Вопросы для самопроверки. Дт 91-2 Кт 59- создан резерв под обесценение финансовых вложений;

План

Основные записи

Дт 91-2 Кт 59 - создан резерв под обесценение финансовых вложений;

Дт 91-2 Кт 59 - увеличена сумма резерва под обесценение финансовых вложений в связи со снижением их расчетной стоимости;

Дт 59 Кт 91-1 - уменьшена сумма резерва в связи с увеличением их рыночной стоимости;

Дт 59 Кт 91-1 - уменьшена сумма резерва в связи с выбытием финансовых вложений, по которым был создан резерв.

1.Политика индустриализации.

2.Коллективизация сельского хозяйства.

Выводы.

1. Политика индустриализации

В 1917 году процесс модернизации дореволюционного россий­ского общества (его превращение из традиционного, аграрного, сель­ского, патриархального в индустриальное, городское, демократиче­ское, индивидуалистское) был насильственно прерван. В России ут­вердился большевистский режим. Сразу же обозначился процесс превращения жестко централизованной большевистской партии в институт власти, который занял несколько лет.

Власть стала основным рычагом воздействия на общество. Конец 20-х−30-е годы − это период кардинальных политических, социально-экономических преобразований, вошедших в историю под названием «строительство социализма в одной отдельно взятой стране». Эта властная переделка общества осуществлялась традиционным российским способом − «сверху». Сталинские репрессии являлись основным способом преобразования российского общества. Исполь­зуя их, власть смогла решить те задачи, которые были ею поставле­ны. Главная же из них была не в модернизации страны (хотя и варварскими методами), как считают многие западные историки, а в построении социализма. Основным в этом процессе для И.В. Сталина была не экономическая, а политическая сторона дела.

Таким образом, два понятия «строительство социализма» и «репрессии» оказались органично связанными. Сталин и его выдвиженцы, являясь активными сторонниками «социалистического наступления», выглядели радикальными реформаторами, ориентированными на модернизацию общест­ва в широком смысле слова.

Во второй половине 20-х годов в СССР возникла потребность корректировки экономической политики. Прослеживалось два возможных варианта.

Первый: трансформация нэпа в рыночную мо­дель (Н.И. Бухарин). Н. Бухарин призывал руководство страны, не­взирая ни на какие трудности, твердо стоять на позициях экономиче­ских методов управления народным хозяйством, «смычки» между городом и деревней. Он выступал за союз с наукой. Экономическая программа Н. Бухарина не исключала индустриализации как условия построения социализма. Он считал, что основы социализма можно создать, затратив десятилетия. Условием и построения социализма являются: использование закона стоимости (по Бухарину, «ценности»), развитие рынка, товарно-денежных отношений, коо­перации. Бухарин настаивал на здоровой конкуренции между раз­личными секторами экономики при регулирующей роли государства и на необходимости сотрудничества различных классов. Отсюда − проповедь классового мира, теория затухания классовой борьбы по мере приближения к социализму.

Экономическая программа Н. Бухарина − это по сути стратегия регулируемого рынка, сбалансированного развития индустриального и аграрного секторов в экономике и преодоления диспропорций экономическими методами.

Второй вариант, сторонниками которого являлись И.В. Сталин (член Политбюро с 1919 г., секретарь ЦК КПСС с 1922 г.), В.В. Куйбышев (председатель Центральной контрольной комиссии с 1923 г., председатель ВСНХ с 1926 г., член Политбюро с 1927 г.), В.В. Молотов (секретарь ЦК ВКП(б) с 1926 г., член Политбюро с 1926г., председатель Совнаркома с 1930 г.) и другие руководители, был на­правлен на свертывание НЭПа. Партийные руководители понимали, что дальнейшее осуществление нэпа ведет к ослаблению режима. Основные положения программы сводились к переходу от рыночных методов к административным, форсированному развитию тяжелой промышленности, коллективизации деревни как источника индустриализации, утверждению неизбежности обострения классовой борь­бы, переходу к форсированному строительству социализма.

Сталинская модель − это вариант скачкообразного развития обще­ства, основанный на максимальной концентрации ресурсов в тяжелой промышленности, укреплении партийно-государственной системы.

Большинство членов Политбюро выступило на стороне Сталина. Партийная и государственная бюрократия не хотела расставаться с рычагами власти. В СССР был социально-экономический кризис, который перерос в политический. Выход из сложившейся ситуации руководство партии видело в «наступлении социализма».

Неотложной потребностью стала модернизация экономики. Исторический оптимизм правящего режима относительно возможностей построения нового общества в немалой степени подпитывался технократическими идеями. Индустриализация рассматривалась как главное условие построение социализма.

Индустриализация − создание крупного машинного производства. Индустриализация являлась объективной (общеисторической) зако­номерностью. В России она началась в конце XIX века. К началу Первой мировой войны страна имела развитую промышленность. Но за годы мировой войны, революции и гражданской войны промышленный потенциал государства был разрушен, рыночный ук­лад уничтожен. В условиях нэпа к середине 20-х годов промышлен­ный сектор восстановлен, но технологии и оборудование устарели.

Задача индустриализации, как и прежде, стояла на повестке дня. Большевики, выступающие от имени рабочего класса, стали естественными носителями идей индустриализма. Уже в 1920 году была намечена комплексная программа первоочередного развития средств производства и машинизации всех отраслей народного хозяйства. Первым документом советского времени, в котором формулирова­лась идея индустриализации, стал план ГОЭРЛО (1920 г.) Подъём экономики страны представлялся как эволюционный процесс, связанный с реальным учётом внутренних ресурсов и сил, а также с налаживанием контактов с капиталистическими странами.

Однако к 1925 году прежний подход в силу ряда причин был сужен. Если в плане ГОЭРЛО говорилось о необходимости подведе­ния машинной базы под все отрасли народного хозяйства, то на XIV съезде ВКП(б) (декабрь 1925 г.) И.В. Сталин определил индустриализацию как генеральную линию партии, нацеленную на превращение СССР из страны, ввозящей оборудование, в страну, производящую его своими силами. Решающее значение приобретали по­литические аргументы: наличие капиталистического окружения и курс на построение социализма в одной отдельно взятой стране. Законодательно курс на индустриализацию был закреплен в апреле 1927 года на IV съезде Советов СССР.

