Пролетарии и коммунисты 6 страница

[231] «Фирма, учитывающая векселя в своем банке и выплачивающая проценты за всю сумму этих векселей, должна по меньшей мере часть этой суммы оставить в банке, не получая за нее процентов. Таким путем банкир получает на ссуженные им деньги процент выше текущего и создает себе банковый капитал за счет того остатка, который остается в его руках». (J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834)

[232] Ссуда имеет место только там, где передача капитала совершается не взаимно, а односторонне и на срок.

[233] Всякая купля-продажа между торговцами есть передача капитала.

«Капитал, ссуженный под залог товаров, имеет то же действие, что и капитал, ссуженный под учет векселей. Если кто-нибудь берет взаймы 100 ф. ст. под обеспечение своего товара, то это то же самое, как если бы он продал товар за вексель в 100 ф. ст. и затем учел его у банкира. Но ссуда дает ему возможность придержать товар до лучших цен и тем избегнуть жертв, которые он иначе должен был бы понести, чтобы получить деньги на неотложные дела». (J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834)

[234] Но так как кредит носит взаимный характер, то платежеспособность одного зависит от платежеспособности другого. Если спекулянт хлебом выдал вексель на своего агента, то агент сможет уплатить деньги, если тем временем ему удастся продать хлеб по ожидаемой цене. Таким образом, эти уплаты зависят от бесперебойности воспроизводства, то есть процесса производства и процесса потребления.

[235] «В 1812 г., в среднем в обращении было банкнот Французского банка 106538000 франков; в 1818 г. –

101205000 франков, тогда как денежное обращение, общая сумма всех поступлений и платежей, составляло в

1812 г. 2837712000 франков; в 1818 г. – 9665030000 франков.

Удивительная скорость обращения в Шотландии позволяет при помощи 100 ф. ст. исполнить такое же количество денежных сделок, какое в Англии требует 420 ф. ст. Так, в Шотландии, где находящиеся в обращении деньги никогда не превышают 3 млн. ф. ст., вклады составляют 27 миллионов. («The Currency Theory Reviewed etc.»).

«Векселя представляют собой составную часть средств обращения, превышающую по размерам все другие части, вместе взятые. Эта колоссальная надстройка из векселей на фундаменте, образованном суммой банкнот и золота; и если в ходе событий этот фундамент слишком суживается, прочности надстройки и даже ее существованию грозит опасность. Если взять все средства обращения (он подразумевает банкноты) и сумму обязательств всех банков, по которым может немедленно потребоваться платеж наличными, то, по моим расчетам, получится сумма в 153 миллиона, превращения которой в золото можно требовать по закону... а между тем золота на покрытие этих требований имеется только 14 миллионов.

Невозможно установить, какая часть векселей возникает из действительных сделок и какая их часть искусственно создается (fictitious) и состоит из одних только бронзовых векселей, т.е. векселей, которые выдаются, чтобы заменить текущий вексель до наступления срока платежа по нему и, таким образом, создают фиктивный капитал из простых средств обращения. Мне известно, что во времена избытка денег и их дешевизны эта практика достигает огромных размеров». (W. Leatham «Letters on the Currency». 2nd ed., London, 1840)

[236] Фабрикант берет в пятницу деньги у своего банкира, в субботу выплачивает ими заработную плату своим рабочим, рабочие тотчас же отдают большую часть этих денег лавочникам и т.п., а последние в понедельник приносят ихобратно банкиру.

[237]«Manchester Guardian» 24 ноября 1847 г. сообщает следующее о мошенничествах в ост-индской торговле, где векселя выписывались не столько потому, что был куплен товар, сколько покупали товар с тем, чтобы иметь возможность выписать вексель, который можно было бы учесть, превратить в деньги:

А в Лондоне при посредстве В покупает товар у манчестерского фабриканта С для погрузки на корабль в адрес Д в Ост-Индию. В рассчитывается с С шестимесячным векселем выписанным на А. Как только товар погружен на корабль, А, в свою очередь, выписывает под накладную шестимесячный переводный вексель на Д.

