Научение и творчество

Научение — это психологический процесс, который раскрывает, как человек приобретает навыки, знания и умения. Как проходит процесс человеческого научения? Все, чем человек обладает (за исключением некоторых врожденных форм психической деятель­ности, каких-то безусловных рефлексов, например, глотания пищи и жидкости, отдергивания конечности от предметов с опасной тем­пературой), все, что человек в течение жизни использует для адапта­ции к окружающему миру и взаимодействия с самим собой, он приобретает путем научения. Важнейшие формы человеческой дея­тельности, от которых во многом зависит уровень социального со­стояния общества — это различные формы человеческого научения. И сколько существует человек как социальное существо, столько и существует спор о том, как учить и как воспитывать людей. По сути, речь вдет о том, какой способ научения избрать. Какой из способов наиболее оптимальный, какой наиболее эффективный. Это имеет значение не только для индивидуального развития человека, но и во многом определяет характер социального развития общества в целом в какой-то стране или в глобальном мировом масштабе.

Сколько существует институт школ различного уровня — началь­ного, среднего, среднего специального, высшего — столько идет спор о том, как учить людей, какие технологии обучения являются наи­более оптимальными. Если эта цель может быть сформулирована, как обучение совершенству владения совокупностью навыков или знаний и возможностям использования этих знаний, определяющих тy или иную профессию, то могут быть избраны одни формы научения. Если же акцент ставится на формирование и раскрытие человеческой личности, на создание у нее возможностей для личностного роста, а не только для совершенного овладения профессией, то тогда те технологии обучения, о которых говорилось выше, не подходят для этой цели. Знание наизусть «Евгения Онегина» для человека с хорошей памятью не сделает его человеком, тонко чувствующим поэзию, не сделает его ориентированным на красоту. Блестящее знание сюжетов, колорита картин и знание фамилий авторов—создателей этих картин не всегда может приблизить человека к ориентации на эстетическое восприятие мира.

Поэтому будут использоваться разные технологии: в одном случае это будут технологии, ориентированные, например, на жестокое формирование наиболее быстрого, легкого, достаточно четкого алгоритма овладения профессиональными навыками, во втором случае — совершенно иное. Первая технология может быть осуществлена путем программированного обучения, которое может быть достаточно совершенно и на каком-то этапе развития человека очень полезно. Например, новые обучающие машины, предназначенные для обучения детей, приводят к необходимости формирования ими самостоятельно понятий, суждений, умозаключений, то есть создают возможности для развития мышления. Но мыслящий человек — это еще не чувствующий человек.

Когда молодые начинающие врачи приходят учиться психотерапии, то многие из них ориентированы на как можно большее овладение инвентарем техник и технологий в психотерапии. Знание технологий — это очень хорошая и важная вещь, но обучение технологиям должно проводиться на втором этапе обучения психотерапии и медицины в целом. Если врач овладевает концепцией единства человека и окружающего его мира, единства психических и физиологических процессов, холистической концепцией в широком смысле этого слова, то его врачебные и диагностические технологии станут во многом иными, в какой бы профессии он не работал: в кардиологии, в пульманологии, в хирургии. Это философия профессии врача.

Например, что делает хирург, занимающийся пластической хирургией лица, который не ориентирован на подобный подход?. К нему обратился пациент в возрасте 60-ти лет с таким заболеванием, как аримофия (красный, багровый нос), и желает лечиться от этого заболевания. Если не поинтересоваться, почему в таком возрасте человеку так важна окраска носа, ведь обычно для мужчин в этом возрасте значимость лица с эстетических позиций не важна, важнее здоровье, социальный статус, система взаимоотношений в семье, то можно получить тяжелые последствия. В этом случае неудачная операция становится опасной, и больной должен быть предупрежден о возможной неудаче. Но незнание философии профессии может привести к тому, что после неудачной операции этот пациент может стать еще более несчастным, чем был до нее, еще более больным и может совершить самоубийство, потому что имел место чисто конвейерный подход: никто ни про что не рас­спрашивал, не отговаривал, не предупреждал. Это очень утриро­ванное, доведенное до абсурда понимание тезиса: «клиент всегда прав». Клиент хочет сделать другой нос? Пожалуйста! Действитель­но человеку лучше иметь красивый нос, обычный нос и чего тут еще выяснять. Но очень важно понять, в чем причина такой на­стойчивости клиента. Если его расспросить, то может вдруг выяс­ниться, что этот человек занимал достаточно высокий социальный пост и подвергался очень серьезным социальным нападкам как ал­коголик, ибо известно расхожее мнение, что у всех алкоголиков — красный нос. Действительно, во многих случаях это так, хотя в данном случае это было заболевание аримофией.