Теория «социалистической индустриализации» предусматривала своеобразный промышленный рывок путем макси­мального сосредоточения усилий на развитии тяжелой индустрии, производящей средства производства (группа «А»), с целью техниче­ской реконструкции всего народного хозяйства.

Таким образом, задачи индустриализации были резко политизированы. Она рассматривалась теперь не только как главное условие построения социализма, но и как главная классовая задача.

Источники средств для индустриализации могли быть изысканы исключительно внутри страны. В ходе реализации курса на использование внутренних источников в партийном руководстве возникли разногласия.

«Левая троцкистско-зиновьевская оппозиция» видела выход в увеличении налогов на крестьянство − «внутреннюю колонию» СССР, что способствовало бы первоначальному социалистическому накоплению капитала.

«Правая оппозиция» во главе с Н.И. Бухариным и А.И. Рыковым считала такой вариант безнравственным и предлагала получить сред­ства: 1) за счет растущей рентабельности легкой промышленности; 2) прогрессивного налогообложения; 3) привлечения средств насе­ления через банки. Этот вариант означал постепенное развитие про­мышленности на основе рыночных отношений.

Группа И.В. Сталина сначала отвергла при помощи бухаринцев троцкистскую концепцию сверхиндустриализации. Затем была отброшена как «правооппортунистическая» концепция самого Н.И. Бухарина и стала осуществляться на практике платформа Л.Д. Троцкого, но в значительно более радикализированном варианте.

Дополнительным стимулом для форсирования индустриализа­ции стали: экономическая и политическая изоляция страны на между­народной арене, враждебные отношения СССР с рядом стран, решение задачи укрепления обороноспособности страны.

В последующие годы стратегия индустриализации конкретизировалась и дополнялась. В окончательном варианте её основные за­дачи сформулированы были так:

1) сконцентрировать огромные материальные, финансовые и людские ресурсы на нескольких ключевых участках, кото­рые должны служить на последующих этапах опорной площадкой для технической реконструкции сельского хозяй­ства, легкой и пищевой промышленности, транспорта и дру­гих отраслей;

2) «широко использовать достижения мировой науки и техники, чтобы максимально сократить, а по возможности и миновать уже пройденные мировой (но не отечественной) экономикой стадии технологического развития;

3) быстро распространять передовой опыт, а также лучшие достижения в области технологии и организации труда при помощи директивного планирования.

Таким образом, в конкретно-исторических условиях конца 20-х − 30-е гг. в советском варианте индустриализации акцент делался не на постепенном замещении импорта все более сложных промыш­ленных изделий, а на развитии самых передовых отрас­лей: энергетики, металлургии, химической промышленности, маши­ностроении и других, являвшихся материальной основой военно-про­мышленного комплекса и одновременно передаточным механизмом индустриальных технологий в другие секторы производственной деятельности.

Предлагались различные формы реализации долгосрочной стратегии развития: двухлетки, четырехлетки, семилетки. В итоге остано­вились на пятилетнем цикле. XV съезд ВКП(б) (декабрь 1927 г.) при­нял резолюцию «О директивах по составлению пятилетнего плана народного хозяйства». В ней содержалась политическая директива по развертыванию двух вариантов плана развития экономики на пять лет − отправного и оптимального.

В проведении индустриализации некоторые историки выделяют 3 этапа: 1) 1926−1928 годы; 2) 1928−1932 годы; 3) 1933−1937 годы. Другие исследователи делят индустриализацию по довоенным пятилеткам: 1) 1928−1933 годы; 2) 1933−1937 годы; 3) 1938−1942 годы (прервана в июне 1941 г.).

Первый пятилетний план (1928/29−1932/33 гг.) в максимальном варианте был утвержден на V Всероссийском съезде Советов в мае 1929 года. Главной задачей пятилетки было провозглашено превращение страны из аграрной в аграрно-индустриальную. Ежегодные темпы прироста объемов промышленного производства в эту пяти­летку стали самыми высокими − 20 − 25%, (во второй пятилетке – 15 %, в третей – 5 %).

Руководство страны выдвинуло лозунг: в кратчайшие сроки догнать и перегнать в технико-экономическом отношении передовые капиталистические страны, то есть в кратчайшие сроки любой ценой ликвидировать отставание в развитии страны и построить социализм. Взвинчивание плановых заданий привело экономику к разрушительным последствиям, хотя вначале положение на «фронте индустриа­лизации» внушало некоторые основания для оптимизма, усиленно подогреваемого официальной пропагандой.

Большинство объектов индустриализации начали строиться еще в годы нэпа. Были и такие объекты, которые возводились на строительных площадках и по проектам, оставшимся еще со времен дореволюци­онного предпринимательского грюндерства и программ развития производительных сил царской России. К ним следует отнести заводы «АМО», «Электросталь», московское метро и др.В годы первой пятилетки были заложены десятки новых объектов: Турксиб, тракторный завод на Волге, Днепрогэс, химические комбинаты­ под Москвой, в Березняках, Соликамске, металлургические предприятия в Сибири и на Украине, новые шахты в Донбассе и др.

Начало пятилетки свидетельствовало, во-первых, об ускорении работ по первоочередному развитию тяжелой промышленности, во-вторых, о том, что само создание этой промыитенности стало центром и даже сутью политики индустриализации.

В июле-августе 1930 года экономика вступила в «мини-кризис». Уменьшилось валовое производство тяжелой промышлен­ности, упала производительность труда, сократилось число занятых в строительстве. Темпы роста промышленности замедлились в резуль­тате следующих причин:

1. Новые контрольные цифры не были продуманы и не имели под собой реальной основы.

2. Ускоренные темпы индустриализации потребовали увеличения капитальных вложений; субсидирование промышленности ве­лось в основном за счет внутрипромышленного накопления.

