Социалистический тоталитаризм: все вместе, никто в отдельности 1 страница

5—160

Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

мя и на своем месте, но которое, подобно всем односторонностям прежних социалистических школ, теперь должно быть преодолено, так как оно вносит только путаницу и так как теперь найдены бо­лее точные способы изложения этого вопроса"¹. Из контекста ясно, что к этим "более точным способам изложения" вопроса о смысле равенства при социализме Энгельс относит и трактовку Марксом "равного права" при социализме как права по своему принципу буржуазного.

Положение о буржуазном праве при социализме как один из существенных моментов всего марксистского учения о коммунизме воспринял и отстаивал В.И. Ленин. В работе "Государство и рево­люция" он воспроизводит все основные суждения Маркса и Эн­гельса по данному вопросу, подчеркивая их органическую связь с другими положениями марксизма.

В своем освещении этой проблемы Ленин пишет: "Всякое пра­во есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому "рав­ное право" есть нарушение равенства и несправедливость"². Ком­мунистическое общество, поясняет Ленин, может сначала (т. е. при социализме) уничтожить только ту "несправедливость", что связа­на с частной собственностью на средства производства, но оно не в состоянии сразу уничтожить несправедливость распределения пред­метов потребления по труду, а не по потребностям. Именно в этом Ленин вслед за Марксом видит недостатки распределения и нера­венства буржуазного права при социализме. "Таким образом, — резюмирует Ленин, — в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) "буржуазное право" отменя­ется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. "Буржуазное право" признает их частной собствен­ностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собствен­ностью. Постольку и лишь постольку — "буржуазное" право отпа­дает"³.

Но при социализме это буржуазное право остается "в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) рас­пределения продуктов и распределения труда между членами об­щества"⁴.

Хотя в первой фазе коммунизма, по Ленину, уже осуществле­ны социалистические принципы "кто не работает, тот не должен есть", "за равное количество труда равное количество продукта", однако это еще не полный коммунизм, и это еще не устраняет бур­жуазного права.

Глава 1. Собственность и право,..».-....-*,,-»т> м «.,.„„,»4 127 Отмечая неизбежность этих недостатков первой фазы комму­низма, он продолжает: "...Ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на об­щество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу. А других норм, кроме "буржуазного права", нет. И поскольку остается еще необхо­димость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство

дележа продукта"¹.

В этой ленинской трактовке проблемы буржуазного права при социализме обозначаются новые аспекты — взаимосвязи этого права с государственностью при социализме, соотношение принуждения и добровольности в условиях нового строя и т. д. Развивая эти ас­пекты темы, Ленин пишет: "Государство сможет отмереть полно­стью тогда, когда общество осуществит правило: "каждый'по спо­собностям, каждому по потребностям", т. е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностпял!. "Узкий горизонт буржуазного права", заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока, не перерабо­тать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, — этот узкий горизонт будет тогда перейден. Распределение продуктов не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; ка­ждый будет свободно брать "по потребности"².

Сохранение буржуазного права при социализме, таким обра­зом, здесь конкретизируется в плоскости принудительных функ­ций права, необходимости принуждения для нормирования труда и потребления в первой фазе коммунизма, еще не свободного от не­достатков прошлого, следов и традиций капитализма. "Отсюда, — поясняет Ленин, — такое интересное явление, как сохранение "уз­кого горизонта буржуазного права" — при коммунизме в его пер­вой фазе. Буржуазное право по отношению к распределению про­дуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуаз­ное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права. Выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуаз­ное право, но даже и буржуазное государство — без буржуазии!"³. Из пояснений Ленина по поводу этого "парадокса" (буржуаз­ное право и буржуазное государство — без буржуазии — при со­циализме) видно, что речь идет о переходе от буржуазной демокра­тии и буржуазно-демократической государственности к диктатуре

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 5,6.

² Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33. С. 93.

³ Там же. С. 94.

⁴ Там же.

¹ Там же. С. 95.

² Там же. С. 96—97. ^J Там же. С. 98—99.

Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

пролетариата, которая, по его оценке, является "более демократи­ческой, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс"¹.

