Основные черты древнего права. Кривичский договор 1229 года с Ригой и готским берегом. Другие источники права

План

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ СТРОЙ И ПРАВО НА БЕЛАРУСИ В ПЕРИОД УСТАНОВЛЕНИЯ ГОСУДАСРВТЕННОСТИ У ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН. ДРЕВНИЕ БЕЛОРУССКИЕ КНЯЖЕСТВА. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ПРАВА

1. Создание государств у славянских народов Восточной Европы. Причины, период возникновения.

2. Государства-княжества на территории кривичей, драговитов (дреговичей), радимичей, бужан и др. Полоцкое, Витебское, Турово-Пинское, Берестейское, Смоленское, Городенское, Менское и другие княжества.

3. Общественный строй. Политический строй. Органы управления и суда.

4. Основные черты древнего права. Кривичский договор 1229 года с Ригой и готским берегом. Другие источники права.

Подходы к изучению проблемы зарождения и развития государственности на белорусских землях в раннем средневековье.

Вопрос о возникновении и развитии государственности у восточных славян, в том числе и тех, что закрепились на территории Беларуси, всегда привлекал и привлекает внимание ученых самых разных направлений и рассматривается он как в общетеоретическом, так и в историческом аспектах. Современная наука исходит из того, что в «широком смысле государство понимается как общность людей, представляемая и организуемая органом высшей власти и проживающая на определенной территории. Оно тождественно стране и политически организованному народу». Вместе с тем государство надо рассматривать и в узком смысле, когда оно выступает как организация, система учреждений, используемых верховной властью на данной территории. У большинства исследователей не вызывает сомнения тот факт, что зарождение и развитие государственности нельзя, как это делали ученые-марксисты, связывать только с классовыми противоречиями. Государство уже с момента своего возникновения выступало в качестве широкой организации, можно сказать союза граждан и его аппарат, административные органы призваны были решать проблемы, касавшиеся всего населения.

С этих методологических позиций мы должны изучать историю возникновения и развития государственности и на белорусских землях. Однако вопросы, относящиеся к данной проблеме, до сих пор остаются спорными и в ряде аспектов не решенными. Причем в советской историографии при разработке этих вопросов фактически игнорировался средневековый период. Возникновение государственности на белорусских землях большинство ученых связывало лишь с победой Октябрьской революции и созданием БССР.

Но такой подход к изучению государственности на белорусских землях уже в 90-е годы прошлого столетия был подвергнут критике и фактически отвергнут. В публикациях, появившихся тогда в нашей стране, стало обосновываться мнение, что государственность в Беларуси имеет глубокие исторические корни и ее надо искать в древности. Одним из первых такое мнение высказал известный в Беларуси специалист в области права И. Юхо. Именно он попытался доказать, опираясь на работы ряда дореволюционных российских и советских историков, факт существования небольших государственных образований на белорусских землях уже в период до нашей эры. И. Юхо, как и другие историки, считает, что государственность на белорусских землях сохранилась и продолжала развиваться и в последующий период, и, в частности, в VI-VIII вв., т.е. в раннем средневековье, когда здесь расселились восточнославянские племена. Первичной формой этой государственности стали племенные «княжения», упоминаемые в летописях. Особенно подробно и обстоятельно изучен процесс развития государственности у кривичей, закрепившихся в районе Подвинья и Верхнего Поднепровья, где уже к Х в. сложилось довольно крупное государственное образование с центром в Полоцке. История этого княжества нашла отражение во многих работах, изданных как российскими, так и белорусскими исследователями. При этом для работ современных белорусских ученых характерно сочетание письменных источников с археологическими материалами, раскрытие связи государствообразующих процессов с этногенетическими. Такие подходы содержатся в публикациях Г. Штыхова, Н. Ермаловича, С. Тарасова, Ю. Зайца, О. Левко, Г. Семенчука. Сделан вполне обоснованный вывод, что Полоцкое княжество имело все основные признаки и институты, присущие государственным образованиям, в частности, наличие верховной власти в лице князя, вооруженные силы, административно-территориальную структуру. Правда, эта структура сложилась не сразу, но уже в Х в. власть полоцкой администрации распространилась на огромные территории, заселенные не только кривичами, но и дреговичами и некоторыми балтскими и финно-угорскими племенами. Подчеркивая роль Полоцка в политических процессах, развивавшихся на восточнославянских землях, Н. Ермалович совершенно справедливо отметил, что он «уже в IХ ст. сканцэнтраваў вакол сябе велізарную тэрыторыю і стаў адным з важнейшых і магутнейшых дзяржаваўтваральных цэнтраў Усходняй Еўропы».

Глубоко и подробно изучена также и история другого крупного государственного образования, сложившегося на территории Беларуси, - Туровского княжества. Проведенные исследования показывают, что в истории этого княжества можно выделить те же периоды, которые были характерны и для Полоцкой земли. Так, первоначальной основой его стало племенное княжение (о чем свидетельствуют летописи), этот период истории относят к VIII-Х вв. В Х в. Туровское княжество развивалось уже как более зрелое государственно-территориальное образование, объединившее в своем составе в основном земли дреговичей, что подробно рассмотрено в работах историка П. Лысенко.

