Фридрих Ницше (1844-1900)

Творчество Фридриха Ницше, еще одного провозвестника новейшей философии Запада – это призыв уйти от безжизненных схем, бесплодных отвлеченных рассуждений о материи и духе и повернуться лицом к реальной жизни. «Бог умер» – эта фраза рефреном звучит в главном произведении мыслителя «Так говорил Заратустра». В этой фразе и суть мировоззрения Ницше, и его оценка эпохи. Но если для Шопенгауэра жизнь в обезбоженном мире – цепь неизбывных страданий, то для Ницше – время утверждения новых смыслов, новой морали, долженствующих придти на смену «устаревшим» христианским. Одним словом, новая эпоха по Ницше – это эпоха утверждения сверхчеловека.

Если к творчеству писателя подходить с христианских позиций, то его проповедующий Заратустра, несомненно, – пришедший в мир антихрист.

Свои идеи устами Заратустры Ницше излагает в необыкновенно яркой символической форме, в форме притч.

Пробыв в одиночестве в горах десять лет, бродячий пророк Заратустра возвращается к людям. «Придя в ближайший город», он «так говорил к народу: «Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что д о лжно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?». Он упрекает людей: «Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?»[2].

Нынешний человек слишком низок: «Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя… Даже мудрейший среди вас есть только негармоничная колеблющаяся форма между растением и призраком. Но разве я велю вам стать растением или призраком?» Поэтому высший смысл в создании сверхчеловека: «Да будет сверхчеловек смыслом земли!».

Ницше утверждает: пора отвратить свой взор от неба и сосредоточиться ни жизни земной: «Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! (т.е. христианским проповедникам – О.П.)». Они – «отравители», считает Ницше, и должны погибнуть. «Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но бог умер… Теперь хулить землю – самое ужасное преступление».

Заратустра говорит: пришло время отрицания всего, что было ценно – все устарело: разум, нравственность. «Час, когда вы говорите: «В чем мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он – бедность и грязь и жалкое довольство собою!»

Час, когда вы говорите: «В чем моя добродетель! она еще не заставила меня безумствовать. Как устал я от добра моего и от зла моего! Все это бедность и грязь и жалкое довольство собою!».

Человек – лишь переходное звено к сверхчеловеку: «Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью». О том, насколько труден путь к сверхчеловеку, Заратустра говорит так: «Опасно прохождение (по канату – О.П.), опасно остаться в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка».

Для Заратустры люди – это всего лишь навоз, необходимый для взращивания сверхчеловека: «В человеке можно любить только то, что он переход и уничтожение… Я люблю всех тех, кто является тяжелыми каплями, падающими одна за другой из темной тучи, нависшей над человечеством: молния (т.е. сверхчеловек – О.П.) приближается, возвещают они, и гибнут как провозвестники».

Нынешние люди достойны лишь презрения: «Горе! Приближается время, когда человек не родит больше звезды. Горе! Приближается время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя». Далее Заратустра рисует своим слушателям весьма нелицеприятный портрет «последних» людей: «Счастье найдено нами», – говорят последние люди и моргают… не будет более ни бедных, ни богатых: то и другое слишком хлопотно… Нет пастыря, одно лишь стадо! Каждый желает равенства, все равны: кто чувствует иначе, тот добровольно идет в сумасшедший дом». Но Заратустра не понят слушающей его толпой: «Сделай нас похожими на этих последних людей! и мы дарим тебе сверхчеловека», – взывает толпа. «Они не понимают меня: мои речи не для их ушей», – с горечью заключает Заратустра.

Труден путь к сверхчеловеку; на этом пути выживает сильнейший. Эту мысль Ницше утверждает в притче о канатном плясуне: «Плясун вышел из маленькой двери и пошел по канату… над базарной площадью» (символ пути к сверхчеловеку). Когда он дошел до середины, вслед ему помчался «детина, пестро одетый как паяц. «Вперед, хромоногий, – кричал он… страшным голосом, – вперед, ленивая скотина, контрабандист, набеленная рожа!… ты загораживаешь дорогу тому, кто лучше тебя». Детина быстро настигает плясуна, прыгает через него и устремляется, не оборачиваясь, дальше. Плясун теряет равновесие, падает на базарную площадь и разбивается.