Ленин при этом обращает внимание на государственнический и правовой аспекты такого явления и понятия, как демократия. "Демократия, — замечает он, — есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое приме­нение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между граждана­ми, равного права всех на определение устройства государства и управление им"².

Что же касается диктатуры пролетариата, "государства воо­руженных рабочих", то это, по оценке Ленина, "переходное госу­дарство"; это уже не "государство в собственном смысле слова", как при капитализме, но и при социализме "особый аппарат, особая машина для подавления, "государство" еще необходимо"³. Только при полном коммунизме исчезнет надобность в государстве, в осо­бой машине для подавления.

В том же русле развития демократии в процессе перехода от капитализма к коммунизму Ленин характеризует судьбы буржуаз­ного права при коммунизме. "Демократия, — пишет он, — означает равенство. Понятно, какое великое значение имеет борьба пролета­риата за равенство и лозунг равенства, если правильно понимать его в смысле уничтожения классов. Но демократия означает только формальное равенство. И тотчас вслед за осуществлением равенст­ва всех членов общества по отношению к владению средствами производства, т. е. равенства труда, равенства заработной платы, перед человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т. е. к осущест­влению правила: "каждый по способностям, каждому по потребно­стям"⁴. Преодоление "узкого горизонта буржуазного права", как и отмирание государства, связано здесь, следовательно, с переходом от формального равенства к фактическому равенству, что, в свою очередь, соответствует переходу общества от социалистического принципа распределения по труду к коммунистическому принципу распределения по потребностям.

Формальное (правовое) равенство при социализме (т. е. бур­жуазное право в первой фазе коммунизма) предстает, по Марксу и Ленину, как распределение продуктов потребления по труду (по равной трудовой мере) — с сохранением потребительских разли-

¹ Там же. С. 100.

² Там же.

³ Там же. С. 90, 97.

⁴ Там же. С. 99.

7t»; •

Глава 1. Собственность и право 129 чий. Преодоление подобных различий при полном коммунизме, т е. достижение принципа "по потребностям", выступает как фактическое (потребительское) равенство. Под фактическим равен­ством здесь подразумевается в общем виде преодоление принципа формального (правового) равенства (преодоление "узкого горизонта" буржуазного "равного права") в сфере потребления, а более конкрет-_но _ не нормированное равной трудовой мерой (освобожденное от принципа трудового равенства) потребление "по потребностям".

Постановка вопроса о праве при социализме, таким образом, у Ленина, как и у Маркса, представлена в виде сохранения буржуаз­ного права в первой фазе коммунизма. Далее, в обоих случаях про­блема права при социализме ставится лишь применительно к рас­пределению предметов потребления, не выходит за границы сферы потребления, не распространяется на отношения людей к средст­вам производства. При этом в трактовках Марксом и Лениным дан­ной проблемы подразумевается, что в отношениях к средствам про­изводства "узкий горизонт" права (буржуазного "равного права") преодолевается — вместе с уничтожением буржуазной частной соб­ственности на средства производства — уже в первой фазе комму­низма, при социализме.

Сохраняющееся при социализме право, следовательно, отли­чается не только "узким горизонтом буржуазного права", но и тес­ными границами сферы потребления. Вне этой сферы (и, прежде всего, в отношениях к средствам производства), согласно изложен­ным положениям Маркса и Ленина, права при социализме нет. Оно (в непотребительских сферах) уже преодолено в процессе револю­ционного перехода от капитализма к социализму. Право, относя­щееся к непотребительской сфере, преодолевается, по смыслу дан­ной концепции, пролетарско-революционным путем (аналогично слому буржуазной государственной машины), а сохраняющееся при социализме право (в границах сферы потребления) постепенно и мирно "отмирает" (аналогично диктатуре пролетариата как форме выражения пролетарского государства) по мере движения к выс­шей фазе коммунизма и перехода к коммунистическому принципу распределения предметов потребления "по потребностям".

Таково, следовательно, марксистское прогностическое видение смысла, места и роли^права в будущем обществе.

