Роль религии в формировании толерантности

Для постепенного распространения в российском обществе духа и принципов толерантности важное значение имеют повсеместное утверждение в нём свободы совести, отношение к последователям любого религиозного или светского течения, мировоззренческих систем без их дискриминации, ущемления прав по вероисповедному, мировоззренческому признаку.

Актуальность и трудности обеспечения религиозной толерантности в современной России обусловлены рядом обстоятельств: негативными историческими традициями (вопросы свободы совести нередко решались в стране в угоду политическим интересам государства, партий); сложным поликонфессиональным (около 70 религиозных течений) и полиэтническим (более 150 этносов) составом населения; необходимостью регулярных усилий по поддержанию взвешенных взаимоотношений между разными религиями (православие – ислам, православие – иудаизм, ислам – иудаизм и т.д.), конфессиями (православие – католицизм, православие – протестантизм, протестантизм – католицизм и т.д.), между традиционными религиями и новыми, в том числе эзотерическими, религиозными образованиями, между верующими (45% населения), неверующими и другими мировоззренческими группами населения (более половины россиян – неверующие, безразлично относящиеся к вере и неверию или неопределившиеся в своих мировоззренческих исканиях); не изжитой практикой нарушения конституционных норм должностными лицами; проявлениями среди определённых групп населения, в том числе в молодёжной среде, экстремизма и различных форм нетерпимости по отношению к тем или иным верованиям и этносам и т.д.

Для нашей страны, познавшей в последнее время горечь национальных распрей, этнического эгоизма, даже этнофобии, особое значение приобретает позиция религиозных организаций, отношение верующих к перечисленным проблемам. Это тем более важно, что националистические, экстремистские группировки в центре и на местах, местные элиты в своей борьбе за власть и материальные привилегии неизменно используют в той или иной мере религию, порождая тем самым межнациональную и межконфессиональную напряжённость. А это – игра с огнём. Ведь если к существующим этническим противоречиям и конфликтам добавятся столкновения на религиозной почве, то последствия (как свидетельствует печальный опыт Ольстера, индии, Пакистана, Боснии, Хорватии, Косово) могут быть трагическими. К счастью, благодаря традиционной религиозной толерантности в России, здравомыслию религиозных руководителей, их моральному авторитету во многом были нейтрализованы попытки полномасштабного использования религиозного фактора в преступных целях этнократически настроенными и экстремистскими группировками. Достаточно отметить, что кровопролитные события в Чечне на стыке 20 и 21 вв. вопреки стремлению сепаратистов не переросли в религиозную войну, хотя религиозный фактор всячески используется террористами для обоснования своих преступных действий.

Общий позитивный толерантный настрой во взаимоотношениях представителей различных российских этнических и религиозных общностей неизменно находит подтверждение в ответах на многие вопросы. Так, при опросе 2001 г. вновь крайне низкий процент опрошенных (3,6%) посчитал, что иное вероисповедание оказывает негативное влияние на его отношение к другому человеку. Правда, почти столько же (3,2%) сочло, что данное обстоятельство оказывает позитивное влияние, но основная масса исходит из того, что на отношение к другому человеку иное вероисповедание никакого влияния не оказывает (73,7%).

В этом массовом безразличии – как верующих, так и неверующих – к вопросам веры в межличностных отношениях не следует усматривать какие-то негативные моменты. Наоборот, что, как представляется, свидетельство отсутствия помех для нормальных личностных взаимоотношений, невзирая на мировоззренческие различия. Подобное утверждение толерантных, рациональных начал можно считать серьёзным показателем демократичности нашего общества, отсутствия в нём предубеждённости против представителей других этноконфессиональных общностей. Исходя из того, что чувства, составляющие «триаду враждебности» - гнев, отвращение, презрение, - являются сущностными характеристиками понятия «интолерантность» как понятия, антонимичного «толерантности», можно предположить, что сущностными характеристиками «толерантности» являются понятия, противоположные по значению чувствам, составляющим «триаду враждебности» [42, c.36-40].

Прочность данной позиции позволяет уточнить ответы на вопросы относительно ряда бытовых ситуаций, где присутствуют этноконфессиональные факторы. Как следует из таблицы (данные опроса 2001 года, схожие результаты фиксировали и предыдущие исследования), у верующих в Бога всё же в большей мере, чем у неверующих, проявляется бытовая толерантность (см. Приложение №3).

