Понятие о естественном богопознании

Отдел I. О трех степенях богопознания.

Последние слова Господа нашего Иисуса Христа на земле к апостолам, последний Его завет к ним был таков: Шедше убо научите вся языки... учаще их блюсти вся, елика заповедах вам (Мф. 28, 19).

Итак, кроме добрых дел («блюсти вся»), которыми стяжается Дух Свя­той¹, требуется еще и знание («научи­те», «учаще») воли Божией (заповедей Божиих) о нас («елика заповедах»). Мало того, чтобы хорошо жить, но на-до"ещё и знать, почему и ради чего не­обходимо так жить. Нужно знать так­же, Кому и за что мы" обязаны своими добрыми делами. И понятия об этих вещах должно иметь не какие придется и не по собственному разумению, а по Божьему открове­нию. И в том величайшая Его милость к нам, что это знание христиане почерпывают не откуда-нибудь, не из мутного источника измышлений человеческих (от ученых, напри­мер, и разных гениев), а непосредственно от Самого Бога. От знания божественных вещей рождается и самая вера в Бога и во все домостроительство нашего спасения (Рим. 10, 14).

Поэтому, прежде чем приступить к изложению правил л законов нравственно-христианской жизни подвижничес­кой, на исследователе и изучающих ее (читателях) лежит долг осветить свой ум светом Христовых догматов, при­няв их такими, какими они преподаются св. Церковью².

Но сразу вступить в святилище нам неполезно: ошелом­ленные величием его и достоинством, мы не восчувствуем как следует его красот и не оценим как следует всего его бо­гатства. Необходимо нам сперва побыть в его притворе, на дворе, «в сенях», проанализировать даже собственную мысль и желание заниматься этими вещами (откуда они?), наконец, уверить себя — уж не сон ли все это? Не мечта ли? Действительно ли мы зрим и «осязаем» (εψηλαφησαν — вот какое счастье! — 1 Ин. 1, 1) все эти божественные богатст­ва из сокровищницы догматов и вообще всех верований церковных?

-30-

Может быть, наши глаза (хорошо бы, в данном случае, подошло слово «очки») кривы, неправильны? Мо­жет быть, окружающие нас (те, которые вне Церкви) лучше видят?

Все это нам нужно сперва выяснить, познакомиться с самыми основами религиозного познания. К этому я сей­час и перехожу.

Существуют три вида, или степени духовного ведения, или, что то же самое, познания Бога³: противоестествен­ное, естественное и сверхъестественное.

Начнем с естественного⁴.

Глава 1. Естественное богопознание.

Естественным богопознание у святых от­цов¹ называется потому, что оно свойст­венно естеству нашей души, ибо, как ска­зал божественный апостол Павел в своей знаменитой речи, обращенной к афинско­му ареопагу:

«(Бог) сотворил весь род человечес­кий... дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и не далеко, ου μακραν, от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян. 17,26-27).

Этот текст исчерпывающе, хотя и сжато, объясняет нам происхождение и существо религиозной идеи. Во-пер­вых, Бог так сотворил каждого, без исключения, человека, что он как только начинает самостоятельно мыслить, упорно ищет религиозную истину и предмет для поклонения и единения с ним и для благоговейного почитания его посредством внешнего выражения своих чувств через известные действия (культ). Во-вторых, мы видим из него, что готового содержания в это стремление не вложено, но предоставлено приобретать познание о Боге человеку самостоятельно, из источников, о которых я буду говорить в следующих параграфах. Вложена только способ­ность «ощущать» Бога и «жаждать» Его (Пс. 41, 3, и вообще весь псалом, но особенно начало). В-третьих, религиозная потребность, способность, стремление, как это чувство ни назвать, находится под всегдашним непосредственным воз­действием Божества.