Возникла необходимость в перераспределении национального дохода через государственный бюджет в пользу индустриализации. Средства для нее предполагалось изыскивать в сфере легкой промышленности, сельском хозяйстве, за счет эмиссии денег и т.д.

Фактически источники средств для индустриализации складывались:

1. из доходов легкой промышленности и, главным образом, сель­ского хозяйства, перераспределяемых в пользу индустриальных от­раслей;

2. из доходов от хлебного экспорта, монополии внешней торговли золотом, лесом, пушниной, распродажи произведений искусства. На выру­ченную валюту в страну ввозилось новейшее технологическое обо­рудование для строящихся заводов (доля установленных на них им­портных станков и другой техники достигала в годы первой пятилет­ки 80-85%);

3. за счёт значительно выросшего прогрессивного налога на нэпманов (по сути конфискационного);

4. из средств, полученных за счет ограничения потребления город­ского и сельского населения (через увеличение подоходного налога и розничных цен на товары, существовавшую с 1928 по 1934 гг. кар­точную систему их распределения, обязательные подписки на «займы индустриализации». Доля потребления населения сократилась в 1930 г. на 29 %, в 1932 г. − на 44 %. Уровень жизни был низкий);

5. за счёт жесточайшей государственной эксплуатации населения. Вы­сокие темпы индустриализации могли быть обеспечены только лишь за счет внеэкономического принуждения населения. В системе ГУЛАГа, по данным В.Н. Земскова, в 1934 году отбывали наказания более 510 тыс. человек, а в 1939 году − 1672,5 тыс.);

6. за счёт энтузиазма масс. В СССР была разработана система мер, стимулирующая рост производительности труда без дополнительных затрат (организация социалистического соревнования, ударничество (1929 г.), стахановское движение (1935 г.), занесение на доску почета, субботники, воскресники и др.).

Такими способами удавалось наращивать капиталовложения в промышленность и поддерживать высокие темпы их прироста. В 1932 году уровень прироста составил 45 % от национального дохода.

Между тем, среди части сталинской номенклатуры, прежде всего хозяйственных руководителей, стали раздаваться призывы к разумному планированию. Однако они встретили резкое осуждение со стороны Сталина и его сторонников в ЦК ВКП(б). Тревожные симптомы в экономике продолжали усиливаться.

Крах наступил в 1931 году. Экономический кризис продолжался в течение трех лет (1931−1933 гг.) и достиг наивысшей точки вес­ной-осенью 1933 года. Не выполнялись в срок крупные промышленные проекты, снижались темпы производства. Так, если в 1929 г. промышленный рост составил 23,7 %, то в 1931 г. только 5.

«Виновники» трудностей. Экономические трудности списывались на происки «вредителей», «саботажников», к числу которых относили «буржуазных» специалистов. Их призывы ре­ально смотреть на вещи трактовались как саботаж политики и социалистического наступления. Им вменялись в вину все срывы и прова­лы на производстве. В 1930 − 1931 годах состоялись многочисленные судебные процессы, которые были сфабрикованы ОГПУ совме­стно с судебными органами. На многих предприятиях начались увольнения и аресты специалистов. Кризис на транспорте привел к тому, что в первой половине 1931 году было «разоблачено» 4,5 тыс. «саботажников».

Принудительный труд. Летом 1931 года, столкнувшись с трудностями по обеспечению

новостроек рабочей силой, ВСНХ впервые в широком масштабе применил принудительный труд. Так, в июне 1931 года на строительство г. Кузнецка было направлено не­сколько тысяч «высланных». Принудительный труд применялся также на строительстве Магнитки, Днепрогэса, Челябинского тракторного завода, химического комбината в Березняках, на Беломорканале. «Заключенные» работали и в добывающей промышленности. По официальным данным, к сентябрю 1931 года в промышленности трудилось 245 тыс. семей раскулаченных. В годы второй пятилетки сфе­ра принудительного труда получает свое оформление, становится важным фактором развития экономики и приобретает огромные масштабы. Значительную часть ее составляли ссыльные или спецпереселенцы (с 1934 года − трудпоселенцы).

В наиболее удаленных, суровых и малона­селенных районах освоения усиливалась роль такой формы принудительного труда, как исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ). К 1937 г., по данным НКВД, в них нахо­дилась 821 тыс. заключенных. Труд отбывающих «наказание» в этих лагерях становился главным средством освоения новых труднодоступных районов.

В дополнение к лагерям существовала система более мелких и многочисленных исправительно-трудовых колоний (ИТК). В них к 1937 году, по данным НКВД, находилось 375 тыс. человек. Значительное число заключенных было занято на добыче золота, цветных металлов, в угольной, лесной промышленности. Их трудом прокла­дывались железные дороги, возводились промышленные объекты. Неестественный, искусственный характер освоения новых районов не столько решал проблемы, сколько закладывал основы для буду­щих противоречий в их развитии.

В первые месяцы 1932 года кризис в экономике еще более обострился. Стремительный рост бюджетного дефицита, падение темпов промышленного роста, длительные задержки в выплате заработной платы, жесточайший кризис в сельском хозяйстве привели к корректировке вэкономической политики. Во второй половине 1932 года про­изошли изменения в планировании. Госплан стремился при составлении планов сочетать высокие темпы экономического роста с необходимым балансом ресурсов.

В 1933 году было объявлено, что первый пятилетний план выполнен досрочно за 4 года и 3 месяца. Однако на самом деле «откорректированные» задания плана по большинству показателей, в том числе и по отраслям тяжелой индустрии, были провалены. Контроль­ные показатели пятилетки были достигнуты, лишь к концу 30-х годов. Производи­тельность труда рабочих в 1932 году была ниже на 8 %, чем в 1928 году. Объем сельскохозяйственного производства составлял только 73% от показателя 1928 года, а животноводческой продукции – 47 %. Доля аг­рарного и промышленного секторов экономики составляла в нацио­нальном валовом продукте соответственно 30 и 70 %. Между тем реальное положение тщательно скрывалось.

