Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Лекция первая

Дамы и господа!
Позвольте прежде всего заметить, что мой родной язык не английский, и поскольку мой английский не слишком хорош, я прошу прощения за возможные ошибки.
Итак, моя цель – наметить в общих чертах некоторые фундаментальные понятия психологии. То, что мои лекции главным образом связаны с моими собственными принципами и взглядами, не означает, что я не учитываю значимость вклада других исследователей в этой области. Не переоценивая себя, надеюсь, что мои слушатели в той же мере осознают заслуги Фрейда и Адлера, что и я.
Позвольте прежде кратко изложить смысл программы моих лекций. Две главные темы составляют ее содержание. Первая касается понятий, затрагивающих структуру бессознательного и его содержание; вторая содержит методы в исследовании содержания бессознательного. Вторая тема состоит из трех частей: метода словесных ассоциаций, толкования сновидений и метода активного воображения.
Я, конечно, не смогу раскрыть перед вами полностью такие серьезные темы, как, например, философские, религиозные, этические и социальные проблемы, свойственные коллективному сознанию нашего времени, или же процессы коллективного бессознательного и сравнительные мифологические и исторические исследования, необходимые для их разъяснения. Эти темы, казалось бы не связанные с нашими интересами, тем не менее являются наиболее мощным фактором в создании и регуляции личностных ментальных условий. Они служат также источником разногласий в психологических теориях. Хотя я медик и связан главным образом с психопатологией, я, тем не менее, убежден, что этой частной области психологии может помочь только глубокое, обширное знание о психике в целом. Врач никогда не должен забывать, что болезни – это нарушенные нормальные процессы. «Подобное лечится подобным» – замечательная истина древней медицины, но, как всякая великая истина, она может стать и великой чушью. Однобокость и узость горизонта – известные невротические свойства.
Что бы я ни сказал вам, все несомненно будет лишь очертанием темы. Я не стану анализировать новые теории, поскольку мой эмпирический темперамент больше стремится к новым фактам, нежели к тому, что могут говорить о них. Хотя, я должен согласиться, – это приятное интеллектуальное развлечение. Каждый новый случай для меня – почти новая теория. Я не думаю, что эта точка зрения лишена смысла, особенно если учитывать крайнюю молодость современной психологии, которая, на мой взгляд, еще не покинула своей колыбели. Поэтому время для гениальных теорий еще не наступило. Порой мне даже кажется, что психология еще не осознала объемности своих задач, а также сложной, запутанной природы своего предмета: собственно «души», психического, psyche. Мы еще только начинаем более или менее ясно осознавать тот факт, что нечто, понимаемое нами как психическое, является объектом научного исследования. Из этого следует, что наблюдения и суждения одновременно выступают в качестве субъекта, инструмента (средства), при помощи которого мы подобные исследования осуществляем. Угроза возникновения такого мощного порочного круга заставляет быть в этих вопросах крайне осторожным и релятивным, что само по себе часто воспринимается неверно.
Прошу вас принять во внимание, что ограниченное время не позволяет мне представить дополнительные доказательства для подтверждения моих выводов. Итак, я надеюсь на ваше доброе расположение и в свою очередь прекрасно понимаю, что моя первейшая задача – излагать материал как можно яснее.
Психология – в первую очередь и по преимуществу – наука о сознании. Она же и наука о продуктах того, что мы называем бессознательным психическим. Мы не можем непосредственно, «в лоб», изучать бессознательное психическое – у нас с ним нет никакой связи. Мы можем иметь дело только с продуктами сознания, которые, как можно полагать, имеют свое происхождение в области, называемой бессознательным, области «туманных представлений», которые философ Кант в своей «Антропологии» называл как наполовину бытующие в мире. Все, что по совести можно сказать о бессознательном, так это лишь то, что сознающему разуму позволительно о нем говорить. Бессознательное психическое, целиком заключающее в себе неизвестную природу, всегда выражалось сознанием и в терминах сознания, но это единственное, что можно делать. Пойти дальше мы не можем, и данное обстоятельство всегда необходимо иметь в виду, как крайнюю меру в критике нашего суждения.