-31-

Таким образом, здесь два действующих лица: Бог и чело­век. Бог воздействует на последнего неведомым (по сущест­ву) нам образом посредством благодати — человек ощущает этот «зов», дает со своей стороны «отзыв» (отклик), который тут же переходит в «позыв» или даже в настоящий религиоз­ный «голод» (Амос. 8, 11; Мф. 5, 6). Отклик этот у человека настолько стремителен, что его не может заглушить ничто окружающее, однако бывает, что по затемненности страстя­ми и испорченности своего духовного зрения и слуха человек откликается и устремляется не в ту сторону, откуда доносит­ся ему Глас Божий, а даже совсем в противоположную.

Но тут, в этом тексте, не объяснено внутреннее основа­ние для возможности восприятия человеком Божествен­ной идеи и для влечения к ней. Слово Божие не оставляет нам без разрешения и этого вопроса.

- И вдунул (Господь) в лице его (человека) дыхание жизни, и стал человек душею живою, — говорит оно о заключительном моменте сотворения Богом человека. — Со­творил же Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его (Быт. 1, 27; 2, 7).

Подобное познается подобным². Понятно, что богопо­добный дух человека стремится к своему первообразу - Богу. Чрез этот дух (это не простая, подчеркивает Библия, душа, как у всех животных, а «живая»), чрез этот, говорю, дух, являющийся источником света, красоты и разумности для всех душевных сил и способностей Бог и воздействует на человека.

Отсюда следует, что сама религия есть благодатный, ни­чем не заслуженный со стороны людей и в то же время со­вершенно свободный союз между Богом и человеком (Ос. 6,7 -завет был заключен прежде всего с Адамом; Быт. 9, 9-10; 15, 18; Мф. 26, 28).

Все вышесказанное приводит к следующим выводам, подкрепляемым примерами.

1. Религия всеобща

От лица всего древнего язычества эту мысль подтвер­дил и обобщил в свое время еще Цицерон в следующих словах: «Из всех родов животных нет ни одного, кроме че­ловека, которое бы имело хоть малейшее познание о Боге,

-32-

и в среде самих людей нет ни одного народа, который был бы настолько груб и настолько дик, что хотя и не ведал бы, какого именно (по существу или качествам) свойственно иметь человеку Бога, но всячески не знал бы, что Его долж­но иметь».

В новое время Люкен дал людям, не доверяющим Биб­лии, не только доказательства распространенности религии вообще, но и собрал (за 15 лет труда) множество преданий у первобытных, как принято выражаться в науке, народов о рае, грехопадении, потопе и прочем, уцелевших у них от тех счастливых времен, когда они жили единой общей семьей и не в диком состоянии ³. (Ср.: Деян. 17, 26.)

2. Вытравить религию из сердца и сознания человека невозможно

• Гонения на веру на протяжении тысячелетий ни к че­му не привели, но усиливали ее в эти моменты еще больше.

• Обратное действие — замалчивание религиозных яв­лений — тоже ничего не дает. Примером может служить об­ращение св. великомученицы Варвары, преп. Иоасафа, ца­ревича индийского, и других.

Приведу рассказ о замечательном обращении прослав­ленной мученицы⁴.

Святая великомученица Варвара, как известно, облада­ла исключительной красотой. Отец ее, чтобы скрыть от «недостойных», как презрительно он думал о других, очей, поместил дочь в нарочно высоко устроенной башне.

И вот святая дева с ее высоты подолгу любовалась на развертывавшийся перед ней вверху и внизу Божий мир. Прекрасные зори, растопленное золото лучей вставшего и уже катящегося по небу солнца, роскошные южные ночи с темно-синим, как бархатная мантия, небом и мириадами разноцветных сверкающих звезд, разбросанных по нему, задумчивая бледная луна, заливающая всю окрестность своими холодно-молочными лучами, — вся красота приро­ды заставляла по-особому задумываться чистую и глу­бокую душу Варвары.

И однажды она не вытерпела и, показывая на красоты неба, спросила приставленных к ней мамок и рабынь: - Кто все это создал?

-33-

Потом посмотрела вниз, на роскошные поля, сады, ви­ноградники, на вздымавшиеся величественно к небу горы, на зеркальную красоту и серебряную поверхность вод...

- А это все чья рука создала? — вновь спросила она.

И получила в ответ грубое, ничего не объясняющее, да­же неразумное⁵: «Все это создали боги...»

