Часть 10. 3 страница

Примечание. В войнах и спорах, возникающих при таких обстоятельствах, значение для всемирной истории придает им та черта, что они являются борьбой за признание по отношению к определенному содержанию.

§352

Конкретные идеи, народные духи, имеют свою истину и назначение в конкретной идее, которая есть абсолютная всеобщность,— в мировом духе; вокруг его трона они стоят как свершители его осуществления и как свидетели и краса его славы. Поскольку он как дух есть лишь движение своей деятельности, состоящей в том, чтобы познавать себя абсолютным, тем самым освободить свое сознание от формы природной непосредственности и прийти к самому себе, то существуют четыре начала образования этого самосознания в ходе его освобождения — четыре всемирных царства.

§ 353

В первом как непосредственном откровении это самосознание имеет своим началом образ субстанциального духа как тождества, в котором единичность остается по-груженной в свою сущность и для себя не оправданной.

Второе начало есть знание этого субстанциального духа таким образом, что он есть позитивное содержание, осуществление и для себя бытие как живая форма этого содержания — прекрасная нравственная индивидуальность.

Третье начало есть углубление внутрь себя знающего для-себя-бытия до абстрактной всеобщности и тем самым до бесконечной противоположности по отношению к столь же покинутой духом объективности.

Начало четвертого образования есть превращение этой противоположности духа, состоящее в том, что он воспринимает в своей внутренней жизни свою истину и конкретную сущность и пребывает примиренным в объективности дома, а так как этот вернувшийся к первой субстанциальности дух есть дух, возвратившийся из бесконечной противоположности, то он знает эту свою истину как мысль и мир законной действительности и таковой порождает ее.

§ 354

Этим четырем началам соответствуют четыре всемир

но-исторических царства: 1) восточное, 2) греческое,

3) римское, 4) германское.

§ 355

1. Восточное царство

Это первое царство есть исходящее из патриархального природного целого в себе неразделенное субстанциальное мировоззрение, в котором светское правительство есть теократия, властелин — также и верховный жрец или бог, государственный строй и законодательство — одновременно и религия, а религиозные и моральные заповеди или, скорее, обычаи — также государственные и правовые законы. В пышности этого целого индивидуальная личность бесправно исчезает, внешняя природа непосредственно божественна или есть украшение бога, а история действительности — поэзия. Отличия, появляющиеся соответственно различным сторонам нравов, правления и государства, вместо того чтобы принять форму законов, превращаются при наличии простых нравов в тяжеловесные, разветвленные, суеверные церемонии — в случайности, порождаемые личным насилием и произвольным господством, а расчленение на сословия — в природную неподвижность каст. Поэтому восточное государство живо лишь в своем движении, которое — поскольку в нем самом нет ничего устойчивого, а то, что прочно, окаменело — направлено во-вне и становится стихийным бушеванием и опустошением. Покой внутри государства есть частная жизнь и погружение в слабость и изнеможение.

Примечание. Момент еще субстанциальной, природной духовности в образовании государства, который в качестве формы составляет в истории каждого государства абсолютный исходный пункт, исторически показан и доказан с глубоким пониманием и ученостью на примере отдельных государств г. д-ром Штуром в его книге Vom Untergange der Naturstaaten. Berlin, 1812; благодаря этому труду расчищен путь для разумного рассмотрения истории государственного строя и истории вообще. В этой работе показан также принцип субъективности и самосознательной свободы, присущий германской нации; но так как это исследование доходит только до падения естественных государств, оно доведено лишь до той стадии, на которой этот принцип частью являет себя как беспокойное движение, человеческий произвол и гибель, частью в своем особом образе как задушевность и еще не достиг в своем развитии объективности самосознательной субстанциальности, органической законности.

§ 356

2. Греческое царство

Это царство имеет своей основой названное субстанциальное единство конечного и бесконечного, но основой, носящей характер таинственности, оттесненной в область смутных воспоминаний, в глубины и образы традиции; порожденная из различающего себя духа и достигшая индивидуальной духовности и яркого света знания, она обрела меру и ясность в красоте и радостной нравственности. В этом определении начало личной индивидуальности возникает еще не как заключенное в себя самого, а в своем идеальном единстве; поэтому целое частью распадается на круги особенных народных духов, частью же, с одной стороны, последнее изъявление воли принадлежит не субъективности для себя сущего самосознания, а силе, которая выше и вне его (ср. § 279, прим.); с другой стороны, присущая потребности особенность еще не принята в свободу и исключается из нее в виде сословия рабов.