В целом результаты мониторинга показывают, что общественное мнение заинтересовано в диалоге последователей разных конфесий и мировоззрений, в устранении предубеждённости и тем более экстремистских проявлений в межличностных отношениях, в утверждении принципов толерантности и сотрудничества во имя общего блага. Вместе с тем опросы отразили обеспокоенность респондентов состоянием межнациональных отношений. Подавляющее большинство респондентов (около 80%) уверено, что напряжённость в этой сфере может привести к развалу Российского государства. Это мнение характерно для всех мировоззренческих и конфессиональных групп.

Особенно остро существующие межнациональные и межконфессиональные проблемы проявляются в молодёжной среде. Так, заслуживает пристального внимания высокий уровень нетерпимости, проявляемый самой молодой возрастной группой (16017-летние) к ряду национальностей. Доля самых молодых, отрицательно относящихся к иным этносам и другим религиям, в 1,5 – 2,5 раза выше, чем в старших возрастных группах.

Воспитание в духе толерантности и противодействия экстремизму зависит от объективного и многостороннего учёта сегодняшних реалий, от умения опираться на позитивные духовные и социальные традиции и нейтрализовывать отрицательные факторы; важное значение имеет и характер законодательства по религиозным вопросам, практика его реализации.

Современное российское законодательство в принципе обеспечивает равенство различных религиозных объединений перед законом, исключает дискриминацию по религиозным мотивам, создаёт условия для обстановки терпимости, взаимного сотрудничества последователей всех религиозных направлений. На практике нарушения духа и буквы законодательства о свободе совести во многом связаны с тем, что российское общество (при всех кардинальных идеологических, правовых, политических переменах последнего времени) остаётся на одном и том же уровне массовой культуры, цивилизованности, с одними и теми же традициями, в том числе терпимостью к административному своеволию. Уместно подчеркнуть, что эффективность любого закона во многом зависит от заинтересованности общества в его реализации, от осознанной потребности в его применении. Отсутствие подобных «объективных» предпосылок повышает возможности нарушения толерантности, сказывается в поведении должностных лиц, в деятельности местных властей, в межконфессиональных отношениях. Нередки случаи проявления предпочтений одной (как правило, самой распространённой) религии, что влечёт ущемление интересов других, имеют место произвольные действия местных администраций, что обостряет этноконфессиональные противоречия, порождает противоправные эксцессы.

Для общественного настроения, разделяемого подавляющей частью российского населения, характерно лояльное отношение к людям других верований и убеждений, готовность к терпимости, доброжелательности, сотрудничеству в разных сферах – от быта до политики. В отличие от некоторых религиозных руководителей большинство населения (более 70%) не соглашается с идеей исключительности, единственной истинности той или иной религии, тем более с выступлениями против других религий.

Толерантное интернациональное воспитание – многогранный процесс. Здесь обращение к каждому аспекту проблемы требует серьёзного внимания и такта. Оно, в частности, предполагает точное использование название этносов и государственно-территориальных образований (например, Татарстан, а не Татария, Башкортостан, а не Башкирия), исключение всякого предубеждения против любого этноса, аргументированную критику некоторых получивших распространение стереотипов, предрассудков и мифов, даже некорректных толкований терминов, к примеру таких, как «этническая преступность». Развенчание подобных мифов, показ того, что обычно преступные группировки комплектуются из представителей разных национальностей, - важная предпосылка воспитания толерантности [42, c.42-45].

К подобным мифам относится и исключительная угроза «исламского экстремизма» в России. Во-первых, стремление прикрыться религиозными идеями для оправдания своих противоправных действий в мире наблюдается во многих странах, где распространены различные религии. Так, в Ольстере или Хорватии противостояли и противостоят приверженцы христианских конфессий. А самое главное в том, что ислам как религия не может быть экстремистским. Другое дело – распространение радикализма среди мусульманской молодёжи России, ставка сепаратистов на использование ислама для оправдания экстремизма и терроризма. Однако причины распространения этих идей среди молодых людей кроются не в исламе, а в большей мере в условиях жизни последователей этой религии в том или ином регионе страны. По данным исследований, именно среди мусульманской молодёжи подчас выше уровень безработицы, ниже уровень жизни, у них большие трудности в адаптации к современным реалиям, в том числе и из-за патерналистских мусульманских традиций; патриархально воспитываемая исламская молодёжь болезненнее, чем последователи других религий, переживает кризис традиционных ценностей и образа жизни.

