Коммуникативные процессы и его структура. Модель Лотмана. Модель Ньюкома. Модель Эко

Коммуникационный процесс – это обмен информацией между двумя или более людьми.

Основная цель коммуникационного процесса – обеспечение понимания информации, являющейся предметом общения, т. е. сообщения. Однако сам факт обмена информацией не гарантирует эффективности общения участвовавших в обмене людей. Чтобы лучше понимать процесс обмена информацией и условия его эффективности, следует иметь представление о стадиях процесса, в котором участвуют двое или более людей.

Процесс коммуникации может быть разделен на фрагменты, единицы коммуникации – коммуникативные акты. Разумеется, сам по себе коммуникативный процесс представляет собой континуум, непрерывное взаимодействие участников коммуникации. Однако, в целях анализа и описания необходимо выделять дискретные единицы – так уж устроено человеческое познание.

Рассмотрим основные понятия и термины, используемые для анализа коммуникативного процесса и его элементов.

В коммуникативных актах задействованы участники коммуникации – коммуниканты (отправитель и получатель), порождающие и интерпретирующие сообщения.

Коммуникантами могут быть люди и общественные институты (правительства, партии, фирмы и т. п.). В последнем случае мы имеем дело с определенной абстракцией, ведь конечным отправителем и получателем всегда является единичный человек. В то же время в юриспруденции, политике, бизнесе, образовании и других общественных сферах коммуникации ответственным отправителем часто признается коллегиальный или институционализированный отправитель.

Обычно сообщение – это высказывание или текст. Но в невербальной коммуникации сообщением может быть изображение (дорожный знак поворота или фотография встречи политических лидеров), физический предмет (цветок на окне явочной квартиры как сообщение о провале, архитектурное сооружение как сообщение о его предназначении, подарок как знак признательности или черная метка как знак приговора). Сообщениями можно признать поступки (например, знаковые поступки политических деятелей или шаги фирмы по продвижению товара).

Сообщения состоят из знаков различного рода (словесных и невербальных), изучением которых занимается семиотика или семиология (наука о знаках, от греч. σήμα, σημείον «знак»). Знаки образуют знаковую систему, код или язык (вербальный, язык жестов, культурный код, азбука Морзе, языки программирования и т. п.).

Коммуникация может осуществляться как вербальными, так и невербальными средствами.

Вербальная коммуникация для человека является основной – имеется в виду не генезис коммуникации и не «процент использования», а универсальность этого способа для человека, всеобщую переводимость любых других коммуникативных средств на вербальный язык. К числу вербальных средств относится устная и письменная разновидности языка.

Невербальные средства делятся на две группы: первичные языки (система жестов, но не жестовые языки глухонемых, пантомима, мимика) и вторичные языки (азбука Морзе, музыкальная нотация, языки программирования). Вербальные средства изучаются лингвистикой, невербальные – паралингвистикой и отдельными разделами семиотики.

Структура коммуникационного процесса — упорядоченное множество узловых точек, связанных коммуникационным процессом, каждая из которых находится в определенных отношениях.

В информационно-коммуникационной структуре выделяются семь основных звеньев:

— кто говорит (коммуникатор; источник; отправитель; адресант; рекламодатель; автор);

— что говорит (содержание);

— как говорит (вид, форма);

— посредством чего говорит (канал, вид связи);

— кому говорит (аудитория, получатель, адресаты, читатель, зритель, слушатель, реципиент и т. д.);

— когда говорит (время);

— с каким результатом (обратная связь).

Причем одна часть звеньев соотносится с информационной системой, тогда как другая — со сферой коммуникационных процессов. В целом они образуют единство. При этом надо помнить, что информация — двусторонний непрерывный процесс, характеризуемый обратной связью. Другие факторы (время, стоимость связи и т. д.) входят в состав эффективности процесса.

Модель Юрия Лотмана. Саму коммуникацию Лотман определяет как перевод сообщения с языка моего «я» на язык твоего «ты». Возможность такого перевода обусловлена тем, что хотя системы кодов обоих участников коммуникации не тождественны, они образуют пересекающиеся множества.