Заратустра утешает умирающего плясуна тем, что мир потусторонний, преисподняя – все мираж: «Клянусь честью, друг, … нет ни черта, ни преисподней. Твоя душа умрет еще скорее, чем твое тело, не бойся уже ничего!».

Разочаровавшись в толпе, Заратустра восклицает: «Никогда больше не буду я говорить к народу: в последний раз говорил я к мертвому». Отныне речь его обращена к избранным: «Заратустра не должен быть пастухом и собакою стада… Последователей ищет созидающий, а не трупов, а также не стада и не правоверных… Разрушителями будут называться они и ненавистниками добрых и злых. Но они соберут жатву и будут праздновать». Горе тем, кто встанет на пути Заратустры и его последователей: «Я стремлюсь к своей цели, я иду своей дорогой; через медлительных и нерадивых перепрыгну я. Пусть будет мой путь их гибелью!».

На пути к сверхчеловеку необходимо обновить свой дух, укрепить свою свободную волю. Об этом – речь Заратустры «О трех превращениях»: «Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом – верблюд и, наконец, ребенком становится лев». Превращение духа в верблюда означает воспитание его выносливости, освобождение от прошлых ценностей и установок («уход в пустыню»). Здесь, в пустыне, дух превращается во льва, то есть обретает свободу, становится господином своей воли. Но «создавать ценности – этого не может еще лев». Для созидания сверхчеловека, для утверждения новых ценностей необходимо третье превращение – льва в дитя: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо… святое слово утверждения».

В речи «О кафедрах добродетели» Заратустра утверждает, что время христианства прошло и десять заповедей уже не актуальны: «И теперь еще встречаются люди, похожие на этого проповедника добродетели (т.е. он говорит о христианах – О.П.), не всегда, однако, такие же честные: но их время прошло. И недолго стоять им, как уже будут они лежать. Блажены сонливые: ибо скоро заснут они».

Речь «О мечтающих о другом мире» – отрицание Бога, мира небесного, гимн земному человеку. Для Заратустры, Бог – лишь человеческое творение и безумие. «Человеком был он, и притом лишь бедной частью человека». Поэтому «теперь это было бы для меня страданием и мукой – верить в подобные призраки. «Так говорю я к мечтающим о другом мире». Высшая реальность – это человек, «Я», которое есть мера и ценность вещей». И именно человек земной, телесный: «Я» – говорит о теле и стремится к телу, даже когда оно предается мечтам и бьется разбитыми крыльями». Поэтому следует «не прятать голову в песок небесных вещей, а гордо держать ее, земную голову, которая создает смысл земли!».

Будьте сильны, как я, поднимитесь над собой, призывает Заратустра: «Кто поднимается на высочайшие горы, тот смеется над всякой трагедией сцены и жизни. Беззаботными, насмешливыми, сильными – такими хочет видеть нас мудрость: она – женщина и любит всегда только воина… Теперь я мягок, теперь я летаю, теперь я вижу себя под собою, теперь бог танцует во мне».

Труден путь героя, ибо он обречен на одиночество, как дерево на горе, «ветер, невидимый нами, терзает и гнет его, куда он хочет. Невидимые руки еще больше гнут и терзают нас». «Знай, что у всех поперек дороги стоит благородный, – предупреждает Заратустра, – но моей любовью и надеждой заклинаю я тебя: храни героя в душе! Храни свято свою высшую надежду!».

Высшая добродетель для Заратустры – это доблесть, доблесть воина: «Вы говорите, что благая цель освещает даже войну? Я же говорю вам, что благо войны освещает всякую цель… Хорошо быть храбрым. Предоставьте маленьким девочкам говорить: «Быть добрым – вот что мило и в то же время трогательно».