В связи с более углубленной разработкой вопросов, касающихся зарождения и развития государственности на белорусских землях, стали преодолеваться ранее сложившиеся стереотипы и в отношении Древнерусского государства, известного как Киевская Русь. Здесь прежде всего следует выделить публикации Н. Ермаловича, в которых отрицался общевосточнославянский характер Киевской Руси. Вообще в этом вопросе Н. Ермалович не был оригинален, после распада СССР взгляды на историю Древней Руси стали быстро меняться. Так. Российские историки теперь больше уделяют внимание Новгородской земле и Смоленскому княжеству, украинские – Киевскому, а белорусские – Полоцкому, а это привело к тому, что целостная картина жизни восточных славян периода Киевской Руси стала размываться.

Однако такой подход к Древнерусскому государству разделяют не все ученые. Многие из них исходят из того, что нет достаточных оснований отрицать роль Киевской Руси в исторических судьбах восточнославянских народов и отрывать белорусские земли от этого государства. Такая точка зрения проводится в публикациях историков Э. Загорульского, Я. Трещенка, Н. Сташкевича, П. Дмитрачкова, А. Вишневского и др.

С другой стороны, все более широкое распространение в белорусской историографии получает мнение, что нельзя и преувеличивать политическое единство Киевской Руси, недооценивать роль местных княжеств в становлении и развитии государственности у восточных славян. Объективный анализ источников показывает, что с момента своего возникновения Киевская Русь не отличалась ни централизацией в управлении, ни прочностью своего единства. Она была государством не унитарного, а скорее федеративного, может быть даже и конфедеративного типа, в котором местные княжества и, в частности Полоцкое, обладали значительной самостоятельностью и постоянно стремились выйти из подчинения киевским властям. Не следует забывать и тот факт, что и сама история Киевской Руси как единого государства была непродолжительной. Уже в ХI в. наметился переход к новому периоду в развитии восточнославянских земель – периоду феодальной раздробленности. В это время произошли заметные изменения и в политической карте Беларуси. Так, если ранее белорусские земли в той или в иной степени были зависимы от Киева, то теперь началась децентрализация политической системы Руси, приведшая к распаду этого государства, что стало результатом глубоких изменений, которые произошли в развитии экономики, феодальных отношений.

Надо заметить, что и этот аспект проблемы развития государственности в раннем средневековье на территории Беларуси привлек внимание белорусских исследователей, хотя все еще остается слабо разработанным. В центре этих исследований оказались прежде всего вопросы формирования новых административно-территориальных единиц – уделов. Обосновано, в частности, мнение, что в Полоцкой земле такие уделы появились уже в конце ХI в. В начале их было два (Минский и Изяславский), а после смерти князя Всеслава их число возросло до шести. Изучением вопросов, связанных с образованием и развитием на территории Беларуси уделов-княжеств, занимались историки Э. Загорульский, Ю. Заяц, О. Левко, Г. Семенчук, др.

Земли-княжества и уделы периода феодальной раздробленности на территории Беларуси в исследованиях историков и археологов.

В исторической науке дореволюционной России проблеме территориально-политических образований периода феодальной раздробленности не уделялось достаточного внимания, исследователей больше занимала проблема установления причин раздробленности.

Российские историки из всех земель-княжений уделяли внимание преимущественно Владимиро-Суздальской – ядру, на основе которого возникла Московская Русь, переросшая в российскую империю, лишь представители юридической школы интересовались землями, в которых получил развитие «вечевой уклад». Новгородской, Псковской, Вятской, Киевской и Полоцкой; украинские историки уделяли внимание преимущественно Киевской и Галицко-Волынской землям, через которые проводили связь Киевской Руси с последующей историей Украины. Среди них следует выделить М. Грушевского, затронувшего в своей капитальной работе и другие земли-княжения на территории Украины, например, Турово-Пинскую землю, также причисляемую им к украинским землям. В этот период появляются и специальные исследования по отдельным землям и княжествам периода раздробленности. Некоторые из них, как, например, Смоленская, включали в себя отдельные города и участки территории современной Беларуси. Однако в монографии Н.В. Голубовского, посвященной истории Смоленской земли, отдельные уделы ее не рассматриваются, поскольку автор полагал, что сильная власть смоленских князей и веча не допустили раздробления земли на более мелкие части, а уделы, получаемые членами княжеской семьи, не превращались в вотчины, будучи лишь источником дохода (содержания) того или иного князя. В появлявшихся в этот период исследованиях, посвященных истории Беларуси, рассматривалась преимущественно Полоцкая земля; Туровская земля, а другие территориальные части Беларуси едва затрагивались. Проблема уделов, на которые после правления Всеслава разделилась Полоцкая земля, не получила должной разработки. Вместе с тем нельзя не отметить интересную мысль, высказанную О. Турчиновичем, что в началае ХII в. Полоцкая земля расчленялась всего на два удела – Полоцкий и Минский.