Взаимодействие государственных и религиозных институтов в обеспечении потенциала толерантности

Идеи толерантности и миролюбия должны дополняться готовностью к плодотворному взаимодействию в системе «религия — общество — государство». Публичная общественная поддержка конституционных принципов свободы совести и вероисповедания представляется необходимым элементом задействования конструктивного потенциала толерантности, так как во многом способна нивелировать аффектацию религиозной нетерпимости. Принципы светского государства, а также свободы совести как неотчуждаемого права могли бы быть точкой консенсуса представителей социальных слоев, а также приверженцев различных конфессий, вокруг которого можно консолидировать усилия по обеспечению межконфессионального диалога и диалога между светскими и религиозными сегментами общества. Нельзя забывать, что основная масса россиян далеко не религиозна, а взаимоотношения между государством и религией осуществляются посредством данных двух основополагающих принципов. Однако нерешенность в политическом пространстве современной России проблемы соотношения светского/религиозного, а также кризис секулярной парадигмы политического развития и границ их применимости приводит к различным противоречиям в политическом пространстве России. Во многом это приобретает смысловую и символическую нагруженность в освещении в СМИ, приписывающих то или иное значение и толкование различным факторам и явлениям.

Поэтому налицо проблема выстраивания адекватных государственно-конфессиональных отношений. Базовой для анализа конкретных аспектов взаимодействия государственных и религиозных институтов является проблема формирования оптимальной модели государственно-конфессиональных отношений, учитывающей как основополагающие принципы свободы совести, так и исторические традиции России и современные российские реалии. Так, большинство представителей традиционных российских конфессий и неверующие поддерживают сепарационную модель государственно-конфессиональных отношений, которая предусматривает контакты государственных и религиозных институтов по отдельным конкретным вопросам при общей равноудаленности государства от всех религиозных организаций. Однако все же сторонники кооперационной модели государственно-конфессиональных отношений — в том числе введения института государственной церкви, наделения традиционных религиозных организаций расширенной правосубъектностью, заключения соглашений о социальном партнерстве государственных и религиозных институтов — в заметном числе присутствуют. Это говорит о том, что при поддержке в целом принципа светскости в общественном сознании прослеживается тенденция учитывать историческую традицию позитивного взаимодействия доминирующих религий и государственных структур. Сложность проблемы политико-правовой реализации принципа светскости государства состоит в том, что существует много подходов к определению содержания принципа светскости государства и признаков светского государства. Существенными признаками светскости государства также являются право на свободное мировоззренческое самоопределение, светскость образования в государственных образовательных учреждениях.

Рассматривая межрелигиозный диалог сквозь призму взаимодействия государственных и религиозных институтов, следует указать также на необходимость большей активности самих религиозных организаций в защите своих законных интересов, в разрешении разного рода конфликтных ситуаций с использованием соответствующих правовых механизмов. При этом общественные и религиозные институты должны тесно взаимодействовать, особенно в области просвещения и социальной работы. Необходимым условием являются также целенаправленные усилия самих граждан. В современных российских условиях для достижения серьезного результата, для преодоления экстремизма и ксенофобии необходима целенаправленная государственная политика, охватывающая все каналы социализации и формирующая именно установки толерантного сознания и поведения. К сожалению, в общественном мнении оценка эффективности взаимодействия государственных и религиозных институтов в конкретных сферах государственной и общественной жизни скорее отрицательная. Исключение составляет лишь сфера законотворчества, где эксперты считают несомненной удачей совместную работу над Законом 1997 года «О свободе совести и о религиозных объединениях», принятым с учетом поправок религиозных организаций, а также внесение аналогичных поправок в налоговое законодательство в последующие годы. Эффективность межрелигиозного диалога во многом зависит от взвешенного деликатного тона устных и печатных выступлений религиозных деятелей (так же, как публицистов и политиков), от степени и формы сотрудничества или соперничества самих религиозных деятелей различных конфессий, от характера освещения истории взаимоотношения общностей в России, например, славян и тюрков, православных и мусульман, ставя акцент на взаимообогащающем диалоге культур, от понимания важности многостороннего сотрудничества сообществ с различными религиозными идентичностями, культурными кодами, которое достигается реальным и массовым, а не верхушечным, лишь широко декларируемым, диалогом.

