Латиноамериканские государства в XIX в

Незавершенность демократических преобразований, сохранение крупных латифундий и полуфеодальных (в Бразилии – рабовладельческих) форм эксплуатации, духовная подавленность и нищета большей части населения (осо­бенно индейского и негритянского), способствовали длительной консервации политической власти в руках помещичье-клерикальных кругов.

Уже в 20—30-х гг. XIX в. в большинстве латиноамери­канских республик в связи с формальным установлением конституционного строя, а следовательно и с организацией выборов в органы государственной власти (президент, конгресс и т. д.) стали возни­кать соперничающие группировки. На их базе в последую­щие десятилетия сложились две политические партии, по­лучившие со временем название "исторических".

Консервативную партию сформировали бывшие монархисты, унитаристы и приверженцы бюрократического управления. Эта партия в большинстве стран последовательно защищала интересы крупных землевладельцев и католической церкви. Являлись сторонниками сохранения особых привилегий (фуэрос) армии и церкви.

Либеральная партия была представлена крупной буржуазией и латифундистами, заинтересова­ными в торгово-промышленном развитии своих стран. Они являлись одновременно противниками унитаризма и бюрократической централизации (федералисты). Либералы XIX в. в Латинской Америке, как правило, не были склонны к радикализму и разногласия с консерваторами ограничивались второстепенным вопросами, не имеющими принципиального значения.

Бескомпромиссная борьба между партиями велась за государственную власть. Причем методы были далеки от демократических, вплоть до физических расправ. Данные партии, не имевшие четкой организации и программ, фактически являлись группировками, делающими ставку на стремящегося к власти и авторитаризму сильного лидера (каудильо). Иногда сам каудильо, имея собственные вооруженные отряды в политической борьбе опирался на одну из партий. Получив при выборах пост президента такой лидер расценивал государство как собственную вотчину и источник дохода. Государственные посты, за оказанную услугу, соответственно замещались партийными сторонниками, имеющими те же цели. В борьбе за власть использовались любые методы, вплоть до подкупов, убийств, фальсификации итогов выборов и пр. Поэтому ставка делалась, как правило, не на выборы, а на захват власти путем государственных переворотов. Основная масса населения, имеющая отдаленное представление о демократии, нищая и запуганная каудильо обычно оставалась равнодушной как к переворотам так и демократии в целом.

В итоге à латиноамериканские политические партии в XIX в. были не инструментом парламентаризма и демократии, а частью специфической сис­темы - каудилизма, строившейся на грубой силе, традициях и авторитете предводителя-каудильо. Характерно, что большинство каудильо, заполучив пост президента, редко доживали до истечения срока.

Возникновение феномена каудилизма в Латинской Америке связано с:

§ привилегиями, которые сохранила за собой армия с эпохи войны за независи­мость;

§ традициях, сохранившихся со времен колонизации.

Специфические условия освободительной войны привели к тому, что вскоре после завоевания независимости ряд гене­ралов и офицеров, опираясь на свой военный авторитет, поддержку крупных земельных собственников и церкви, установили в своих странах военные диктатуры (Венесуэла, Перу, Эквадор и др.). В последующем каудильо, в основном были выходцами из армейской верхушки. Политическая нестабильность ставила армию в исключительное положение. Она, обладая единственной реальной силой, как правило, не считала себя связанной конституцией. Как не порадоксально, после освободительной войны численность армий в латиноамериканских странах выросла. Например, только в маленьком Эквадоре количество высокоопла­чиваемых высших военных чинов явно превышало все национальные потребности (6 маршалов, 6 дивизионных и 22 бригадных генерала).

В XIX веке благодаря активному вмешательству ар­мии в политическую жизнь, государственные перевороты стали обычным явлением. Фактически мировая история не знала такого числа военных переворотов (за 80 лет независимости более 100 удачных переворота). Приход к власти очередного каудильо, использующего авторитарные методы правления, ничего не менял. В лучшем случае политическая предвыборная деятельность ограничивалась популистскими лозунгами и обещаниями реформ, которые никогда не осуществлялись. Поэтому, власть такого лидера была неустойчивой. Политический авторитет быстро падал, социальная база сужалась, а сам каудильо становился жертвой очередного заговора.

