положений относительно демилитаризации Рейнской области. Главными гарантами нерушимости западных границ Веймарской республики выступали Англия и Италия. Франция, Бельгия и Германия обязались не предпринимать нападения и не прибегать к войне друг против друга. Спорные вопросы подлежали урегулированию в соответствии с арбитражными соглашениями, подписанными одновременно с Рейнским гарантийным пактом. В случае несоблюдения какой-либо из держав принятых обязательств остальные участники Пакта предоставляли необходимую помощь той стороне, против которой будет направлен «неспровоцированный акт агрессии».

2) Что касается восточных границ Германии, то, отказавшись от заключения гарантийных договоров с Польшей и Чехословакией, она подписала с ними лишь арбитражные соглашения о процедуре урегулирования спорных вопросов. Франция в какой-то мере демонстративно парафировала с восточноевропейскими государствами договоры о взаимопомощи. Однако их значимость существенно снижалась тем, что совместные действия против агрессора ставились в зависимость от решений Лиги наций, т.е. фактически от позиции Англии, не связанной никакими обязательствами с Польшей и Чехословакией.

3) По настоянию Германии в отдельном документе фиксировалось такое толкование статьи 16-й Устава Лиги наций, согласно которому каждый ее член должен участвовать в санкциях «в той мере, в какой это совместимо с его военным и географическим положением». При всей сложности формулировки смысл дипломатической инициативы Штреземана был очевиден: готовясь вступить в Лигу наций, Германия заранее обеспечивала себе свободу маневра и полную самостоятельность в решении вопроса об участии в коллективных санкциях.

По своим последствиям и значению Локарнский форум явился наиболее важным событием в истории межвоенных международных отношений после Парижской мирной конференции 1919 г.

Во-первых. Принятые в Локарно постановления не только отразили, но и в известном смысле определили новые тенденции в европейской политике и в расстановке сил на континенте, обозначенные еще в плане Дауэса. Но если репарационная программа затрагивала экономический аспект международной обстановки в Европе, то Локарнская конференция — политический и правовой. Поэтому в исторической литературе последнюю часто называют «политической надстройкой» над первой. Как и план Дауэса, договоры, заключенные в Локарно, внесли существенные изменения в конфигурацию силового треугольника Англия – Франция – Германия. (с.144)

Прежде всего Локарнская конференция знаменовала крупный дипломатический успех Великобритании, так как на ней был принят английский вариант системы континентальной безопасности, а Англия стала основным ее гарантом, т.е. по сути дела суперарбитром Европы. Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что британское правительство реализовывало свой план под флагом пацифизма, находя сочувственный отклик у европейской и мировой общественности. Не случайно один из инициаторов локарнского процесса министр иностранных дел Англии О. Чемберлен в 1925 г. был удостоен Нобелевской премии мира (не менее символично, что он разделил ее с автором репарационной программы Ч. Дауэсом, ставшим в этом году вице-президентом Соединенных Штатов). Вдохновленный столь высокой оценкой своих трудов на дипломатической ниве, Чемберлен поставил задачу «распространить Локарно» и на другие регионы Европы и укрепить тем самым европейский порядок. Иными словами, английское правительство стремилось заменить «французскую систему» военно-политических союзов, закреплявшую раскол Европы и обеспечивавшую лидерство Франции на континенте, новой системой взаимных гарантий границ и арбитража, призванной консолидировать западный мир под эгидой Англии. В 1926–1927 гг. были предприняты попытки создания «Балканского Локарно» (Румыния, Югославия, Греция, Болгария, Венгрия), «Прибалтийского Локарно» (Польша, Финляндия, Литва, Латвия. Эстония), «Восточного Локарно» (Германия, Польша, прибалтийские республики), «Среднеевропейского Локарно» (Чехословакия, Румыния, Югославия, Польша, Венгрия, Австрия). Осуществить удалось лишь последний проект, участники которого согласились на процедуры мирного урегулирования споров. Относительная неудача Англии объяснялась не только серьезными разногласиями между малыми европейскими странами, но и англо-французским соперничеством. Тем не менее итоги работы Локарнской конференции свидетельствовали об упрочении международного положения Великобритании, подтвердившей свое реноме политического лидера Европы.