- Какие боги?

Те боги, которых отец твой чтит и держит в своих комнатах — золотые, серебряные, деревянные... Те боги и создали все то, что видишь.

Как ни жаждало сердце девы объяснения, как ни просты были, конечно, ее запросы в отношении ответа, по все же она усомнилась в нем.

«Боги, которых отец мой почитает, - размышляла она, — созданы руками человеческими: золотых и серебря­ных сделал золотых дел мастер, каменных — скульптор, де­ревянных — резчик по дереву. Как же эти сделанные боги могли сотворить такую высоту пресветлого пространства и такую красоту земную, сами не будучи в силах ни ногами ходить, ни руками двигать?!»

Так задумывалась и заглядывалась Варвара на небо, та­ившее в себе великие тайны и самое ее спасение.

И вот, говорит житие, когда она однажды так смотрела, объятая сильным желанием узнать, кто сотворил этот пре­красный мир, внезапно воссиял в ее сердце свет Божествен­ной благодати и отверз душевные ее очи к познанию Единого Невидимого, Неведомого и Непостижимого Бога, Создавшего премудро небо и землю.

И сказала в себе святая дева:

- Един должен быть такой Бог, Которого не творит ру­ка человеческая, но Он Сам имеет бытие в Себе и все сози­дает Своею рукою. Един должен быть, Который простер небесную широту, основал земную тяжесть, свыше просве­тил всю вселенную солнечными лучами, лунным сиянием, блистанием звезд, а внизу украсил землю различными де­ревьями, цветами, напоил реками и источниками. Един должен быть Бог, Который все содержит, все устрояет, все оживляет и о всех промышляет...

И сердце девицы разгорелось огнем Любви Божествен­ной, и не знала она покоя ни днем, ни ночью и все только об одном думала, как бы ей узнать точно и достоверно о Боге и Создателе всего.

Но никто из людей не мог ей пока сказать об этом, пото­му что никто, кроме специально приставленных прислужниц, не пропускался к ней:

-34-

отец постарался сохранить ее в этом отношении несведущей всеми способами, до креп­кой стражи включительно.

Однако Сам Премудрый Учитель и Наставник, Дух Свя­той, тайным внутренним вдохновением Своей благодати невидимо учил ее и приводил душу Варвары в познание исти­ны...

• Утверждения атеистов ничего не доказывают, потому что атеизм не есть дело необходимости, а порождение сво­бодной развращенной воли.

Крайнее помрачение ума, называемое в науке атеиз­мом, а в Свящ. Писании безумием (Пс. 13, 1), в своем чис­том виде, в абстрактном философском смысле, едва ли и существует. Атеистами не родятся, а делаются ими, при­том сознательно, впоследствии.Как показывает опыт, это происходит на почве гордости и похоти. Когда безбожник «слышать о Боге не хочет», то не потому волнуется, что идея о Боге органически ему неприемлема и несродна, а по­тому что она нарушает и тревожит его страсти. В силу это­го он и отрицает Бога. Если бы четыре правила арифмети­ки представляли не способы, как посредством сложения, вычитания, умножения и деления можно производить счисление внешних предметов, а доказывали бы наличие грехов и сколько у кого страстей и как нехорошо иметь их, то и эти правила ни для кого не были бы убедительны. И чем больше человек волнуется, когда сталкивается с ре­лигиозными проявлениями, или, наоборот, старается от­вернуться, как бы не видя, замять их для себя, тем более это показывает, что он очень хорошо понимает, что эти послед­ние не «пустое место». Ничего нет удивительного в том, что мало или много людей отрицают Бога и говорят, что без Него жить легче, — конечно, им легче, раз религия учит не потакать своим страстям, — но чтобы любой неверующий человек ни разу во всю свою жизнь не имел бы ни одного случая, в котором он мог бы заметить Промысел Божий, это было бы удивительно. Но это, конечно, невозможно. Всем известно, что таких случаев — «необъяснимых», «не­понятных», «странных», «чудесных» (некоторые, хотя и с иронией, но осмеливаются употреблять эти выраже­ния) — у каждого человека в жизни достаточно для того, чтобы возбудилась в нем вера. А что он пытается объяснить это естественным образом, «случайностью»

-35-

(как будто это понятнее!), «галлюцинацией», «самовнушением», — это уже другое дело, дело его свободной воли. Хочет (быть с Богом) человек — спасается, не хочет — погибает... Христианство тем и ценно, тем и прекрасно, что даровало человеку эту свобод­ную волю, за которую, впрочем, после его смерти с него потре­буют отчет...