Возникновение диктаторских режимов каудильо стало возможным не только благодаря армии и поддержке крупных латифундистов. Для Латинской Америки в XIX в. характерны острые социально-этнические контрасты. Основная масса населения вела нищенское существование, не имела должного образования и доступа к управлению. Одновременно, как это характерно для бедствующего населения, общество было разделено по этническому признаку. Причем, на фоне общей нищеты резким контрастом являлось положение отдельных богатых и влиятельных семей. Нельзя отрицать, что фактическое бесправие и засилье диктаторов не вызывали протеста. Однако, в силу низкого политического сознания низов, он не мог вылиться в организованное движе­ние и имел форму личностных, локальных конфликтов. Исключение составляла только Мексика, где в 50-х гг. ненависть к конкретным угнетателям (местным помещикам, торговым посредникам и свя­щенникам), а также к враждебной государственной администрации, толкали широкие массы народа, включая индейцев, на путь революционной борьбы.

Прямым следствием каудилизма в латиноамериканских государствах XIX века стала конституционная нестабильность. Сменяющиеся президенты-диктаторы стремились после очередного переворота внедрить своих ставленников в государственный аппарат и усилить идеологическое воздействие на население. Немаловажным фактором являлись и личные амбиции. Поэтому сложилась практика, когда захватив власть очередной каудильо отменял предшествующую конституцию и спешно организовывал «принятие» новой.Например, в XIX в. только в Эквадоре смени­лось 12 конституций, в Боливии —9, в Колумбии — 11, в Доминиканской Республике — 15, в Венесуэле — 11 и т. д.

Внешне большинство конституций сохраняли «неприкасаемыми» де­мократические формы, но в условиях авторитарного режи­ма они оставались декорацией. Не смотря на провозглашаемые принципы разделения властей, выборности госу­дарственных органов, демократических права граждан, реальность, как мы уже отмечали, была далека от закон­ности и демократии. За счет введения многочисленных цензовых ограничений (имущественные, образовательные и т. д.), основная часть населения не принимала участия в выборах и какой-либо политической деятельности. На выборах всегда побеждали правительственные кандидаты, а парламенты были по­слушным орудием в руках президентов-диктаторов.

В качестве одного из «конституционных» средств сохранения стабильности в практику латиноамериканских стран вошло использование правового института «осадное положение» (впервые он был предусмотрен в Конституции Чили 1833 г.). Введение осадного (чрезвычайного) положения являлось прерогативой президента. Введение такого режима после очередного переворота означало приостановку конституционных прав и свобод граждан и позволяло правительству учинить расправу со своими оппонентами.

Тем не менее, в отдельных конституциях данного периода все же нашли отражение прогрессивные положения. Примером тому конституции Аргентины, Мексики и Бразилии.

Конституция Аргентины была принята в 1853 г. после свержения одного из наиболее реакционных в Латинской Америке диктаторского режима Х.Ророса, удержавшегося у власти более 20 лет. Авторы Конституции заимствовали ряд идей се­вероамериканских федералистов конца XVIII в. (А. Гамиль­тон и др.), а также труды аргентинского политического мыслителя X. Б. Альберди.

Длительная борьба, связанная с выбором формы государственного устройства, завершилась победой идеи федерализма. В Аргентине закреплялась федеративная республиканская представительная форма правления.

Федеральное правительство складывалось из законо­дательной, исполнительной и судебной власти. Законода­тельным органом был (по аналогу с США), двухпалатный кон­гресс (палата представителей и сенат). Исполнительная власть вручалась президенту, избираемому путем двухсте­пенных выборов на 6 лет без права немедленного переиз­брания. Систему федеральных судов возглавлял Верховный суд.

Каждая провинция получала право на создание своей конституции "республиканского представительного харак­тера", а федеральное правительство гарантировало провинциям существование и функционирование ее инсти­тутов.

Конституция запрещала военные дей­ствия между провинциями. Все конфликты рассматривались Верховным судом. Враждебные дей­ствия провинции квалифицировались как восстание или мятеж, которые федеральное правительство должно подавить в соответствии с законом. В таких случаях президент с согласия сената или самостоятельно (если кон­гресс находился на каникулах) мог вводить осадное положение и приостанавливать действие конституционных гарантий.