«Таким образом оба, и покупатель и отправитель, располагают фондами на много месяцев раньше, чем действительно оплатят товары; и весьма часто векселя эти по истечении срока платежа возобновлялись под тем

предлогом, что при такой длительной сделке необходимо дать время на ее реализацию.

Но, к сожалению, потери на такого рода сделках ведут не к ограничению этих сделок, а как раз к их распространению. Чем беднее становились участники, тем сильнее делалась для них потребность покупать, чтобы таким образом возместить в новых ссудах утерянный при прежних спекуляциях капитал. Закупки уже не регулировались спросом и предложением, они становились главнейшей финансовой операцией какой-нибудь определенной фирмы.

Торговые фирмы в Индии, пользовавшиеся достаточным кредитом, чтобы учесть свои векселя, закупали сахар, индиго, шелк или хлопок – не потому, что покупные цены обещали прибыль, а потому, что прежним траттам на лондонскую фирму скоро истекал срок и их нужно было покрыть. Так чего же проще: купить груз сахара, заплатить за него десятимесячным векселем на лондонскую фирму и отправить накладную почтой в Лондон? Меньше чем через два месяца накладная на эти едва только погруженные товары, а с ней и сами товары закладывались на Ломбард-стрит, и лондонская фирма получала на руки деньги за восемь месяцев до истечения срока выданных за товар векселей. И все это шло гладко, без всяких перебоев или затруднений, пока учетные банки находили в изобилии деньги для того, чтобы ссужать их под накладные и доковые варранты и учитывать на неограниченные суммы векселя индийских торговых домов у «солидных» фирм на Минсинг-лейн».

«Все мы знаем случаи, имевшие место с операциями на острове Маврикий и в тому подобных делах. Маклеры привыкли брать ссуду не только под уже поступившие товары для оплаты векселей, выданных за эти товары, но они брали ссуды под товар, прежде чем товар погружен, а в некоторых случаях – прежде чем он произведён. Например, в одном конкретном случае я купил в Калькутте векселей на 6000-7000 фунтов стерлингов; выручка от этих векселей пошла на Маврикий в качестве средств для развития производства сахара; векселя прибыли в Англию, и более половины их было там опротестовано; когда же, наконец, прибыл груз сахара, которым должны были быть оплачены векселя, то оказалось, что сахар этот уже был заложен третьим лицам, прежде чем он был погружен, в действительности даже почти раньше, чем он был произведен.

Мы получаем также векселя из-за границы. Кто-нибудь покупает за границей вексель на Англию и посылает его в английскую фирму; мы не можем видеть по векселю, выдан ли он разумно или неразумно, представляет ли он товар или ветер». (Чарлз Тёрнер, глава одной из первоклассных ост-индских фирм в Ливерпуле).

Эта мошенническая процедура практиковалась вовсю до тех пор, пока товары из Индии и в Индию должны были на парусных судах огибать мыс Доброй Надежды. С тех пор, как товары направляются через Суэцкий канал и притом на пароходах, этот способ фабриковать фиктивный капитал лишился такой основы, как продолжительность перевозки товаров. А с тех пор, как телеграф стал доставлять в тот же самый день сведения о состоянии индийского рынка английскому купцу и о состоянии английского рынка – индийскому, этот способ стал совершенно невозможным.

[238] Каждый из них продает в кредит, следовательно, их товар продается прежде, чем он превратится в деньги.

С другой стороны, каждый из них покупает в кредит, и, таким образом, стоимость их товара совершает обратное превращение в производительный или в товарный капитал прежде, чем эта стоимость действительно превратится в деньги, прежде чем цена товаров будет оплачена.

[239] «Ссуды, выдаваемые банкиром своим клиентам, производятся деньгами других людей». (J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834).

