Функционалистский подход

В отличие от предыдущих он дает, на мой взгляд, гораздо более широкие методологические возможности для разработки проблемы, поскольку здесь психические явления рассматриваются в качестве функциональных состояний мозга, как функциональные свойства протекающих в нем нейрофизиологических процессов. Такой подход логически противостоит парадигме физикализма и служит основанием для развития весьма влиятельного в западной философии "функционального материализма" (X. Патнэм, Дж. Фодор, Д. Льюис, Д. Деннет и др.), выступающего как альтернативный всем разновидностям "физикалистского материализма".
Функционалистский подход связан с развитием кибернетики, теории информации, семиотики, системных и структуральных исследований. Средства функционалистского описания дают широкие возможности для охвата в единой концептуальной модели психических и нейрофизиологических явлений. Они позволяют логически корректно выражать такие свойства психического, как смысл, ценностное отношение и интенциональность.
Разумеется, существуют различные способы интерпретации парадигмы функционализма (которую можно так именовать по аналогии с парадигмой физикализма), а соответственно и разнообразные пути решения в ее рамках вопроса о соотношении психических явлений с мозговыми процессами. Наряду с попытками прямого представления "ментальных состояний" в качестве функциональных нейрофизиологических состояний головного мозга встречаются, например, попытки рассматривать психические явления как идентичные некоторым мозговым лингвистическим структурам, несущим значения. Как полагает А. Данто (A. Danto), "ментальные состояния" допустимо идентифицировать с мозговыми лингвистическими структурами, которые представляют собой разновидность знаковых систем. Будучи сами по себе физическими, они функционируют согласно лингвистическим правилам. "Ментальные состояния" суть значения этих знаковых систем... Именно в таком случае, по мнению Данто, мозговым процессам, несущим значения, можно приписывать качество интенциональности.
В русле функционалистской парадигмы решается проблема отношения психических явлений к мозговым процессам и различными представлениями "эмерджентистского материализма". Эмерджентное свойство, являясь историческим новообразованием, не допускает чисто физического объяснения, оно по необходимости носит функциональный характер. Не случайно разработка идей "эмерджентистского материализма" встретила поддержку со стороны ряда крупнейших западных нейрофизиологов, предпочитавших ранее картезианский дуализм неприемлемому для них физикалистскому редукционизму. Мы имеем в виду Р. Сперри (R. Sperry), который еще более десяти лет назад примкнул к позиции "эмерджентистского материализма", широко используя его теоретические установки для объяснения связи психических явлений с мозговыми процессами... Другим примером может служить Д. Хебб, написавший предисловие к книге М. Бунге (М. Bunge), в которой защищается один из вариантов "эмерджентистского материализма".