В речи «О новом кумире» Заратустра проповедует анархизм. Он обличает государство («Холодное чудовище), обличает служанку государства – прессу: «Государством зову я, где все вместе пьют яд, хорошие и дурные: государством, где все теряют самих себя… государством, где медленное самоубийство всех – называется «жизнью»… Посмотрите же на этих лишних людей! Они всегда больны, они изливают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и не могут переварить… туда, где оканчивается государство, – туда смотрите, мои друзья! Разве вы не видите радугу и мосты, ведущие к сверхчеловеку?»

Заратустра призывает своих последователей искать уединения, избегать маленьких людей («базарных мух»): «Беги, мой друг, в свое уединение: я вижу тебя искусанным ядовитыми мухами… Ты жил слишком близко к маленьким, жалким людям. Беги от их невидимого мщения!». Заратустра просит остерегаться маленьких людей: «Да, мой друг, укором совести являешься ты для своих ближних: ибо они недостойны тебя. И они ненавидят тебя и охотно сосали бы твою кровь… Беги, мой друг, в уединение, туда, где веет суровый свежий воздух! Не твое назначение быть махалкой для мух».

Заратустра утверждает: не ближнего надо любить, как проповедует христианство, а «дальнего», то есть, сверхчеловека: «Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему есть ваша дурная любовь к самим себе… Пусть друг будет для вас праздником земли и предчувствием сверхчеловека… Мои братья, не любовь к ближнему советую я вам: я советую вам любовь к дальнему».

В чем видит Заратустра свою свободу? – в том, чтобы установить свою мораль, быть самому критерием добра и зла: «Можешь ли ты создать себе свое добро и свое зло и навесить на себя свою волю как закон? Можешь ли ты быть сам судьею и мстителем своего закона?» Заратустра говорит, в чем суть новой морали: «Если есть враг у вас, не платите ему за зло добром: ибо это пристыдило бы его… И когда проклинают вас… лучше прокляните и вы немного… Маленькое мщение более человечно, чем отсутствие всякой мести». Добродетель же заключается в следующем: «Когда вы возвысились над похвалою и порицанием и ваша воля как воля любящего хочет приказывать всем вещам: тогда зарождается ваша добродетель. Когда вы хотите единой воли, и эта перемена всех потребностей называется у вас необходимостью: тогда зарождается ваша добродетель. Поистине, она есть новое добро и новое зло! Поистине, это – новое глубокое журчание и голос нового ключа!»

Далее, Ницше устами Заратустры высказывает идею, которую спустя полвека попытались воплотить германские нацисты: маленьким людям, простым смертным «недочеловекам» не место на земле, им лучше вовремя умереть. «Умри вовремя, так учит Заратустра… Ему (т.е. маленькому человеку – О.П.) бы лучше никогда не родиться! – Так советую я лишним людям… Живут слишком многие, и слишком долго висят они на своих сучьях. Пусть же придет буря и стряхнет с дерева все гнилое и червивое! О, если бы пришли проповедники скорой смерти! Они были бы настоящею бурею на деревьях жизни! Но я слышу только проповедь медленной смерти и терпения ко всему земному».

Земля, считает Заратустра, должна принадлежать избранной расе: «Вы, сегодня еще одинокие, вы, живущие вдали, вы будете некогда народом: от вас, избравших самих себя, должен произойти народ избранный: – и от него сверхчеловек. Поистине, местом выздоровления должна еще стать земля! И уже веет вокруг нее новым благоуханием, приносящим исцеление, – и новой надеждой!»

В этом заключается последняя воля проповедника: «Умерли все боги: теперь мы хотим, чтобы жил сверхчеловек» – такова должна быть в великий полдень наша последняя воля! – Так говорил Заратустра».Конец жизни Ницше был страшен – мания величия, непонимание, душевная болезнь. Тот, кто мечтал о сверхчеловеке, сам менее всего соответствовал этому иделу

.

