Восстановительный этап в нефтедобыче после революции 1917 г. и гражданской войны

Кризис власти в России начала 1917 года сопровождался поистине критическим положением и в плане обеспечения топливом - многие заводы в Грозненском, Урало-Волжском, Татарском, Башкирском регионах вследствие недостатка сырья были закрыты, а нефтеторговые фирмы отказывались спонсировать бурение новых месторождений. Еще зимой 1915-1916 г.г. потребность Московского района в топливе удовлетворялась лишь на 45%, Петрограда - на 49%. Эвакуация из прифронтовых районов в 1915 году вызвала беспорядки на железных дорогах. Накапливались неперевезенные грузы, для переброски которых весной 1916 года требовалось 150 тысяч вагонов. Но эта проблема для царского правительства так и осталось "открытой".

После Октябрьской революции 1917 года Декретом II съезда Советов "О земле" все природные ресурсы, в том числе недра, были национализированы. Частные нефтеторговые фирмы продолжали существовать как самостоятельные хозяйственные предприятия до 1 июля 1918 г. Они заключали сделки и продолжали устанавливать цены на нефтепродукты (кроме нефтетоплива, на которое были установлены твердые цены), вели взаимные расчеты и т.п., но все доходы от торговли поступали государству. С 1 июля 1918 г. были установлены твердые цены на керосин, а с 15 ноября того же года – на все остальные нефтепродукты.

Таким образом, с ноября 1918 г. коммерческая деятельность частных фирм прекратилась. Нобели бежали во Францию, а некоторых нобелитов судили как шпионов.

Советская Россия готовилась к индустриальному рывку. К 1920 году объем добычи нефти почти в 3 раза уступал уровню 1913 года, а разрыв в параметрах добычи между США и Советской Россией стал достигать уже более полутора десятков раз. Добыча угля в 1920 г. составляла менее трети от довоенного уровня. В Донбассе из 1816 шахт действовало немногим более половины.

Октябрьская революция 1917 года как бы вернула Кавказ в эпоху южного мусульманского доминирования. В январе 1918 года рухнул Кавказский фронт, и турецкие войска начали, не встречая сопротивления, контрнаступление церемониальным маршем. К маю 1918 года турки не только вернули все занятые русскими войсками территории восточной Анатолии, но и оккупировали значительную часть Закавказья, включая Карскую и Батумскую, часть Эриванской и Тифлисской губерний. Они не остановились перед грабежом населения и, как этот было под Батумом, - физическим истреблением мужского населения.

Вначале, пока в Петрограде сохранялась власть Временного правительства, даже после событий 25 октября 1917 года, как свидетельствуют источники, ни один мало-мальски известный кавказский политик не мыслил об отделении от России. При этом по-кавказски эмоционально проходило обсуждение многообразных проектов будущего устройства России на федеративных или автономных началах. Достаточно спокойно прошли выборы во Всероссийское Учредительное собрание, принеся победу меньшевикам, социалистам-революционерам и национальным партиям.

В 1917 году Германия и Турция делали ставку "на большую добычу" в районах “большой нефти”. Крушение царской власти в начале 1917 года, приход к власти большевиков и распад Российской империи - все это давало Германии некоторую надежду на то, что ей удастся заполучить поставки нефти из Баку. Кавказ наводнили турецкие и германские агенты, разрабатывавшие главным образом панисламистские, пантюркистские идеи, что создало условия для сепаратистских настроений.

По условиям подписанного 3 марта 1918 года в Брест-Литовске сепаратного мира с Германией все Закавказье подлежало германо-турецкой оккупации, а юго-западная часть региона - Карс, Ардаган, Батум - аннексировалась Турцией. Кроме большевистской, ни одна власть, существовавшая тогда в России, этот сепаратный мир не признала. В Закавказье был создан Закавказский комиссариат, начавший в Трапезунде собственные переговоры с турками о перемирии, так как старая русская армия совершенно развалилась и более не желала держать фронт. В качестве законодательного органа этой временной закавказской власти был образован Закавказский сейм, который, в частности, должен был одобрить пункты перемирия. 10 апреля им и была провозглашена Закавказская республика как временно независимое (из-за захвата власти в столицах большевиками), образование.