Развитие кооперации представителей различных религий на региональном и местном уровне представляется чрезвычайно важным в виду того, что особенности межконфессиональных отношений в тех или иных регионах во многом определяют характер данных отношений в целом на уровне государства. Исследование взаимодействия религиозных течений на местном уровне позволяет наиболее глубоко понять текущую ситуацию и выявить потенциальные проблемы и угрозы выстраиванию диалога между различными конфессиями, ибо данный анализ в большей степени обращен на характер и условия сосуществования конкретных социальных групп, их общественных позиций и взглядов. В этой связи следует говорить также о специфике межрелигиозного диалога для каждого конкретного региона, учитывающего его социально-экономические и культурные особенности. Политический курс региональных и местных властей по данному вопросу во многом призван конкретизировать общегосударственный курс, учитывая социокультурный и экономический компонент местных социальных групп. В этой связи немаловажная роль должна отводиться специальным структурам регионального уровня, имеющим своей целью активное создание условий мирного сосуществования и предпосылок и стимулов для культурного обмена и религиозного взаимодействия проживающих на конкретной территории конфессиональных сообществ.

Говоря о России, где роль межрелигиозного диалога в субъектах Федерации трудно переоценить, подобные структуры уже зарекомендовали себя в части регионов. В частности, распространены случаи формирования специальных комитетов по делам религий, конфессий, национальностей как на уровне республик и областей, так и в муниципальном значении. К примеру, указом президента Республики Татарстан М. Шаймиева от 26 августа 2008 года Совет по делам религий при Кабинете министров Татарстана преобразован в Управление по делам религий, приобретя полномочия полноценного государственного органа. На данный момент наиболее яркими примерами таких структур являются Комитет по межнациональным вопросам, религии и казачеству при аппарате администрации Ростова-на-Дону, Совет по межнациональным и межконфессиональных отношениям при Правительстве Сахалинской области, Совет по вопросам религии при Министерстве национальной политики Коми, Комитет Правительства Республики Дагестан по делам религий и другие.

Частным аспектом проблемы конструктивного взаимодействия государственных и религиозных институтов является вопрос о правомерности и допустимости сопряжения канонических норм традиционных российских религий и государственных законов. Интересным в данном контексте представляются данные исследования, проведенного Институтом социологии РАН4, согласно которым, мнения о недопустимости сопряжения светского и канонического права преобладают над утверждениями противоположного характера, что особенно ярко выражено в нехристианских религиозных группах. Примечательна в этом плане позиция мусульманских респондентов, среди которых однозначно негативное отношение к включению религиозных норм в систему государственного законодательства набирает наибольший процент — при том, что в ортодоксальном исламе шариатская система не разделяет чисто религиозную и светскую области правового регулирования, единым источником нормотворчества для которых является Коран и Сунна. Возможно, здесь сказывается опасение мусульманского меньшинства перед гипотетической возможностью введения в государственное законодательство канонических норм православия, которого придерживается большинство российских верующих. Вместе с тем при более детальном рассмотрении можно увидеть, что данная картина далеко не столь однозначна. В каждой из религиозных групп весьма заметный процент опрошенных допускает возможность использования религиозных канонических норм в региональном законодательстве, исходя из специфики местных условий: среди протестантов, католиков и буддистов таковых до трети и более, в числе православных и мусульман — свыше четверти. Можно констатировать, что около половины и более респондентов во всех религиозных группах в той или иной форме поддерживают идею использования в государственном законодательстве канонических норм традиционных российских религий. Примечательны также мнения, высказанные респондентами группы неверующих, более четверти из которых также считает это допустимым.

Таким образом, и в данном случае можно проследить влияние многовековой цивилизационной традиции конструктивного взаимодействия государственных структур и доминирующих религиозных организаций, в том числе на региональном уровне, с учетом местных этнокультурных особенностей. Здесь уместно будет вспомнить о том, что в Российской империи общегосударственное законодательство в местах компактного расселения нерусских и неправославных народов («некрещеных инородцев») оказывалось вполне совместимым как с каноническим правом признанных терпимых вероисповеданий (шариатские нормы у мусульман, связанные с семейно-брачными отношениями и вакуфным имуществом, талмудические предписания у ортодоксальных иудеев-миснагдим), так и с укорененным в местных этнорелигиозных традициях обычным правом (адаты у горцев Северного Кавказа, «степные уложения» бурят и калмыков и пр.) при условии строгого разграничения сфер компетенции. С поправкой на реалии сегодняшнего дня, на конституционный принцип светскости, данный опыт вполне может быть востребован в процессе регионального нормотворчества.

