Время новых героев. Зарождение общественных движений

Художественная жизнь 70—80-х гг. была, несмотря на цен­зурные ограничения, яркой и насыщенной. Продолжая традиции «оттепельной» литературы и кино, на экран вышли фильмы о ду­ховном мире и гражданской позиции современника («Доживем до понедельника», 1969, реж. С.И. Ростоцкий, «Начало», 1970, и «Прошу слова», 1975, реж. Г.А. Панфилов, «Премия», 1974, реж. С.Г. Микаэлян). Были созданы первые отечественные телесериалы («Адъютант его превосходительства», 1970, реж. Е.И. Ташков, «Семнадцать мгновений весны», 1973, реж. Т.М. Лиознова, «Мес­то встречи изменить нельзя», 1979, реж. С.С. Говорухин), их ге­рои снискали колоссальную популярность у зрителей.

Неотъемлемой частью культурного багажа интеллигенции стало так называемое интеллектуальное (авторское) кино. Его по­явление связано с именами режиссеров, следовавших авторско­му видению и работавших вне устоявшихся в советской кинема­тографии тем, канонов, привычного кинематографического язы­ка. Фильмы А.А. Тарковского, К.Г. Муратовой, А.Ю. Германа выходили с цензурными купюрами и в небольшом количестве копий, но у них была своя преданная аудитория. Режиссерский дебют Тарковского «Иваново детство» (1962) стал одним из луч­ших фильмов о войне. Мятущееся сознание и нравственные поис­ки героев картин Тарковского («Андрей Рублев», 1966, «Солярис», 1972, «Зеркало», 1974, «Сталкер», 1979) отражали настро­ения последнего поколения советской интеллигенции. Многие такие фильмы не шли в широком про­кате или вовсе не попадали на экран («Проверка на дорогах» А.Ю. Германа, «Комиссар» А.Я. Аскольдова).

Настоящий взлет переживало театральное искусство. На сцене за­частую удавалось расставить понят­ные зрителю акценты и в подцензур­ном тексте, установить духовный кон­такт с аудиторией. На спектакли московской Таганки, Театра им. Ленинского комсомола, ленинградского Большого драматического театра и многих других театров было очень трудно попасть.

Круг чтения и характер читательс­ких предпочтений — яркая иллюстрация потребности в общественной дискуссии. Ху­дожественной, учебной и детской литерату­ры катастрофически не хватало. Быстро рос спрос на книги, и любое вызывавшее читательский интерес издание становилось дефицитным, несмотря на подчас огром­ные, многотысячные тиражи. Подавляю­щее большинство граждан СССР — и взрослых, и детей — пользовались быстро расширявшейся сетью библиотек и читаль­ных залов. Домашние библиотеки были в каждой семье. На дом выписывались по нескольку газет и журналов, оформить подписку на самые популярные издания (журналы «Новый мир», «Иностранная ли­тература», «Юность» и другие, печатавшие произведения современных авторов) было очень трудно, спрос на них многократно превышал предложение. Чтобы утолить читательский голод, в конце 60-х гг. предпринимается грандиозное издательс­кое начинание: в течение десяти лет тиражом 300 тыс. экзем­пляров издаются 200 томов «Библиотеки всемирной литерату­ры» — лучших произведений мировой классики. Огромным спросом пользовались и издания недоступных ранее широкому читателю произведений мировой литературы. Они выходили стотысячными тиражами в серии «Литературные памятники», первоначально предназначавшейся специалистам. Эти и другие начинания поддерживали репутацию СССР как «самой читаю­щей страны мира»

