Понятие революции

СОВЕТСКИЙ ПЕРИОД ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ПРАВА

Глава X. РЕВОЛЮЦИЯ И ПРАВОПОРЯДОК

§ 1. Теория и практика социалистической революции. § 2. Составные части практики социалистической революции. § 3. Causa remota и правопорядок.

§ 1. Теория и практика социалистической революции

Юридическое определение революции покажется самым простым в ряду возможных дефиниций. Например, известный норвежский юрист Фред Кастберг сформулировал его достаточно лаконично: "изменение или способствование изменению существующего правопорядка неправовыми, незаконными средствами, подразумевающими использование насилия" [Castberg. 1977. С. 16]. Несомненно, что в основе этого ригористичного юридизма лежит традиционный для Запада культ права. Именно для такого подхода характерно положение, что право твориться может только на основе права. Даже схоластическая максима ex factis oritur ius становится своего рода causa - основанием творимого правопорядка, поскольку факт превращается этой максимой в содержание того права, которое порождает.

Однако во всех этих размышлениях можно найти немало парадоксального. Например, в том, что исключительно юридическое определение революции не учитывает такого важного факта, как победоносное ее исполнение. В этом случае незаконное использование силы в новых условиях победившего строя превратится в священное право народа восставать против угнетения. Это право освящено авторитетом Декларации прав человека и гражданина 1789 г. (п. 2) и является своего рода идолом современной правовой культуры, исторически происходящим от позднефеодального facultas insurgendi et resistendi. Но в то же время мы должны помнить другой постулат: право, правопорядок и революция суть вещи несовместные. И расхожее определение революции не может быть иным кроме уже упомянутого ius resistendi.

Трудность тем не менее этого определения станет понятной, когда мы поймем, что право на восстание мало отличимо от обыкновенного бунта, неповиновения властям, которые никак не назовешь революцией. Поэтому определение революции приходится искать скорее в политической сфере как наиболее близкой к юридической сфере в силу общности предмета. Обоснование такому подходу видится в том, что революция, если вспомнить довольно меткое определение Энгельса, считавшего революцию самой авторитарной вещью на свете, представляет собой вещь исключительно политическую по своей сути. Она авторитарна настолько, насколько аполитична и тотальна по своим результатам. Тем не менее цель всякой революции, безусловно, не заключается в грубой жестокости и насилии. Насилие в данном случае только средство достижения цели, которую нереволюционными методами достичь уже невозможно. Только такое, казалось бы, очевидное понимание революции, однако, не подтверждается практикой: как у всякого человека свой даймон, как учил Сократ, так у каждого революционера своя революция. Следовательно, необходимо исследовать прежде всего исторические корни самого понятия.

Общим стало положение, что слово "революция" является изобретением Нового времени, эпохи социальных потрясений XVII, XVIII и XIX в. Но вот парадокс, само слово вошло в политический лексикон из европейской средневековой астрологии, где употреблялось в ином смысле, нежели сейчас. Дело в том, что латинское revolutio означает "возврат в исходное положение". Поэтому когда астрологи говорили, например, что "Венера совершила революцию", это означало, что вторая планета Солнечной системы вернулась в исходное для наблюдения положение в соответствующем знаке Зодиака.

Такое понимание слова "революция", несомненно, шло еще из эпохи античности. Именно тогда была сформулирована циклическая концепция истории, согласно которой политические формы общения представляли неизбежную череду смен отдельных форм политического властвования, но сама череда смен при этом представляла собой замкнутый круг, круг предустановленных природой форм политического общения, исчерпывающую классификацию которых дал еще Аристотель. Политическая форма господства в обществе (civitas) тогда мыслилась как неизбежная предпосылка другой, та - следующей и так далее по замкнутому кругу. Ничего принципиально нового в данном круговращении возникнуть не могло. Очевидно, это только предположение, неизбежность возвращения той или иной политической формы и получила подобное странное на первый взгляд наименование.

Но в эпоху потрясений Нового времени понятие возврата и неизбежность следования человека в замкнутом кругу предустановленных Природой (Провидением) политических форм было заменено идеей линейного Прогресса. Главным действующим субъектом Прогресса стал Демиург - homo faber, который потому умелый, что fortuna suae ipse faber. Прогресс, таким образом, стал представлять собой непрерывное восхождение человека по своеобразной лестнице счастья, где каждая ступенька олицетворяла принципиально новое бытие, политическое в том числе. Эта концепция политической новизны, столь ненавидимая Платоном, скорее всего, и воплотилась в новом понимании термина "revolutio". Революция теперь означала разрыв с традицией, во всяком случае, с прошлой политической формой и восхождение к принципиально новому. Чем радикальнее разрыв, тем революционнее революция.

Выделенные классификационные черты революции позволяют определить типы политических революций. Но прежде чем мы начнем это делать, все же еще раз укажем на эти классификационные черты. (Повторение оправдано жанром работы - учебник, а не монография.) Итак, революция - это всегда разрыв. Чем радикальнее, тем лучше. Причем в понятие радикализма обязательным элементом входит насилие. Разрыв в данном случае становится всего лишь синонимом насилия. Революция - это всегда творение новизны. Именно она есть очевидная цель революции. При этом новизна как цель революции имеет свою непреложную цель. Это творение политического бытия. Этот пафос революции был изложен в теории социалистической революции, принадлежащей К. Марксу. Не владея информацией об этой теории, точнее, без ее учета, ничего нельзя понять в событиях русской истории XX в.!

Дата добавления: 2014-11-06