Среди советских нейрофизиологов, уделявших значительное внимание психофизиологической проблеме, идеи функционалистского подхода использовали и развивали П.К. Анохин, Н.А. Бернштейн. Значительный вклад в разработку функционалистской модели соотношения психических явлений и мозговой нейродинамики внесен работами Бехтеревой и ее сотрудников, где ставится задача расшифровки мозговых кодов психических явлений. Последние рассматриваются в качестве информационных процессов. Это создает, по нашему мнению, плодотворную перспективу исследований, что может обогатить функционалистский подход в целом.
Нам думается, что трактовка психических явлений как информационных процессов, осуществляемых головным мозгом, открывает широкие возможности для разработки проблемы "сознание и мозг" и выступает как вариант конкретизации функционалистской парадигмы. В свою очередь понимание психических процессов и состояний как информационных допускает разные интерпретации и ведет к различным концептуальным решениям.
Одним из таких решений является предложенный нами четверть века тому назад информационный подход к проблеме "психика и мозг", получивший затем развитие в ряде работ. Суть информационного подхода (как разновидности функционального подхода) определяется общей теоретической идеей самоорганизующейся системы и связанным с ней комплексом общенаучных понятий, раскрывающих существенные свойства самоорганизации. Центральное место среди этих понятий занимает взятое в широком смысле понятие информации. Последнее является двумерным, ибо фиксирует и семантический (а также прагматический) аспект информации, и ее кодовую форму, т.е. позволяет отобразить в едином концептуальном плане свойства и "содержания" информации, и ее материального носителя, и ее кодовой организации (пространственные, энергетические и другие физические характеристики).
Поскольку феномен сознания требует "содержательного" описания (в контексте понятий смысла, ценности и др.), а мозговые процессы предполагают описание в естественнонаучных терминах (в контексте понятий о пространственных и физических свойствах), понятие информации позволяет достаточно корректно совместить оба этих типа описаний, а тем самым послужить основой для концептуального объяснения связи явлений сознания с мозговыми процессами. Естественно интерпретировать всякое явление сознания в качестве информации (ибо оно всегда есть отражение чего-либо, а значит, несет субъекту об этом информацию; оно интенционально, направлено на определенный объект, не бывает "пустым"). Но информация по необходимости не существует вне и помимо своего материального носителя; если в качестве информации интерпретируются явления сознания, то носителем выступает мозговой процесс (некоторая мозговая нейродинамическая система). Эти соображения и составляют исходный пункт информационного подхода к проблеме "сознание и мозг" (и шире - "психика и мозг").

Рассмотрим подробнее следствия, вытекающие из посылок информационного подхода. Итак, если отношение между психическим состоянием (явлением сознания) и соответствующим мозговым процессом допустимо рассматривать как отношение между информацией и ее носителем, тогда всякое поддающееся дискретизации и осознанию психическое явление (обозначим его А), переживаемое в данном интервале (t_i) определенным человеком, имеет своим материальным носителем некоторый мозговой процесс (обозначим его Х₀), который правомерно описывать как сложную мозговую нейродинамическую систему. Связь между А и At_i является функциональной, это явления одновременные и однопричинные. Будучи носителем информации, At_i является кодом А, ибо информация не существует вне своей кодовой формы, которая может быть различна (в силу инвариантности информации по отношению к физическим, пространственным, субстратным свойствам своего носителя, что и определяет возможность множества способов кодирования одной и той же информации).
Отсюда видно, что связь А и X_i относится к тому типу связи, который именуется кодовой зависимостью. Ее исследование предполагает решение задачи расшифровки кода. Это - центральная (и весьма специфическая) задача познания объектов живой природы, психики и культуры. Она носит герменевтический характер, ибо требует постижения некоторого содержания, смысла, воплощенного в той или иной предметной (точнее - вещественной или даже материальной) форме. Можно выделить два типа такой познавательной задачи: 1) когда имеется кодовый объект и требуется выяснить его информационное содержание; 2) когда нам дана некоторая информация, но ее конкретный носитель, т.е. кодовый объект, неизвестен, требуется найти его - установить соответствие между ней и свойствами ее носителя (первый тип задач мы называем прямыми, второй - обратными). Обратная задача является, как правило, более трудной, чем прямая. Это важно отметить, поскольку расшифровка мозговых кодов психических явлений является обратной задачей.
Под "известной нам информацией" имеется в виду рефлексивно отображаемое явление, которое может быть достаточно четко дискретизировано. Исследование идет в таком случае от непосредственно данной нам информации к определению кодового объекта и расшифровке кода, т.е. установлению однозначного соответствия между данной информацией и свойствами ее носителя. Важно, однако, отметить следующее обстоятельство. Второй случай связан с задачей расшифровки кода, ибо здесь требуются уточнение кодового объекта и анализ используемых способов кодирования информации. Интересующая же нас обратная задача связана зачастую с первым случаем. При этом неизвестность носителя информации может означать не только полное неведение относительно некоторых объективно существующих средств передачи информации (скажем, каких-либо неизвестных науке физических процессов), но и неумение выделить среди множества известных физических и иных явлений те их комбинации и соотношения, которые имеют действительный кодовый статус.