Ежедневно (!) в стране выходило 4,3 млн. экземпляров книг и брошюр (более 1,5 млрд. в год, данные 1971 г.), число наименований к концу десятилетия достигло 85 тыс. Но значи­тельную часть этой продукции составляла общественно-полити­ческая литература — произведения Маркса, Энгельса, Ленина, программные выступления руководителей КПСС, документы съездов и пропагандистские материалы. Их изучение входило в обязательную программу старших классов школ, вузов и специ­ально организованной системы повышения общественно-полити­ческой подготовки, в которую была вовлечена значительная часть взрослого населения. Открыто критиковать партийные ус­тановки и саму систему идеологического воспитания мало кто решался, но на протяжении 1970—1980-х гг. наблюдался стой­кий рост скептического отношения к этим пропагандистским усилиям при внешнем соблюдении «правил игры». Именно в эти годы в среде интеллигенции укореняется «двоемыслие» — состо­яние внутреннего несогласия с идеологическими установками и укладом жизни, который они порождали, при внешнем одобре­нии (или примирении) действительности. Для некоторых уход в частную жизнь (означавший добровольное лишение возможности быстрого продвижения по службе и повышения уровня жизни), а иногда и занятие малооплачиваемым физическим трудом (работа дворниками, кочегарами, грузчиками и т. п.) были выражением отношения к существующей системе и нравственным выбором.

Участие в набиравшем силу движении в защиту памятни­ков истории и культуры стало в эти годы одной из возможнос­тей выразить свою гражданскую позицию. Многие памятники были разрушены по распоряжению властей уже в хрущевскую эпоху. Всесоюзное общество охраны памятников истории и культуры, созданное в 1966 г., быстро стало массовой общест­венной организацией. Его члены безвозмездно работали на вос­становлении памятников, и благодаря их усилиям многое уда­лось сохранить. Бурно развивались краеведение и культурно-исторический туризм. Нравственному значению культурной среды для современного человека и ее влиянию на него были посвяще­ны обращенные к молодежи труды выдающегося исследователя культуры Древней Руси Д.С. Лихачева («Заметки о русском», 1980, «Письма о добром и прекрасном», 1985). Сам ученый от­дал много сил просветительской деятельности и делу сохране­ния исторического и культурного наследия.

В начале 70-х гг. на страницах «Литературной газеты» — рупора со­ветской интеллигенции — стали появляться многочисленные публикации о необходимости бережного отношения к природе. Дискуссия велась вокруг проблем эрозии почв в Казахстане в ходе освоения целинных земель, экологического бедствия в районе Аральского моря, губительных для природ­ной среды последствий строительства каскадов ГЭС на Волге. Опасности загрязнения Байкала был посвящен вызвавший широкий общественный ре­зонанс фильм «У озера» (1970, реж. С.А. Герасимов). Одним из эпицентров столкновения мнений вокруг проблем защиты окружающей среды стал про­ект «поворота северных рек». Представители интеллигенции, такие, как известный писатель С.П. Залыгин, вступили в открытую полемику с автора­ми грандиозных планов «преобразования природы» для решения текущих экономических задач. Эти планы продвигались на государственном уровне, и только в годы перестройки они были, наконец, пересмотрены. На волне роста озабоченности природоохранными проблемами все больше молодежи вливалось в движение дружин по охране природы (первая такая дружина по­явилась на биофаке МГУ еще в 1960 г.). Его члены занимались борьбой с браконьерством, защитой леса от хищнической вырубки, охраной памятни­ков природы и выступали с другими инициативами, не носившими явно по­литического характера.

6.3.Сатира в художественном творчестве. «Другое искусство»

Ясность и оптимизм относительно возможностей, которые открываются перед человеком «нового общества», во второй поло­вине 70-х гг. постепенно сменились настроениями иной тональ­ности. Юмор, бывший непременным участником дружеского об­щения в 60-е гг., стала быстро теснить разрушительная ирония, а затем откровенное издевательство над неэффективностью системы, пусть и высказанное эзоповым языком, как в репризах А.И. Райкина. Выступления писателей-сатириков — неизменная состав­ляющая концертных программ этих лет. В повседневном общении прочное место занял бытовой и политический анекдот.

