Территориальные различия преступности несовершеннолетних

Анализ территориального распределения преступности несовершеннолетних обнаруживает долговременную устой­чивость ряда важных в криминологическом отношении тен­денций.

В границах Российской Федерации и ее субъектов все годы, охваченные статистическим наблюдением, фиксируются значительные и весьма устойчивые в количественном выра­жении различия в уровне преступности между отдельными регионами (республиками, краями, областями).

Наивысший уровень преступной активности несовершен­нолетних все последние годы наблюдается в Республике Тыва, Хабаровском крае, Республике Бурятия, Приморском крае, Сахалинской области (300—500 преступников на 10 тыс. на­селения в возрасте 14—17 лет). Самые низкие показатели в Республике Дагестан, Кабардино-Балкарской Республике, Рес­публике Северная Осетия — Алания (75—90 преступников). Раз­ница в уровне преступности несовершеннолетних между эти­ми группами регионов достигает 5—7 раз. Причем любые из­менения, будь то годовые колебания, устойчивая тенденция рос­та или снижения, фиксируемые в статистике на протяжении многих лет в перечисленных регионах, как правило, не влияют сколько-нибудь существенно на эти количественные различия.

Криминологами выявлена устойчивая зависимость меж­ду уровнем преступности несовершеннолетних и такими по­казателями, характеризующими регион, как удельный вес и общая численность детей и подростков в населении; доля тру­доспособных несовершеннолетних, но не работающих и не уча­щихся; высокая концентрация беженцев и вынужденных пе­реселенцев; лиц судимых, бытовых правонарушителей (пья­ниц и хулиганов и т. д.); лиц, состоящих на различных меди­цинских учетах (алкоголиков, психически больных и др.).

Наиболее тесная зависимость установлена между регио­нальными различиями в преступности несовершеннолетних и распространенностью распавшихся родительских семей. Именно по этому показателю наблюдается почти полное сов­падение регионов с наименьшим и наибольшим уровнем под­ростковой преступности, с регионами, имеющими аналогич­ные по численности уровни разведенных и разошедшихся семейных пар.

Это дает основания реально рассматривать показатели семейного неблагополучия в самом широком социальном смыс­ле определения соответствующих семей, в качестве основно­го при выборе приоритетных направлений воспитательно-профилактической работы с несовершеннолетними.

Динамика структурных, мотивационных и иных криминологически значимых характеристик преступлений несовершеннолетних.

Наиболее распространенным в криминологии является структурный анализ преступности несовершеннолетних, про­водимый по таким видам преступлений, как умышленные убийства, умышленные тяжкие телесные повреждения, из­насилования, разбои, грабежи, кражи, хулиганство.

Статистические данные правоохранительных органов сви­детельствуют, что за счет постоянного сокращения в тече­ние длительного периода времени умышленных убийств, тяжких телесных повреждений, разбоев и хулиганств, их сово­купный удельный вес в общей структуре преступности несо­вершеннолетних снизился с 30% в период 1966—1970 годов до 11% в период 1986—1990 годов, т. е. почти в 3 раза. Однако начиная с 1991 года именно по этим видам преступлений на­метился наиболее интенсивный рост.

В 1995 году, по сравнению с периодом 1986—1990 годов, увеличилось число совершенных несовершеннолетними умышленных убийств (с покушениями) на 295%, умышленных тяжких телесных повреждений — на 163%, разбоев — на 223%.

Множатся факты завладения и применения огнестрель­ного оружия, сопротивления и злостного неповиновения за­конным требованиям работников милиции. Возрастает вовле­чение несовершеннолетних в сферу межнациональных кон­фликтов, что стимулируется деятельностью экстремистских национально-патриотических и шовинистически настроенных организаций и движений.

В среде несовершеннолетних все больше распространя­ются такие виды преступлений, которые ранее были прису­щи в основном взрослым, — торговля оружием и наркотика­ми; притоносодержательство и сутенерство; разбойные на­падения на предпринимателей и иностранцев; посягательст­во на жизнь и здоровье с использованием пыток, другие жес­токие способы обращения; мошеннические действия с валю­той и ценными бумагами; компьютерные преступления; тор­говля краденым; рэкет в своей среде; участие в насильствен­ном перераспределении дефицитных товаров.

Все это позволяет сделать вывод, что рост преступности несовершеннолетних в Российской Федерации, отражаемый статистикой, — это реальный факт, а не результат активи­зации деятельности правоохранительных органов, как часто пытаются объяснить его заинтересованные ведомства и ис­следователи, их обслуживающие. Больше того, есть основа­ния утверждать, что сведения официальной статистики с ка­ждым годом все меньше соответствуют картине действитель­ного роста преступности. Это происходит, во-первых, за счет уменьшения информированности правоохранительных орга­нов о совершаемых преступлениях. Ввиду слабой эффектив­ности их деятельности, царящего в отдельных регионах страны.