Однако переговоры в Трапезунде затягивались, а между тем турецкие войска продолжали продвигаться в глубь Закавказья. Пал Карс, затем, после короткого сопротивления капитулировала неприступная крепость Батум. Заняв Ахалцихский уезд Тифлисской губернии, части неприятеля подступали к Александрополю и Тифлису. Турки требовали однозначного согласия на пункты Брестского мира, но в кулуарах переговоров намекали, что если народы Закавказья воспользуются правом на самоопределение и вовсе отделятся от России, объявив себя независимыми государствами, то в этом случае Брестский договор потеряет для них свою силу. План Османской державы состоял в том, чтобы включить в свой состав как можно больше кавказских земель, в т.ч. и, прежде всего нефтеносных. Правда, при этом армянское население должно было стать жертвой геноцида, а над Грузией, предварительно отторгнув от нее все населенные мусульманами земли, предполагалось установить протекторат, аналогичный османскому протекторату над грузинскими царствами в XVIII в.

Как вспоминал о том времени А.И. Деникин: "Грабеж как занятие, пользовавшееся почетом на Кавказе, стал теперь обычным ремеслом, значительно усовершенствованным в приемах и "орудиях производства" - до пулеметов включительно. Грабили все "народы", на всех дорогах и всех путников - без различия происхождения, верований и политических убеждений. Иногда сквозь внешний облик религиозного подъема хищным оскалом проглядывало все то же обнаженное стремление. Дороги в крае стали доступным только для вооруженных отрядов, сообщение замерло, и жизнь замкнулась в порочном круге страха, подозрительности и злобы".

Военное поражение Центральных держав принципиально изменило ситуацию на русском Кавказе. 30 октября 1918 года капитулировала Турция, 3 ноября - Австро-Венгрия, 11 ноября - Германия. По условия капитуляции, все войска, потерпевшие поражение держав выводились из пределов России. И во второй половине ноября они, действительно, покинули Кавказ. В Закавказье вошли войска Антанты, главным образом, британские. Северный же Кавказ был признан зоной контроля администрации Вооруженных сил юга России.

Независимость закавказских государств Антанта не признала. Когда 17 ноября 1918 года в Баку прибыли английские войска, командующий ими генерал Томсон, тут же приказав спустить развивавшийся на пристани национальный флаг Азербайджана, заявил: "Великая война окончена полной победой Антанты. Я пришел как ее представитель сюда в Баку, в пределы России в ее границах до войны 1914 года, на русскую землю, на Кавказ, принадлежавший России от моря Каспийского и до Черного моря".

Однако государства Антанты не спешили восстанавливать местную администрацию в Закавказье. Оккупация же Кавказа продолжалась под предлогом “обеспечения тыла” Белых армий. Позднее союзники признали существовавшие на Кавказе национальные правительства Грузии, Азербайджана и Армении, но в Батуме был "с почестями" спущен русский флаг и на его месте взвился британский "юнион джек".

Все прекрасно понимали, что англичане желают отторгнуть Кавказ в ко­рыстных целях, создав в этом богатом регионе зону своего влияния. В декабре 1918 года на ежегодном собрании кавказских нефтяных компаний в Лондоне представитель Bibi-Elibat Oil Соmраnу Ltd, открыто заявил: “Никогда еще в истории наших островов не было такого благоприятного случая для мирного проникновения британского влияния и британской торговли, для созда­ния второй Индии или Египта. Русская нефтяная промышленность, широко финансируемая и правильно организованная под британским началом, была бы ценнейшим приобретением истории”. Распад России на этнические государства, в том числе и независимость от нее Кавказа, являлись политической целью Антанты, которая помогала режимам Деникина, Колчака, Юденича, до тех пор, пока они не заговаривали о “единой и неделимой России”.

Так, в речи, произнесенной в Палате общин Британского парламента 17 ноября 1919 года, Ллойд Джордж недвусмысленно дал понять, что “адмирал Колчак и генерал Деникин ведут борьбу не только за уничтожение большевиков и восстановление законности и порядка, но и за Единую Россию. Этот лозунг неприемлем для многих народностей... Не мне указывать — соответствует ли этот лозунг политике Великобритании. Один из наших; великих государственных деятелей, лорд Биконсфилд видел в огромной, великой и могучей России, сползающей подобно леднику в направлении к Персии, Афганистану и Индии, самую грозную опасность для Великой Британской Империй”.