В данном случае была важна не столько операция, которая могла быть удачной или неудачной (было больше шансов, что операция будет неудачной). Можно представить себе состояние хирурга, ко­торый знает, что возможен негативный результат и в случае неу­дачи больной сведет счеты с жизнью. И это не только трагедия больного, но и врача, так как может помешать его профессиональ­ным навыкам. Поэтому здесь была важнее работа с так называемой сверхценной идеей и примирение с возможной неудачей в ходе операции. Но такое поведение врача будет обусловлено не чисто профессиональным умением хирурга оперировать, а овладением навыками психиатрии, психотерапии и косметологической хирур­гии. Такой подход врача будет предопределен знанием философии его медицинской профессии: он всегда будет рассматривать че­ловека в единстве всех его связей. Это, правда, приводит к еще од­ному малоутешительному выводу. Для того, чтобы создать фило­софию медицинской профессии, нужно выполнить важное усло­вие: обучение должно стать весьма длительным, ведь для того, чтобы овладеть совокупным подходом к человеческим проблемам, помимо узкомедицинских профессий, он должен еще обладать многими другими знаниями в области психологии, социологии, культурологии и на достаточно высоком уровне. Но тогда важное вместо в обучении должны занять человековедческие дисциплины, а не дисциплины, ориентированные исключительно на чистую.патологию. Эту дисциплину можно было бы назвать интегративной антропологией — все о человеке и окружающем его мире. Необходимо перенесение акцента с патологии на человековеде­ние. Вот такие, казалось бы отдаленные от практики вопросы, в частности, как строить процесс научения могут привести к совер­шенно разным технологиям или к сочетаниям разных форм нау­чения. Для создания навыка проведения каких-нибудь врачебных манипуляций нужна одна система научения, для формирования философии профессии нужна другая стратегия и тактика науче­ния.

На Западе уже началось проникновение психотерапии в психи­атрию, внедряются психотерапевтические методы для лечения психозов, таких, как шизофрения. Психиатр оперирует понятиями симптома, синдрома и болезни и проводит соответствующее лече­ние методами биологического воздействия на симптом, на синд­ром, на болезнь. Психотерапевт работает не с симптомом и синдро­мом, а с человеком и человеческой проблемой. Но если соединить философию этих двух профессий может получиться нечто полез­ное. Главной трудностью здесь является: как сочетать психотера­пию и психофармакологию.

Обучение философии профессии напрямую связано с личност­ным ростом в процессе личного контакта преподавателя со студен­том, и решающую роль оказывает личность преподавателя, формирующая не столько профессиональные навыки (часть кото­рых может быть перенесена на самостоятельное обучение), сколько обучение философии профессии. В принципе, именно по этой причине нельзя считать, что изживает себя такая форма обучения, как лекция, потому что это эффективная форма взаимодействия преподавателя и студента.

Психологический анализ научения можно рассматривать как создание ряда теорий, которые последовательно изучают пока что еще самые простые формы научения, открывают варианты, по которым возможно создание научения.

Самые простые формы научения — это формы реактивного научения.

Более сложные формы такого научения можно обозначить как оперантное научение. Это научение определенным формам пове­дения.

Самая высшая форма научения — такая, которая ведет к актив­ному участию мыслительного процесса и носит название когни­тивного научения. Систематическое исследование процессов научения исторически так и проводилось — от самого простого до самого сложного, хотя отдельные психологические теории конца XIX века затрагивали и более сложные формы научения.

Дата добавления: 2014-10-15