Среди трудов дореволюционных историков следует особо выделить монографии М.В. Довнар-Запольского и В.Е. Данилевича. В труде М.В. Довнар-Запольского история дреговичей (Туровской) земли представлена в виде краткого очерка политической истории, значительно больше внимания уделяется кривичской (Полоцкой) земле, для которой автор отметил основные, на его взгляд, особенности периода раздробленности, определенного им как «удельно-вечевой», а также особенную независимость от стольного города и его веча полоцких пригородов. Период феодальной раздробленности, вероятно, из-за недостатка источников, освещен им далеко не полно. В.Е. Данилевич, изучая историю Полоцкой земли, пришел к заключению, что «к концу ХIII столетия Полоцкая земля, в смысле конгломерата целого ряда областей, не существовала и отождествлялась с Полоцкой волостью», - выводу, предвосхитившему результаты исследований ХХ и начала ХXI в.

Характеризуя дореволюционный период историографии, можно отметить, что в изучении проблемы земель и уделов периода раздробленности продвижение вперед не было значительным. Однако было положено начало изучению больших «полугосударств», на которые разделилась Киевская Русь, а также некоторых значительных удельных княжеств (Минского), для чего активно привлекались данные исторической географии и начинали использоваться, правда, с недостаточной полнотой, археологические источники.

Советская историческая наука восприняла от предшествующего этапа как накопленный положительный опыт, так и недостатки.

Так, например, в работе В.М. Игнатовского, вышедшей в 1919 г. и несколько раз переиздававшейся впоследствии, автор вовсе не уделил внимания небольшим уделам, ограничиваясь характеристикой земель – Полоцкой и в меньшей мере Туровской, и межкняжеской и межсословной борьбою в них. При этом использовалиьс сообщения источников и ошибочные высказывания некоторых историков, критически рассмотренные и отвергнутые еще исследователями второй половины ХIХ – начала ХХ вв., но, отдавая дань марксистской методологии, В.М. Игнатовский обращался к вопросам экономической, социально-политической жизни и государственной организации. В «Истории Белоруссии» М.В. Довнар-Запольского, подготовленной к печати в 1926 г., но опубликованной лишь в конце ХХ в., имеющей очень широкие хронологические рамки, периоду феодальной раздробленности отведено немного места, и в этом отношении новая публикация проигрывает монографии 1891 г. В краткой очерковой форме автор затрагивал лишь значительные образования, такие, как Полоцкая, Смоленская и Туровскя земли. Что касается удельных княжеств в их пределах, то автор лишь констатировал их наличие (причем не всегда верно). Как и В.М. Игнатовский, М.В. Довнар-Запольский не обошел вниманием вопросы политики, экономики и культуры.

На дальнейшее изучение земель-«полугосударств» и удельных княжеств существенное влияние оказывали труды Б.Д. Грекова, обосновавшего феодальную природу государства Киевская Русь и показавшего причины его раздробления на земли и уделы, и А.Н. Насонова, который предложил новую схему процесса образования государственной территории Киевской Руси и отдельных ее составных частей. Не обошел А.Н. Насонов вниманием и наиболее значимые земли (княжения и республики) периода феодальной раздробленности, определяя их границы и локализуя поселения. Применительно к территории Беларуси основное внимание он уделил Полоцкой земле, а Туровская земля рассматривалась им в составе Киевской, как и Берестейская, включавшаяся в Галицко-Волынскую землю.

Определенным этапом в изучении земель эпохи феодальнйо раздробленности стал выход в 1953 г. второго тома «Очерков истории СССР», третья глава которого была специально посвящена землям-княжениям и республикам эпохи феодальной раздробленности XII–XIII первой трети в. В отдельных параграфах главы рассматривались как земли, размещавшиеся преимущественно на территории Беларуси, так и те, в чью территорию входили некоторые города и земли Беларуси. Автор двух из них – В.И. Пичета, исходя из значения, которое имели в Полоцкой и Туровской землях города Минск и Пинск с их волостями-уделами, счел возможным употребить названия «Полоцко-Минская земля» («Полоцко-Минская Русь») и «Турово-Пинское княжество». Наибольшее внимание в «Очерках» уделено Полоцкой земле. В.И. Пичета сделал интересные замечания о ее границах, но в характеристиках уделов, на которые она разделялась, он далее перечисления владельцев, их войн и усобиц не пошел. В этом же роде дана им и история Туровской (Турово-Пинской) земли. Практически ничего нового, по сравнению с предшественниками, не внес в историю Смоленской земли А.А. Савич.

Большое внимание Полоцкой и Смоленской землям уделял Л.В. Алексеенко. Проблема их формирования освещалась им в соответствии с теорией А.Н. Насонова. Картографируя курганные группы в пределах Полоцкой земли, он обратил внимание, что последние располагались не равномерно, а концентрировались в районах древних городов. На основании этого ученый высказал гипотезу, что каждый массив курганных древностей первоначально принадлежал объединению нескольких небольших племен, а с возникновением в сельской среде центра образовалась волость, которая позднее становилась уделом.