[240] «Банк может ежедневно учитывать на полтора миллиона, и это происходит постоянно, нисколько не затрагивая его запасов. Банкноты возвращаются обратно в виде вкладов, и единственное происходящее при этом изменение состоит в простом переносе их с одного счета на другой» («Report on Bank Acts». 1857). Следовательно, банкноты служат здесь только средством передачи кредитов.

Вместо выдачи бумажных билетов банк может открыть лицу А кредит по своим счетам, причем А, должник банка, становится его мнимым вкладчиком. Он платит своим кредиторам чеками на банк, а получатель этих чеков, в свою очередь, платит ими своему банкиру, который обменивает их в расчетной палате на чеки, выданные на него. В этом случае дело обходится без всякого участия банкнот, и вся сделка ограничивается тем, что требования, которые банк должен выполнить, сальдируются чеками на него самого, а его действительная рекомпенсация состоит в кредитном требовании к А. В этом случае банк выдал ему в ссуду часть своего банковского капитала, потому что он выдал свои собственные долговые требования.

[241] Это удвоение и утроение капитала за последние годы развилось значительно шире благодаря, например, финансовым трестам. Образуется общество для приобретения процентных бумаг. Капитал собирается путем подписки на акции; дирекция приобретает соответственные ценности или же более или менее энергично спекулирует на них и распределяет годовые проценты, за вычетом издержек, между акционерами в качестве дивиденда.

У некоторых акционерных обществ вошло в обыкновение разделять обыкновенные акции на два класса: preferred и deferred [привилегированные и второочередные]. Акции preferred приносят фиксированный процент, скажем 5%, конечно, при том условии, что это допускает общая прибыль предприятия; если сверх того остается некоторый избыток, он распределяется по акциям deferred.

Начали образовываться общества, которые, вложив один или несколько миллионов фунтов стерлингов в акции этих предприятий, выпускают затем на номинальную стоимость этих акций новые акции, но уже наполовину preferred, наполовину deferred. В таких случаях первоначально выпущенные акции удваиваются, так как они служат основанием для нового выпуска акций.

И так как в этой кредитной системе все удваивается, утраивается и превращается в простой призрак, то это справедливо и по отношению к «резервному фонду», в котором надеются, наконец, нащупать нечто реальное.

[242] «Рабочий имеет капитальную стоимость... Если... капитализировать из 4% средний дневной заработок, то получится средняя стоимость одного сельскохозяйственного рабочего мужского пола: для немецкой Австрии – 1500 талеров, для Пруссии – 1500, для Англии – 3750, для Франции – 2000, для Центральной России – 750 талеров» (Von Reden «Vergleichende Kultur-Statistik etc.». Berlin, 1848).

[243] Акции железнодорожных, горных, пароходных и других обществ являются представителями действительного капитала, вложенного и функционирующего в этих предприятиях, но при этом отнюдь не исключено, что акции могут представлять и чистое мошенничество.

[244] Они делаются формой капитала, приносящего проценты не только потому, что обеспечивают известный доход, но и потому, что путем продажи за них можно получить обратно деньги как за капитальные стоимости.

[245] Этот вид фиктивного денежного имущества, как мы уже отмечали, составляет весьма значительную часть не только денежного имущества частных лиц, но также и банкирского капитала.

[246] Капитал, процентом которого считаются платежи государства, остается иллюзорным, фиктивным капиталом. И не только потому, что сумма, данная в ссуду государству, вообще уже не существует. Сумма эта никогда вообще не предназначалась для того, чтобы ее вложить как капитал.

Капитал государственного долга остается чисто фиктивным, и с того момента, как долговые свидетельства перестали бы находить себе покупателей, исчезла бы даже видимость этого капитала.

[247] Если номинальная стоимость акции (то есть действительно затраченная сумма) 100 ф.ст. и если предприятие вместо 5% приносит 10%, то рыночная стоимость акции (при процентной ставке в 5%) поднимается до 200 ф. ст., потому что она представляет теперь фиктивный капитал в 200 фунтов стерлингов. Тот, кто покупает ее за 200 ф. ст., получает 5% дохода. Обратное имеет место, если доход предприятия уменьшается.

