Маргарет Арчер реализм и морфогенез 3 страница

Подчеркну, наконец, одно из важнейших совпадений ТМСД с М/М-подходом. С точки зрения последнего, струк­турное обусловливание деятельности (принуждением и ограничением или созданием благоприятных условий) никогда не оказывает непосредственного «гидравлического давления». Именно поэтому предпочтительнее говорить о сочленяющих их «посредниках», чем о соединяющих их «механизмах», ибо в рассматриваемых процессах нет ниче­го механического (и ничего, что бы отрицало человеческую субъективность). То же самое можно сказать о ТМСД, ибо, по Бхаскару, интенциональность отличает деятельность от структуры. «Интенциональное человеческое поведение при­чинно,...оно всегда причиняется соображениями... и толь­ко поэтому оно определяется как интенциональное» [5, 90]. М/М-подход отражает тоже самое убеждение, а потому фак­тически концептуализирует обусловливание действия структурой в понятиях последней, добавляя мотивирующие соображения для объяснения по-разному совершающихся (в силу различия позиций) действий.

Картина трансформации и морфогенеза

Мы говорили о «структуре» и «взаимодействии» как двух принципах объяснения и об «опосредующих процес­сах» как принципе объяснения, соединяющем два первых. Теперь взаимосвязи этих процессов необходимо наглядно изобразить так, чтобы вид этих связей отличался от обыч­ных разнонаправленных стрелок, а наш рисунок не был бы похож на диаграммы теоретиков-конфляционистов. Ос­новное отличие состоит, конечно, в том, что конфляциони-сты, хотя и могут приписать значимость течению времени, все-таки совершенно неспособны признать внутреннюю ис­торичность процесса. Ведь время — это среда, куда более необходимая для совершения процессов, чем необходим воздух для дышащих существ. Но допущение эпифеномена-лизма или взаимного конституирования означает, что во всякое мгновение времени процесс можно обрисовать совер­шенно одним и тем же образом. Однако для неконфляцио-нистов все обстоит совершенно иначе, ибо для них сам по себе процесс протяжен во времени (и каждый момент его согласуется не с одной и той же вечной диаграммой, но с особой фазой на карте исторического потока). Как аналити­чески, так и практически различные фазы разведены меж­ду собою не просто как аспекты единого процесса, но и как части временного следования. Более того, так как счи­тается, что структуры имеют лишь относительную длитель­ность и трансформация/морфогенез характеризует лишь окончательную фазу процесса, то и модель тоже указывает на последовательные циклы его прохождения.

Таким образом, признается, что каждому циклу, привле­кающему наше внимание, поскольку он представляет для нас содержательный интерес, предшествуют предыдущие циклы, а за ним идут последующие, будь то воспроизводя­щие или трансформирующие, морфостатические или мор-фогенетические. Действие обязательно непрерывно («нет людей — нет и общества»), но ведь структуры действуют в течение какого-то времени и потому прерывны (имеют лишь относительную длительность). Изменение структур означает, что последующая деятельность будет обусловлена и оформлена совершенно иначе (нынешнее общество явля­ется продуктом ныне живущих людей ничуть не более, чем будущее общество окажется продуктом деятельности наших наследников). От конкретной проблемы зависит то, как вычленяются особые аналитические циклы: результа­том являются общие диаграммы, которые наполняет содер­жанием исследователь. Утверждения о значительном сход­стве между трансформационной моделью и М/М-подходом будут в конце концов подкреплены решающим доводом в том и только в том случае, если графические отображения процессов в них будут совершенно отличаться от того, что предлагают теоретики-конфляционисты, а диаграммы ока­жутся очень похожими друг на друга. Как будет показано ниже, дело обстоит именно так, но для этого нам необходи­мо сделать некоторые замечания и уточнения, касающиеся эволюции в графических схемах Бхаскара.