Опирась на участки скопления курганных могильников, которые он расценивал как территориальные ядра волостей, а также на топонимические индикаторы типа «межа» и «рубеж» и на естественные границы, Алексеев попытался реконструировать пределы волостей и уделов Полоцкой земли, но достиг успеха лишь в отношении Минского, покоторому уже имелись наработки у авторов ХIХ в. и у А.Н. Насонова. Л.В. Алексеев рассматривал также водные и сухопутные пути сообщения Полоцкой земли, ее хозяйство, денежное обращение, политическую историю и культуру. Однако вопрос об уделах не получил полного освещения в его монографии, доведенной до подпадания Полоцкой земли под власть литовских князей. Интересен вывод ученого о распаде Полоцкой земли в 60-70-е годы ХII в. на Полоцкое, Минское, Друцкое княжества.

Обращаясь к истории Смоленской земли, Л.В. Алексеев, решая вопросы формирования ее территории, сделал предположение, что Мстиславская волость, как и другие захваченные Смоленском радимичские территории, составляли княжеский домен. Уделы земли, как и в Полоцкой земле, рассматриваются без глубокого всестороннего их изучения только в политической истории.

Взгляды и идеи Л.В. Алексеева на историю Полоцкой земли нашли отражение в разделе «Феадальная раздробленасць» первого тома пятитомной «Гісторыі Беларускай СССР», вышедшего в 1972 г. ЕЕ автор С.А. Щербаков разделял мнение о распаде земли на три отдельных больших княжества и, отмечая наличие внутри них уделов, совершенно не уделил им внимания, проигнорировав наличие определенных наработок по этой проблеме в исследованиях археологов. Как и в публикациях В.И. Пичеты, у Щербакова основное внимание сконцентрировано на Полоцкой земле, а Туровской и Смоленской землям с их уделами внимания уделено крайне мало.

Хотя изучение земель и уделов историками и археологами успешно продолжалось в первой половине ХХ в., в очередном обобщающем труде эта тематика не получила должного отображения.

Значительный вклад в изучение земель и уделов на территории Беларуси внесли археологи, исследовавшие города и замки – центры этих образований и волостей, а также сельские поселения, нередко обращаясь к территориям волостей и уделов, к их истории. Так, изучая историю Минска, Э.М. Загорульский уточнил юго-восточную границу волости, а затем привел данные, позволяющие говорить о ее выделении в удел еще в 80-е годы ХI в. Полоцкая земля в белорусской историографии оценивалась не как удел или «полугосударство» с определенной долей самостоятельности, а как независимое государство, имеющее свою территорию и особую княжескую династию, представителям которой принадлежало право только на верховную власть в земле.

Накопление новых и дополнительное изучение уже известных источников позволило белорусским ученым перейти от исследования отдельных центров к более детальному и полному изучению земель, волостей и удельных княжеств. Одной из первых работ такого рода стала публикация Ю.А. Заяца «Менская зямля: этапы фарміравання». Автор отметил, что территория Полоцкой земли не совпадала с племенной территорией догосударственного периода и определил основные этапы формирования Менской земли, обособившейся впоследствии от Полоцка.

В опубликованной в конце ХХ в. монографии «Туровская земля IХ-ХIII вв.» ее автор, П.Ф. Лысенко, хотя и отметил факт деления земли на удельные княжества, далее установления названий этих уделов не пошел. Становление и развитие территориально-административных центров Северо-Восточной Беларуси, в том числе Витебской, Друцкой, Оршанской, Усвятской волостей, а позже уделов Витебской земли стало предметом диссертационного исследования О.Н. Левко.

Нельзя признать успешной попытку Г.Н. Семенчука выработать новую схему формирования и развития территории Полоцкой земли в IХ – первой половине ХIII в. Недостаточная изученность некоторых опорных археологических объектов, неполное и не всегда корректное использование информации письменных источников не позволили, на наш взгляд, автору решить поставленные им проблемы, среди которых в малой степени освещенными оказались вопросы удельных княжеств и волостей Полоцкой земли.

Феодализм. С. Гедеонов и И. Забелин считают, что летописные варяги имели не скандинавское происхождение, а происходили из балтийских славян. А.Г. Кузьмин считает их славянизированными кельтами.

Главные классы феодального общества составляют крупные земельные собственники феодалы и крестьяне. В отличие от рабов феодально-зависимые крестьяне не отделены от средств производства, ведут самостоятельное хозяйство, но часть производимого ими прибавочного продукта отдают феодалу в виде феодальной ренты. Разнообразные виды феодальной ренты можно свести к трем основным формам. Отработочная рента, или барщина, состоит в том, что крестьянин обрабатывает барскую пашню собственными инвентарем и лошадьми. Труд крестьянина на феодала и во времени и в пространстве отделен от работы на себя. При натуральной ренте (натуральный оброк) крестьянин снабжает феодала продуктами своего труда, произведенными в хозяйстве. Наконец, денежной рентой именуют передачу крестьянами феодалу определенных денежных сумм. Эти формы ренты редко существуют в чистом виде, одно и то же крестьянское хозяйство зачастую и работает на барщине и платит как натуральный, так и денежный оброк, но та или иная форма обычно преобладает.

Хотя отработочная рента является наиболее простым видом ренты, она большей частью возникает сравнительно поздно, ибо для ее распространения необходима высокая степень развития товарно-денежных отношений: феодалу должно быть выгодно заводить собственное сельскохозяйственное производство. Для удовлетворения же своих личных потребностей ему вполне достаточно оброка. Развитие товарного хозяйства является предпосылкой и для появления денежной ренты. Таким образом, как для барщины, так и для денежного оброка необходимо, чтобы в стране существовал рынок сельскохозяйственных продуктов.