Рыночная стоимость этих бумаг отчасти спекулятивна, так как она определяется не только действительным доходом, но и ожидаемым.

[248] Если процентная ставка повышается с 5% до 10%, то ценная бумага, стоимостью 100 ф. ст., обеспечивающая доход в 5 ф. ст., будет представлять капитал только в 50 фунтов стерлингов. Если же процентная ставка понижается до 2 ¹/₂%, – та же самая ценная бумага представляет капитал в 200 фунтов стерлингов.

[249] Поскольку обесценение или повышение стоимости этих бумаг не зависит от движения стоимости действительного капитала, который они представляют, богатство нации после такого обесценения или повышения стоимости остается таким же, каким оно было до него.

Если их обесценение не выражало действительного застоя производства и перевозок или сокращения уже работающих предприятий, или бесполезной затраты капитала на предприятия, действительно ничего не стоящие, нация не стала беднее ни на грош от того, что лопнули эти мыльные пузыри номинального денежного капитала.

Что же касается падения чисто фиктивного капитала – государственных процентных бумаг, акций и т.д., – в тех случаях, когда оно не ведет к банкротству государства и акционерных обществ и не тормозит этим воспроизводство, подрывая кредит промышленных капиталистов, владеющих подобными бумагами, – то оно является лишь перенесением богатства из одних рук в другие, что, в общем, оказывает на воспроизводство благоприятное действие, ибо те выскочки, в руки которых попадают по дешевой цене эти акции или бумаги, в большинстве случаев более предприимчивы, чем прежние их владельцы.

[250] Непосредственно после февральской революции, когда в Париже товары и ценные бумаги были в высшей степени обесценены и совершенно не находили покупателей, один швейцарский купец в Ливерпуле, г-н Р. Цвильхенбарт (рассказавший этот случай моему отцу), обратив в деньги все, что можно было, отправился с этой наличностью в Париж и сделал Ротшильду предложение совместно предпринять аферу. Ротшильд пристально посмотрел на него, а затем, приблизившись к нему, положил руки на плечи и спросил: «Avez vous del'argent sur vous?» – «Oui, M. le baron!» – «Alors vous etes mon homme!» [«А у вас есть деньги?» – «Да, г-н барон!» – «Ну, тогда вы тот, кто мне нужен!»]. – И оба они сделали блестящую аферу.

[251] «Показанный Венецией пример» (образования банка) «быстро нашел подражателей; все приморские города и вообще все города, составившие себе имя своей независимостью и своей торговлей, основали свои первые банки. Так как возвращения их кораблей приходилось зачастую дожидаться очень долго, то это по необходимости привело к обычаю кредитования, а открытие Америки и торговля с ней еще более усилили этот обычай. Отправка судов с товарами принуждала делать крупные займы, что имело место уже в древности в Афинах и вообще в Греции. В 1308 г. в ганзейском городе Брюгге уже имелась страховая палата» (М. Augier. «Du Credit public etc.». Paris, 1842).

[252] С одной стороны, это ускорение – техническое, т.е. при неизменной величине и количестве действительных товарных оборотов меньшее количество денег исполняет ту же самую службу. Это зависит от техники банковского дела.

С другой стороны, кредит увеличивает скорость товарного метаморфоза и вместе с тем скорость денежного обращения.

[253] С другой стороны, кредит позволяет отделять на больший срок акты купли и продажи и потому служит основой спекуляции.

«Назначение банков – облегчать коммерческие сделки. Все, что облегчает коммерцию, облегчает и спекуляцию. Коммерция и спекуляция во многих случаях так тесно связаны друг с другом, что трудно сказать, где кончается коммерция и где начинается спекуляция... Всюду, где существуют банки, легче и дешевле получить капитал. Дешевизна капитала стимулирует спекуляцию, подобно тому, как дешевизна мяса и пива стимулирует обжорство и пьянство». (J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834).