Следует отметить, что если изучаемый объект обладает кодовым статусом (как это устанавливается исследователем), т.е. если этот объект несет информацию, воплощает ее в себе, то всегда существует принципиальная возможность получить некоторую метаинформацию о данной кодовой зависимости. Это обосновывается тем, что человеческая культура не знает абсолютно оригинальных кодов. Любой код, в какой бы форме он ни выступал - будь то уникальный предмет или неизвестное изображение, найденное археологами, либо, скажем, хитроумный шифр, изобретенный для сохранения тайны, - всегда имеет некоторые аналоги, которые могут быть установлены исследователем. Правда, человеческая культура не знает вместе с тем и абсолютно неизбыточных кодов, а это ставит вопрос о степени понимания содержания кода, когда он полагается расшифрованным. Единство всего живого на земле проявляется в едином генетическом коде. У всех животных, имеющих нервную систему, передача в ней информации осуществляется на основе частотно-импульсного кода. Кроме того, наука имеет немалый опыт изучения оригинальных и уникальных объектов. Плодотворное изучение таких объектов базируется на формировании последовательности инвариантов, позволяющих более полно и глубоко отобразить их специфические свойства. Все это говорит в пользу принципиальной возможности расшифровки уникальных кодов, а значит, и мозговых нейродинамических кодов психических явлений.

Рассмотрим теперь с позиций информационного подхода вопросы психического управления. Наибольшие теоретические трудности возникают здесь при попытке объяснения психической причинности (каким образом психическое явление, которому нельзя приписывать физические свойства - массу, энергию и т.п., способно служить причиной телесных изменений?). Психическую причинность допустимо квалифицировать как вид информационной причинности. Последняя качественно отличается по своему механизму от физической причинности. Хотя информация по необходимости воплощена в своем носителе, обладающем физическими свойствами, однако не эти свойства определяют в случае психического причинения процесс и результат телесных изменений. Физические свойства носителя данной информации могут быть разными (в силу принципа инвариантности информации по отношению к физическим свойствам ее носителя). А это значит, что детерминирующим фактором тут выступает именно информация как таковая (взятая в ее конкретных семантических и прагматических характеристиках), а не физические свойства ее носителя. Психическое и вообще информационное причинение носит кодовый характер. Психическое причинение осуществляется посредством цепи кодовых преобразований, которые определяются содержательными, ценностными и оперативными характеристиками той информации, которая воплощена в мозговом коде Х (Х₁, Х₂ и т.д.). Если программируемым результатом выступает, например, какое-либо телесное изменение, сравнительно простое действие (скажем, я хочу взять лежащий передо мной на столе карандаш и беру его), то цепь кодовых преобразований построена, как правило, по иерархическому принципу и является хорошо отработанной в филогенезе и онтогенезе (имеется в виду последовательное и параллельное включение "нижестоящих" кодовых программ движения руки и сопутствующих ему других телесных изменений, а также кодовых программ энергетического обеспечения всего комплекса этих изменений).

Вопросы психического управления предполагают рассмотрение ряда других аспектов соотношения явлений сознания и мозговых процессов. Среди них наиболее важное место занимает проблематика свободы выбора и воли. Для того чтобы подойти к ее обсуждению, необходимо осмыслить тот факт, что в наших сознательных психических состояниях нам дана информация как таковая и способность оперировать ею, т.е. информация дана личности как бы в "чистом" виде, ибо ее мозговой носитель для нее элиминирован: я не знаю, что происходит в нейронных системах моего мозга в то время, когда я мыслю, переживаю образы, эмоционально окрашенные воспоминания и т.п. Человек способен отображать собственные психические состояния, но не способен непосредственно отображать собственные мозговые процессы, субъективным проявлением которых и выступают эти психические состояния. Способность же оперировать информацией как бы в "чистом" виде сразу же ставит вопрос о включенности всякого психического явления, подобного А, в единую систему нашего "Я", которому приписываются свойства активности, волеизъявления, свободы выбора.