Следствием этого является неоднозначность прочтения заложенной в сообщении информации. Кстати, именно неоднозначность делает реальным и полезным такое явление как перечитывание литературных произведений, поскольку оказывается возможным получение новых знаний при чтении уже известного текста. Феномен чтения известного текста приводит Лотмана к формулировке гипотезы о двух возможных механизмах получения информации, образно говоря, записке и платке с узелком. Если в первом случае сообщение заключено в тексте и может быть оттуда извлечено, то во втором, сообщение нельзя извлечь из текста, который играет мнемоническую роль. Тогда сообщение играет роль ключа, вызывающего процессы обработки информации в сознании получателя, что, в свою очередь, ведет к возрастанию информации.

Еще одна аналогия была выделена Лотманом в процессе анализа фольклорной коммуникации — это скульптура и игрушка. «Скульптура рассчитана на созерцание: она — монолог, который должен быть услышан, но не требует ответа, она — сообщение, которое адресат должен получить. Игрушка, кукла, не ставится на постамент — ее надо вертеть в руках, трогать, сажать или ставить, с ней надо разговаривать и за нее отвечать. Короче, на статую надо смотреть, с куклой следует играть».

В случае со скульптурой потребитель отнесен со своей классической позиции на точку пассивного и даже не очень-то нужного созерцателя. Сообщение не предназначается для данного конкретного потребителя. Смотри, оценивай, но не коммуницируй!

Генератором кодов Ю. Лотман считал культуру. Все явления культуры трактуются им как разного рода коммуникативные механизмы, т. е. как разного рода языки. И все это в рамках одной культуры. Что уж говорить о коммуникативных процессах между разными культурами.

Юрий Лотман еще при жизни заслужил признание современников, а после его смерти эстонский президент сказал, что Эстонию знают в мире как страну, где работал профессор Лотман. Это связано с тем, что практически все труды Ю. Лотмана переводились и издавались на разных языках. Он считал слишком абстрактной модель коммуникации, предложенную Р. Якобсоном, подчеркивая, что в действительности у говорящего и слушающего не может быть абсолютно одинаковых кодов, как не может быть и одинакового объема памяти. "Язык — это код плюс его история", — исправлял Р. Якобсона Ю. Лотман. При полном подобии говорящего и слушающего исчезает потребность в коммуникации вообще: им не о чем будет говорить. Единственное, что остается — передача команд, т. е. для коммуникации изначально требуется неэквивалентность говорящего и слушающего.

Лотман выделяет также две коммуникативные модели "я — он" и "я — я". Последнюю он именует автокоммуникацией. В рамках нее сообщение приобретает новый смысл, поскольку вводится второй добавочный код и сообщение перекодируется.

Передачу сообщения самому себе Ю. Лотман трактует как перестройку собственной личности.

И еще одно наблюдение. Поэтические тексты, по его мнению, используют обе коммуникативные системы: "Тексты, создаваемые в системе "я — он", функционируют как автокоммуникации и, наоборот: тексты становятся кодами, коды — сообщениями. Следуя законам автокоммуникации — членению текста на ритмические куски, сведению слов к индексам, ослаблению семантических связей и подчеркиванию синтагматических — поэтический текст вступает в конфликт с законами естественного языка. А ведь восприятие его как текста на естественном языке — условие, без которого поэзия существовать и выполнять свою коммуникативную функцию не может".

Ю. Лотман уделял особое внимание визуальной коммуникации, подчеркивая особый статус отражения. "Отражение лица не может быть включено в связи, естественные для отражаемого объекта: его нельзя касаться или ласкать, но вполне может включиться в семиотические связи: его можно оскорблять или использовать для магических манипуляций". На пути к изобразительной коммуникации он различает этап первичного кодирования, примером чего может служить этикет или ритуал. Театр также может служить промежуточным кодом: существует манера портрета, когда модель одевалась в какой-нибудь театральный костюм. Придворный церемониал Наполеона ориентировался не на предыдущий королевский придворный этикет, а на нормы изображения французским театром двора римских императоров.

Отдельному рассмотрению подверглось бытовое поведение. Ю. Лотман проанализировал коммуникативные аспекты бытового поведения XVIII в. Так, русское дворянство после Петра должно было обучаться искусственными методами тому, что люди на Западе получали в раннем детстве. Это противоречило принятым нормам. Голландская речь в Голландии и в России воспринимается по-разному. "Образ европейской жизни удваивался в ритуализированной игре в европейскую жизнь. Каждодневное поведение становилось знаками каждодневного поведения. Степень семиотизации, сознательного субъективного восприятия быта как знака резко возросла. Бытовая жизнь приобретала черты театра".