[254] «Депозитные банки посредством перевода долгов достигают экономии в употреблении средств обращения и с небольшими суммами действительных денег выполняют сделки на большие суммы. Освободившиеся таким образом деньги банкир употребляет на ссуду своим клиентам. Поэтому перевод долгов повышает эффективность депозитной системы.

Не важно, имеют ли оба клиента, ведущие между собой дела, счет у одного того же или у различных банкиров. Банкиры просто обмениваются своими чеками в расчетной палате. В каждом крупном городе банкиры собираются раз или два раза в неделю и обмениваются своими банкнотами. Сальдо покрывается переводом на Лондон.

Посредством перевода долгов депозитная система могла бы достигнуть такого распространения, что совсем вытеснила бы употребление металлических денег. Если бы каждый имел в банке текущий счет и производил все свои платежи посредством чеков, эти чеки сделались бы единственным средством обращения. В этом случае следовало бы предполагать, что деньги находятся в руках банкиров, иначе чеки не имели бы никакой ценности». (J. W. Gilbart. «The History and Principles of Banking». London, 1834).

[255] Но эта экспроприация в пределах самой капиталистической системы выражается в антагонистической форме в присвоения общественной собственности немногими; а кредит все больше придает этим немногим характер чистых рыцарей наживы. Так как собственность существует здесь в форме акций, то ее движение и передача становятся просто результатом биржевой игры, где мелкие рыбы поглощаются акулами, а овцы – биржевыми волками. В акционерном деле уже существует противоположность старой формы, в которой общественные средства производства выступают как индивидуальная собственность; но само превращение в форму акции еще стеснено капиталистическими рамками; поэтому вместо того чтобы преодолеть противоречие между характером богатства как богатства общественного и как богатства частного, оно лишь развивает это противоречие в новом виде.

[256] Таким образом, прибыль – это присвоение чужого прибавочного труда, возникающая из превращения средств производства в капитал, т.е. – чужую собственность для всех действительно участвующих в производстве, от управляющего до последнего поденщика.

[257] Удача и неудача равно ведут к централизации капиталов, а потому и к экспроприации в самом колоссальном масштабе. Экспроприация распространяется с непосредственного производителя на мелких и средних капиталистов.

Экспроприация – исходный пункт капиталистического способа производства;

его цель – экспроприация всех индивидуумов от средств производства, которые с развитием общественного производства перестают быть средствами частного производства и могут быть только общественной собственностью.

[258] В английских фабричных округах после каждого кризиса можно встретить достаточное количество экс-фабрикантов, которые за небольшое вознаграждение заведуют фабриками, ранее принадлежавшими им самим, заведуют как управляющие, состоящие на службе у новых владельцев, зачастую своих кредиторов.

В одном известном мне случае обанкротившийся фабрикант сделался после кризиса 1868 г. платным наемным работником у своих прежних рабочих. После банкротства фабрику взяло в свои руки товарищество рабочих, а прежний владелец сделался ее управляющим.

[259] Чем больше эта противоположность, тем больше роль надзора за работниками. Поэтому своего максимума она достигает при системе рабства, но он необходим и при капиталистическом способе производства.

[260] Некий адвокат О'Конор, в своей речи, произнесенной 19 декабря 1859 г. на митинге в Нью-Йорке под лозунгом «Справедливость к Югу», под громкие аплодисменты заявил: «Итак, джентльмены, негру самой природой предопределено положение раба. Он крепок и силен в работе; но природа, давшая ему эту силу, отказала ему как в умении управлять, так и в желании трудиться. (Одобрения.) И в том и в другом ему отказано! И та же природа, лишившая его воли к труду, дала ему господина для того, чтобы принуждать его к труду, сделать из него в тех климатических условиях, для которых он создан, полезного слугу как для самого себя, так и для господина, управляющего им. Я утверждаю, что не будет никакой несправедливости оставить негра в положении, в которое его поставила природа, дать ему господина, который управляет им; у негра не отнимают каких бы то ни было прав, принуждая его работать и доставлять справедливое вознаграждение своему господину за труд и таланты, которые тот применяет для того, чтобы управлять им и сделать его полезным как для себя самого, так и для общества» («New-York Daily Tribune», 20 декабря 1859).