Второй пятилетний план (1933−1937 гг.) утвержден XVII съездом партии (январь 1934 г.). Была поставлена задача: завершить переходный период от капитализма к социализму, построить материально-техническую базу социализма. Несмотря на лозунг, задания плана, по сравнению с предыдущей пятилеткой выглядели умеренными.

План сохранял тенденцию на приоритетное развитие тяжелой индустрии в ущерб отрасли легкой промышленности. Главная эконо­мическая задача состояла в завершении реконструкции народного хо­зяйства на основе новейшей техники.

За годы второй пятилетки было сооружено 4,5 тыс. крупных промышленных предприятий. Продолжалась борьба за повышение производительности труда. Главным лозунгом второй пятилетки стало «Кадры решают все!», поскольку ввод в эксплуатацию новых промышленных объектов обнаружил отсутствие специалистов для освоения новой техники. Для решения задач пятилетки имел значение также трудовой энтузиазм рабочего класса.

Вместе с тем, возвращение к плановой умеренности сопровож­далось политикой массовых репрессий, принявшей особенно широ­кие масштабы после февральско-мартовского пленума 1937 г.. Ре­прессии затронули, прежде всего, кадры промышленных и транспорт­ных наркоматов, дезорганизовав их работу. С 1937 года началось па­дение темпов прироста производства. Во второй пятилетке, по офи­циальным данным, среднегодовой темп прироста промышленной продукции составил 17 %, реально - 10,9 %. Страна за период с 1929 по 1937 гг. совершила беспрецедентный скачок в росте промыш­ленной продукции (см. таб. 1).

Таблица 1

Производство важнейших видов промышленной продукции в СССР
в натуральном выражении

Виды продукции	1913 г.	1928 г.	1932 г.	1937 г.
Чугун, млн т.	4,2	3,3	6,2	14,5
Сталь, млн т	4,2	4,3	5,9	17,7
Уголь, млн т	29,2	35,5	64,4
Нефть, млн т	9,2	11,6	21,4	28,5
Электроэнергия, млрд кВт/ч	1,9	5,0	13,5	36,2
Металлорежущие станки, тыс. шт.	1,5	2,0	16,7	48,5
Тракторы, тыс. шт.	-	1,8	50,8	66,5
Автомобили, тыс. шт.	-	0,8	23,9	199,9
Цемент, млн т	1,5	1,8	3,5	5,5
Ткани хлопчатобумажные, млн м
Сахар, тыс. т
Консервы, млн банок	95,0

Выполнение второго пятилетнего плана опять было объявлено досрочным − за 4 года и 3 месяца. В стране появились мощные индустриальные центры и новые отрасли промышленности (1929−1937 гг.): тяжелое машиностроение, станкостроение, автомобильная и трактор­ная промышленность, авиастроение и др. Такие от­расли промышленности, как энергетика и цветная металлургия, хи­мическая и нефтехимическая промышленность были практически полностью реконструированы. Вместе с тем развитию легкой про­мышленности, производящей предметы потребления, не уделялось должного внимания. Результаты выполнения второй пятилетки по группе «Б» оказались значительно ниже запланированных.

На всем протяжении второй пятилетки происходило свертывание внешней торговли СССР. Ее объем сократился в 2 раза. Главную роль в экономической изоляции страны играла политика «опоры на собственные силы». Народное хозяйство страны становилось способным к самопроиз­водству и саморазвитию. СССР практически прекратил приглашать иностранных рабочих и специалистов, были резко ограничены международные контакты.

По официальным данным, доля аграрного и промышленного секторов экономики к 1937 г. составляла в национальном валовом продукте соответственно 23 и 77 %.

Заданиями третьего пятилетнего плана (1938−1942), утвержденного XVIII съездом ВКП(б) в марте 1939 года, предусматривалось приоритетное развитие тяжелой промышленности. Главные усилия были направлены на развитие отраслей промышленности, обеспечивающих обороноспособность страны. К 1941 году в эти отрасли направлялось до 43 % общих капиталовложений.

В годы третьей пятилетки на Урале и в Сибири, Средней Азии ускоренными темпами развивалась топливно-энергитическая база. Вместе с тем политика в области вооружения имела отстающий от Запада характер. В период с 1939 по 1941 гг. усилилась инфляция, причиной которой было перевооружение армии. Так, по официальным данным ежегодный прирост продукции всей промышленности за три года пятилетки составлял 13 %, а в оборонной промышленности – 39 %.

Главный политический лозунг третьего пятилетнего плана − «Догнать и перегнать по уровню производства продукции на душу населения развитые страны» − носил демагогический характер.

Особенности индустриализации. Индустриализация в СССР проходила несколько по иному сценарию, чем предусматривалось в теории, и превратилась в однобокое и преимущественное развитие отраслей группы «А».

В рамках советской планово-распределительной системы закладывалось её основное противоречие: между амбициозностью провозглашаемых планов и реальными возможностями их выполнения.

Одной из проблем индустриализации страны было неравномерное распределение и размещение производительных сил и ресурсов. Основная масса населения проживала в европейской части СССР. В старых промышленных районах (Центр, Северо-Запад, Донбасс) находились главные кадры квалифицированных рабочих, ИТР. В Моск­ве и Ленинграде было сконцентрировано большинство учебных заве­дений, готовивших специалистов, и научных центров. В то же время в восточных зонах была сосредоточена большая часть разведанных полезных ископаемых, водных и лесных ресурсов. Раз­мещению производительных сил в стране была посвящена XVII кон­ференция ВКП(б) (апрель 1932 г.), на которой были намечены пер­спективы порайонного распределения капиталовложений на бли­жайшие годы.

Промышленное освоение новых районов требовало значительных капиталовложений, обеспечения трудовыми ресурсами многочисленных строек и промышленных объектов на Севере, Урале, в Сибири, Казахстане и на Дальнем Востоке. Руководство страны пыталось разрешить про­блему кадров следующими способами: во-первых, путем пробужде­ния общественного энтузиазма, комсомольских, молодежных и про­чих призывов, приобретавших добровольно-принудительный отте­нок; во-вторых, введением надбавок к заработной плате (северный коэффициент) и предоставлением льгот работающим в тяжелых ус­ловиях; в-третьих, за счет использования принудительного труда заключенных и спецпереселенцев.