Но возможно ли вообще такое право? Является ли, собственно говоря, это признаваемое для социализма буржуазное "равное право" вообще правом, правом в собственном смысле этого понятия и явления? Или это буржуазное "равное право" при социализме на самом деле не есть право в собственном смысле, а нечто другое, лишь по аналогии, метафорично, по сложившейся традиции сло­воупотребления и исторической преемственности именуемое пра­вом, — подобно тому как и пролетарское государство при социализ­ме, т. е. диктатура пролетариата, — это не государство в собствен-

130 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

ном смысле слова, не собственно государственно-правовая форма организации публичной политической власти, а какая-то другая форма, другой вид власти?

Но прежде чем перейти к этим центральным для всей нашей темы вопросам, необходимо предварительно уяснить, что же собой представляет, согласно марксизму, тот социализм, в условиях ко­торого отчасти (т. е. только в сфере потребления) должно сохра­ниться буржуазное право, буржуазное "равное право"? И в каком соотношении находится этот прогностический социализм с реаль­но-историческим?

Без предварительного рассмотрения этих аспектов темы нель­зя понять и характер соотношения прогнозов и реалий примени­тельно к вопросу о судьбах права при социализме. Ведь каков со­циализм, таковы и возможности (или невозможности) для права, таковы его судьбы на этом отрезке истории.

3. "Свобода" без права: негативная природа коммунизма

Логика коммунистической "экспроприации экспроприаторов" и освобождения от господства капитала такова: раз общество при капитализме делится на частных собственников-эксплуататоров (владельцев капитала в городе и деревне) и некапиталистов, несоб­ственников, лиц, лишенных капитала (пролетариев), то уничтоже-,ние в процессе пролетарской революции частной собственности пред­стает как ликвидация итогов капиталистической узурпации собст­венности и ее возвращение всему обществу, а носителем и исполни­телем всего этого процесса ликвидации частной собственности, ее со­циализации и коммунизации может быть только пролетариат, т. е. класс, отчужденный от собственности на средства производства.

Согласно такой логике (логике не только коммунистической теории, но и мероприятий социалистической революции и реально­го социализма), частная собственность при капитализме означает отчуждение большинства общества, трудящейся массы (словом, "пролетариата" как последовательного выражения и олицетворе­ния этого отчуждения) от собственности на средства производства и для ликвидации такого отчуждения необходимо вообще уничто­жить частную собственность. Таким образом, преодоление отчуж­дения от средств производства одних членов общества, согласно марксизму, мыслится (и было практически осуществлено в виде реального социализма) как отрицание индивидуальной собственно­сти на средства производства для всех без исключения членов об­щества. Общественная собственность как отрицание и противопо­ложность частной собственности, как преодоление ее отчуждения для части общества означает, следовательно, отчуждение собст­венности от всех членов общества в качестве индивидов и призна­ние собственности всего общества в целом.

Т

Глава 1. Собственность и право 131 Собственность, право собственности и право вообще (с его прин­ципом формального равенства и свободы) имеют смысл лишь там, где имеется, признается и действует индивидуально-человеческое начало и измерение в общественной жизни людей, где, следова­тельно, отдельный человек, индивид как таковой признается в ка­честве независимого и самостоятельного лица — субъекта собст­венности и права, т. е. экономически и юридически свободной лич­ности. Лишь из совокупности таких лиц и их отношений складыва­ется особый тип и форма социального общения и социальной жизни вообще — так называемое гражданское общество, порождающее соответствующие всеобщие государственные формы и законодатель­ные установления. Причем наличие определенного типа граждан­ского общества является необходимым исходным условием и посто­янной объективной основой для формирования и функционирова­ния соответствующих ему и выражающих его всеобщие потребно­сти конструкций правового государства и норм правового закона.

Уничтожение же частной собственности и вместе с тем всякой индивидуальной собственности на средства производства означает по сути дела отрицание экономической и правовой самостоятельно­сти и независимости отдельного человека, индивида, каждого от­дельно взятого члена такого общества, которое базируется на нача­лах обобществления средств производства.

Коммунизм по своей сути и определению (а социалистическая практика — и фактически) отрицает человека как личность, как независимого и самостоятельного (экономического, правового, мо­рального и т. д.) субъекта.