Общее господство или, по крайней мере, преобладание натурального хозяйства, когда в феодальной вотчине производится большая часть необходимого для жизни, не исключает обмена товарами. Так, сельскохозяйственные орудия крестьянин вынужден покупать на рынке. Вне крестьянского хозяйства производится керамическая и металлическая посуда, идет торговля скотом. Еще более тесно связано с рынком хозяйство феодала. Оружие и защитное вооружение (феодалы были воинами), боевые кони, предметы роскоши, заморские деликатесы для праздничных пиршеств – все это феодал покупает на рынке. Поэтому наряду с основными классами – феодалами и крестьянами – на всех стадиях феодального строя существуют ремесленники и купцы.

Поскольку феодальный крестьянин не отделен от основных средств производства и имеет в постоянном и часто наследственном пользовании участок земли, он не вынужден экономически, как капиталистический рабочий, продавать свой труд эксплуататору. Отсюда вытекает необходимость внеэкономического принуждения, являющегося характерной чертой феодализма. Это внеэкономическое принуждение выступает в самых разных формах, начиная от простой сословной неравноправности вплоть до крепостного права. Но и крепостное право может выражаться и в насильственном прикреплении крестьянина к земле, запрете менять местожительство, и в приближающейся к юридическим отношениям рабства собственности землевладельца на личность крестьянина.

Вместе с тем внеэкономическое принуждение не ограничивается лишь неприкрытым насилием. Тогда существовали «патриархальные, идиллические отношения», эксплуатация была прикрыта «религиозными и политическими иллюзиями». В период генезиса феодализма власть феодала вырастает зачастую из почитаемой и носящей ореол святости власти родоплеменного вождя. Дружины феодалов защищают границы страны от внешнего врага, а удачные военные набеги, способствуя в первую очередь обогащению знати, одновременно приносят некоторую долю добычи и свободным общинникам.

Еще одно существенное обстоятельство заключается в заинтересованности феодала в определенной устойчивости крестьянского хозяйства. Разорившийся крестьянин не может быть объектом феодальной эксплуатации: он неплатежеспособен при господстве натуральной или денежной ренты, у него нет пахотного скота и достаточного инвентаря, чтобы обрабатывать господское поле при отработочной ренте. Поэтому в своих собственных интересах феодал вынужден помогать крестьянам в неурожайные годы, защищать их не только от внешнего врага, но и в конфликтах с соседними феодалами. Эти отношения патроната, заставляющие порой крестьянина видеть в своем феодале защитника и покровителя (особенно на ранней, восходящей стадии развития феодальной формации), также неэкономическим путем принуждают крестьянина отдавать феодалу часть своего прибавочного продукта.

Существенной чертой феодального строя является тесная связь землевладения и политической власти. Феодал выступает не только как землевладелец, но и как «государь» своих крестьян. В разные периоды и в разных регионах он обладает той или иной долей политической власти над крестьянами: выступает в роли судьи по тем или иным делам, сборщика налогов и т.д. Это изъятие феодала из системы общегосударственных налогов и судопроизводства обеспечивает ему власть над крестьянами и носит название феодального иммунитета.

С феодальным иммунитетом тесно связаны специфический характер феодальной собственности на землю и феодальная иерархия. Это была собственность сословная и неполная. Феодальная собственность на землю носила расщепленный характер. Монарх (король, император, великий князь и т.п.) был верховным собственником всей земли в своем государстве и вместе с тем имел собственные, личные земли – домен. В свою очередь его вассалы – герцоги, графы, удельные князья – имели свои владения, где были верховными собственниками на землю, и свои домены. Их вассалы – бояре, бароны и т.д. – также владели вотчинами, верховными правами собственности, на которые обладали их сюзерены – короли и герцоги, удельные и великие князья. Это явление носит название феодальной иерархии. В разных вариантах иерархия может быть четкой и многоступенчатой, а может быть и слабо выраженной.

Общественный строй. Основным населением страны были свободные общинники, «люди», как их называет Русская Правда. В источниках содержится немало упоминаний о древнерусской общине – верви. Это была, видимо, уже не родовая община: она обладала определенной территорией (так, вервь отвечает за убитого неизвестными человека, найденного на ее земле). В ней выделились отдельные экономически самостоятельные семьи: Русская Правда подробно разбирает случаи, когда община помогает попавшему в беду своему члену и когда он должен платить сам, «а людем не надобе».

Многие авторы полагали, что основным крестьянским населением страны были не раз упоминающиеся в источниках смерды. Однако Русская Правда, говоря об общинниках, постоянно употребляет термин «люди», а не «смерды». За убийство людина полагался штраф в размере 40 гривен, за убийство же смерда – всего 5. Смерд не имел права оставить свое имущество непрямым наследникам – оно передавалось князю. Существует много гипотез о социальной сущности смердов, но большинство исследователей признают, во-первых, тесную связь смердов с князем, зависимость от него, во-вторых, считают смердов ограниченной, хотя и довольно широкой, общественной группой. Вероятно, смерды были несвободными или полусвободными княжескими данниками, сидевшими на земле и несшими повинности в пользу князя.