[261] Эксплуатация труда стоит труда, он входит в издержки на его надсмотрщиков (промышленных унтер-офицеров) и уже учтен под рубрикой заработной платы, совершенно так же как издержки, вызываемые надсмотрщиком над рабами и его кнутом, учтены в издержках производства рабовладельца. Эти издержки, совершенно так же как и большая часть торговых издержек, относятся к faux frais (непроизводительным издержкам) капиталистического производства.

[262] «Предприниматели – такие же работники, как и их наемные рабочие. В этом отношении их интересы в точности совпадают с интересами их рабочих. Но одновременно с этим они являются также или капиталистами, или агентами капиталистов, и в этом отношении их интересы решительно противоположны интересам рабочих. Широкое распространение образования среди машинных рабочих нашей страны уменьшает изо дня в день значение труда и искусства предпринимателей и хозяев, так как оно увеличивает число людей, обладающих их специальными знаниями». (Hodgskin. «Labour defended against the Claims of Capital etc.» London, 1825).

«Общее ослабление условных преград, увеличивающаяся возможность получить образование... имеет тенденцию понизить оплату квалифицированного труда, вместо того чтобы повысить оплату неквалифицированного» (J. St. Mill. «Principles of Political Economy». London, 1849).

[263] На базе капиталистического производства в акционерных предприятиях возникают новые мошенничества с платой за управление, рядом с действительным управляющим и над ним появляется множество членов правлений и наблюдательных советов, для которых управление и контроль фактически служат лишь предлогом к ограблению акционеров и к собственной наживе.

[264] под землей подразумевается и вода, поскольку она имеет собственника и является принадлежностью земли.

[265] Это отношение появляется в древнем мире лишь в эпоху разложения общественного строя, а в современном мире лишь с развитием капиталистического производства.

[266] Капиталистический способ производства настолько разрывает связь земельного собственника с землей, что последний может провести всю свою жизнь в Константинополе, между тем как его земельная собственность находится в Шотландии.

[267] Одна часть общества требует от другой дани за право жить на земле.

[268] Вследствие неурожая рента может колоссально возрасти, потому что цена хлеба повышается, хотя эта прибавочная стоимость представлена в уменьшившейся массе вздорожавшей пшеницы. Наоборот, вследствие хорошего урожая рента может понизиться, потому что цена падает, хотя понизившаяся рента будет представлена в большей массе сравнительно дешевой пшеницы.

[269] Заработная плата сельскохозяйственных рабочих ниже среднего уровня заработной платы. Низкая заработная плата необходима потому, что продажа продукта по цене производства не дает возможности арендатору уплачивать ренту, рента является причиной подорожания продукта. То, что общество, рассматриваемое как потребитель, переплачивает за продукты земли – составляет плюс для одной части общества, для земельных собственников.

[270] Цена невозделанных участков земли, как и рента с них, чисто иллюзорна, пока эти участки не будут действительно использованы. Она определяется a priori и реализуется, когда найдутся покупатели. Так как все категории земли, за исключением наихудшей, приносят ренту, то благодаря этому образуется номинальная цена для невозделанных земель, которые таким образом становятся товаром, источником богатства для их владельцев.

[271] Благоприятные условия это не только общие – плодородие и местоположение, но и распределение налогов; уровень развития земледелия, величина капитала у арендатора (включая капитал вложенный в землю).

[272] Дифференциальная рента на лучшей земле, есть не что иное, как добавочная прибыль приносимая капиталами, которые работают при условиях лучших, чем средние вследствие существования в каждой сфере производства единой тождественной рыночной стоимости.

Абсолютная рента равна разности между индивидуальной стоимостью и ценой издержек.

Дифференциальная рента равна разности между рыночной стоимостью и индивидуальной стоимостью.