Во-вторых, и это главное, ввиду существенного снижения реальных возможностей правоохранительных ор­ганов справляться в установленном законом порядке с по­стоянно возрастающим объемом необходимой работы по борь­бе с совершаемыми в стране преступлениями.

С точки зрения криминологической оценки происходяще­го важно ответить на вопрос, каково действительное соотноше­ние в последние годы насильственной и корыстной преступно­сти несовершеннолетних, какие реально происходили здесь мотивационные изменения. Учитывая, что статистика не фикси­рует мотивы совершения преступлений, мотивационное струк­турирование можно представить более или менее точно лишь по результатам выборочных исследований. Установлено, на­пример, что при совершении подростками краж корыстные мотивы превалируют лишь в каждом третьем-четвертом слу­чае. В остальных — это мотивы солидарности, самоутвержде­ния в сочетании с групповой зависимостью или гипертрофиро­ванным возрастным легкомыслием.

Результаты выборочных исследований позволяют сделать вывод, что корыстная мотивация преступлений, совершаемых несовершеннолетними, за последние годы при­сутствует практически если не по всем, то по абсолютному большинству составов, ее реальный удельный вес по сравне­нию с мотивацией иного порядка в настоящее время самый высокий. Он достигает 35—45%.

Основными предметами удовлетворения корыстных мо­тивов все чаще становятся различного вида импортная и оте­чественная техника (автомашины, видеомагнитофоны, радио- и фототовары) — до 60%; валюта, ценные бумаги, деньги, золото, серебро, драгоценности — более 20%; дефицитная модная одежда — до 15%.

Реальный рост корыстной направленности в преступно­сти подтверждается и динамикой конкретных видов корыст­ных преступлений, их значительным увеличением, в том числе и в силу экономических трудностей, снижения жизненного уровня основной массы населения, утраты перспектив со­хранения привычных материальных и бытовых условий.

Преступность несовершеннолетних всегда носила преиму­щественно групповой характер. Доля групповых преступлений, совершаемых несовершеннолетними, примерно в 1,5—5 раз выше аналогичного показателя взрослой преступности и со­ставляет от 20 до 80% в структуре всей преступности несо­вершеннолетних (в зависимости от видов преступлений, их территориального распределения и т. д.).

В силу возрастных, психологических и иных личност­ных особенностей групповое поведение как позитивного, так и негативного характера — это норма для несовершеннолет­них, а не отклонение от нее.

Стойкое единоличное совершение активных действий со стороны подростка, особенно если они носят противоправ­ный, асоциальный характер, также представляет высокую общественную опасность для общества (по дерзости, изощрен­ности, подготовленности). Если оценивать такое поведение с позиций борьбы с преступностью, то до определенных преде­лов единоличное совершение преступлений во многом труднее, чем групповое, поддается и выявлению, и фиксации, что часто не позволяет реально видеть и знать, с кем и как бороться.

Однако негативные социальные последствия, которые реально переживает общество в результате противоправных действий, совершаемых группой несовершеннолетних, без­условно, более значительны, чем последствия от действий преступника-одиночки. Повышенная импульсивность, жес­токость, интенсивность и ситуативность групповых преступ­лений, совершаемых подростками, достаточно часто сущест­венно отягощают последствия таких преступлений, часто доводят их до уровня более высокого в сравнении в тем, ко­торый наблюдается даже в результате противоправных дей­ствий взрослого населения.

В последние годы наметился процесс укрупнения групп несовершеннолетних с противоправным поведением. Пример­но три пятых таких групп имеют разновозрастной смешан­ный характер участников, что усиливает ориентацию их на длительную деятельность такого рода, способствует ее ин­тенсификации, отягощению мотивации, повышению дерзо­сти и упорства.

Активно идет процесс подчинения подростковых групп риска организованной преступности. Расширяется социаль­ная база для пополнения этих групп за счет безработных, не­совершеннолетних, занимающихся мелким бизнесом, а также вернувшихся из мест лишения свободы и не нашедших место в жизни, подростков из малообеспеченных, обнищавших семей. Наблюдается процесс все более массового вовлечения не­совершеннолетних в структуры теневой экономики и органи­зованной преступности. Лидеры организованной преступности охотно вводят в зону своего влияния подростков, следят за их профессиональным преступным формированием и ростом.

Дата добавления: 2014-01-07