Сознание – предмет чрезвычайно своеобразный. Это явление дискретно по своей природе. Одна пятая или одна третья, возможно даже одна вторая, часть нашей жизни протекает в бессознательном состоянии. Целиком бессознательно раннее детство человека. Каждую ночь мы погружаемся в бессознательное, и только в периоды между просыпанием и сном более или менее ощущаем себя в сознательном состоянии. До некоторой степени является проблематичным и сам факт ясности или, иначе, степени сознания. Предполагается, к примеру, что десятилетний мальчик или девочка обладают сознанием, но легко можно доказать, что здесь налицо специфический вид сознания, сознания, в котором рефлексия своего «Я» может не участвовать; сознание ЭГО отсутствует. Мне известен ряд случаев у детей от одиннадцати до четырнадцати лет и старше, внезапно осознавших, что «Я есть». Впервые в жизни они стали сознавать, что переживают нечто и именно как ОНИ; оглядываясь при этом назад, в свое прошлое, наполненное столькими событиями и вещами, они тем не менее себя в этом прошлом вспомнить не могут.
Необходимо допустить, что когда мы говорим «Я», то при этом не имеем абсолютного критерия для оценки полноты переживания этого «Я». Посему так и случается, что наше представление (реализация) ЭГО весьма фрагментарно, и лишь постепенно, во времени люди узнают все больше и больше о том, что же ЭГО означает для человека. Фактически процесс узнавания не имеет конца, длится всю жизнь, во всяком случае мы сами момент конца не фиксируем.
Сознание похоже на поверхность или оболочку в обширнейшем бессознательном пространстве неизвестной степени мерности. Мы не знаем, как далеко простирается власть бессознательного, потому что просто ничего о нем не знаем. Что можно сказать о вещи, о которой не знаешь ничего? Сказать нечего. Когда мы говорим «бессознательное», то часто имеем в виду передать нечто этим термином, но фактически, передаем то, что ничего об этом не знаем. У нас есть только непрямые доказательства, что существует ментальная сфера, пребывающая по ту сторону сознания. Есть некоторые научные суждения, приводящие к заключению, что нечто подобное существует. Из продуктов или результатов, которые бессознательный психический мир продуцирует, можно прийти к определенным заключениям относительно его возможной природы. Но необходимо быть крайне осторожным, чтобы не впасть в излишний антропоморфизм в своих заключениях, ибо в действительности вещи могут весьма отличаться от их представлений в нашем сознании.
Если, к примеру, мы видим цвета и слышим звуки, то в действительности это – осцилляции, колебания. Фактически нам необходимо иметь лабораторию со сложными устройствами для того, чтобы выстроить картину мира, не зависимую от наших ощущений и от нашей психики. И я полагаю, что весьма сходным образом обстоит дело и с нашим бессознательным – необходима лаборатория, в которой должно обосновывать объективные методы по оценке действительного положения вещей, составляющих контекст бессознательного.
Помимо всего прочего сознание характеризуется известной узостью. Оно способно нести в себе весьма малое информационное содержание одномоментно. Все прочее в данный миг осознается, и мы получаем ощущение непрерывности или общего понимания, или осведомленности об осознаваемом мире только через последовательность сознательных моментов. Мы не способны удержать целостный образ, потому что сознание слишком узко, и видим только вспышки существования. Словно наблюдаем мир через узкую щель и видим отдельные моменты, все остальное пребывает в темноте и неизвестности. Пространство всегда громадно и непрерывно, в то время как пространство сознания – ограниченное поле моментального видения.
Сознание в значительной степени – продукт восприятия и ориентации во внешнем мире. Возможно, что оно локализуется в церебруме, имеющим по своей природе эктодермическое происхождение и, вероятно, бывшим органом чувств кожи во времена наших далеких предшественников. Сознание произошло от этой локализации в мозгу, в силу чего сохранило качество ощущения и ориентации. Знаменателен тот факт, что французские и английские психологи XVII и XVIII столетий пытались вывести сознание из ощущений, т. е. представить себе его целиком состоящим из чувственных данных. Это выразилось в известной формуле: «Нет ничего в разуме, что до того не присутствовало бы в чувстве». Сходное можно обнаружить и в современных теориях. Фрейд, к примеру, не выводит сознание из чувственных данных, но выводит бессознательное из сознания, оставаясь на той же самой позиции рационализма.
Я ставлю вопрос обратным образом и говорю, что возникающая в сознании вещь вначале с очевидностью не осознается и осознание ее вытекает из неосознанного состояния. В раннем детстве мы все бессознательны; большинство главных функций инстинктивной природы протекает бессознательно, и сознание, скорей всего, продукт бессознательного. Сознание требует для своего поддержания значительного усилия. Человек устает от пребывания в сознательном состоянии. Он истощается сознанием. Когда наблюдаешь представителей первобытных племен, то можно заметить, что на малейшее раздражение, выводящее их из дремоты, они стараются исчезнуть. Могут сидеть часами неподвижно, когда же их спрашиваешь: «А что вы делаете? О чем думаете?» – они обижаются и говорят: «Только сумасшедшие думают – они держат мысли в своей голове. Мы не думаем». Если же они вообще думают, то, скорее, животом или сердцем. Некоторые негритянские племена уверяют, что мысли находятся в желудке, потому что они осознают только те мысли, которые действительно беспокоят: печень, почки, кишки или желудок. Другими словами, они осознают только эмоциональные мысли. Эмоции и аффекты всегда сопровождаются явными физиологическими иннервациями.