В ранней работе «Возможность натурализма» (1979) [4] он предложил, так сказать предварительную модель связи между личностью и обществом. В многих отношениях она слишком фундаментальна. Во-первых, хотя в ней есть и «до», и «после», но нет подлинной историчности; несмотря на разрыв посередине, данная модель могла бы служить эвристическим инструментом описания каждого и любого момента времени, а не какой-либо одной конкретной фазы исторического процесса. Во-вторых, в некоторых отношени­ях эта модель «сверхперсонализирована», кажется, что структурные влияния идут исключительно через социали­зацию и сказываются непосредственно на (всех) индивидах. В-третьих, «прежде» и «после» не связаны взаимодействи­ем и не опосредованы «отношениями производства». Короче говоря, перечисленное указывает на недооценку, соответст­венно, историчности, эмерджентного возникновения и опосредования.

Итак, хотя наличие противоположно направленных стрелок отличает эту модель от сращения снизу вверх и сверху вниз, однако здесь не отображены именно те свойст­ва (историчность, эмерджентное возникновение и опосредо-вание), которые, как было показано выше, решительно от­деляют ТМСД от срединного сращения. Если бы этим все и заканчивалось, тогда эта модель могла бы легко быть ус­воена сторонниками срединного сращения и, возможно, именно она несет основную ответственность за то, что кое-кто усмотрел сродство между нею и теорией структурации.

Однако через десять лет Бхаскар переработал эту фунда­ментальную модель, причем за счет того, что ввел в нее те свойства, которые были опущены ранее. В работе * Но вое призвание реальности» (1989) он внес следующие принци­пиальные изменения (они отражены на диаграмме). Во-первых, в точках 1 и 2 эксплицитно представлено вначале эмерджентное возникновение, а затем влияние (в настоя­щем) структурных свойств, непреднамеренные последствия прошлых действий и непризнаваемые условия нынешней деятельности.

Во-вторых, было уточнено, что понимание действующи­ми своего социального мира ограничено воздействием этих свойств, причем в точках 3 и 4 это усугубляется ограничен­ностью в их понимании самих себя, что, в свою очередь, обеспечивает необходимый процесс производства (который теперь включается в диаграмму) опосредованным продук­том агентов, далеко не в полной мере способных осознать, почему они находятся в таких именно отношениях и почему они в этих ситуациях делают именно то, что делают.

Наконец, в-третьих, ключевую роль теперь играет разби­ение процесса на временные фазы, диаграмма теперь явля­ется протяженной во времени последовательностью, где точка 1 — эксплицитный результат предшествующего цик­ла, а 1' сигнализирует о начале нового, отличающегося последующего цикла (в случае трансформации). Если ре­зультатом является воспроизводство, то в следующем цикле нам вновь придется иметь дело с той же самой структурой, но не обязательно с тем же самым действием.

Если принять эти три уточнения, то теперь модель пре­красно согласуется с базовой диаграммой «морфогенез/ морфостазис». Наложение этой модели на диаграмму, по-видимому, полностью оправдывается некоторыми коммен­тариями Бхаскара, которые недвусмысленно дистанцируют его ТМСД от срединного сращения вообще и теории струк-турации в частности. Поскольку речь идет об эмерджентном возникновении, он настаивает на влиянии предшествую­щих структур на последующее взаимодействие, которое трансформирует их, и теперь он изображает их более исто­рически, нежели sub specie aeternitatis, как это было в первой диаграмме. Он замечает при этом, что «склонен дать струк­турам (понимаемым как нечто, обладающее трансфактичес­кой действенностью) более сильное онтологическое обосно­вание и сделать более сильное ударение на гаредсуществова-нии социальных форм», чем это делает Гидденс. Кроме то­го, теперь Бхаскар также подчеркивает, что «теория не должна обязательно быть статичной, но может давать абст­рактную картину потоков, циклов и движений... которая в тенденции приложима к конкретным историческим ситу­ациям» [6, 85]. Действительно, темпоральность — это не возможный выбор, но необходимость, ибо, как констатиру­ет Бхаскар, «социальные структуры должны быть заземле­ны в пространстве и локализованы во времени, а простран­ство/время должно рассматриваться как поток и быть сце­ной происходящего»* [6, 93].