Предпринятые меры за годы довоенных пятилеток привели к сдвигу в размещении индустриального потенциала СССР на восток. Так, доля восточных районов в добыче угля возросла в 1940 году по сравнению с 1928 годом почти вдвое, в производстве стали − на 10 %, чугуна − на 7 %. Быстрее, чем в среднем по стране, развивалась добы­ча нефти, электроэнергетика. Однако большинство машинострои­тельных заводов строилось в довоенный период на европейской тер­ритории СССР (Украина, Поволжье, Центр).

Искусственный во многом неорганичный характер освоения но­вых районов наложил отпечаток на процесс индустриализации. Разрыв и отставание многих отраслей восточной части страны со старыми районами даже увеличились.

Экономика замкнулась на тяжелой индустрии, усугубляя тем самым отставание ряда отраслей и диспропорцию в народном хозяйстве.

И все же главным результатом развития индустрии накануне войны стал реальный промышленный рывок. Темпы роста тяжелой промышленности были в 2-3 раза выше, чем за 13 лет развития цар­ской России в начале XX века. СССР вышел на второе место в мире после США по абсолютным объемам производства. Появились науко­емкие отрасли промышленности. Численность рабочих в промышлен­ности увеличилась с 2,4 до 10 млн человек. В Сибири была создана вторая угольно-металлургическая база страны, сыгравшая важную роль во время Великой Отечественной войны. Индустриальный скачок был достигнут ценой отставания легкой промышленности, стагнации сельского хозяйства, слома механизма саморегуляции экономики.

2. Коллективизация сельского хозяйства

Оборотной стороной индустриализации являлась коллективиза­ция. Традиционный уклад страны воплощался в ее деревне, в много­численном крестьянстве. Перед селом тоже стояла проблема «пере­делки экономических и социальных отношений». Вот только на ка­ких основах? К началу «социалистического наступления» это так и не было ясно. В среде аграрников-марксистов сталкивались разноречи­вые мнения о том, какой быть кооперированной деревне и как из единоличника превратить крестьянина в «цивилизованного коопера­тора». Эти споры отражали противоречивость тех реальных эконо­мических предпосылок кооперирования, которые сложились к концу 20-х годов в СССР.

Состоявшийся в декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в де­ревне. До сих пор сохраняется один из исходных стереотипов, что XV партсъезд якобы провозгласил «курс на коллективизацию». Такая трактовка его решений соответствует скорее последующей практике, а не их подлинному содержанию. В действительности же на съезде речь шла о развитии всех форм кооперации и о том, что перспектив­ная задача постепенного перехода к коллективной обработке земли будет осуществляться на основе новой техники (электрификации и т. д.) а не наоборот, к машинизации

на основе коллективизации. Ни сроков, ни тем более единственных форм и способов кооперирования крестьянских хозяйств не устанавливалось.

Форсирование индустриализации привело к снижению темпов развития аграрного сектора. Рост производства сельскохозяйствен­ной продукции в 1927−1928 годах остановился, а затем даже наметилась тенденция к его сокращению.

Зимой 1927−1928 годов разразился кризис хлебозаготовок. Под уг­розой голода оказались города и армия, был сорван экспортно-импортный план. Правительство прибегло к внеэкономическим (чрезвычайным) методам изъятия зерна. Это подорвало рыночные стимулы к расширенному производству в деревне. Осенью-зимой 1928−1929 годов зерновой кризис и насильственное изъятие хлеба потворились. Преимущественно внеэкономическое (бесплатное) изъя­тие продуктов у крестьян позволило резко (в 1929 г. по сравнению с 1928 г. более чем в 2 раза) увеличить объем капиталовложений.

В представлении Бухарина кризис был вызван в основном субъективными причинами: не создан резервный фонд промтоваров, рост денежных доходов деревни оказался не сбалансирован налогами, что обострило товарный голод и уменьшило предложение хлеба крестьянами на рынке; установлено не выгодное для производителей зерна соотношение цен на хлеб и сырьевые культуры.

На первый план Бухарин выдвинул нормализацию рынка. Он вы­ступал за сбалансированное развитие тяжелой и легкой промышленности, индустриального и аграрного секторов, предусматривал развер­тывание крупных коллективных хозяйств в зерновых районах, индустриализацию сельского хозяйства в других областях (создание неболь­ших предприятий по переработке сельхозпродукции в деревне). Но основой аграрного сектора, по его мнению, еще долгое время должны были оставаться индивидуальные крестьянские хозяйства, в том числе и кулацкие, которые будут постепенно «врастать» в социализм.

Сталин считал кризис структурным: недостаточный темп разви­тия индустрии порождает товарный голод, что не дает возможности получить у крестьян хлеб экономическим путем − через обмен на промтовары. Мелкокрестьянское хозяйство не способно обеспечить потребности растущей промышленности. Подчеркивался классовый аспект проблемы: эксплуататор-кулак саботирует хлебозаготовки. И.В. Сталин и ближайшие его сподвижники (В.М. Молотов, Л.М. Каганович и др.) считали основным и единственным средством борьбы с кулачеством насильственную экспроприацию, репрессии, а вовлечение крестьянства в «строительство социализма» видели в прямом и непосредственном переходе к колхозам, минуя первичные формы кооперации.

В конце 20-х годов в СССР имелось немало противников немед­ленной и быстрой коллективизации крестьянских хозяйств. Это были крупные-ученые экономисты Н.Д. Кондратьев, A.B. Чаянов. Вслед за Н И. Бухариным от проведения поспешной коллективизации предос­терегали А.И. Рыков, МЛ. Томский и другие члены партии. В борьбе противоположных мнений на XVI партконференции (апрель 1929 г.) была выработана компромиссная точка зрения. Суть ее заключалась в признании правомерности и долговременности развития в деревне мелких крестьянских хозяйств и в оказании им государством всесто­ронней помощи. При этом признавались «ограниченные возможно­сти» мелкого крестьянского хозяйства и предполагалось в перспек­тиве неторопливое развитие более производительных коллективных хозяйств.