Индейцы пуэбло рассказали мне, что все американцы сумасшедшие; и, разумеется, я, несколько удивившись, спросил, почему? «Потому что они говорят, будто думают головой. Нормальный здоровый человек не думает головой. Мы думаем сердцем». Они пребывали в гомеровскую эпоху, когда диафрагма (френ – разум, душа) считалась местом (центром) психической активности. Это означает психическую локализацию иной природы. Наше понятие о сознании предполагает, что мысль концентрируется в достопочтенной голове. Но индейцы пуэбло определяют сознание на основе чувственной интенсивности. Абстрактная мысль для них не существует. Они поклоняются солнцу, и я немного поспорил с ними, высказав слова св. Августина о том, что Бог не есть солнце, но тот, кто сделал солнце. Они не могли принять подобной мысли, так как дальше своих ощущений и чувств пойти не могли. Вот почему их сознание и мысли концентрируются в сердце. Мы в свою очередь психическую активность никак к источнику не адресуем и стоим на том, что сны и фантазии локализуются непосредственно «там внизу», что дает возможность говорить о ПОД-сознании, ПОД-сознательном разуме, о вещах, располагающихся ниже сознания.
Эти своеобразные локализации играют большую роль в так называемых первобытных психологиях, которые ни в коей мере не следует считать первобытными. К примеру, изучая тантрическую йогу или индусскую психологию, вы найдете наиболее сложно разработанные системы психических пластов, локализаций сознания вверх от области промежности до вершины головы. Эти центры, так называемые чакры, можно найти не только в предписаниях и текстах йоги, – весьма сходные идеи обнаруживаются в древних немецких алхимических книгах, явно не имеющих ничего общего с йогой.
Важным фактом в области изучения сознания является то обстоятельство, что ничто не может быть осознано без ЭГО, к которому стекается весь информационный поток. Если «нечто» не связано с ЭГО, то это «нечто» и не осознается. Поэтому сознание можно определить как связь психических факторов с ЭГО. Что же такое ЭГО? Это комплекс данных, конструированный прежде всего общей осведомленностью относительно своего тела, своего существования и затем данными памяти; у человека есть определенная идея о его прошлом бытии, определенные наборы (серии) памяти. Эти две составляющие и есть главные конституэнты ЭГО. Поэтому можно назвать ЭГО комплексом психических факторов. Этот комплекс обладает огромной энергией притяжения, как магнит; он притягивает содержания из бессознательного, из этой темной неведомой области; он также притягивает впечатления извне, и когда они входят в связь с ЭГО, то осознаются. Если же не входят, то осознания не происходит.
Моя идея заключается в том, что ЭГО – это своего рода комплекс, который мы в себе заботливо взращиваем. Он всегда в центре нашего внимания и наших желаний, он – центр нашего сознания. Если ЭГО раскалывается, как это случается при шизофрении, то рушатся все моральные критерии, теряется возможность сознательно воспроизводить действия, так как центр расколот и определенные части психики обращаются к одному фрагменту ЭГО, а остальные – к другому. Именно поэтому при шизофрении вы часто можете наблюдать быструю трансформацию из одной личности в другую.
В сознании можно различить ряд функций. Функции обеспечивают сознание возможностью получать ориентиры из области эктопсихических и эндопсихических факторов. То, что я понимаю под эктопсихикой, есть система связей между содержанием сознания и фактами (данными), идущими из внешней среды. Это система ориентации, которая имеет дело с внешними фактами, получаемыми мною посредством органов чувств. Эктопсихика – это система связей между содержаниями сознания и постулируемыми процессами в бессознательном.
Прежде всего мы коснемся эктопсихических функций.
А. Ощущения. Под ощущением я понимаю то, что французские психологи называют «la fonction dureel», что составляет результат моей осведомленности о внешних фактах, получаемых через функции моего сознания. Я думаю, что французский термин наиболее исчерпывающий. Ощущения говорят мне, что нечто есть; они не говорят, что это, но свидетельствуют, что это нечто присутствует.