Западная философия 20 века.

Начало 20 века характеризуется духовным кризисом, кризисом философии. В кризисе была виновата традиционная философия, воспитавшая тип мечтателя, романтика. Надо отдать должное западным интеллектуалам: они нашли в себе силы осознать это, а, осознав, попытаться найти пути выхода из этого кризиса. В результате были предложены 2 противоположные программы: сциентистская и антистциентистская.

Установка сциентистов: на смену традиционной философии должна придти наука (она выведет из кризиса). Лучшие люди – ученые.

Антисциентисты: нет, наука, рационализм и завели человечество в пропасть. Выход – в искусстве. Лучшие люди – художники.

Сциентистское направление представлено позитивизмом (позитивное знание – точное);

Антисциентистское – экзистенциализм (экзистенцио – лат. «сущностное», имеется в виду сущность человека, человеческого духа).

Позитивизм прошел в своем развитии4 этапа

1-й этап позитивизма – 19 в. (О. Конт, Г. Спенсер). Этими мыслителями были заложены основы позитивизма.

О. Конт выделил 3 этапа истории:

1. Мифологический. Удвоение мира: эмпирический и спрятанный, таинственный мир мифов. Образное мышление, художественное восприятие мира.

2. Философский (метафизический). Для него характерно, тоже, удвоение мира, но и, – попытка объяснить спрятанный мир с помощью понятий. Метафизик – человек, устремленный к спрятанному миру.

3. Научный этап. На смену метафизике приходит наука. С позиций этого мировоззрения, спрятанный мир – иллюзия, недопустимо удваивать мир. Есть только эмпирический и, главное, человек может узнать его законы.

В связи с этим философы-позитивисты обозначили проблемы: наука раздроблена, ученые не едины. Задача позитивиста – организовать единство науки.

При этом – никакой метафизики, никакого Бога. Синтез наук только позитивный. Люди, его организующие, позиционируют себя как позитивисты. Главная задача воспитать нового энциклопедиста.

О. Конт – о задачах позитивизма: «Произвести соединение умов в едином общении» и обеспечить «твердую основу для социальной реорганизации и для действительно нормального порядка вещей».

ТАКИМ ОБРАЗОМ, начиная с Конта, позитивизм отрицает всю предшествующую философию и настаивает на тождестве философии и науки.

Ф. Достоевский, познакомившись с данными идеями, пришел к выводу, что позитивизм в России не привьется.

Почему не привьется?

1. Ориентация на науку – значит на выгоду, эффективность. Но не всегда человек ищет выгоды, «Широк человек»!

2. Человек должен чувствовать себя автором своей жизни. Если он узнает, что должен действовать по каким-то законам, то не примет их. Есть выгоды, которые не подчиняются научному предвидению.

3. Наука никогда не объяснит творчество, дружбу, любовь, а здесь, зачастую, – никакой выгоды, здравого смысла.

2-й этап позитивизма – махизм

(Эрнст Мах – немецкий физик, затем – философ), конец 19 – нач. 20 вв. Для этого периода характерен кризис точной науки, физики. Это оказало огромное влияние на судьбу позитивизма.

Потрясающие открытия: разделение атома, открытие электромагнитного поля, открытие электрона – привело к кризису в точных, естественных науках. В результате Э. Мах предлагает всерьез занимается методологией познания.

3-й этап (неопозитивизм) (20-30-е гг. 20 в.). Начало – 1922 г., образование Венского кружка: Р. Карнап, М. Шлик, труды Б. Рассела и Л. Витгенштейна.

Неопозитивизм – объявление войны метафизике. Они признавали только 2 вида знаний:

Эмпирические (естественные) науки;

Логика и математика – как инструменты оперирования эмпирическими знаниями.

Все остальное (этика, теология) объявлялось не значимыми.

Философия трактовалась как служанка науки.