Для Франции результаты дипломатической борьбы в Локарно оказались малоутешительными. В стратегическом плане главные потери Французской республики состояли в том, что она добилась сохранения Версальского статус-кво за счет ослабления собственных позиций, отказа от главенствующей роли в решении европейских проблем. Локарнские постановления нанесли ощутимый удар сразу по двум основополагающим принципам континентальной политики Франции: осуществление полного контроля над побежденной и ослабленной Германией и усиление профранцузской (с.145) группировки восточноевропейских государств. Что касается первого принципа, то контроль, согласно решениям конференции «преобразовывался» во взаимные гарантии с признанием равноправия сторон. В Локарно Франции противостояла хотя и побежденная, но уже не «ослабленная» Германия, опиравшаяся на мощную поддержку Великобритании. Подписав Рейнский гарантийный пакт, французское правительство лишалось права оказывать силовое давление на Веймарскую республику и было обязано мирно урегулировать возникавшие конфликты при посредничестве все той же Англии. Во многом терял свою обоснованность и второй принцип в связи с отказом Германии гарантировать границы с Польшей и Чехословакией, а также активностью Англии в реализации «локарнского договорного процесса». Отсюда два вынужденных и крайне важных изменения во внешней политике Франции, начало которым положила Локарнская конференция: выдвижение на первый план идеи тесного англо-французского сотрудничества, согласованности выступлений ведущих держав-победительниц на международной арене (речь пока не шла о каком-либо подчинении внешнеполитическим установкам Великобритании, но при сложившемся соотношении сил наиболее логичной представлялась именно эта перспектива); переход к такти франко-германского примирения на базе определенных уступок Германии. Новый подход к германской проблеме проявился уже в сентябре 1926 г., когда по инициативе французского правительства в швейцарском городе Туари близ Женевы прошли секретные переговоры министров иностранных дел А. Бриана и Г. Штреземана. На этих переговорах обсуждались вопросы расширения экономических и финансовых связей между двумя странами, о досрочном выводе оккупационных войск из Рейнской зоны и восстановлении полного германского контроля над Рейном, о выкупе Германией Саарских угольных копей за 300 млн. марок, об «исправлении» в ее пользу германо-бельгийской границы (возвращение Эйпена и Мальмеди) и др. Иначе говоря, впервые после подписания Версальского договора французские официальные лица (пока в тайне от общественности) фактически дали согласие на пересмотр некоторых из его положений. Сведения о «свидании в Туари» просочились в печать, что вызвало взрыв возмущения в Национальном собрании Франции, большинство депутатов которого выступало против каких-либо заигрываний с германскими реваншистами. Как бы там ни было, сам факт проведения сепаратных переговоров с Германией подтверждал неблагоприятный для Французской республики исход Локарнской конференции.

Если в Париже давали пессимистическую оценку тому, что произошло в Локарно, то в Берлине говорили о дипломатической (с.146) победе Германии. И на то были свои основания. Уже через семь лет после поражения в мировой войне Германия совместно и на равных с державами-победительницами решала важнейшие проблемы международной жизни. Более того, на самой конференции германский министр иностранных дел Штреземан в спорах со своим французским коллегой вел себя так, что, по сообщениям журналистов, порой становилось непонятно, кто же в действительности победил в 1918 г. Один из главных итогов работы Локарнского форума состоял в том, что его постановления полностью соответствовали тем внешнеполитическим целям Веймарской республики, которые она могла осуществить в середине-второй половине 1920-х гг. Являясь логическим продолжением плана Дауэса, укрепившего экономические позиции Германии, конференция в Локарно содействовала усилению ее политических и международных позиций.