Б. Мышление. Мышление, если спросить философа, представляет собой что-то очень сложное, поэтому лучше его об этом никогда не спрашивать. Философ – единственный человек, который не знает, что такое мышление. Все прочие знают. Когда вы говорите человеку: «А теперь давай подумаем,» – он точно знает, что имеется в виду. Философ же никогда не знает. Мышление в своей простейшей форме говорит, что есть присутствующая вещь. Оно дает имя вещи и вводит понятие, ибо мышление есть восприятие и суждение. (Германская психология называет это апперцепцией).
В. Чувство. Здесь многие мыслящие люди смущаются, а иногда и сердятся, когда я начинаю размышлять о чувстве, вероятно потому, что, по их мнению, я говорю при этом ужасные вещи. Чувство с помощью определенных чувственных тонов информирует нас о ценности вещей. Оно говорит субъекту, что тот или иной предмет стоит для него, какую ценность он представляет. В согласии с этим феноменом невозможно воспринять или помыслить о чем-либо без определенной чувственной реакции. Субъект всегда находится в состоянии определенного чувственного тона настроения, которые можно легко продемонстрировать в эксперименте. Что касается «ужасной вещи» относительно чувства, так это то, что оно, как и мышление, функция рациональная. По этому поводу все мыслящие люди убеждены абсолютно, что, напротив, чувство в высшей степени иррационально. Здесь мне остается сказать: потерпите немного и установите для себя ясным тот факт, что человек не может быть совершенен во всех психических проявлениях. И если человек более совершенен в мышлении, то ему явно недостает чувственности; эти два свойства (функции) маскируют друг друга и тормозят. Поэтому, скажем, если вы желаете размышлять бесстрастным образом, научно или философски, то должны избавиться от каких-либо чувственных оценок. Очевидно, что пара объектов, рассмотренных с чувственной точки зрения, будет различаться не только фактически, но и в ценностном отношении. Оценки не являются якорями для интеллекта, но они существуют, реализуясь как важная психологическая функция. И если вы хотите иметь полную картину мира, то необходимо принять во внимание и оценки. Если этого не сделать, то есть риск попасть в беду. Многие люди рассматривают чувство как наиболее иррациональное психическое явление. Поэтому каждый убежден, особенно в Англии, что следует контролировать свои чувства. Я вполне согласен с тем, что это хорошая привычка, и восхищаюсь англичанами за эту их способность. Но чувства все же существуют: я видел людей, которые великолепно управляются со своими чувствами, и тем не менее последние их ужасно беспокоят.
Г. Интуиция. Ощущения говорят нам, что НЕЧТО существует. Мышление определяет это НЕЧТО. Чувство информирует нас о его ценности. Предположим, имеется полная картина мира, когда человек знает: вещь существует, что это за вещь, насколько она ценна. Но есть еще другая категория – время. Вещи имеют свое прошлое и будущее. Они откуда-то появляются, куда-то текут, и трудно уверенно сказать, откуда они возникли и куда скроются; и все же при этом у человека есть некое чувство, которое американцы называют (hunch) предчувствием. Допустим, вы связаны с продажей антиквариата, и у вас появляется предчувствие, что некий предмет изготовлен прекрасным мастером в 1720 году, у вас предчувствие, что это хорошая работа. Или, положим, вы не предполагаете, что будет с вашими акциями, но у вас есть предчувствие, что они поднимутся. Это интуиция, мистическое свойство, некий чудный дар. Например, вы знаете, что у вашего пациента есть какое-то болезненное воспоминание, но вот вам «приходит в голову», у вас «возникает определенное чувство». Мы говорим так, потому что обычный язык не имеет подходящих определений. Слово интуиция становится все более употребимым в английском. Немцы же не могут «ощутить» лингвистической разницы между «ощущением» и «чувством». Иначе во французском: вы можете сказать, что у вас некоторые «sentiment dans l’estomac», или вы скажете «sensation». У англичан существует различие, но они с легкостью могут спутать feeling and intuition. Поэтому я предпринял здесь такое, почти искусственное разграничение, хотя исходя из практических целей, очень важно сделать такое разделение в научном языке. Употребляя термин, мы должны определить его значение, в противном случае мы будем говорить на невразумительном языке, а для психологии это просто несчастье. В повседневной речи, когда один человек говорит «чувство», он может подразумевать нечто полностью противоположное, нежели другой, говорящий о том же. Некоторые психологи используют понятие «чувство», определяя его как «ущербную», «хромую» мысль. Определение «чувство – нечто иное, как незаконченная мысль», принадлежит известному ученому. Но чувство это нечто подлинное, реальное, это функция, и поэтому у нас есть слово для его обозначения. Инстинктивный природный разум всегда находит слова для обозначения реально существующих вещей. Только психологи изобретают слова для несуществующих предметов. Многим интуиция покажется чем-то весьма колдовским; кстати, в отношении меня некоторые говорят, что я очень мистичен. В этом смысле интуиция одна из составляющих моего мистицизма. Данная функция позволяет видеть круглые углы, воспроизвести которые обычному человеку невозможно, однако есть специалисты по этой части. Живя в четырех стенах и выполняя рутинную работу, к интуиции не прибегают, но она очень нужна, скажем, при охоте на носорогов или тигров в Африке. Предчувствие в таком деле часто стоит жизни. Интуицией пользуются изобретатели и судьи. Там, где бессильны понятия и оценки, мы целиком зависим от дара интуиции.