С момента оккупации Баку англичанами Главнефтеком был отрезан от всех нефтедобывающих районов, и все его внимание было обращено на проведение национализации ранее частного хозяйства.

Постепенно совершенствовалась и сама система управления национализированной нефтепромышленностью. В Баку в основу управления был положен принцип концентрации: все предприятия и организации, прямо или косвенно связанные с нефтяной промышленностью или обслуживающие ее подчинялись Азербайджанскому нефтяному комитету (Азнефтеком). Его возглавили С.М. Киров, Г.К. Орджоникидзе, А.П. Серебровский. В Грозненский район были направлены Н.Ф. Гикало, И.В. Косиор, С.М. Ганшин. Для руководства промыслами образовали шесть районных управлений (Балаханский, Сабучинский, Бибиэйбатский и др.), каждый из которых представлял собой самостоятельное хозяйственное подразделение.

Общее состояние бакинской нефтепромышленности, к моменту ее окончательной национализации, было достаточно плачевным: буровые станки в большинстве были разрушены, а более ценные – украдены. Запасных материалов, станков, машин, инструментов, а также транспортных средств не было. Не лучше обстояло дело и в Грозненском районе. В результате пожара на промыслах сгорело до 2 млн. т. нефти. Добыча в 1918 г. составила около 420 тыс. т.

Восстановление нефтяной промышленности послереволюционной России началось с середины 20-х годов и продолжалось сравнительно недолго, благодаря новой экономической политики и мощной концентрации здесь инвестиционных капиталовложений. Реагируя на срочную и крайнюю необходимость преобразований в экономике России, В.И. Ленина заявлял: “Мы не можем своими силами восстановить нашу разрушенную экономику без зарубежного оборудования и технической помощи”. Для ее получения он был готов предоставить концессии “наиболее мощным империалистическими синдикатам”, американским “Стандарт ойл оф Нью-Джерси”, “Вакуум” и англо-голландским “Шелл”. Этот курс политики был направлен в первую очередь, на разведанные районы Баку, Грозного, Майкопа, т.к. дешевая нефть могла снова, как в царские времена, стать наиболее доходным и перспективным экспортным товаром. В связи со сложившейся в стране ситуацией, например, в Татарии и некоторых других местах Волжского района в июне 1921 г. было принято решение о сворачивании нефтеразведок, вплоть до середины 30-х годов.

Американские компании построили для русских керосиновый завод в Батуми и арендовали его. Также они заключили контракты на закупку значительных объемов российского керосина – в основном для Индии и рынков Азии.

С укреплением организационных основ нефтяной отрасли, запуском простаивающих нефтемощностей, началось и крупномасштабное планирование, как важнейший фактор восстановления, реконструкции и дальнейшего развития нефтепромыслового хозяйства. Оно включало в себя составление производственных программ и финансовых смет на ближайший год и более продолжительный период (перспективные планы), постоянное наблюдение за выполнением этих программ, учет, изучение и предупреждение факторов, затрудняющих их выполнение.

Большая работа проводилась и по совершенствованию материально-технического снабжения промыслов и предприятий, транспортного хозяйства. В 1929 году впервые в СССР в промышленных масштабах бензин из нефтяного газа был получен именно в г. Грозном на газолиновом заводе №5, который находился на территории толуолового завода морского ведомства, переоборудованного для производства газового бензина. Завод был пущен в эксплуатацию 11 августа 1924 года. Газ Соленой Балки по 204-мм газопроводу длиной 9 км поступал в заводской газгольдер (Газгольдер - от газ и англ. holder-держатель – стационарное или переносное устройство для приема, хранения и выдачи газа.). В сутки перерабатывалось 20 тыс. куб. м газа, из которого получали до 10 т. газолина (газового бензина). Дальнейшее развитие газового и газолинового дела зависело от степени обеспечения "Грознефти" компрессорами, трубами, арматурой, сепараторами и прочим оборудованием. К середине 20-х годов особую значимость приобретает Новый район вблизи Грозного, первенствовавшего в Чечне по добыче нефти и газа. К середине 20-х годов новые площади давали уже 38% всей добычи Грозного. С середины 20-х годов началось расширенное строительство нефтетранспорта в Грозном. Постановлением Совета Труда и Обороны от 05.06.1925 г. был утвержден проект по строительству магистрального трубопровода Грозный-Туапсе протяженностью 618 км, под руководством инженеров А.А. Образцова и В.Г. Шухова. В последующие годы на базе этих и других нефтепроводов в Грозном было создано Управление Северо-Кавказским магистральными нефтепроводами (УСКМН).