Большую роль в реализации этих целей сыграл Густав Штреземан, бессменно возглавлявший германское министерство иностранных дел с 1923 по 1929 г. Гибкий и проницательный политик, которому, по словам Ж. Табуи, была присуща «своего рода дипломатическая гениальность», Г. Штреземан хорошо понимал, что восстановление довоенного положения Германии в Европе возможно только с помощью умеренных требований. Его «умеренная политика» заключалась в том, чтобы, используя дипломатические средства, провести ревизию Версальского договора. Он готов был заключать международные соглашения на основе существовавшего соотношения сил для того, чтобы это соотношение изменить в пользу Германии. Характеризуя взгляды германского министра и применявшиеся им методы, Э. Эррио так описывал их встречу в августе 1924 г.: «Я говорил со Штреземаном, и в течение четверти часа он трижды мне солгал. Он мечтал об одном — после короткой передышки отыграться, восстановить первенство "великой Германии"». Для того чтобы эту мечту претворить в жизнь, Штреземан особое внимание уделял двум дипломатическим средствам: использованию англо-французских противоречий и советского фактора. По существу предлагался германский вариант политики баланса сил, который весьма эффективно применяло правительство Веймарской республики. Два рычага давления — Англии на Францию и угрозы германо-советского сближения на обе западные державы вместе взятые — позволяли Германии рассчитывать на все новые и все большие уступки со стороны победителей. Расчет оказался верным, что и подтвердил ход дальнейших событий, во многом предопределенный в Локарно. (с.147)

В сентябре 1926 г. Германия вступила в Лигу Наций, сразу же получив место постоянного члена Совета. Это означало, что она официально признавалась великой мировой державой и одним из главных гарантов Версальской системы. Столь резкие перемены в международном положении Германии вызвали скандал в самой Лиге наций. Польша, недовольная решениями Локарнской конференции, отказавшейся гарантировать ее западные границы, в качестве компенсации потребовала предоставления и ей постоянного места в Совете. В ответ Германия, уповая на поддержку Англии, заявила, что возьмет свое заявление о вступлении в Лигу Наций обратно, если она удовлетворит требование польского правительства. К дискуссии подключился Бриан, пригрозивший, что в случае отказа Польше он уйдет в отставку и с Локарнской политикой будет покончено. Ситуация казалась тупиковой, но выход был найден благодаря огромному процедурному опыту английских дипломатов. Принятое решение могло бы считаться смехотворным, если бы оно не содержалось в специальной резолюции Совета Лиги Наций: Германии предоставлялось постоянное место, а Польша получала вновь изобретенный статус «полупостоянного члена», т.е. оставалась членом непостоянным, но постоянно избиралась в Совет. После завершения этих увлекательных дебатов выяснилось, что Лигой наций фактически стал управлять триумвират в составе О. Чемберлена, А. Бриана и Г. Штреземана, который в прессе назвали «локарнской камарильей». Присоединение Германии к Англии и Франции — державам, определявшим политику Лиги, явилось самым ярким примером, своего рода кульминацией урегулирования германской проблемы, предложенного Великобританией и одобренного на конференции а Локарно. Этот курс по вполне объяснимым причинам был продолжен Советом Лиги Наций, который вскоре принял постановления о прекращении деятельности межсоюзнической комиссии по военному контролю над Германией (декабрь 1926 г.), о выводе в течение трех месяцев французских войск из Саарской области (март 1927 г.) и др.

Таким образом, первым по важности итогом Локарнской конференции и связанных с ней международных процессов стала существенная перегруппировка сил на европейском континенте в пользу Англии и Германии при ослаблении позиций Французской республики.

Во-вторых. Роль Локарно в развитии послевоенной международной системы нельзя оценивать однозначно и безальтернативно.