* Игра слов: «space/time is to be seen/scene as a flow».

Таким образом, оправдано эксплицитное введение в модель потока как историчности, но оправдано также и расчленение его на фазы, так как Бхаскар утверждает, что ТМСД «порождает» четкий крите­рий исторически значимых событий, а именно тех, которые «инициируют или конституируют размежевания, мутации или общие трансформации социальных форм» [5, 77]. Нако­нец, его уточненная диаграмма содержит теперь опосредую-щие процессы, т. е. она показывает отношения между лока­лизованными на определенных позициях практиками, не­сводимыми к межличным взаимодействиям тех, кто зани­мает эти позиции для какой-то работы или как официаль­ное лицо. Сходным образом и в рамках М/М-подхода счита­ется, что взаимодействие исходит от тех, кто занимает пози­ции, находится в ситуациях и принадлежит не к тем, кто обусловливает многое из того, что можно из них сделать.

Ниже приводится основная диаграмма морфогенезиса/ морфостазиса:

Его основные теоремы, конституирующие аналитичес­кий дуализм, таковы: (i) структура с необходимостью пред­шествует по времени действию(ям), трансформирующе-му(им) ее (Бхаскар, как мы видели, с этим согласен и усили­вает значимость аналитического вычленения, когда подчер­кивает, что «игры жизненного мира всегда инициируются, обусловливаются и завершаются извне самого жизненного мира»); (п) разработка структуры с необходимостью оказы­вается по времени более поздней, чем действия, трансфор­мировавшие ее (для Бхаскара структуры лишь относитель­но постоянны; их постоянство или трансформация — это результат установленной практики, а не произвольного вза­имодействия).

С некоторыми изменениями диаграммы ТМСД и М/М теперь вполне можно соединить следующим образом (с обо­значениями Бхаскара над чертой и моими обозначениями под чертой в скобках).

Поскольку все линии фактически не прерываются, то этот дуализм носит скорее аналитический, нежели фило­софский характер, он является теоретической необходимо­стью для того, чтобы раскрытие и объяснение процесса, вовлеченного в структурирование общества, и специфиче­ских форм реструктурирования имело место во времени. Проекция всех горизонтальных линий в обе стороны соеди­няет предшествующие и последующие циклы историческо­го процесса структурирования. И это в равной мере прису­ще и ТМСД, и М/М подходу, допуская возможность их со­вместного изображения. Тем не менее, я все же предпочи­таю мои графики по одной простой, но важной причине: мой период Т2 и ТЗ (когда предшествующие структуры постепенно трансформируются, а новые медленно выраба­тываются) графически показывает, что нет периода, когда общество неструктурировано. В чисто визуальном смысле бхаскаровский Т2 — Т1' (вопреки его намерениям) можно понять так, что свойства структуры сосредоточиваются на этом интервале, в процессе «производства».

Я утверждала, что аналитический дуализм — это дело теоретической необходимости, если мы хотим четко зафик­сировать процессы, способные объяснить определенные со­циальные изменения, т. е. если мы хотим развивать полез­ные социальные теории для работающих исследователей (для которых социальная онтология, утверждяющая tout court, что каждое действие в любой момент обладает потен­циалом воспроизводства и трансформации, — это белый слон). По Бхаскару, ТМСД «может служить основой для подлинного понятия изменения, а следовательно, и исто­рии» [5, 77]. На то же самое претендует и М/М-подход, а содержательно мне удалось, надеюсь, продемонстрировать это в «Социальных истоках системы образования» [2]. Я согласна с Бхаскаром, что такой подход дает нечто, на что не способны конфляционистские теории всех видов сраще­ния. Действительно, что касается концепций срединного сращения, изменение в них остается для Бхаскара «чем-то мистическим» [5, 77]. Так оно и есть, и выше мы как раз показали, почему это должно быть так, когда придержива­ются понятия «двойственности структуры». Таким образом, теория структурации перекликается здесь с разочаровываю­щим утверждением Гидденса о том, что «не имеет смысла искать общую теорию стабильности и изменения социальных систем, так как условия социального воспроизводства слишком резко разнятся среди различных типов общества» [11, 215]. Следовательно, его социальная онтология вручает исследователю-практику приспособление для «обострения чувствительности»; подходы ТМСД и М/М стремятся обес­печить набор инструментов, а поскольку эти инструменты предполагают, что ученые-практики будут много (и основа­тельно) работать с ними, то они и устроены так, чтобы с ними можно было работать, чтобы они имели практическое применение.