Восстановление месторождений проходило и на Дальнем Востоке. В 1922 году горным инженером Л.Ф. Бацевичем было открыто месторождение Оха - на суше о. Сахалина. Сырье, насыщенное легкой нефтью, содержавшее до 30% бензина и 30% керосина, стало важным составляющим дальневосточной нефтедобычи. В 1925 году после изгнания японских войск с севера Сахалина, была предпринята целая серия геологических экспедиций П.И. Полевого, С.И. Лифонова и К.Р. Чепикова.

На Охе нефтяники ввели в эксплуатацию 14 скважин. По Пекинскому соглашению от 1924 года, кроме концессий площадью в 26 тыс. кв. м., СССР выделил японским предпринимателям территорию Сахалина размером в одну тыс. кв. км для производства разведочных работ. Здесь в течение 10 лет японцы осваивали площади, разделенные в шахматном порядке на участки по 43,7 га. Половина из них должна была остаться за японскими предпринимателями, половина - за Советским Союзом. После подписания в декабре 1925 года концессионного договора японское "Северо-Сахалинское нефтепромышленное общество" было переименовано в "Северо-Сахалинское нефтяное акционерное общество" во главе с японским адмиралом Накасато. Основная деятельность его по-прежнему сосредотачивалась на Охинском промысле.

В 1927 году был создан трест "Сахалиннефть", развернувший на острове разведочное и эксплуатационное бурение, а через год на Охе была получена первая нефть из вновь разведанных месторождений. Управляющим треста стал М.П. Богданович, сыгравший важную роль в его становлении и развитии. Созданный в Ленинграде Нефтяной геологоразведочный институт (НГРИ) передал часть своих геологов тресту "Сахалиннефть", что позволило создать там соответствующую службу и внедрить прогрессивные методы геофизических исследований: грави- и магнитометрические, электро- и сейсморазведочные, каротаж скважин. Работы, проведенные на Сахалине в 1925-1929 годах, вывели остров в число важных нефтедобывающих районов страны.

В конце 20-х годов “наступает очередь” освоения месторождений в Поволжье. В выявлении нефтяных запасов в Волго-Уральском регионе, его освоении и создании здесь "второго Баку" исключительно велика была роль И.М. Губкина. Еще во время поездки в США в 1917-1918 г.г. он детально изучил американский опыт поисково-разведочных работ на платформенных территориях. По возвращении в Россию, Губкин настаивает на проведении аналогичных работ в Поволжье и Предуралье, вопреки существовавшим сомнениям в наличии в этих регионах нефтяных залежей.

В 1928 году при московском отделении Геолкома по инициативе этого ученого была создана специальная комиссия для оценки перспективных нефтепоисковых работ в Волго-Уральской области и выбора первоочередных регионов исследования. И уже в апреле 1929 года в районе Верхне-Чусовских городков был получен первый фонтан нефти. В летний период 1929 года начались геологические исследования в различных регионах Урало-Поволжья. В этом же году при участии Губкина был создан специализированный трест "Уралнефть", а затем - на его базе - "Востокнефть". К 1930 году на территории между Волгой и Уралом работало свыше двадцати геологических партий.

Таким образом, в 1926-1929 годах, добыча нефти в России незначительно, но все-таки превысила уровень 1913 года (9,234 млн. т.). В то же самое время, несмотря на то, что в середине 20-х годов страна хронически испытывала, по словам сотрудника организации бакинских нефтепромышленников В.И. Фролова, составившего впечатляющий отчет о том времени, "если не топливный голод", то, во всяком случае, недостаток топлива, нефть (в основном в виде мазута) вывозилась из черноморских портов. Взамен в северные порты ввозился равный по теплотворности и эффективности каменный уголь.