Значительное место Русская Правда уделяет рабам. Они были известны под разными названиями – челядь (единственное число – челядин), холопы (женский род – роба). Термин «челядин» встречается уже в договоре Олега с Византией: речь там идет о похищении или бегстве русского челядина. Главным источником рабов был плен. Когда, согласно Повести временных лет, Святослав перечислял добро («благая»), идущее из Руси, то, наряду с мехами, медом и пушниной, он называл и челядь. Уже в древнейшей части Русской Правды – Правде Ярослава описана процедура судебного разбирательства по делу о краже челядина. Исследователями по-разному решается вопрос о соотношении челядинной и холопьей зависимости. Вероятно, «челядь» – термин более раннего периода, который некоторое время сосуществовал с более новым термином – «холоп».

Русская Правда рисует тяжелое положение холопов, которые были полностью бесправны. Холоп, ударивший свободного, если даже господин уплатил за него штраф, мог быть при встрече убит обиженным, а в более позднее время – жестоко телесно наказан. Холоп не имел права свидетельствовать на суде. Беглого холопа, естественно, наказывал сам господин, но тяжелые денежные штрафы накладывались на тех, кто поможет беглому, указав путь или хотя бы накормив. За убийство своего холопа господин не отвечал перед судом, а подвергался лишь церковному покаянию.

Особенно детально вопрос о холопстве излагается уже в Пространной Правде, где мы находим фактически целый устав о холопах. В это время (ХII век) уже известны два вида холопства: обельное (полное) и неполное. Источником обельного холопства был не только плен. Многие сами продавали себя в холопства. Холопом становился, если не заключал с господином специального договора («ряда»), и тот, кто поступал в услужение на должность тиуна (управляющего) или ключника. Терял свободу (если не было особого «ряда») и человек, женившийся на рабе. Обельное холопство, единое по своему юридическому статусу, было вместе с тем разнородным по своей реальной социальной структуре. Разумеется, основную массу составляли рядовые рабы, выполнявшие тяжелую работу на своего господина. За их убийство полагался самый низкий штраф – 5 гривен. Однако уже Правда Ярославичей знает княжеского сельского и ратайного (т.е. пашенного) старосту, за убийство которого полагалось уплатить 12 гривен. 80 гривнами (в 2 раза дороже, чем жизнь свободного человека) защищалась жизнь княжеского тиуна (а тиуны были, как отмечалось выше, холопами). Купцы использовали холопов для торговли, хотя несли полную материальную ответственность за их операции. Холоп-тиун мог «по нужи» (т.е. по необходимости) выступать и как свидетель в суде.

Большое внимание, уделяемое холопам, в двух основных законодательных актах – Краткой и Пространной Правдах свидетельствует о важной роли рабов в социальной структуре русского общества Х-ХII вв.

Наряду с обельными холопами, Пространная Правда знает закупов, воспринимавшихся как неполные, необельные холопы. Это сравнительно поздняя категория зависимых людей, возникшая только в ХII веке. Закуп – разорившийся общинник, пошедший в долговую кабалу к князю или его дружиннику. Он получал какую-то ссуду («купу») и за нее (вернее, за проценты с суммы долга) должен был работать на господина – либо на его пашне («ролейные» закупы), либо как слуга. Хозяин имел право подвергать закупа телесным наказаниям, а попытка бегства наказывалась превращением в обельного холопа. Вместе с тем закуп отличался от раба. Прежде всего он имел право (хотя, вероятно, формально) выкупиться на волю, вернув купу. Закон специально оговаривал, что не считается бегством, если закуп отправится открыто («явлено») на заработки («искать кун»), чтобы выплатить свой долг. Но важнее другое обстоятельство: закуп продолжает вести свое, отдельное от господина хозяйство. Закон предусматривает случай, когда закуп отвечает за утрату господского инвентаря при работе на себя. Закуп несет материальную ответственность перед господином, следовательно, он платежеспособен, его хозяйство – не собственность господина. Именно поэтому положение закупа, лишенного личной свободы, но не отделенного от средств производства, близко к статусу будущего крепостного крестьянина. К сожалению, источники не дают ответа на вопрос, насколько были распространены отношения закупничества, но большое число статей в Пространной Правде, посвященных им, убеждает, что закупы – не редкое явление на Руси ХII века.

По Русской Правде нам известны еще некоторые категории зависимого населения. В Краткой и Пространной Правдах по одному разу упоминается рядович (или рядовник), жизнь которого защищена минимальным пятигривенным штрафом. Вероятна его связь с «рядом» (договором). Возможно, рядовичами были не пошедшие в холопство и заключившие ряд тиуны, ключники и мужья рабынь, а также дети от браков свободных с рабынями. Судя по другим источникам, рядовичи часто исполняли роль мелких административных агентов своих господ.

Также по одному разу в Краткой и Пространной Правдах упоминается изгой. Речь идет о человеке, лишившемся своего социального статуса. Так, князьями-изгоями называли князей, не имевших собственного княжества. Изгои Русской Правды, видимо, люди, порвавшие со своей общиной, а также, возможно, холопы, отпущенные на волю.