Коммунистическое "освобождение" от частной собственности и сложившихся форм свободы, права, индивидуальности оказыва­ется вообще состоянием без свободы, права, личности и т. д. И та­кое "освобождение" без свободы характерно не только для пере­ходного периода, но и для марксистского коммунизма в целом, по­скольку он совместим лишь с негативным "освобождением", но не с позитивным индивидуально-человеческим определением и утвер­ждением свободы. "Освобождение" от прежней свободы — это лишь несвобода, а не какая-то новая свобода.

Поэтому утвердительное отношение к свободе в марксизме оста­ется простым заверением, опровергаемым самим же марксистским коммунизмом. Напомним известные слова из "Манифеста": "На ме­сто старого буржуазного общества с его классами и классовыми про­тивоположностями приходит ассоциация, в которой свободное разви­тие каждого является условием свободного развития всех"¹.

Оставим в стороне проясненный уже самой историей вопрос о прогностическом качестве этого утверждения. Обратимся к некото­рым другим вопросам, порождаемым данным положением.

К., Энгельс Ф. Соч., т. 4. С. 447.

132 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

Прежде всего бросается в глаза неожиданность появления та­кого утверждения в общем антииндивидуалистическом, коллекти­вистском контексте "Манифеста", да и всего марксизма. Правда, показательно, что речь идет не о свободе "каждого", а лишь о "сво­бодном развитии", что может означать "беспрепятственное разви­тие", т. е. нечто весьма неопределенное. И все же данное утвержде­ние звучит весьма необычно и странно для марксистского подхода, согласно которому именно при капитализме, но никак не при ком­мунизме индивидуальная свобода (экономическая, правовая, мораль­ная и т. д.) и вообще индивидуальное начало носит исходный, опре­деляющий характер и в этом смысле действительно является усло­вием, необходимым основанием для всего общественного развития. Но основной вопрос состоит в следующем: откуда и как в упо­мянутой ассоциации с обобществленными средствами производст­ва вдруг появляется тот "каждый" (т. е. самостоятельный индивид, личность), о "свободном развитии" которого идет речь? Вот нали­чие "всех" не вызывет сомнений: "все" ("все вместе", неиндивидуа­лизированная масса, ассоциация, коллектив, народ, общество, тру­дящиеся) есть, а "каждого" (каждого отдельного, обособленного ин­дивида, независимой личности) нет и быть не может в рамках ком-мунизированной ассоциации, поскольку суть коммунизации как раз и состоит в преодолении этого "каждого" в отдельности, в его слия­нии со "всеми" вместе в качестве "сочлена коллектива", коммуни-зированного и коллективизированного момента (элемента, "винти­ка") в структуре всеобщего целого.

Кстати говоря, коммунизированная ассоциация "всех" вместе потому и возможна, что в ней нет индивидуального начала (авто­номного индивида), нет "каждого" как отдельного, независимого, самостоятельного, свободного субъекта.

В "Критике Готской программы" при изображении высшей фазы коммунизма речь уже идет не о "свободном развитии каждо­го", а о "всестороннем развитии индивидов"¹. Но тот же вопрос о самой возможности появления и свободного бытия индивида в пра-воотрицающих условиях обобществления средств производства и форм жизни не то что остается без ответа, а вообще не ставится. И не случайно, поскольку в рамках марксизма и коммунизма на него нет и не может быть адекватного положительного ответа.

Кстати говоря, эта невозможность свободного индивида в ус­ловиях социализации средств производства и всей жизни лишает известные марксистские формулы о труде и распределении при социализме и коммунизме ("каждый по способностям..." и т. д.) над­лежащего субъекта — свободной личности, без чего о реализуемо­сти этих формул не может быть и речи.

Свобода, которая отрицается коммунизмом, известна и понят-

' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 20.

Глава 1. Собственность и право 133 _на.— это всеобщая формальная (правовая) свобода и равенство индивидов в условиях буржуазного строя. Будущая же "свобода" ("свобода" при отрицании права, государства, индивидуальной соб­ственности, моральной автономии личности и утверждении всепо­глощающего, тотального коллективизма, господства обобществлен­ных средств и форм жизни, плановой централизации и т. д.) как раз и невозможна как свобода ни логически, ни, как показал историче­ский опыт социалистического тоталитаризма, практически. Отри­цание свободы реально-исторически оказалось утверждением не­свободы и тоталитаризма.