Конституция устанавливала единство национальных таможен и тарифов, утверждала принципы свободы предпринимательст­ва, свободы торговли и судоходства, подтвержда­ла неприкосновенность собственности, запрещала конфискации имущества и реквизиции, вводила единство мер и весов, а также денежной системы.

В ст. 67 говорилось, что федеральный конгресс должен "содействовать всему, что повышает благосостояние страны, ведет к прогрессу всех провинций и развивает просвещение». В связи с этим, в Конституции Аргентины 1853 г. впервые в истории конституционализма было закреплено положение о привлечении иностранцев для быстрого развития страны. Статья 25 обязывала федера­цию "содействовать европейской иммиграции" и запрещала любые ограничения для иностранцев, "которые приезжают с целью обрабатывать землю, содействовать развитию про­мышленности, распространять науки". Иностранцы пользовались всеми гражданскими правами.

В результате, Конституция 1853 г. дала толчок экономическому и социальному разви­тию Аргентины по пути капитализма.

Мексиканская Конституция 1857 г. была принята в результате первон народной революции 1854-1857 гг. во главе с лидером левых либералов («пурос») Б.Хуаесом. Однако, в связи с тем, что в Учредительном собрании преобладали представители правых и умеренных либералов («модерадос»), конституция имела компромиссный характер.

Конституция запрещала рабство и долговую кабалу (пе­онаж), отменя­ла ряд привилегий (фуэрос) католической церкви и воен­щины, ограничивала церковное землевладение. В ней со­держался обычный для латиноамериканского конститу­ционализма перечень политических прав и свобод, а также гарантии неприкосновенности личности.

При всей декларативности этих конституционных по­ложений само официальное подтверждение гражданских прав после многих лет господства консерваторов и диктату­ры Санта-Анны имело прогрессивное значение и дало тол­чок капиталистическому развитию мексиканского общест­ва. На основе Конституции были секуляризированы цер­ковные земли, началось возвращение захваченных латифун­дистами земель индейских общин и т. д.

Однако ослабление влияния левых сил в конце 60-х годов, привело к укреплению власти консерваторов и установле­нию в 1876 г. самой кровавой в истории латиноамерикан­ских государств XIX в. диктатуры П. Диаса. Последний, имея поддержку местных латифундистов и американских неф­тяных компаний, правил Мексикой более 30 лет.

Конституции 1891 г. в Брази­лии была принята в результате свержения в 1889 г. монархического строя (Для данного государства характерно сохранение длительное время конституционной монархии, неограниченное влияние консервативных сил и даже рабовладения).

Конституция, учитывая про­тивостояние сепаратистов и унитаристов, закрепила феде­ративное устройство Бразилии и носила компромиссный характер.

Федеральные органы получили право вести внешние дела, содержать армию и флот, устанавливать пошлины на импорт, чеканить монету, осуществлять почтовую службу. По Конституции федеральным властям запрещалось вмешательство в дела штатов, за исключением случаев по­давления восстания, поддержания республиканской формы правления, осуществления федеральных законов, восста­новления порядка (по просьбе самого штата).

За штатами сохранялись все полномочия, которые не были прямо отнесены к федеральной компетенции. Каждый штат имел свою конституцию, поддерживал внутренний порядок, создавал свою систему государственных органов, сохранял важные привилегии в экономической области: устанавли­вал налоги на экспорт, имел исключительный контроль над эксплуатацией рудников и государственных земель.

Структура федеральных органов была аналогична США и являлась типичной для латиноамериканских государств: Президент, двухпа­латный Конгресс, Верховный суд. Вся система управления основывалась на разделении властей. Участвовать в федеральных выборах могли лишь грамотные мужчины, достигшие 21 года. Конституция провозглашала свободу сло­ва, печати, собраний, право на подачу петиций.

5. Заключение:

Подвести итоги лекции дав характеристику особенностям формирования и развития колониальных империй Англии, Франции, Португалии и Испании.

Повторить условия завоевания независимости латиноамериканскими государствами, уделив особое внимание процессу и причинам возникновения диктаторских режимов.

Дата добавления: 2014-01-07