Любецкий съезд и развитие наследственного права. В средневековье были распространены съезды князей. У восточных славян съезд обозначался словом «снем». Этот термин имеет несколько значений. Обычно так называлась военная встреча союзных войск. Изредка слово «снем» обозначало встречу для разговора. Судьбоопределяющими могли быть съезды, когда встречались князья для решения коренных вопросов, которые относились к общественной организации, государственному строю и внешней политике.

Постановления знаменитого Любецкого съезда определили судьбу Киевской Руси на несколько веков. Шесть наиболее влиятельных князей Руси собрались вместе для того чтобы прекратить междоусобицы и укрепить между собой мир. «Зачем, - говорили они, - грабим мы Русскую землю, сами задумываем один на одного крамолу, а половцы раздирают нашу землю и рады, что мы воюем между собой. С этого времени будем все единодушны».

На съезде князьям удалось договориться о совместных действиях по защите Русской земли от половцев. Все князья целовали крест и разъехались удовлетворенные. И только позже стало понятно, что на Любецком съезде 1097 г. была юридически закреплена раздробленность древнерусского государства Рюриковичей. Любецкий съезд стал поворотным пунктом в истории восточного славянства. Он отражал перелом в распределении земельной собственности и тем самым содействовал установлению феодальных отношений.

В Киевской Руси не было единой системы наследования княжеского престола. Кровавые столкновения между князьями, которые происходили во время княжеских междоусобиц, усложнялись частыми набегами степных кочевников – половцев. Случалось так, что князья сами брали тюркских кочевников в союзники и приводили их на Русь.

На съезде было решено, что каждый из князей будет «держать отчину свою», это значит, полученную от отца землю, и не претендует на владения других князей. Участники съезда договорились о том, что если кто-нибудь из князей поднимется на другого, то они должны выступить против зачинщика междоусобиц. Таким образом, на Любецком съезде был санкционирован новый политический строй. Съездом было определено: «ко ждо держить очъчину свою».

Русская земля с этого времени больше не считалась единым владением всего княжеского рода Рюриковичей, а была совокупностью отдельных «отчин», наследственных владений разных ветвей княжеского дома. Установление этого принципа юридически закрепляло уже начатое с 1054 г. (после смерти Ярослава Мудрого) разделение Русской земли на отдельные княжества-вотчины и феодальную раздробленность. Остановить усобицы на Руси не удалось. Вскоре военными действиями была охвачена вся Русская земля. Князья приглашали на помощь иноземные войска: поляков, половцев, венгров.

ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ (ОК. 978-1054) До восшествия на киевский престол князь Ярослав, сын Владимира и Рогнеды, владел Ростовской землей, где основал город Ярославль. С 1010 г. ему в княжение был отдан Новгород. Однако молодой князь все равно был враждебно настроен к отцу. Душу ему мучила обида за печальную судьбу матери. В 1014 г. Ярослав отказался платить отцу положенную дань. Готовясь к походу на Новгород, Владимир Святой тяжело заболел и умер. Затем Ярослав сам занял Киев, победив в многолетней борьбе Святополка.

Когда Ярослав стал великим киевским князем в 1019 г., против него выступил его брат – Мстислав. Он правил в Тмутаракани, где показал себя выдающимся полководцем. В 1016 г. Мстиславу удалось окончательно разгромить Хазарский каганат и взять в плен последнего кагана. В 1020 г. он покорил касогов. В легенде рассказывается о том, что касожский князь Редедя предложил Мстиславу решить судьбу их княжеств в единоборстве. Вначале одолевал Редедя. Но Мстислав призвал на помощь Богородицу, изловчился и убил врага. Касоги покорились.

В 1023 г. Мстислав вторгся во владения Ярослава. Война длилась три года. В 1025 г. по взаимной договоренности Мстиславу отошло все левобережье Днепра, а столицей его княжества стал Чернигов. После раздела владений между братьями и установился прочный мир.

Позже Ярославу удалось восстановить целостность страны. В 1030 г. он отвоевал территории, захваченные поляками при Святополке Окаянном. А в 1036 г. умер от простуды Мстислав Владимирович и его земли снова отошли к брату Ярославу.

В том же году на Киев напали печенеги, но вскоре были разбиты и бежали. При Ярославе Мудром они больше не смели нападать на Русь. На том месте, где случилась кровавая сеча, был заложен знаменитый Софийский собор – высокое каменное здание, увенчанное тринадцатью позолоченными куполами.

Равняясь на пышность и великолепие Константинополя, Ярослав приказал построить в Киеве Золотые ворота, украсившие главный въезд в город.

Ярослав Мудрый активно участвовал в европейской политике. В частности, во время смуты в Византии в 1043 г. великий князь послал для поддержки его родственницы императрицы Зои дружину во главе с сыном Владимиром. Хотя русское войско потерпело тяжелое поражение и несколько тысяч русских пленных были ослеплены по указанию императора, но престол за Зоей сохранился.