Таким образом, в качестве особого аспекта в комплексе нормативно-правовых мер обеспечения конструктивного межконфессионального диалога можно отметить выстраивание оптимальной системы государственно-конфессиональных отношений, учитывающей современные реалии поликонфессиональности российского общества, не допуская нарушения прав религиозных меньшинств и любой религиозной дискриминации. Одновременно необходимо делать акцент именно на мерах просветительского, шире - культурно-идеологического характера, которые должны сопровождать правовые механизмы. Для установления толерантных, доброжелательных отношений в конфессиональной сфере, кроме использования права, необходимо утверждение в обществе толерантных традиций, общей культуры, воспитываемой с детства. Огромное значение имеет организация образования и воспитания, когда преподавание знаний о различных религиях должно привести к двум выводам: с одной стороны — обеспечить свободный выбор религии, с другой — сформировать у школьников установку доброжелательного отношения к любому религиозному и мировоззренческому выбору на основе знаний всего культурного достояния. Для установления толерантного климата в российском обществе необходимо проведение культурно-идеологических акций в комплексе с решением острых социально-экономических проблем, причем последним в ряде случаев придается первостепенное значение: прежде всего повышение уровня доверия к властным институтам, противодействие коррупции, стабилизация социально-экономической ситуации.

Рассматривая различные аспекты установления толерантных взаимоотношений и преодоления религиозной нетерпимости, можно предложить осуществлять необходимые меры нормативно-правового, социально-экономического и культурно-идеологического характера в контексте формирования широкого диалога государства и общества с участием основных российских конфессий. Для этого разумным представляется следующее: с опорой на российский исторический опыт, совместно с традиционными конфессиями сформировать соответствующую государственную политику (а если необходимо, изменить принципы существующей), которая бы в своей основе учитывала недостатки в борьбе с религиозным экстремизмом; подключать к взаимодействию с органами государственной власти деятелей религиозных объединений по всем вопросам; расширять и повсеместно внедрять институт религиоведческой экспертизы.

С другой стороны, установления доброжелательных отношений — это в большой степени и работа самих религиозных организаций, поэтому государство и его институты должны активизировать работу по формированию квалифицированных, лояльных религиозных лидеров. Необходимы серьезные усилия по повышению образовательного уровня духовенства, созданию образовательных центров, в том числе и в России, где такое духовенство могло бы получать подготовку. Основной целью культурно-идеологических мер по установлению толерантных религиозных взаимоотношений является как выработка гражданской позиции, так и использование традиционного потенциала толерантности повседневности. Востребованными представляются программы дополнительного профессионального образования, повышающие профессиональную компетентность в вопросах формирования толерантных отношений в обществе и противодействия экстремизму, нацеленные на учителей и преподавателей вузов, социальных работников, руководителей разных уровней, работников СМИ, государственных и муниципальных служащих, представителей правоохранительных органов.

Таким образом, наиболее адекватной представляется позиция, отвечающая принципам светскости, толерантности, равноправия религиозных объединений. Это позволит гражданам объективно оценивать информацию о тех или иных религиозных течениях, как традиционных, так и нетрадиционных, критически воспринимать религиозные лозунги и декларации, формировать навыки самостоятельного мышления.

Для утверждения идей толерантности и противодействия экстремизму в России чрезвычайно важно задействовать миротворческий и гуманистический потенциал массовых традиционных религиозных организаций, особенно в сфере милосердия и благотворительности, а также в тех аспектах общечеловеческих гуманитарных ценностей, в которой большинство религий являются единомышленниками. Поэтому в просветительской и пропагандистской деятельности необходимо акцентировать внимание не на том, что их разделяет, а наоборот, на объединительных моментах. В контексте взаимодействия властных и гражданских структур в рамках реализации стратегии межкультурного диалога на локальном уровне перед местными властями стоит важная задача создания базы для партнерского диалогового сотрудничества: поддержка деятельности религиозных организаций на принципах уважения и равенства, религиозного нейтралитета, открытости и инновационности — с целью найти правильный баланс между безразличием и вмешательством, занять роль посредника в процессе межкультурного взаимодействия локальных групп, направляя свои усилия на образовательную, урбанистическую, социальную сферы.

Дата добавления: 2014-01-11