Неопозитивисты поставили 2 задачи перед философией:

1. Анализ и прояснение языка науки (символов);

2. Анализ научных высказываний (истинные или неистинные).

В качестве основного методологического принципа неопозитивисты провозгласили принцип верификации (проверки): те и только те высказывания имеют смысл, которые можно однозначно проверить. Все остальные признаются либо бессмысленными («Луна умножает четырехугольно»), либо незначимыми, ибо не могут быть проверены (Гегель: «История – самопознание Мирового Духа»).

Б. Рассел в этой связи писал: «Наиболее важная часть философской работы состоит в критике и прояснении понятий, которые считаются фундаментальными и принимаются некритически… Подобным же образом нам нужно описание факта или фактов, которые, если они действительно существуют, делают веру истинной. Такой факт я называю верификатором».

Проблему анализа и прояснения языка науки разрабатывал Л. Витгенштейн. Он полагал сведение всего научного знания к логике и математике. Формальные преобразования, по Витгенштейну, могут выразить содержание мира. Задача философии – описывать, трактовать логические знаки: «Понимание – это перевод в другие символы либо в действие»; «Нам следует отказаться от всякого объяснения и заняться описанием».

«Философия есть борьба против зачаровывания нашего интеллекта средствами нашего языка… Мы возвращаем слова от метафизического к их повседневному употреблению».

Однако сразу обнаружились проблемы принципа верификации:

1. Не все в принципе можно проверить (аксиомы проверить невозможно, они принимаются на веру, но от них нельзя отказаться, ибо разрушаться все науки);

2. Все никак нельзя проверить;

3. От науки требуют предсказаний, но и их нельзя проверить;

Таким образом, отказ от метафизики ведет к тупику.

4-й этап (современный) постпозитивизм (И. Лакатос, П. Фейерабенд, Т. Кун, К. Поппер).

Взамен был предложен принцип фальсификации (опровержения).

Карл Раймунд Поппер – представитель критического рационализма. Он противопоставил его эмпиризму неопозитивистов. Законы науки не сводимы к опыту, не проверяемы.

Принцип постпозитивизма – не бояться выдвигать даже самые смелые гипотезы, но иметь смелость подвергать их всесторонней критике, опровергать – так развивается наука: «Ученый всегда готов к испытанию фактами, всегда осознает, что даже самое смелое из его достижений будет всего лишь ступенью для тех, кто идет следом». Метод фальсификаци – метод «проб и ошибок.

Таким образом, наука для постпозитивистов – сложный нелинейный процесс. Утверждается, что знания всегда имеют гипотетический характер. Хороший ученый не тот, кто ищет подтверждения фактов, а тот, кто может себе возражать, готовит смену.

Итак, задача, которую поставили перед собой постпозитивисты, – изучать, как развивалась наука, объяснять ее развитие: как возникает новая теория, как утверждается в обществе и т.д.

Эту проблему исследовал Т. Кун (р. 1922) в работе «Структура научных революций». Он вводит понятие научной парадигмы – совокупность убеждений, ценностей, технических средств, обеспечивающих развитие науки, что можно оценить как возврат к метафизике: «Парадигмы – признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений». Смена одной парадигмы другой – научная революция. Они определяют развитие науки.

Еще больше метафизики в философии П. Фейерабенда (р. 1924) – автора «анархистской теории познания» с принципом «все позволено». Он отрицает универсальный метод познания, призывает науку уравнять в правах с религией, мифом, магией: «Существуют мифы, догмы теологии, метафизические системы. Обмен науки с такими «ненаучными» мировоззрениями… не только возможен, но и необходим». «Миф мы должны ценить в сотни раз выше науки, поскольку его достижения несравненно более значительны».

В результате возникает ощущение тупика позитивизма (бега по кругу):

Начало (Конт, Спенсер) – критика метафизики; сегодня – реабилитация ее.

Ярыми противниками позитивистской линии в философии выступили антисциентисты (противники науки) – Экзистенциалисты.

Дата добавления: 2014-01-11