Ю. Лотман рассматривал культуру как генератор кодов, считая, что культура заинтересована во множестве кодов, что не может быть культуры, построенной на одном коде. То есть, и все явления культуры трактуются им как разного рода коммуникативные механизмы, разного рода языки. Отсюда возникает приоритетность лингвистических методов для их анализа, использование терминов, словарь или грамматика для описания совершенно далеких от естественного языка коммуникативных явлений.

Модель Ньюкома. Автор предположил, что тенденция к балансу характеризует не только интраперсональную, но и интерперсональную систему. К сожалению, он подробно не раскрывает этого понятия и остается неясным, имеет он в виду лишь «говорение с самим собой» или нечто большее. Его взгляды не получили изложения в специальной книге, и основным источником является статья 1953 г. под названием «Подход к исследованию коммуникативных актов».

Исходный тезис Ньюкома состоит в следующем: когда два человека позитивно воспринимают друг друга и строят какое-то отношение к третьему (лицу или объекту), у них возникает тенденция развивать сходные ориентации относительно этого третьего. Причем Ньюком предположил, что движение этих сходных ориентаций может быть увеличено за счет развития межличностной коммуникации. Поэтому, если в паре или группе возникает расхождение ориентации по отношению к какому-либо объекту, логично предположить, что потребность в уменьшении этих расхождений приведет к увеличению частоты коммуникативных актов. Стремление к развитию сходных ориентации Ньюком назвал стремлением к «симметрии ориентации» и определил их как силу уз между двумя людьми или силу их аттитюдов по отношению к третьему.

Основная задача Ньюкома состояла в том, чтобы объяснить, как в группе возникает «давление, принуждающее к единообразию», что и делает группу сплоченной. Для этой цели выявлялась тенденция группы развивать коммуникативные акты по отношению к «девиантным» членам, т. е. обладающим несходными аттитюдами.

Ньюком построил схему, показывающую, каким образом развитие межличностной коммуникации способствует изменению аттитюдов участников взаимодействия. Эта схема получила название «схема А—В—Х», где А выступает как воспринимающий субъект, В — как другая личность, X — как объект, к которому оба имеют отношение. Все рассуждения ведутся с точки зрения того, как А воспринимает В и X, а именно: А воспринимает как консонанс сходство своего отношения к X и отношения В к X. Сходство этих отношений будет порождать привязанность между А и В, и, напротив, расхождение их будет порождать неприязнь между А и В. Развитие же коммуникаций между А и В будет вести к развитию сходства их отношений к X.

Если же обнаружится расхождение, А будет стремиться изменить свое отношение к X, чтобы оно стало сходным с отношением В к X. Выходом из ситуации, при условии, что стремление к консонансу сохраняется всегда, является разрушение отношения привязанности между А и В.

Действие схемы поясняется на весьма житейском примере: пусть А — бизнесмен, мечтающий о покупке дорогой лодки, В — жена бизнесмена, к которой супруг сильно привязан, X — та самая новая лодка, которую бизнесмен хочет приобрести и к покупке которой его жена относится отрицательно. В обрисованной ситуации возникает дисбаланс, изображаемый на схеме так: согласно сформулированным ранее рассуждениям, развитие коммуникаций между участниками данного взаимодействия, например, ведение систематических переговоров о покупке лодки, может вызвать три варианта возвращения системы в состояние баланса:

1. А меняет свое отношение к X (для бизнесмена утрачивается привлекательность лодки), чтобы сделать свое отношение к X сходным с отношением В к X.

2. В изменяет свое отношение к X (жена проникается желанием приобрести лодку), чтобы это отношение стало сходным с отношением А к X.

3. А изменяет свое отношение к В (бизнесмен утрачивает расположение к супруге) и, таким образом, достигает хоть и своеобразного, но консонанса.

Легко видеть, что все три случая возвращения системы в консонансное состояние соответствуют правилам, консонанс там, где все три отношения позитивны, либо там, где одно позитивно, а два негативны; диссонанс там, где два соотношения позитивны, а одно негативно.