С одной стороны, постановления Локарнской конференции были направлены на сохранение европейского статус-кво и свелись, по выражению современников, к «переписыванию Версальского (с.148) договора». Более того, зафиксированные в Рейнском пакте и других соглашениях принципы гарантий западноевропейских границ посредством обязательного арбитража открывали широкие возможности для модификации Версальской системы в сторону ее большей устойчивости. Многие восприняли это как решающий шаг на пути к европейскому миру и спокойствию. Отсюда небывалый энтузиазм пацифистски настроенной общественности и шумная пропаганда деятельности «локарнских миротворцев» (от присуждения международных премий и наград до распевания модной французской песенки «Локарно... Локарно... Все прекрасно!»).

С другой стороны, достигнутый на локарнской конференции компромисс не мог стать основой долговременной стабилизации международной обстановки в Европе. Главная причина была уже названа: юридически оформленное в Локарно новое соотношение сил существенным образом отличалось от того, на котором базировались постановления Парижской конференции 1919 г. Несоответствие «силового базиса» правовой надстройке предвещало разрушение всей послевоенной договорной системы. К тому же уже в 1925 г. «локарнский мирный процесс» понимался западными державами и Германией по-разному. Англия и Франция видели в нем средство укрепления, а Германия — подрыв Версальского миропорядка. О. Чемберлен и А. Бриан (первый — открыто, а второй — осторожно и с оглядкой) призывали к уступкам Германии и частичному пересмотру Версальского договора, дабы сохранить незыблемыми устои самой международной системы. Г. Штреземан по-своему интерпретировал задачи и цели конференции: «Я предвижу в Локарнском пакте получение Рейнской области и возможность возвращения немецких территорий на Востоке». Чуть позже он кратко резюмировал: «В Локарно был взорван краеугольный камень всей Версальской системы». Добившись международных гарантий границ на западе и не допустив того же в отношении своих восточных границ, Германия наносила серьезный удар по целостности послевоенного межгосударственного порядка. Разный статус германских границ определял и различную степень безопасности стран Западной и Восточной Европы. Тем самым нарушались основополагающие принципы всеобщей коллективной безопасности, заложенные в Уставе Лиги Наций и выражавшие суть Версальской модели международных отношений. Эту же мысль в аллегорической форме выразил министр иностранных дел Польши А. Скшиньский: «Договор на Западе без гарантий на Востоке подобен дому с прекрасными гобеленами, хозяева которого заботятся лишь о них, подвергая все вещи в соседних комнатах опасности пожара». (с.149)

«Антиверсальские» итоги Локарнского форума проявились также и в том, что усилившая свои позиции Германия стала все настойчивее требовать ревизии всего спектра Парижских постановлений. Уже в Локарно Штреземан поставил вопрос об увеличении германской армии и добавил, обращаясь к Бриану: «я не представляю, что ваши солдаты могут еще делать в оккупированной Рейнской зоне. Я не вижу причин для их пребывания там, поскольку им больше не нужно защищать безопасность Франции». Французский министр иностранных дел, как вспоминал впоследствии его немецкий коллега, чуть не упал с кресла, но затем, выйдя из шокового состояния, произнес: «С точки зрения господина Штреземана, по-видимому, и весь Версальский договор может с таким же успехом перестать существовать».

Все вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что решения Локарнской конференции, в тактическом плане содействовавшие сохранению и упрочению послевоенной международной системы, стратегически вступали с ней в противоречие, что могло привести (и в конце концов привело) к ее ослаблению и краху.