Другими словами, всякое отдельное явление субъективной реальности, вычленяемое нами тем или иным способом, принадлежит данному уникальному "Я" и несет на себе его печать. Оно есть момент целостной субъективной реальности, существующей только в конкретной и неповторимой личностной форме. Соответственно можно говорить об эго-структуре мозговой самоорганизации данного человека.
Не вдаваясь в специальный анализ проблемы свободы воли, примем тезис, что в некоторых случаях человек способен по своей собственной воле (желанию, решению и т.п.) совершать выбор, производить то или иное действие. Например, переключать внимание с одного предмета на другой и тем самым намеренно изменять содержание переживаемых субъективных образов. Но если я могу по своей воле оперировать своими субъективными образами и т.п., переводить А₁ в А₂ и т.д., то это равносильно тому, что я могу по своей воле оперировать их кодами Х₁, Х₂ и т.д., которые представляют собой мозговые нейродинамические системы, организованные определенным образом.

Следовательно, я могу по своей воле оперировать некоторым классом собственных мозговых нейродинамических систем, т.е. управлять ими в определенном диапазоне. Более того, это означает, что я могу оперировать не только некоторым наличным множеством мозговых нейродинамических систем, их наличной последовательностью, но и существенно перестраивать функциональную структуру мозга посредством психической саморегуляции.
Поскольку способность новообразований и преобразований в психической, субъективной реальности равнозначна способности к новообразованиям и преобразованиям на соответствующем уровне мозговой нейродинамики (точнее - мозговой кодовой организации типа А, ибо последняя скорее всего не сводится только к нейродинамике), то это дает основание говорить о постоянном расширении диапазона возможностей саморегуляции, самосовершенствования, творчества. Это относится не только к моральному самосовершенствованию и управлению своими психическими процессами, но и к области управления телесными процессами, к изменению существующих контуров психосоматической регуляции (о чем свидетельствуют опыт йогов, способности ряда выдающихся личностей). Способность управлять собственной мозговой нейродинамикой может быть истолкована в том смысле, что нейродинамические системы типа X являются самоуправляемыми, самоорганизующимся, образуют в системе человеческого индивида личностный уровень мозговой самоорганизации, интегрированный мозговой самоорганизующейся эго-структурой. Другими словами, наше "Я" со всеми его гностическими, ценностными и волевыми особенностями представлено в функционировании мозговых нейродинамических систем типа как самоорганизующихся систем. Следовательно, акт свободы воли (как в плане произвольного выбора, так и в плане генерации внутреннего усилия для достижения цели) есть акт самодетерминации.
Отсюда особая актуальность проблемы генерирования психической (духовной) энергии, достаточной для достижения целей управления, в том числе для производства творческих новообразований в сфере высших смыслов и ценностей, которые, будучи актуализованы в сознании, способны служить источником доброй воли.

Наша цивилизация, переживающая кризис традиционных идеалов (высших смыслов, ценностей и целей), остро нуждается в раскрытии эффективных способов сознательной реализации потенциала самосовершенствования личности, ибо нельзя изменить мир к лучшему, не меняя к лучшему отдельных людей, а последнее немыслимо вне и помимо самосовершенствования. Этой цели должны быть подчинены ресурсы психического управления как процесса сознательного творчества себя, включающего творчество новых ресурсов энергии доброй воли в самом себе.

Важно отметить, что в русле информационной интерпретации парадигмы функционализма на Западе развиваются разнообразные концепции искусственного интеллекта. Обнаруживается существенная связь между общим теоретическим решением проблемы "психика и мозг" и конкретными разработками проблематики искусственного интеллекта. Все это позволяет сделать вывод о том, что в современных условиях парадигма функционализма формирует адекватные общетеоретические и методологические предпосылки для разработки проблемы "психика и мозг".

Дата добавления: 2014-01-07