Однако эти умеренные планы социалистических преобразова­ний были отвергнуты находившейся у власти группой И.В. Сталина.

Первоначально тип кооперации не был определен. Опыт ком­мун, насаждаемых в годы военного коммунизма, показал их нежиз­неспособность. С введением нэпа большинство их распалось. К 1928 году коммуны составляли лишь 7 % коллективных хозяйств, 26 % составляли артели, а 67 %, то есть подавляющее большинство, − ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли).

В марте 1928 года предпочтение явно отдавалось колхозам (ар­тельной форме кооперации). В это время был принят закон «Об об­щих началах землепользования и землеустройства», предоставляв­ший колхозам льготы на получение земли и землепользование. Огра­ничивалась аренда земли кулаками, запрещалось выделение на хуто­ра зажиточных хозяйств. В помощь колхозам с ноября 1828 года соз­давались государственные машинно-тракторные станции (МТС).

В 1929 году валовой сбор зерна уменьшился на 2,4 %, а центра­лизованная заготовка зерна выросла на 49 %. Анализ подсказывал, что ситуация ухудшается, и если в 1930 году не добиться заметных успехов в аграрном производстве, то к 1931 году индустриальное развитие будет осложнено. Осенью 1929 года начинают поступать сведения о значительных успехах в деле коллективизации, к июню 1929 года колхозы объединяли 4 % крестьянских дворов, а к октябрю уже 8 %. Таким образом, летом и осенью 1929 года произошел определеиный скачок, но скорее количественный, чем качественный, ибо в коллективные хозяйства вступали в основном бедняки. Этот слабый «социалистический сектор» не мог помочь вла­стям решить до предела обострившуюся проблему хлебозаготовок. С осени 1929 года компартия переходит к политике насильственной (по отношению к большинству крестьян), форсированной коллекти­визации.

Курс на сплошную коллективизацию предусматривал полное производственное кооперирование мелких крестьянских хозяйств в колхозы или же их обобществление в рамках государственного сек­тора (совхозы).

Политика «сплошной коллективизации» проводилась в жизнь под «дымовой завесой» вывода, сделанного И.В. Сталиным в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.) о том, что якобы удалось добиться перелома в настроениях деревни, и в колхозы добровольно пошли «крестьяне не отдельными группами..., а целыми селами, во­лостями, районами, даже округами», в «колхозы пошел середняк» (История России. XX века / В.П. Дмитриенко. М., 2000. С. 321).

«Сплошная коллективизация» проводилась в следующих целях.

1. Ликвидировать кулачество как класс.

2. Создать в короткий срок крупные коллективные хозяйства с целью преодоления зависимости государства от крестьянских хо­зяйств в деле хлебозаготовок.

3. Обеспечить промышленность дешевой рабочей силой за счет массового ухода крестьян из деревни.

4. Перекачать средства из сельского хозяйства на нужды инду­стриализации.

После ноябрьского (1929 г.) пленума ЦК партии, на котором прозвучало заявление о том, что «дело построения социализма в стране пролетарской диктатуры может быть проведено в исторически минимальные сроки», специальная комиссия (ее возглавлял нарком земледелия А. Яковлев) разработала «график коллективизации», ут­вержденный 5 января 1930 года. На сокращении сроков коллективи­зации настаивало и Политбюро.

Было выделено три зоны коллективизации с различными сроками ее проведения:

первая − основные районы товарного земледелия – Поволжье, Северный Кавказ (один год);

вторая − Украина, Сибирь, Урал, Центрально-Черноземная об­ласть (два года);

третья − остальные районы страны (три года).

План осуществления коллективизации даже «с позиции идеоло­гии» выглядел с точностью до наоборот: первоочередной коллективизации подлежали те районы, где требовалась особенно осторожная политика в отношении крестьянства.

Сельскохозяйственная артель была избрана политическим ру­ководством в качестве формы «колхозного строительства», провоз­глашалась «политика ликвидации кулачества».

Усиление наступления на «кулачество» (т. е. зажиточное кре­стьянство), переросшее в его ликвидацию, началось в 1928—1929 годах и было больше связано с хлебозаготовительными кризиса­ми. Широко применялась на практике статья 107 УК РСФСР, по ко­торой только в Сибири в 1929 году было осуждено около 1,6 тыс. крестьян, за период с 1928 по 1929 годы оштрафовано и частично распродано 8 тыс. хозяйств, во второй половине 1929 года за «сабо­таж» выполнения твердых заданий по хлебозаготовкам около 13 тыс. хозяйств оштрафовано в пятикратном размере, около 6 тыс. человек осуждено судом, из них около 2 тыс. «кулаков» выселено за пределы района. Это было началом не объявленной еще официально так на­зываемой политики, используемой властями для решения задач «со­циалистического строительства» и уничтожения «последнего бур­жуазного класса» − крестьянства.

Впервые без предварительного обсуждения в партийных орга­нах курс на «ликвидацию кулачества как класса» был заявлен Стали­ным в докладе на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 года 5 января 1930 года он как партийная директива был закре­плен в постановлении ЦК.

Мероприятия по осуществлению ликвидации «кулачества» бы­ли намечены в секретном постановлении ЦК (30 января 1930 г.) и секретной инструкции ЦИК и СНК СССР (4 февраля 1930 г.). За­житочным крестьянам запрещалось арендовать земли и применять наемный труд. «Кулачество» подразделялось на три категории:

● первая — «контрреволюционный актив» (крестьяне этой категории подлежали аресту, их дела передавались в ОГПУ, а выселялись в отдалённые районы) (63 тыс. хозяйств);

● вторая − «крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно вы­ступающие против коллективизации (эту категорию крестьян вместе с семьями выселяли в отдаленные районы) (150 тыс. хозяйств);

● третья − остальная, самая многочисленная часть «кулаков», (эту категорию крестьян первоначально предполагалось расселять после раскулачивания в пределах своих административных районов на специально отведенных землях).