В капиталистическом обществе каждый имеет право (т. е. об­ладает правоспособностью) быть собственником средств производ­ства, но реально собственниками (т. е. обладателями уже реально приобретенного, субъективного права на определенные объекты соб­ственности) являются только некоторые члены общества, лишь те, кто в стихии жизненных отношений сумел эту всеобщую и равную для всех абстрактно-правовую возможность превратить в действи­тельность, в наличную собственность. Здесь, при капитализме (в отличие от сословно-политических ограничений права на собствен­ность в докапиталистических формациях) формально равное право приобрести собственность (как, впрочем, и потерять ее, лишиться собственности) имеет каждый индивид в качестве отдельного чело­века самого по себе, а не в качестве члена того или иного социаль­ного или политического слоя, сословия или класса. С этим, кстати говоря, связан и индивидуализм буржуазной идеологии и практи­ки, буржуазного гражданского общества и порождаемого им право­вого государства — словом, буржуазный индивидуализм, означаю­щий буржуазный либерализм, т. е. правовое равенство, независи­мость и свободу каждого человека как такового во всех сферах об­щественной и политической жизни. Индивид является, таким обра­зом, исходной фигурой, персонификацией, субъектом и носителем экономических, юридических и политических отношений буржуаз­ного строя. i Поэтому переход от капитализма к социализму, от частной собственности к собственности общественной, ликвидация индиви-< дуальной собственности на средства производства фактически оз­начают не только уничтожение буржуазного индивидуализма, но вместе с тем и отрицание самостоятельного статуса и значения ин­дивида, отдельного человека и в качестве субъекта экономики, права и политики, радикальный отказ от индивидуального в пользу все­общего (общественного, коллективного), всестороннюю трансфор­мацию человека-индивида-личности в живое орудие и вспомога­тельное средство всеобщего целого, в простого исполнителя соот­ветствующих функций пролетарски организованной коллективно­сти и социалистической общности — словом, в обезличенного орди­нарного, бесправного "винтика" единой огромной машины коллек-

134 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

тивного подавления, насилия, властно-централизованного производ­ства, распределения и потребления.

Уничтожение частной собственности и создание общественной собственности, согласно марксизму, должно было привести к лик­видации эксплуатации человека человеком, к утверждению свобо­ды всех, формированию нового человека будущего.

Действительно, эксплуатация человека человеком возмож­на лишь там, где вообще есть частная собственность на средства производства: лишь в этих условиях один человек-индивид (одни индивиды), обладающий собственностью, может эксплуатировать другого человека (других индивидов), лишенного собственности. В таком смысле эксплуатации человека человеком, конечно, не может быть там, где нет частной собственности, в том числе и в условиях социалистического отрицания частной собственности. Вообще отсутствие при социализме эксплуатации человека че­ловеком имеет лишь тот смысл, что при социализме ни у кого нет частной собственности на средства производства. И ничего более того. Ведь сама по себе ликвидация частной собственности и соответствующей ей формы эксплуатации вовсе не уничтожа­ет других (неэкономических и неправовых) форм и способов организации труда и присвоения его результатов. Это ясно уже чисто теоретически, а реальный социализм продемонстрировал это практически на огромном фактическом материале принуди­тельного труда, скудного потребительского рациона "уравнилов­ки", массовой нужды, лишений, голода и бедственного сущест­вования трудящихся в условиях обобществления средств про­изводства.

Идея уничтожения частной собственности — не изобретение марксизма. Она так же стара, как и сама частная собственность. Критика частной собственности, попытки преодолеть ее негатив­ные проявления, оппозиция против нее, как тень, сопровождают всю историю становления и развития этого социально-экономиче­ского института.

Уже в древности появился ряд проектов идеального устройст­ва общественной жизни, в основе которых лежала коммунистиче­ская идея отрицания частной собственности. Наиболее известным из них является платоновский проект идеального государства, ока­завший заметное влияние на последующие представления об иде­альном будущем строе, где не будет частной собственности.