Добавлю еще, что интуиция есть особый вид восприятия, которое не ограничивается органами чувств, а проходит через сферу бессознательного. Но здесь я вынужден остановиться и сказать: «Как действует эта функция, я не знаю». Я не знаю, что происходит, когда человек знает то, что он определенно знать не может. Я не знаю, как это у него получается, но получается неплохо, и он в состоянии действовать. Так, «вещие» сны, феномен телепатии и прочие подобные вещи – это интуиция. Я наблюдал их и убежден – они существуют. Вы можете видеть их также у первобытных племен. Вы можете видеть их, если внимательны к этим процессам, которые как-то работают через подсознание, поскольку чувственное восприятие настолько слабо, что наше сознание не может получить их. Иногда, например в случае cryptomnesia 2, что-то подкрадывается к вашему сознанию, вы улавливаете намек, но до того, как вы его получите, это всегда что-то бессознательное, будто «свалившееся с небес». Немцы называют это Einfall, что означает вещь, пришедшую вам в голову из «ниоткуда». Это похоже на откровение. Действительно, интуиция – природная, естественная функция, совершенно нормальная и необходимая вещь, которая компенсирует то, что вы не можете ощутить, почувствовать или осмыслить из-за недостатка реальности. Видите ли, прошлое уже не реально, а будущее не так реально, как мы думаем. Поэтому мы должны благодарить небеса за такую функцию, которая проливает некоторый свет на окружающие нас вещи. Врачи, часто сталкиваясь с незнакомыми ситуациями, серьезно нуждаются в интуиции. Множество верных диагнозов приходят благодаря этой таинственной функции.

Рис. 1. Функции.

 

Психологические функции обычно контролируются волей, во всяком случае мы надеемся, что это так, потому что боимся всего, что «само по себе». Когда же функции контролируются, их можно подавлять, отбирать, усиливать, они могут направляться волей, умыслом. Однако функции могут действовать и непроизвольно – думать, чувствовать за вас, так что вы даже не сможете остановить их. Или же они функционируют бессознательно, вы не догадываетесь об этом, хотя перед вами может предстать результат чувственного процесса, шедшего в подсознании. Возможно, кто-то скажет: «Просто вы были раздражены, и поэтому отреагировали именно так». Положим, вы настолько бессознательны, что чувствовали именно так; тем не менее это наиболее вероятная реакция. Психологические функции, как и чувственные, обладают специфической энергией. Вы не можете избавиться от чувств, мыслей. Никто не может сказать: «Я не буду думать», – несомненно, он думать будет. Нельзя сказать: «Я не буду чувствовать», – люди чувствуют благодаря выражению специфической энергии, заключенной в каждой функции, энергии, которая не может видоизмениться.
Конечно, можно иметь предпочтения. Люди мыслящие предпочитают думать и адаптируются таким путем. Другие, у которых развита чувственная функция, – общительны, для них важны моральные критерии, они великолепно режиссируют чувственные ситуации и живут ими. Человек с развитой наблюдательностью будет пользоваться главным образом своими ощущениями и т.д. Доминирующая функция определяет в индивиде его собственный психологический тип. Например, если человек пользуется в основном своим интеллектом, его можно отнести к так называемому «безошибочному» типу. Отсюда мы можем проследить местоположение чувства в структуре психики: когда мышление – доминантная функция, чувство неизменно занимает подчиненное положение. То же правило применимо к трем другим функциям. Я объясню это с помощью диаграммы.