Произвольное, волюнтаристское выделение этих групп (как и определение общей численности «кулачества») создавало благопри­ятную почву для произвола на местах. Крестьяне-промысловики тоже попадали в категорию кулаков.

Таким образом, «раскулачивание» наносило деревне двойной удар: и по земледельческому хозяйству, и по мелкой «деревенской промышленности», служившей важным подспорьем на селе.

В основном «раскулачивание» происходило совершенно произ­вольно и зависело от ряда субъективных факторов: от служебного рвения местного начальства и деревенского актива, от степени соци­альной напряженности в деревне и т. д.

«Раскулачивание» являлось методом коллективизации. Оно проводилось специальными комиссиями под контролем «троек», со­стоящих из первого секретаря партийного комитета, председателя исполнительного комитета и руководителя местного отдела ОГПУ.

Раскулаченными оказались не только крепкие крестьяне, но и так называемые «середняки» и даже «бедняки». Начавшееся в февра­ле 1930 года массовое раскулачивание привело к крестьянским вы­ступлениям, в которых приняло участие более 700 тыс. человек.

В официальных решениях партийных и советских органов по­стоянно декларировалось, что «раскулачивание» должно осуществ­ляться на базе сплошной коллективизации: «кулакам» предписыва­лось оставлять минимум элементарных средств производства, продо­вольствия и т.п. В действительности же насилие над крестьянами и «голое раскулачивание» практиковалось почти повсеместно и ис­пользовалось как средство подстегивания коллективизации. Наблю­далась закономерность: как только ослабевал административный на­жим, колхозное движение затухало или даже шло вспять.

На 1 января 1930 года было коллективизировано 20 % хозяйств, на 1 марта - 58,6 %. Сопротивление крестьян коллективизации привело к появлению статьи И.В. Станина «Головокружение от успехов» (март 1930 г.), в которой вся вина за «перегибы в колхозном строи­тельстве» возлагалась на местные органы. Эффект от статьи, вслед за которой 14 марта 1930 года появилось постановление ЦК «О борь­бе против искривления партийной линии в колхозном движении», сказался немедленно. К 1 июля 1930 года в колхозах остался 21 % хо­зяйств. Не удержал крестьян от бегства из колхозов и Примерный ус­тав сельскохозяйственной артели (1 марта 1930г.). Этим уставом на­ряду с «обобществлением» основных средств производства в едино­личном пользовании колхозников сохранялись приусадебные земли, мелкий инвентарь, домашний скот, птица.

Ответом властей на «антиколхозное» поведение крестьян было новое усиление административного гнета и новый виток репрессий против «классовых врагов − кулаков». Процесс «ликвидации кулаче­ства как класса» постоянно инициировался сверху директивами пар­тийных и советских органов. Весной и летом 1931 года в связи с за­медлением темпов «колхозного строительства» власти организовали новую массовую репрессивную акцию против «кулачества».

Выселение отдельных групп кулаков проводилось до середины 30-х годов, особенно в те периоды, когда начинались трудности с хлебозаготовками (1931−1934 гг.).

Массовые репрессии обрушились на трудовых крестьян и после принятия по инициативе Сталина 7 августа 1932 года драконовского закона об охране социалистической собственности, предусматри­вающего за хищение суровое наказание − расстрел с конфискацией всего имущества или, при смягчающих обстоятельствах, лишение сво­боды на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества.

Насильственная коллективизация, «раскулачивание» и массовые репрессии против крестьянства привели к пагубным социально-экономическим и демографическим последствиям. Про­изошло падение сельскохозяйственного производства (см. табл. 2). Хлеб, зачастую минуя колхозные амбары, шел сразу на заготовитель­ные пункты. Больше всего от коллективизации пострадало животно­водство − вследствие массового забоя скота при вступлении крестьян в колхозы. Число голов крупного рогатого скота сократилось с 60 млн в 1928 году до 33 млн в 1932 году. Итогом коллективизации стало усиление пауперизации и обнищания деревни. Снижение реальных доходов населения (введение карточной системы, политика «затягивания поясов» и т. п.), раскрестьянивание, начавшееся «раскулачива нием» и происходившие непрерывно массовые репрес­сии создали напряженность в демографической сфере, породили ряд катаклизмов. Наиболее губительный из них-голод 1932−1933 гг., поразивший сельское население Украины, Дона, Кубани, Среднего и Нижнего Поволжья, Южного Урала, Казахстана и унесший жизни миллионов крестьян (по примерным оценкам исследователей, не менее 7 млн человек).

Специфика Сибири привела к тому, что голод здесь разразился раньше, уже в 1931 году, и носил очаговый характер. Пострадали в основном юго-западные районы региона, а также территории водво­рения спецпереселенцев. В порядке успокоения общественного мне­ния было расстреляно 10 руководителей Наркомзема, которые обви­нялись в организации голода в стране.

С января 1933 по ноябрь 1934 г. при МТС действовали политотделы, которые завершили чистку деревни от «классово-чуждых элементов». Политотделы были ликвидированы, так как на­рушали единство системы партийно-политического руководства сельским хозяйством. Просуществовав менее двух лет, они оставили в деревне о себе недобрую память (политотделы выявляли кулаков и подкулачников, подвергали разносам и арестам председателей колхо­зов и т. д.).

В июне 1934 года было объявлено о начале завершающего этапа коллективизации: ставки сельхозналога с единоличников вновь по­высили, нормы обязательных поставок государству по сравнению с нормами для колхозов увеличились на 50 %.

В начале 1935 года на II съезде колхозников констатировалось, что 99 % всех обрабатываемых земель в стране стали «социалистиче­ской собственностью».

В целом трагическая эпопея по коллективизации крестьянства закончилась к 1939 году. Основные итоги коллективизации отра­жены в таблице 2.