§357

3. Римское царство

В этом царстве различение доходит до бесконечного разрыва нравственной жизни на две крайности — на личное частное самосознание и на абстрактную всеобщность. Противоположение, исходящее из субстанциального воззрения аристократии, направленного против начала свободной личности в демократической форме, развивается на одной стороне в суеверие и утверждение холодного, своекорыстного насилия, на другой — в испорченность черни и разложение целого, завершается всеобщим бедствием и смертью нравственной жизни. В этом состоянии индивидуальности отдельных народов гибнут в единстве пантеона, все единичные лица падают до уровня частных лиц, равных по формальному праву, которых удерживает вместе только абстрактный, доходящий до чудовищных размеров произвол.

§ 358

4. Германское царство

Дойдя до этой утраты самого себя и своего мира и бесконечной скорби об этом — принять на себя эту скорбь было предназначено израильскому народу,— оттесненный

внутрь себя дух постигает в крайности своей абсолютной отрицательности, во в себе и для себя сущем поворотном пункте бесконечную позитивность своей внутренней сущности, начало единства божественной и человеческой природы, примирение как явившую себя внутри самосознания и субъективности объективную истину и свободу, осуществить которую было предназначено северному началу германских народов.

§ 359

Внутренняя жизнь начала в качестве еще абстрактного, существующего в чувстве как вера, любовь и надежда примирения и разрешения всякой противоположности развертывает свое содержание, возводя его в действительность и самосознательную разумность, в исходящее из задушевности, верности и общности свободных людей светское царство. В этой своей субъективности оно есть также и царство для себя сущего грубого произвола и варварства нравов — ему противостоит потусторонний мир, интеллектуальное царство, содержание которого, правда, есть названная истина его духа, но еще не проникнутая мыслью, облеченная в варварство представления и в качестве духовной силы возвышающаяся над действительной жизнью души, относящаяся к ней как несвободная, страшная сила.

§ 360

Так как в суровой борьбе этих двух царств, пребывающих в различии, которое получило здесь свое абсолютное противоположение, и вместе с тем коренящихся в единстве и идее, так как в этой борьбе духовное низвело в действительности и представлении существование своего неба до земной посюсторонности и обыденной светскости — светское же царство, напротив, возвело свое абстрактное для-себя-бытие на высоту мысли и принципа разумного бытия и знания, на высоту разумности права и закона, то противоположность этих царств свелась в себе к незначительному образу; настоящее совлекло с себя свое варварство и свой неправовой произвол, а истина — свою потусторонность и свое случайное насилие, так что объективным стало истинное примирение, развертывающее государство в образ и действительность разума, где самосознание находит действительность своего

субстанциального знания и воления в ее органическом развитии, подобно тому как в религии оно находит чувство и представление этой своей истины в качестве идеальной существенности, в науке же — в качестве свободного, постигнутого в понятии познания этой истины как одной и той же в ее восполняющих друг друга про-явлениях — в государстве, в природе и в идеальном мире.

ПРИЛОЖЕНИЕ

(новые источники по «Философии права»)

К ПРЕДИСЛОВИЮ

Гомайер (1818), с. 232: Философия права не удовлетворяется ни абстракцией, ни исторической точкой зрения, если она не соответствует идее. Философии ведомо, что царство правового может возникнуть лишь в ходе прогрессирующего развития, ни одна ступень которого пропущена быть не может. А правовое состояние основывается только на общем духе народа... Поэтому, как только дух народа поднимается на более высокую ступень, все моменты государственного устройства, связанные с предыдущими ступенями, теряют свою устойчивость; они должны рухнуть, и не существует силы, способной их удержать. Тем самым философия познает, что происходить может только разумное, как бы ни противодействовали этому по видимости отдельные внешние явления.

Грисхайм (1824), с. 89: Исторически обоснованное право может быть отвергнуто философией в качестве неразумного... Следовательно, историческая оправданность недостаточна для того, чтобы объявить что-либо разумным, а между тем все дело именно в этом.

Штраус (1831), с. 923 след.: Что действительно, то разумно. Но не все, что существует, действительно '; дурное есть нечто в самом себе надломленное и ничтожное... Все то, что покоится только на авторитете, не считают значимым... Многое признается лишь внешне, а не внутренне. Право следует черпать из разума. Этому не могут противостоять никакие привилегии, все особенные права поглощены понятием права. Это — творения человека, а творениям человека противопоставляется в качестве наивысшего право божественное. Однако в наши дни именно божественное право — наиболее отвергаемое.