Расположим функции крестообразно (рис. 1) В центре поместим ЭГО (Е), которое обладает определенной энергией. Эта энергия и есть сила воли. В случае мыслительного типа эта сила может быть направлена к мышлению (Г). Тогда мы должны расположить чувства (F) внизу, под Т, поскольку в этом случае F подчиненная функция. Это следует из того, что когда вы думаете, то должны исключить чувства, и наоборот. Когда вы думаете, оставьте ваши чувства и чувственные оценки. Чувства наиболее разрушительны для ваших мыслей. Эти две функции отрицают друг друга. То же происходит с ощущением (S) и интуицией (I). Наблюдая за человеком в режиме ощущения, вы заметите, что его особенностью является концентрация взгляда на каком-нибудь предмете, точке. Если же вы проследите за выражением глаз человека интуитивного типа, то поймете – он не смотрит, он окидывает взглядом предметы в поле своего зрения, выбирая один. Это и есть предчувствие. Обладая интуицией, вы обычно не вдаетесь в детали, стараясь воспринять ситуацию в целом, и тогда, внезапно, нечто вырисовывается из этого целого. Если же ваша основная функция – ощущения, вы будете лишены интуиции, только потому, что нельзя делать «два дела сразу». Это достаточно сложно, поскольку принцип одной функции исключает действие другой. Именно поэтому я и поместил их противоположно друг другу.
Итак, с помощью этой простой диаграммы вы можете прийти к важным выводам, касающимся сознания. Например, если вы находите, что мышление сильно дифференцированно, то оказывается, что чувства недифференцированны. Что это значит? Означает ли это, что у таких людей нет чувств? Напротив. Они говорят: «У меня сильные чувства. Я переполнен эмоциями. Я темпераментен». Эти люди во власти своих эмоций, они пойманы эмоциями. Если вы, к примеру, изучаете частную жизнь интеллектуала и хотите знать о его поведении дома, спросите об этом его жену – она сможет рассказать вам презабавные истории!

Чувствующий тип в естественном состоянии никогда не будет утруждать себя мыслью. Мышление возникает как следствие невротизирующего воздействия; в этом случае оно носит навязчивый характер. Наш герой остается в норме, но он полон необычайными идеями и убеждениями. Мышление захватило его и подчинило себе, и он не может выпутаться из этого, поскольку его мысли неподвижны. С другой стороны, интеллектуал, захваченный своими чувствами, говорит: «Я просто это чувствую», – чему трудно возразить. Но когда он полностью погружен в свои эмоции, возникает вопрос: «Сможет ли он оттуда выбраться?» Он не сможет до конца оправдать свои чувства, если же это ему удается, он ощутит собственную неполноценность.
Подобное происходит с людьми, относящимися к интуитивному типу и типу сенситивному. Интуитив всегда озабочен сущностью вещей; он обманывается в своих представлениях о реальности; не использует предоставляемых ему возможностей. Это человек, который возделывает поле и, не дождавшись созревшего урожая, переходит на другое. За ним остается возделанное поле, впереди – новые надежды, но из всего этого ничего не выходит. Сенситивный человек всегда остается в данной реальности. Для него истинно то, что реально. Вспомните, что означает реальное для интуитива: это неправда, этого не будет, будет что-то другое. Когда же сенситивный человек не имеет своей реальности – четырех стен, в которых он может жить, он болен. Дайте четыре стены интуитиву, и единственное, что будет занимать его, как оттуда выбраться. Для него любая обусловленная ситуация – это тюрьма, из которой необходимо в кратчайший срок выйти навстречу новым возможностям. Эти различия играют неоценимую роль в практической психологии. Не думайте, что я раскладываю людей по полочкам, определяя: «Это интуитив, а это мыслительный тип». Меня часто спрашивают: «Не относится ли такой-то к мыслительному типу?» И я отвечаю, что никогда об этом не думал, и на самом деле это так. Не имеет смысла навешивать ярлыки, однако когда у вас есть большой эмпирический материал, необходимы упорядоченные принципы для его классификации. Без преувеличения скажу, что для меня крайне важно привести материал в порядок. Это особенно может пригодиться, когда вы представляете кому-либо смущенных, обеспокоенных пациентов, или представляете мужа жене, и наоборот. Всегда полезно иметь такие объективные критерии, в противном случае все остается на уровне «он сказал – она сказала». Как правило, подчиненная функция не обладает свойствами сознательной дифференцированной функции. Последняя, как правило, регулируется намерением и волей. Если вы настоящий мыслитель, вы в состоянии направлять ваше мышление волей, вы можете контролировать ваши мысли, говоря себе: «Я могу думать иначе, думать обратное». Чувствующий тип никогда не сделает так, поскольку не может отделаться от своих мыслей. Мысли владеют им, прельщают его, и – он боится