Таблица 2

Итоги коллективизации в России (1928 – 1939)

Показатели	Год
Уровень коллективизации; %	3,7
Валовой зерновой продукт− всего, млн т	73,3	71,7	83,5	69,5	66,9	68,4	67,6		77,9
Поголовье скота в стране, млн голов	60,1				33,3				51,4

Ломка социальных отношений сопровождалась разрушением производительных сил, гибелью миллионов голов рабочего и про­дуктивного скота. Большие изменения произошли и в жизни самого крестьянства.

Во-первых, оно было отчуждено от средств производства и утратило всякое право на них.

Во-вторых, был нанесен удар по крестьянскому чувству собственника, так как крестьяне были лишены права распоряжаться ре­зультатами своего труда: произведенной продукцией те­перь распоряжались местные партийные и советские власти.

В-третьих, формально считавшиеся (по уставу сельхозартели) хозяевами колхоза колхозники, фактически были отстранены от управления, а решением всех принципиальных вопросов занимались руководящие партийные и советские органы.

В-четвертых, колхозник потерял даже право самостоятельно решать вопрос о том, где он хотел бы жить и работать (на это требо­валось разрешение власти).

И все же большевистские руководители, исповедовавшие прин­цип «цель оправдывает средства», праздновали победу. При том, что численность крестьян сократилась на треть (с 69 до 48,4 % в общей массе населения), а валовое производство зерна практически не уве­личилось, государственные заготовки в 1937 году по сравнению с показателем 1938 года выросли в три раза. Была обретена независимость от им­порта хлопка и ряда других важных сырьевых культур. С увеличени­ем числа тракторов в МТС повысился и уровень механизации труда.

Отныне три четверти пахотных земель обрабатывалось тракторами, половина посева и уборки зерновых проводилась механизированными сеялками и комбайнами. В короткий срок аграрный сектор, где господствовала мелкотоварная слабоуправляемая стихия, оказался во власти жесткой централизации, администрирования, приказа, пре­вратился в составную часть директивной экономики.

Исторический опыт свидетельствует, что сами колхозы, утратив большинство свойств сельскохозяйственной артели, превратились в своеобразные государственные предприятия, подчиненные органам власти и партии. Вероятный путь развития деревни - добровольное создание самими крестьянами различных форм организации произ­водства, свободных от государственного контроля, строящих свои отношения с государством на основе равноправия с учетом рыночной конъюнктуры − полностью был отвергнут.

Выводы

В преимущественно аграрных обществах индустриализация − обязательное условие модернизации. Свершилась ли в СССР экономическая модернизация? Если исходить из роста объе­мов производства и производительности труда, создания новых от­раслей, технического прогресса (в немногих отраслях до мирового уровня), то да, в промышленности, действительно, произошли корен­ные модернизационные сдвиги. И можно утверждать, что в 1950­ − 1960-х годах в Советском Союзе сложились все основные компонен­ты индустриального общества. Одной из своих целей (возможно глав­ной) модернизация достигла. Однако необходимо отметить крайнюю несбалансированность индустриальной модели, слабую восприимчи­вость к инновациям, неразвитость инфраструктуры. И как результат − растущий разрыв в развитии по сравнению со странами, вышедшими на постиндустриальные рубежи.

Индустриальная модернизация выявила и надолго утвердила та­кие черты общества, как экономическое и внеэкономическое прину­ждение, постоянный и крайне невыгодный обмен между городом и деревней с извлечением не только прибавочного, но и необходимого продукта, натурализация отношений между предприятиями и госу­дарством. Не только крестьяне, но и рабочие, интеллигенция запла­тили за «построенный государственный социализм» чрезмерную це­ну. Для СССР была характерна мобилизационная экономика.

Произошла или нет в СССР модернизация сельского хозяйства? Что касается 30-х годов, то ответ на этот вопрос будет однозначно отрицательным. Оценивая этот процесс в исторической ретроспекти­ве, трудно ответить на него утвердительно. В ряде аспектов, касаю­щихся использования науки и техники, прогресс был налицо. Он вы­разился в изменении структуры посевов, продвижении земледельче­ских культур в новые районы, в цифрах роста урожаев при одновре­менном и абсолютном сокращении сельского населения. В послево­енный период началось формирование аграрно-промышленного ком­плекса (АПК), однако он так и не сложится за весь период советской истории. Процесс перехода от экстенсивных форм хозяйствования к интенсивным так и не произошел.

Коллективизация носила не производительный характер,| а выступала как метод перераспределения того, что создано. За право иметь подсобное хозяйство величиной с футбольное поле (от 0,4 до 1 га) колхозники трудились в обществен­ном производстве практически безвозмездно. Неслучайно в конце второй пятилетки 23 % колхозников были мнимыми (то есть не выполняли и 50 трудодней в году). Накануне войны рабочий день в колхозе длился в среднем 5 часов. До первой мировой войны удельный вес заготовок зерна достигал четверти всего фактического урожая в стране (в рамках рыночной стоимости), в 1940 году − уже 38 %. При этом речь идет не об увеличении продуктивности, а об изменении организационных форм изъятия продуктов из деревни. Коллективизация по праву рассматривается ныне не как эконо­мическое мероприятие, а как этатизация с системой принудительного труда, не идентичного, однако, феодальной барщине ввиду высокой социальной мобильности населения. Очевидно, что она была несущей конструкцией системы государственного социализма, сформировавшегося уже к концу первой пятилетки.

1. Назовите два возможных варианта корректировки экономической политики во

второй половине 1920-х гг. в СССР.

2. Дайте определение индустриализации.

3. В чём суть теории «социалистической индустриализации»?

4. Охарактеризуйте источники средств для индустриализации в СССР.

5. Каковы особенности индустриализации?

6. Каковы итоги индустриализации?

7. Охарактеризуйте содержание традиционной и новой трактовок

коллективизации в СССР.

8. Назовите цели коллективизации.

9. Каковы методы осуществления коллективизации в СССР?

10. Каковы основные итоги коллективизации?

11. Свершилась ли в СССР экономическая модернизация?

Дата добавления: 2014-01-07