В-третьих. Еще одной важной характеристикой процесса, начавшегося в Локарно, стала его вполне определенная антисоветская направленность. Инициатор созыва конференции О. Чемберлен, предложивший план создания безопасной Европы «без России и против России», рассматривал локарнский договорный комплекс как своего рода новый «Священный союз» в борьбе с большевизмом. Центральное место в английском плане отводилось Германии как «бастиону западных цивилизаций». В этом контексте становится более понятной поддержка Англией германского требования оставить открытым вопрос о границах с Польшей и Чехословакией. Такой подход объяснялся не чем иным, как желанием направить реваншистские устремления на восток. В известном смысле в Локарно были заложены основы той политики западных демократий в отношении Германии, которая в 1930-е гг. получила название «политики умиротворения». Примечательно, что сям термин «умиротворение» («appeasement») появился в 1925 г., будучи впервые применен одним из ведущих британских политиков лордом О. Дж. Бальфуром в связи с его оценкой локарнских соглашений.

Вместе с тем не следует преувеличивать значимость антисоветской составляющей локарнской договорной системы. Попытки О. Чемберлена организовать нечто похожее на единый антисоветский фронт не встретили должного понимания ни у Франции, ни у Германии. Французские руководители (Э. Эррио и А. Бриан) выступали за нормализацию франко-советских отношении и даже за «сближение с Россией», стремясь упрочить свои «тыловые (с.150) союзы» в Европе. Германское правительство не хотело терять «советский козырь» в дипломатической игре с Англией и Францией. Поэтому представители Германии в Локарно не дали безоговорочного согласия на участие в возможных акциях против СССР, что отразилось в германской ноте относительно статьи 16-й Устава Лиги наций, прилагавшейся к Заключительному акту конференции. Германия намеревалась сохранить «свободу рук» и благоприятный для нее баланс сил между Англией, Францией и Советским Союзом. Г. Штреземан прокомментировал эту внешнеполитическую установку четко и ясно: «Мы не можем сделаться континентальной шпагой Англии и точно так же не можем позволить себе германо-русский союз».

Говоря о значении принятых в Локарно решений, позволительно прийти к следующему общему заключению: являясь важнейшей вехой в развитии международных отношений в «эру пацифизма», Локарнская конференция способствовала сохранению мира в Европе, но это был мир противоречивый и конфликтный, что дает возможность охарактеризовать его как кратковременное перемирие.

В пацифистских планах и дискуссиях двадцатых годов наряду с вопросами европейской безопасности большое внимание уделялось проблемам сокращения вооружений и разоружения. Актуальность разоруженческих проблем определялась тем, что, несмотря на торжественные декларации (Устав Лиги Наций) и заключенные ранее соглашения («договор пяти держав»), гонку вооружений приостановить не удалось. В сравнении с 1913 г. к концу 1920-х гг. количество крупных кораблей трех ведущих военно-морских держав (Англии, США и Японии) увеличилось со 101 до 142, или на 40%; численность сухопутных армий пяти великих держав (без США и СССР) возросла с 1,9 до 2,3 млн. человек, или на 20%; продолжалась разработка новых видов оружия массового уничтожения — химического и бактериологического. Главная преграда на пути сокращения вооружений состояла в том, что в условиях обострения межгосударственных противоречий реальное разоружение считалось несовместимым с интересами национальной безопасности. Поэтому в программах по ограничению средств ведения войны главенствовал подход, направленный на получение односторонних преимуществ в обеспечении безопасности данной страны в ущерб безопасности другой. Так, Англия активно выступала за сокращение «видимых» вооружений, т.е. крупных сухопутных армий (что подрывало военные позиции Франции). Французское правительство в свою очередь предлагало ограничить лишь кадровый состав вооруженных сил, но значительно уменьшить надводный военно-морской флот (что вызывало (с.151) вполне понятное раздражение в Великобритании). Соединенные Штаты добивались распространения положений «договора пяти держав» на все классы военных кораблей (что узаконило бы полное равенство их военно-морских сил с британскими). Правительство Веймарской республики, включившееся в дебаты, выдвинуло самый простой и одновременно наиболее хитроумный плана либо западные державы и Япония разоружаются до уровня Германии, либо Германия получает право на довооружение.

Дата добавления: 2014-01-06