Не случайно любимым жанром советского кинозрителя являлась комедия с социальным подтекстом. Комедия фиксиро­вала людские недостатки и социальные пороки, но постепенно менялись тональность показа действительности и характер изобразительных средств. Красноречивый пример — эволюция творчества одного из самых известных и любимых советских кинорежиссеров Г.Н. Данелия: от фильма, ставшего символом «оттепели» («Я шагаю по Москве», 1963), и комедии «Не го­рюй!» (1969), которые отличает мягкая авторская ирония, через усиление элементов социальной сатиры («Афоня», 1975, «Мимино», 1977) до сарказма («Осенний марафон», 1979) и разобла­чительного социального пафоса («Кин-дза-дза», 1986).

Образ «эпохи развитого социа­лизма» прочно ассоциируется с твор­чеством поэта, артиста театра и кино, автора и исполнителя песен B.C. Вы­соцкого. Значение наследия поэта вы­ходит далеко за рамки явления куль­турной жизни. Глубоко демократич­ное творчество Высоцкого было популярно в разных социальных сло­ях, в его героях советское общество узнавало себя. Высоцкий работал од­новременно в поле подцензурной культуры (он был артистом Театра на Таганке, снимался в кино и писал тексты песен для кинофильмов и спектаклей) и культуры «неофициальной». В 70-е гг. эти две сферы все дальше расхо­дятся и в темах, и в формах творческого самовыражения. Осо­бенно ярко такое расхождение проявилось в изобразительном ис­кусстве, в творчестве нового поколения композиторов — пред­ставителей музыкального авангарда (А.Г. Шнитке, С.А. Губайдулина, Э.В. Денисов) и в молодежной музыкальной культуре.

Массовым увлечением советской молодежи стал рок — самое заметное направление «неофициального» искусства по­следних советских десятилетий. Популярные советские рок- группы («Машина времени», «Цветы», «Аквариум») появляют­ся в начале 70-х гг. В отличие от западного рока, где основную роль играл ритм, в молодой советской рок-культуре большую смысловую нагрузку несли тексты. Попытки власти поставить рок под контроль через систему официально зарегистрирован­ных клубов не увенчались успехом: и музыканты, и зрители не готовы были поступиться обретенной свободой.

В условиях запретов на альтернативные формы художест­венного творчества общественно-политическое звучание приобре­ло творчество художников «другого искусства», хотя прямое про­тивостояние официальной идеологии отнюдь не было целью их деятельности. В сентябре 1974 г. по распоряжению властей при помощи бульдозеров была разогнана выставка картин, организо­ванная на московском пустыре. Бурное обсуждение проблем сво­боды творчества в СССР, развернутое в западных средствах массовой информации, поддерживало повышенный интерес к альтер­нативной культуре внутри страны, через иностранное радиове­щание («радиоголоса») отголоски дискуссии доходили до советс­кой аудитории и подпитывали критические настроения. Власти сочли целесообразным разрешить небольшие экспозиции художников-неформалов (О. Рабин, В. Немухин, JI. и В. Кропивницкие, JI. Мастеркова и др.). Первые такие выставки состоялись в Москве и Ленинграде после разгона «бульдозерной выставки».

В среде «другого искусства» родилось новое направление, получившее название московского концептуализма (И. Кабаков, Э.Булатов, Д. Пригов, И. Чуйков и др.). Московские художни­ки стремились воспроизвести на плоскости холста и в концепту­альных инсталляциях мир идей, а не мир вещей, и главной бы­ла идея свободы. Создавая пространство свободы, они широко использовали текст и узнаваемые символы времени, отражав­шие пространство «несвободы», за пределы которого стремился вырваться человек. Лозунги, портреты вождей и другие пропа­гандистские материалы широко использовались в качестве изоб­разительных средств представителями соц-арта (В. Комар, А. Меламид), превращавшего привычное в объект иронии.

Дата добавления: 2014-10-31