Модель Ньюкома применяется в исследованиях по массовой коммуникации. Особую популярность теория приобрела при анализе так называемой убеждающей коммуникации (persuasive communication).

Модель Умберто Эко. Итальянский семиотик Умберто Эко известен своими романами-бестселлерами, среди которых наибольшее признание получил роман «Имя розы». Как и Ю. Лотман он обладает серьезным фактологическим наполнением своей деятельности: если Ю. Лотман был специалистом по русской культуре XVIII—XIX вв., то У. Эко специализируется по средневековой культуре.

У. Эко сделал важное замечание по поводу привычно признанной определяющей роли лингвистики в семиотическом анализе: «далеко не все коммуникативные феномены можно объяснить с помощью лингвистических категорий». В то же время в качестве наиболее интересного для семиотики объекта У. Эко называет точки возникновения лжи. А это вновь возвращает нас к естественному языку. Хотя действительно ложью с точки зрения нормы должны быть признаны и литература, и искусство, поскольку они описывают то, чего не было. А это и есть наиболее привычные объекты для семиотического анализа.

И Ю. Лотман, и У. Эко уделяли большое значение визуальной коммуникации. У. Эко трактует иконический знак как континуум, в котором невозможно вычленить дискретные смыслоразличительные элементы, подобные существующим в естественном языке. У. Эко ставит это наблюдение в систему, объясняющую различие визуальной коммуникации.

«Знаки рисунка не являются единицами членения, соотносимыми с фонемами языка, потому что они лишены предзаданного позиционального и оппозиционального значения, сам факт их наличия или отсутствия еще не определяет однозначно смысла сообщения, они значат только в контексте (точка, вписанная в миндалевидную форму, значит, зрачок) и не значат сами по себе, они не образуют системы жестких различий, внутри которой точка обретает собственное значение, будучи противопоставленной прямой или кругу». В естественном языке значение оказывается заданным заранее, в визуальном оно вырабатывается по мере получения сообщения.

Иконический знак, обладающий сходством с изображаемым предметом, берет не все его характеристики. У. Эко подчеркивает условность такого типа изображения. "Иконические знаки воспроизводят некоторые условные восприятия объекта, но после отбора, осуществленного на основе кода узнавания, и согласования их с имеющимся репертуаром графических конвенций". Или такой пример: художник XIII в. рисует льва в соответствии с требованиями тогдашних иконических кодов, а не исходя из реальности. Визуальный знак должен обладать следующими типами характеристик: а) оптическими (видимыми), б) онтологическими (предполагаемыми), в) условными. Под последними У. Эко понимает иконографические коды того времени.

Архитектурный знак, а это вариант уже архитектурной коммуникации, по его мнению, обладает в качестве значения его собственным функциональным назначением. То есть это знак, отсылающий к своей функции. Дверь имеет в качестве референта «возможность войти». Архитектурное сообщение может получать чуждые ему значения. Например, размещение солдат в заброшенной церкви. При этом подмена значений не ощущается. Восприятие архитектурного дискурса не требует того внимания, которое наблюдается при потреблении фильмов, телевидения, комиксов, детективов.

У. Эко предлагает следующую модель коммуникации. Это стандартная прикладная модель, которая усилена понятием лексикодов или вторичных кодов, под которыми У. Эко понимает разного рода дополнительные коннотативные значения, известные не всем, а только части аудитории.

Анализируя раннее христианство, У. Эко подчеркивал, что для воздействия приходилось изобретать притчи и символы, чего не может сделать чистая теория. Иисус, например, символизировался изображением рыбы.

Профессор Умберто Эко посвятил отдельное исследование коммуникации в рамках массовой культуры. Его основной постулат состоит в том, что при рассмотрении текстов массовой культуры он уточняет, что они написаны одновременно как автором, так и читателем. Так он анализирует супермена — шпионские романы Я. Флеминга, «Парижские тайны» Э. Сю. Здесь вновь возникает идея литературы как коллажа, как китча.

Умберто Эко интересует принципиальная возможность единого (но не унифицированного) семиотического подхода ко всем феноменам сигнификации и/или коммуникации, возможность выявления логики культуры посредством различных означивающих практик, которые могут быть частью общей семиотики культуры.

Дата добавления: 2014-01-14