Что касается глубокой переработки нефти, Россия находилась еще на дореволюционном уровне, т.е. большинство сырья попросту сжигалось. По степени вложения основного капитала в отдельные отрасли нефтяного дела СССР весьма существенно отличался от других стран в мире, и, прежде всего, США. Так, если в США на добычу затрачивалось 66,7% всех инвестиций, то в СССР - 89,8%. Между тем затраты на переработку нефти в США составляли 33,3% общих инвестиций, в СССР - всего лишь 10,2%. Таким образом, уже в середине 20-х годов становилось очевидным, что американская промышленность ориентировалась в первую очередь не на массовую крупномасштабную добычу нефти и ее экспорт. Основное внимание уделялось более перспективной глубокой перегонке нефти и получению из нее наиболее ценных нефтепродуктов. Существовавшая же в СССР промышленная модель, позаимствовавшая многое из не вполне удачного, да и устаревшего в целом опыта царской России, главный акцент делала на добыче нефти. Возникали трудности и с транспортировкой сырья.

Основная часть нефтепродуктов перевозилась в СССР не с помощью нефтепроводов, одним из пионеров внедрения которых в свое время была царская Россия (вложения СССР в нефтепроводы составляли 16,6%, в США - 53%), а использовались железнодорожные цистерны (затраты США в этой области “перевернули пирамиду” - 18,3%, СССР - 57,3%). До середины 20-х годов в России существовало 2 крупных трубопровода: Баку-Батуми протяженностью 833 км и нефтепровод Махачкала–Грозный, протяженностью 162 км для перекачки 700 тыс.т нефти в год. После Гражданской войны восстанавливали разрушенные нефтепроводы, к началу 30-х годов строительство нефтепроводов возобновили.

Примерно равными были затраты основного капитала на наливные суда (28,7% в США и 26,1% в СССР). Правда, необходимо отметить, что наливные суда в Америке использовались главным образом в качестве морских транспортов, вывозящих нефтепродукты на внешний рынок, а в СССР - исключительно для внутренней транспортировки.

Тем же В.И. Фроловым делался вывод о том, что "хотя при сравнении с Америкой вообще, конечно, нужно иметь в виду разницу не только масштабов, но и общей обстановки", а "сама нефтяная промышленность в Америке ни в коем случае не является идеальным трафаретом, по которому должна строиться нефтяная промышленность всегда и при всяком строе", необходимо направить гораздо больше усилий, чем это делалось до сих пор, на нефтеперегонное, нефтеперевозное и торговое дело, памятуя о том, что в отношении "затрат этого усилия, это надо решать в соответствии с нашими условиями".

Благодаря использованию опыта старых специалистов-нефтяников, ясно видевших изъяны, которые несла в себе дореволюционная энергетическая модель, были достигнуты, хотя и небольшие, но для того времени все же достаточно позитивные сдвиги. Одним из них стало повышение в 1922/23 – 1925/26 хоз.г. выхода "светлых" фракций. Тем самым выработка бензина за этот период выросла почти в 5 раз, керосина около 2 раз, смазочных масел – в 1,5 раза. Роль нефтетоплива, напротив снизилась с 75,8% до 56,1%, что являло собой пусть и не грандиозный, но все же определенный сдвиг в области структурной нефтепереработки России. Это до известной степени, по мнению Фролова, поколебало "старинный, … взгляд на нефтяную промышленность как на промышленность топливную, … теперь, по общему признанию, нефтяная промышленность - это промышленность, поставляющая рынку (внутреннему и внешнему) светлые нефтепродукты, а из этого следует признание необходимости затрат на рационализацию и усиление нефтеперегонных заводов".

Однако оптимизм В.И. Фролова был явно преждевременным, так как “социалистическая” индустриализация с плановым ведением хозяйства в 30-х годах и начавшаяся в 1941 г. Великая Отечественная война остро поставили проблему сохранения и удержания внешнего нефтяного рынка, разведки, освоения новых сырьевых источников и их рационального и эффективного использования. Это приходило в жесткое противоречие с "чугунным" подходом горе–политиков "от экономики", усматривавших в цифре "альфу и омегу" социалистического производства.

Дата добавления: 2014-01-13