Ганс. Добавление к его лекции о естественном праве в Берлинском университете, 1828:...Положение, пояснить которое тем более необходимо, что оно допускает иска-

жения и нелепые упреки; оно принадлежит величайшему философу нынешнего мира и гласит: что действительно, то разумно, и что разумно, то действительно... Для оправдания этого положения необходимо иметь в виду следующее: действительность противоположна яв-ленности, явленность есть случайное, действительное же в явлении есть то, что обладает мыслью (Cans E. Philo-sophische Schriften. Berlin, 1971. S. 44).

Гегель. Заметки, с. 89: Современность представляется рефлексии, особенно самоуверенности, крестом [правда с трудом]; розу, т.е. разум на этом кресте, учит познавать философия.

Гегель

ФИЛОСОФИЯ ПРАВА. ВВЕДЕНИЕ

Запись лекции 1819/20 г.

Абстрактное есть право, осуществление его — государство. Обычно право рассматривают как несчастье, которое ущемляет естественное право человека. Ведь говорили же о потерянном рае, о восстановлении естественного права. Право на земле — святыня, которая должна быть нерушима; но нерушима святыня только на небесах или в мыслях. На земле же право может быть затронуто, нарушено. Задача нашей науки — познать, что действительно есть право. Такое исследование особенно необходимо в наше время, когда каждый полагает, что обладает правом в своем убеждении, и хочет, чтобы оно было осуществлено. Неосуществление же этого права он считает чем-то кощунственным, которому следует противодействовать. Философии надлежит определить понятие права. Впрочем, уже хорошо, что философии предъявляют такие требования. В этом заключено по крайней мере понимание того, что найти право можно только с помощью мыслей. Обычно же каждый полагает, что обладает правом в том виде, как он его себе представляет. Кое-кто надеется обрести в философии кладезь оснований, способных полностью устранить все неправое,— перед ними предстает счастливое состояние, тем более желанное, чем дальше оно от действительности. С другой стороны, утверждается: право и философия принадлежат государству. Воля духа — свобода, а свобода — основа государства. В самом деле, верно, что философия, с одной стороны, не есть наука о действительности и не опре-

деляет право, исходя из того, что дано. Философия черпает свое понимание из разума, из внутреннего понятия. То, что философия права не есть позитивная наука, которую мы разрабатываем, и, таким образом, как будто противостоит действительности, будет первым пунктом нашего рассмотрения.

Платон («Государство», книга V) 2 изображает отношение философии к государству. Говоря о философии и действительности, следует принять более высокую точку зрения. Мы обнаруживаем в платоновской философии предпосылку, 1) что философия рассматривает истину в форме мысли, в форме понятия. Если это постижение в понятиях, мышление, то ведь истина в других ее формах, например основанная на чувстве, также истина. Философская истина обладает своей особой формой; 2) что эта истина противопоставляет действительности только долженствование. Мы утверждаем, что истина субстанциальна, что она столь же есть внутреннее понятие, как действительность, что она не пустое представление, а единственно правомочное. Утверждение, что истина, божественное, есть лишь потустороннее горних небес или заключена только во внутренней субъективной мысли, противоречит религии. Признают, что природа божественна, мышление же якобы оставлено богом, отдано во власть случайности. Между тем, напротив, идея вездесуща, она — не равнодушный зритель наряду с другими, она — всеодушевляющес, без которого нет ничего, что обладает бытием. Действительность — это тело; идея — животворящая душа; тело рассыпалось бы в прах, если бы его покинула душа. Мы познаем то, что есть, само действительное. Размышляя о Платоне, мы обнаруживаем — не будь в его государстве некоего недостатка, оно необходимым образом стало бы действительностью. Тех, кто говорит о действительности, реальности, опыте, а идеал, напротив, называет пустым, нельзя считать совершенно неправыми. Они только неверно отразили в своем зеркале действительность, не рассматривали ее с помощью разума, ибо тогда бы мир явил себя также разумным. Реальное и действительность — царство духа. Платон познал действительность своего мира; принцип нравственности в форме простоты — это греческий дух, греческая нравственность; греческая нравственность действительно была такой, как мы обнаруживаем ее в образах Гомера, Геродота, Софокла. Но нравственность в качестве греческого духа не могла остаться в этой форме. В соответствии

Дата добавления: 2014-11-06