С учетом этой цели важно отметить, что сходство, уста­новленное между ТМСД и М/М-подходом, коренится в са­мом реализме. Так же, как индивидуализм и холизм пред­ставляли собой социальные онтологии, приверженность к которым соответствующим образом конституировала соци­альный мир, а затем и давала указания, как его изучать и объяснять (методологический индивидуализм и холизм как конфляционистские программы, действующие в противопо­ложных направлениях), так и реалистская социальная он­тология предполагает методологический реализм, вопло­щающий в жизнь ее приверженность глубине, стратифика­ции и возникновению, как основным определениям соци­альной реальности. Таким образом, моя задача здесь заклю­чалась в том, чтобы показать, что если иметь в виду эти основополагающие принципы реализма, то их можно толь­ко уважать и отражать в методологическом реализме, кото­рый рассматривает структуру и деятельность через «анали­тический дуализм» (чтобы быть в состоянии исследовать связи между этими раздельными стратами, каждая из кото­рых обладает своими собственными автономными, неунич­тожимыми, развивающимися качествами) и который, сле­довательно, отвергает любую форму сращения (восходяще­го, нисходящего или срединного) в социальном теоретизировании.

Конечно, прав У. Аутвейт, говоря, что социальный реа­лизм совместим с самым широким кругом социальных тео­рий, но я полагаю, что эта широта является, скорее, предме­том не формальных, а содержательных взаимодополнений. Другими словами, хотя вполне возможны ожесточенные споры реалистов об относительной содержательной важнос­ти различных структур и порождающих механизмов (марксисты против антимарксистов, например), тем не менее по формальным понятиям эти антагонисты будут вместе выступать за методологический реализм, Это происходит потому, что формально реализм как таковой предан объяс­нительной модели, которая признает и включает в себя предшествующие структуры как порождающие механиз­мы, их взаимодействие с другими объектами, обладающи­ми властью причинения и соответствующими обязательст­вами в том, что называется стратифицированным социаль­ным миром, и непредсказуемые, но тем не менее объясни­мые результаты взаимодействий этих объектов, происхо­дящих в открытой системе, называемой обществом. В содер­жательных понятиях можно сколько угодно спорить о том, какие структуры, какие типы взаимодействия и какие ре­зультаты должны быть приоритетными, и как их следует анализировать, но при этом не расходиться во мнениях по поводу природы и формата объяснения как такового. Поэто­му, раз М/М подход не делает каких бы то ни было содержа­тельных суждений, не удивительно, что его общая диаграм­ма— четырехугольник «аналитического дуализма» — так­же довлеет непосредственно над основной объяснительной моделью, как это изображено в единственной полноценной книге, посвященной методологическому реализму, — моно­графии Э. Сейера[17]. Вводя обычные заголовки — «струк­тура», «взаимодействие» и «результат» — можно четко обозначить сходства со схемой Сейера «Структуры каузаль­ного объяснения». Эти сходства неизбежны, если состоя­тельны аргументы, приведенные в данной главе, о том, что «аналитический дуализм» внутренне присущ социаль­ному реализму.