их. Его чувства архаичны, и он сам, как древний человек, – беспомощная жертва своих эмоций. Именно по этой причине первобытный человек старался не тревожить чувств своих соплеменников – это было опасно. Многие наши обычаи объясняются такой «архаичной учтивостью»: не принято, обмениваясь рукопожатием, держать другую руку в кармане или за спиной. Вы должны показать, что в ваших руках нет оружия. Восточное приветствие, поклон с воздетыми кверху руками, означает то же. Преклоняясь к ногам другого, вы показываете свою полную беззащитность и полную в него веру. Изучая поведенческие символы первобытных народов, вы поймете их страх перед соплеменниками. Также мы боимся своих подчиненных функций. Представьте типичного интеллектуала, который боится влюбиться. Вам его страх покажется глупым, но, скорее всего, он прав. Где гарантия того, что, влюбившись, он не наделает глупостей. И он наверняка окажется в ловушке, его чувства среагируют именно на архаичный или опасный тип женщин. Именно поэтому интеллектуалы склонны вступать в неравный брак. Они не подозревают о своих архаических чувствах, и их часто ловят квартирные хозяйки или кухарки. Драма скрыта в их чувствах. Они не боятся сражаться интеллектом, но что касается чувств, их легко победить, обвести вокруг пальца, и они знают это. Поэтому никогда не «давите» на чувства человека, если он интеллектуал. Он готов к опасности и контролирует ситуацию.
Этот закон применим ко всем другим случаям. Подчиненная функция всегда ассоциируется в нас с архаической личностью. В этой функции мы всегда – первобытные люди. В дифференцированных функциях мы цивилизованны, предположительно обладаем свободой выбора. Ничего подобного нет в функциях подчиненных. Здесь у нас есть лишь открытая рана, или по крайней мере открытая дверь, сквозь которую может проникнуть все, что угодно.
Теперь рассмотрим эндопсихические функции сознания. Функции, о которых я сказал выше, управляют или помогают нашей сознательной ориентации во взаимоотношениях с внешней средой; но они не неприменимы в отношении вещей, составляющих нижнюю область ЭГО. ЭГО – это всего лишь кусочек сознания, плавающий по океану темных вещей. Эти темные вещи – суть внутренние вещи. На внутренней стороне находится пласт психических событий, формирующих нечто вроде края, каймы сознания вокруг ЭГО. Проиллюстрируем это на диаграмме.

 

Рис. 2.

 

Положим АА' порогом сознания, тогда D будет областью сознания, относимой к эндопсихическому миру В. миру, управляемому функциями, о которых мы только что говорили. С другой стороны С находится мир теней. Там ЭГО отчасти темное, мы не можем заглянуть в него, мы загадка самим себе. Мы знаем ЭГО только в D, но не в С. Поэтому всегда обнаруживаем в себе что-то новое. Мы часто думаем, что открывать дальше уже нечего, но это глубоко не так. Обнаруживая себя в одном, другом, десятом и т. д., мы приобретаем удивительный опыт. Он показывает, что часть нашей личности (неосознанной) находится в стадии становления; мы не закончены, следовательно растем и изменяемся. При этом, однако, та, будущая личность, которая возникнет, положим, через год, уже здесь, только пока еще она в тени. ЭГО, таким образом, напоминает движущийся кадр фильма. Будущая личность еще не видна, но движение происходит, и в настоящем мы строим будущее бытие. Потенциалии, заложенные в личности, принадлежат темной стороне ЭГО.
Поэтому первая функция эндопсихической стороны – память. Функция памяти, или воспроизведения, связывает нас с вещами, ставшими подсознательными – подавленными или отброшенными. То, что мы называем памятью, – это дар репродуцировать бессознательные содержания, и это – главная функция; ясно различимая во взаимосвязи между нашим сознанием и содержаниями, которые в действительности не существуют перед нашим взором.
Следующая эндопсихическая функция несколько сложней для понимания. Здесь нам приходится нырять в глубину, так как мы подходим к темной области. Сначала сформулируем само понятие: субъективные компоненты сознательных функций. Поясню. Когда вы встречаете какого-либо человека, которого до того не встречали, то, естественно, что-то о нем думаете. И не всегда думаете то, что можно было бы сказать ему тотчас же; возможно и так, что то, что вы думаете, неправдиво и в действительности не имеет места. Ясно, что налицо субъективная реакция. Подобное может происходить с любыми объектами и ситуациями. Любое действие сознательной функции, каков бы объект ни был, всегда сопровождается субъективными реакциями, в той или иной степени непозволительными, несправедливыми и неточными. Нечто подобное каждый отмечал в самом себе, и, вероятно, каждый предпочел бы не оказаться субъектом такого переживания. Посему человек предпочитает оставлять такие размышления в тени, – это помогает утверждать собственную невинность, честность и прямоту.