Фактическая, или совокупная, рента равна абсолютной ренте плюс дифференциальная рента; иначе говоря, она равна избытку рыночной стоимости над индивидуальной стоимостью плюс избыток индивидуальной стоимости над ценой издержек, т.е. она равна разности между рыночной стоимостью и ценой издержек.

Если рыночная стоимость равна цене издержек, то рента вообще равна нулю.

[273] Пределы этого уменьшения колеблются между продуктом первой затраты капитала на наилучшей земле и продуктом такой же затраты капитала на наихудшей земле. Продукт лучшей земли представляет максимальную границу, а продукт наихудшей земли, не приносящей ренты, не дающей никакой добавочной прибыли – минимальную границу.

[274] Этот закон объясняет удивительную живучесть класса крупных землевладельцев. Никакой другой класс общества не живет так расточительно, никакой другой не предъявляет такой претензии на традиционную, «положению соответствующую» роскошь, откуда бы ни получались для этого деньги, никакой другой класс не влезает с таким легким сердцем в долги. И, тем не менее, он всегда выходит из положения благодаря капиталу, который другие люди вложили в землю и который приносит ему ренту вне всякого соотношения с прибылями, извлекаемыми из земли капиталистом.

Но тот же закон объясняет, почему эта живучесть крупного земельного собственника постепенно иссякает.

[275] Рента перешла из натурального хозяйства средних веков, и в полном противоречии с условиями капиталистического способа производства в новейшее время выступает отчасти в виде церковной десятины, отчасти как диковина, увековеченная старинными договорами.

[276] Отсюда, как это отмечал уже Фурье, характерный факт, что во всех цивилизованных странах сравнительно большая часть земли всегда пустует.

[277] Владеющий парцеллой крестьянин обрабатывает свою землю, даже если получает меньше средней прибыли, поэтому нет необходимости в том, чтобы рыночная цена повысилась до уровня цены производства продукта парцеллярного крестьянина. Это одна из причин того, что в странах с преобладанием парцеллярной собственности цена на хлеб стоит ниже, чем в странах с капиталистическим способом производства. Часть прибавочного труда крестьян, работающих при самых неблагоприятных условиях, предоставляется обществу даром – низкая цена следствие бедности производителей, а ни в коем случае не результат производительности их труда.

[278] Рационализация земледелия, впервые создающая возможность его общественного ведения, и сведение к абсурду земельной собственности – таковы великие заслуги капиталистического способа производства. Как и все другие свои исторические заслуги, он покупает ценой полного обнищания непосредственных производителей.

[279] Включая прибыль денежных и торговых капиталистов.

[280] Стоимость годового продукта, в которой выражается труд в течение года, равняется заработной плате + прибавочная стоимость (прибыль и рента).

Валовая выручка, или валовой продукт – весь произведенный продукт. Стоимость валового продукта, равняется стоимости авансированного и потребленного в производстве капитала (постоянного и переменного) + прибавочная стоимость, которая распадается на прибыль и ренту.

Валовой доход равен заработной плате + прибыль + рента.

Чистый доход – прибавочная стоимость, остающийся за вычетом заработной платы.

[281] Человек перестал быть рабом человека и стал рабом вещи – извращение человеческих отношений завершено; рабство современного торгашеского мира – усовершенствованная, законченная, универсальная продажность – носит более бесчеловечный и всеобъемлющий характер, чем крепостное право феодального времени; проституция носит более безнравственный и более грубый характер, чем «jus primae noctis».

[282] Цеховые законы, строго ограничивая число подмастерьев, тем самым препятствовали превращению цехового мастера в капиталиста. Мастер мог использовать подмастерьев исключительно в том ремесле, мастером которого он сам был. Цех ревностно охранял себя от всяких посягательств со стороны купеческого капитала, – этой единственной свободной формы капитала, противостоявшей цехам. Купец мог купить всякие товары, но не труд в качестве товара. Его терпели лишь в роли скупщика продуктов ремесла.

Дата добавления: 2014-10-17