ТМСД — это щедрый дар философа, в разработке фунда­ментальных вопросов вышедшего далеко за рамки нашей дисциплины; М/М-подход — произведение социолога-прак­тика, который чувствует себя обязанным углубиться в уточ­нение своего инструментария, чтобы создать в высшей сте­пени применимую социальную теорию. Таким образом, этот подход не просто дает «ясный критерий исторически значи­мых событий», не просто пытается идентифицировать их, но стремится идти дальше, к раскрытию их смысла. Пред­стоит еще много тонкой работы над концептуализацией стуктурного обусловливания, конкретизацией того, как со­вершается перенос структурных влияний (не гидравличе­ским способом, но как разумных оснований поведения) на данных агентов, занимающих определенные позиции и на­ходящихся в определенных ситуациях («кто», «когда» и «где») и над стратегическими комбинациями, результатом которых является скорее морфогенез, чем морфостазис (с каким результатом). [...] Оказывается, что это предприятие получило благословение Бхаскара, если учесть его мнение о том, что «особый теоретический интерес социологии за­ключен именно в (объяснении) процессов дифференциации и стратификации, производства и воспроизводства, мута­ции и трансформации, непрерывного перемалывания и бес­престанных подвижек сравнительно постоянных отноше­ний, предполагаемых данными социальными формами и структурами» [4, 41]. Так и обстоит дело, и мой главный интерес выходит за рамки создания приемлемой социаль­ной онтологии, поскольку я стремлюсь представить дейст­вующую социальную теорию. Но последняя должна иметь в основании первую (в противном случае предрешено ее сползание в инструментализм). Именно этому и была посвя­щена данная глава, т. е. было показано, как эмерджентист-ская онтология с необходимостью влечет за собой аналити­ческий дуализм, особенно если она должна произвести рабо­тающую методологию для практического анализа общества как досадного факта.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Бхаскар Р. Общества // Социо-Логос. Вып. 1. М.: Прогресс, 1991.
2. Archer M. The Social Origins of Educational System. L.: Sage, 1979.
3. Benton T. Realism and Social Science: Some Comments on Roy Bhaskar’s The Possibility of Naturalism // Radical Philosophy, 27, Spring, 1981.
4. Bhaskar R. The possibility of naturalism. N.Y.; L.: Harvester Wheat-sheaf, 1979.
5. Bhaskar R. Reclaiming Reality. L.: Verso, 1989.
6. Bhaskar R. Beef, Structure and Place: Notes from a Critical Naturalist Perspective // Journal for the Study of Social Behavior, 13, 1985.
7. Blati P. Exchange and power in social life. N.Y.: Wiley, 1964.
8. Bucklev W. Sociology and modern systems theory. N.Y.: Prentice Hall, 1967.
9. Cohen P. S. Modern Social Theory. L.: Heinemann, 1968.
10. Gellner E. Explanations in History // Modes of Individualism and Collectivism / Ed. by J. O’Neill. L.: Heinemann, 1973.
11. Giddens A. Central problems in Social Theory: Structure and Contra­diction in Social Analysis. L.: Macmillan, 1979.
12. Giddens A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Struc-turation. Cambridge: Polity Press, 1984.
13. Layder D. Structure, Interaction and Social Theory. L.: Routledge and Kegan Paul, 1981.
14. Lockwood D. Social integration and system integration // Exploration in social change / Ed. by Zollschau Z. and Hirsch W. L.: Routledge and Kegan Paul, 1964.
15. Outhwaite W. Realism, naturalism and social behavior // J. for the Theory of Social Behaviour. Vol. 20. № 4, 1990.
16. Outhwaite W. Agency and Structure // Anthony Giddens: Consensus and Controversy / Ed. by Clarke J. et al. Palmer: Basingstoke, 1990.
17. Saver A. Method in Social Sciences: A Realist Approach. L.: Rout-ledge, 1992.
18. WatkinsJ. W. N. Methodological Individualism and Social Tendencies “ Readings in the Philosophy of the Social Sciences / Ed. by Brodbeck M. N-Y.: Macmillan, 1971. 7*

Никлас Луман ТЕОРИЯ ОБЩЕСТВА
(вариант San Foca '89)

Глава 1 Общество как социальная система

Дата добавления: 2014-10-31