Великий князь Ярослав Мудрый – просветитель Руси. Им основано первое училище в Новгороде и положено начало великокняжеской библиотеке. Как законодатель, Ярослав велел записать первый в русской истории свод гражданских законов – «Русскую правду». Не отменяя сложившегося у славян обычая кровной мести, Ярослав установил штраф в пользу князя за убийство, за хищение имущества и за некоторые другие нарушения порядка. При Ярославе Мудром была основана Киево-Печерская лавра – мужской монастырь Древней Руси. Впервые в нашей истории по указу князя был избран митрополит, не зависевший от Константинопольского патриарха. Им стал Иларион, великий древнерусский писатель, один из основоположников средневековой русской литературы.

Прожив 75 лет, великий князь Ярослав Мудрый мирно скончался в 1054 г. Похоронили его в Софийском соборе, на одной из стен которого был изображен князь в окружении своей многочисленной семьи.

Ярослав был женат на дочери шведского короля Индигерде, в крещении Ирине (канонизирована Русской православной церковью). Святая Ирина умерла в 1050 г. У великокняжеской семьи были сыновья: Владимир, Изяслав, Святослав, Илья, Игорь, Вячеслав и Всеволод, а также три дочери: Елизавета, ставшая женой норвежского короля Харальда Храброго (король Харальд был выдающимся воином и поэтом; песни, сложенные им в честь страстно любимой королевы Елизаветы, являются музыкальной и поэтической классикой норвежского народа и исполняются в наши дни; память о прекрасной королеве также хранят норвежцы); Анна (замужем за французским королем Генрихом I, была в отличие от своего супруга грамотной и знала несколько языков; русское Евангелие, которое она привезла с собой во Францию, стало семейной реликвией королевского рода); Анастасия Агмунда (была выдана замуж за венгерского короля).

В 1101 г. в Витичеве на Днепре был созван второй съезд князей. Еще одна попытка сохранить вид единства Киевской Руси как государства была сделана на съезде в 1103 г. на Далобском озере, где князья приняли решение о совместном походе против половцев. На этих съездах снемах не удалось сохранить единство страны, хотя они и играли заметную роль в успешной борьбе Руси с кочевниками.

Полоцкий князь Всеслав не участвовал в Любецком съезде. Он был независимым правителем своего княжества. Полоцкие князья являлись сюзеренами территории, где осуществлялась их власть, как это наблюдается в других средневековых государствах. Формирование границ владений полоцкого князя в качестве суверенного государства произошло в Х-ХІ веках.

Вотчина, главная форма земельной собственности в средневековье; в исторической литературе – термин, которым обозначается комплекс земельной собственности феодалов и связанных с нею прав на зависимых крестьян. В социально-экономическом значении вотчина – организационная форма присвоения вотчинником прибавочного труда (и его продуктов) крестьян, основа господства феодалов в средневековом обществе. Происходит от слова «отчина» - земля или имение, которое получено в наследство от родителей.

В странах Европы вотчина формировалась в процессе феодализации на протяжении всего раннего средневековья. В VIII–IХ веках становится господствующей формой земельной собственности. Одновременно с формированием вотчины создавался аппарат принуждения (администрация, в т.ч. вотчинный суд) для организации эксплуатации крестьян. Однако крестьяне, подчиненные вотчинной власти феодала, сохраняли свою общинную организацию (громаду). В исторической литературе вотчины отличаются по экономической структуре, размерам, социально-сословной принадлежности вотчинников, юридическому происхождению прав. Основой производственной деятельности вотчины было крестьянское хозяйство. Для Западной Европы сначала была типичной вотчина с панским хозяйством, в ХVI-ХVII веках – без панского хозяйства (чистая вотчина). В странах Центральной и Восточной Европы с ХIV-ХV века расширялась панщинное хозяйство, рассчитанное на сбыт сельско-хозяйственной продукции на внутреннем и особенно внешнем рынке. В ХVI-ХVIII веках здесь, в зоне 2-го «издания» крепостничества, господствующее положение получила вотчина со значительным уровнем развития панским предпринимательским хозяйством (фольварок), основанным на барщинном труде крепостных крестьян. Расширение этого типа вотчины было проявлением феодальной реакции и привело к ухудшению экономического и юридического положения крестьян.

В ХI-ХIII веках на восточнославянских землях существовали вотчины князей, бояр и церкви. Основным путем создания боярских и церковных вотчин были княжеские дарения. Наследование княжеских вотчин происходило по архаическому обычаю: от старшего брата к младшим, затем к сыновьям старшего брата. Если у младших братьев также были сыновья, тогда вотчина разделялась на владения отдельных «братских семей» соответственно генеалогическому положению рода. Юридически этот обычай был закреплен решением Любецкого съезда князей в 1097. Вымороченная вотчина угасшей ветви считалась собственностью всего княжеского рода. Ее наследование по женской линии наблюдалось только в Галицко-Волынском княжестве (возможно, под влиянием западно-европейского права). «Русская правда» фиксирует существование вотчин бояр («мужей») и крестьян («смердов»). Главное отличие в их наследовании заключалось в праве бояр наследовать вымороченную вотчину («задницу») по женской линии, «задница» крестьян отходила князю.

Дата добавления: 2014-01-07