С отрицанием частной собственности, осуждением неравенст­ва и требованиями обобществления имущества в общине верующих выступали представители раннего христианства. Так, согласно "Деяниям святых апостолов" (2, 44—45; 4, 32), в христианских об­щинах "никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее", а средства, необходимые для жизни, члены об­щины "разделяли всем, смотря по нужде каждого". Согласно этим

Глава 1. Собственность и право

нЧь IT

представлениям, богатым закрыт доступ в грядущее Царство Бо-жие. "Блаженны нищие, ибо ваше есть Царствие Божие" (Лк. 6, 20).

К раннехристианской идеологии восходит и ряд других идей и положений, воспринятых затем в той или иной модернизации раз­личными течениями коммунистической мысли. Приведем некото­рые из таких положений: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь" (2 Фее. 3, 10); "Но каждый получает свою награду по своему труду" (I Коринф. 3, 8).

Идея отрицания частной собственности была подхвачена и развита представителями утопического социализма.

В марксизме вопросы уничтожения частной собственности и установления общественной собственности ставятся и освещаются в общем контексте исторической смены различных социально-эко­номических формаций, анализа внутренних противоречий капита­лизма и их разрешения на путях пролетарской революции, и пере­хода к новой, коммунистической формации.

Во всемирно-историческом прогрессе способов, форм и отно­шений общественной жизни людей частная собственность сыграла огромную позитивную роль. Вместе с тем ей присущи недостатки, обусловленные ее природой. Отличительная особенность частной собственности состоит в том, что она представляет собой внутренне противоречивое единство формального (правового) равенства и су­щественных фактических различий, экономической зависимости несобственников от собственников.

Здесь коренятся всемирно-исторические коллизии, связан­ные с отношением к частной собственности. С одной стороны, сво­бода и равенство индивидов (в том числе и в экономических отно­шениях) невозможны без права, во внеправовых формах, а, следо­вательно, и без частной собственности со всеми ее пороками и нега­тивными последствиями, демонстрирующими границы лишь фор­мального (правового) равенства и формальной свободы. С другой стороны, естественно-исторически возникшее и окрепшее в массо­вых движениях низов общества требование большего, чем допуска­ет право, равенства и свободы, — словом, так называемого "факти­ческого равенства", противопоставляемого "иллюзорному" и "фик­тивному" формально-правовому равенству, по существу означает не только уничтожение частной собственности, товарно-денежного производства, рынка и т. д., но вместе с тем и преодоление права, государственности и вообще всех прежних "надстроечных" форм и структур.

Как показывает опыт реального социализма, уничтожение ча­стной собственности сопровождается ликвидацией прежнего (фор­мально-правового) равенства, но не создает и в принципе не может создать какое-то другое, неправовое равенство (экономическое, по­требительское и т. д.). Движение к фактическому (неправовому) Равенству, по логике вещей, лишило общество исторически апро-

136 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

бированных экономических и правовых регуляторов, место кото­рых заняли диктаторско-приказные средства и методы тоталитар­ной организации жизни.

Все это, однако, не означает, будто социальное движение про­тив частной собственности, в русле которого возник и реальный социализм, инспирировано какими-то идеологами или является ка­кой-то исторической ошибкой, отклонением от магистральной ли­нии исторического прогресса, тупиковой ветвью развития и т. д.

Напротив, представленное в частной собственности противо­речие между формальным (правовым) равенством и экономическим подчинением является центральной проблемой всемирно-истори­ческого прогресса равенства, свободы, справедливости.

Или капитализм (с буржуазной частной собственностью и бур­жуазным правом) является концом истории и последней ступенью в прогрессе человеческой свободы, справедливости и равенства, или история продолжается и возможна новая, более высокая, чем капи­тализм, ступень прогресса. Дилемма эта поставлена всем ходом предшествующего развития человеческой цивилизации. Здесь — развилка всемирной истории, здесь определяются ориентиры и век­тор последующего движения.

Дата добавления: 2014-10-31