Реакции такого рода я называю субъективными компонентами. Последние являются важной составляющей во взаимоотношении с внутренней стороной ЭГО. И весьма болезненны. Поэтому мы не любим вторгаться в мир Тени. Человек не любит созерцать тень самого себя, поэтому многие люди нашего цивилизованного общества стремятся избавиться от нее, потерять ее полностью. С потерей тени, как правило, утрачивается тело. Тело – друг сомнительный, так как производит вещи, которые нам не всегда нравятся; существует также ряд вещей, связанных с телом, о которых стремятся не упоминать. Само тело является персонификацией тени ЭГО. Иногда оно просто сущий скелет в шкафу, от которого каждый, естественно, хочет избавиться. Сказанного, вероятно, достаточно для пояснения понятия субъективных компонентов. Как правило, это некоторая предрасположенность действовать определенным образом, и часто такая предопределенность носит недоброжелательный характер. Из этого определения есть только одно исключение: люди, которые вечно попадают впросак, постоянно оказываются причиной беспокойства для других, поскольку они живут своей собственной тенью, своей собственной противоположностью. Это те самые люди, которые вечно опаздывают на концерт или на лекцию и, являясь ко всему прочему весьма скромными, не желая тревожить других, прокрадываются в самый конец зала, по дороге роняя стул, и,– о, ужас! – нелепица шума и вынужденного общего внимания.
Теперь мы подходим к третьему эндопсихическому компоненту – в этом случае уже трудно говорить о функции. О последней еще можно говорить в случае памяти, но даже и память лишь до определенной степени послушна воле и контролируема. Очень часто она крайне самоуправна и напоминает капризную лошадь. Бывает, что она просто отказывается работать. В этом смысле субъективные компоненты и реакции еще более неуправляемы.
Но дело обстоит совсем плохо, когда мы имеем дело с эмоциями и аффектами. Тут становится ясно, что они никакие не функции, а просто события, потому что в эмоции, как обозначает само слово (emotion – англ. сдвигаться), вы сдвигаетесь прочь, вы выбрасываетесь, – благопристойное эго регрессирует, отходит в сторону и его место занимает нечто другое. Мы говорим: «В него вселился бес», или «Он вышел из себя», или «Что им сегодня владеет», так как этим он напоминает человека, который одержим. Первобытный человек не скажет, что он сердит без меры; он говорит, что дух вошел в него и полностью изменил. Нечто подобное случается с эмоциями. Вас что-то держит, вы больше не вы, и ваш самоконтроль сведен практически к нулю. Это и есть то состояние, когда внутренняя сторона психики человека завладевает им, чему он не в силах помешать. Конечно, он может сжать кулаки и сохранить спокойствие, но тем не менее в данный момент им владеет тень.
Четвертый, важный эндопсихический фактор я называю инвазией, или вторжением. Здесь теневая сторона, сфера бессознательного имеет полный контроль и может даже нарушить условия существования сознания. Сознательный контроль в подобных случаях – наименьший. Сюда относятся и те состояния человеческой жизни, которые необязательно называть патологическими, они патологичны лишь в старом смысле этого слова, когда патология означала науку страстей. Любой может лишиться сознания более или менее «нормальным» образом. Подобные вещи считаются совершенно естественными среди первобытных народов. Они, к примеру, говорят, о дьяволе или духе, вошедшем в человека, или о его Душе, покинувшей тело – одной из его разных душ – часто насчитывающихся до шести. Когда душа покидает человека, он оказывается в неустойчивом состоянии, поскольку лишается себя и вынужден страдать от утраты. Подобное можно часто наблюдать и у пациентов-невротиков. Время от времени они вдруг теряют энергию, теряют себя. Этот феномен сам по себе не патологичен, но если такие явления становятся привычными, мы вправе говорить о неврозе. Подобные вещи ведут к неврозам, однако у нормальных людей также бывают такие исключительные состояния. Иметь непреодолимые эмоции само по себе не патология, просто это нежелательно. Пограничные явления не патологичны, но могут привести к неврозу.

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Органи самоорганізації населення | Лекция вторая
Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-01-07; Просмотров: 276; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.017 сек.