И у этих людей есть если не Бог, то свои боги, и если не безобразные идолы, которым, как у дикарей, губы салом мажут, то другие, в форме изящных произведений искус­ства, шедевров живописи, скульптуры. Свой и рай есть в виде «волшебного» мира звуков (музыка) и «неземного» царства грез и символов поэзии... Все, как у нас, и никуда не уйти от этого, только все в извращенном, искалеченном виде. Не веруют люди только в Живого, Личного, Христи­анского Бога, не принимают только Его. Но другого - примут... (Ин. 5, 43-44 = 2 Фес. 2, 4.)

Вопрос об атеизме настолько остро переживается в па­ше время, что на нем следует остановиться подольше. По­стоянно можно слышать такие сентенции доморощенных философов из деревенских парней, которые, не слыхав да­же имен Фейербаха, Прудона и других новейших бого­хульников, однако, стараются передать (по-своему) их идеи:

«Што человек, што собака — все едино... Подохнут, одна падаль останется. Нет Бога. Какой там Бог. Его нетути... Ноньче только дураки в Бога верят... Никакого Бога, ника­кой Божией Матери нету. Ешь, пей, гуляй с девками всласть, вот и все, братцы...»⁶.

Нечего поэтому удивляться, что такое растление духа и распущенность тела вызывают соответствующую реак­цию в виде полного отвращения к жизни и искания смер­ти как единственной избавительницы от окружающей зловонной, беспросветной действительности. Жизнь и литература каждый день дают нам богатые тому приме­ры: первая - в хронике самоубийств, а последняя - в полных отчаяния стихах современных поэтов-пессими­стов.

Так жить нельзя! В разумности притворной

С тоской в душе,

... без веры животворной,

Так дальше жить нельзя!..

-36-

- пишет один. Или:

О, помолись за меня скорей!

Я не могу... молиться, не умею...

Отрады нет ни в чем.

...Та связь незримая, которой человек

Был связан с вечностью,

Увы, порвалась вдруг!

...И стала жизнь обманчивой химерой,

Отрады нет ни в чем...

Или еще:

Я умереть хочу! Мне душно, я устал!..⁷

Если жизнь и литература дают нам такие отрицатель­ные явления, то, естественно, возникают вопросы: есть ли это явление, то есть неверие, чисто случайное, кратковре­менное, или оно насчитывает за собою известную дав­ность и обладает некоторою устойчивостью? И есть ли это явление необходимое, от которого разумному, созна­тельному человеку нет сил избавиться? К сожалению, ис­тория отвечает на первый вопрос утвердительно, но зато, к радости, богословие на второй вопрос отзывается отри­цательно.

Но вскроем сперва самое понятие атеизм: что он та­кое?⁸ С первого раза, если обратиться к филологии, поня­тие это как будто кажется очень простым. Атеизм (от греч. α — «не» Θεος — «Бог») значит «безбожие». Но ес­ли мы проследим, хотя кратко, историю сего термина, то увидим, что, как по своему смыслу⁹, так и по употреб­лению¹⁰, он никогда не имел постоянного и определенно­го значения.

Так, апостол Павел называет в Еф. 2, 12 атеистами, или безбожниками, всех язычников. Св. Афанасий Великий, развенчивая в «Слове о воплощении Бога Слова и о прише­ствии Его к нам во плоти» дуалистическое представление еретиков о мире, говорит, что «они баснословят; божествен­ное же учение и вера Христова отвергает их суесловие как безбожие»¹¹. Но еще интереснее свидетельство о св. Иустине, философе и мученике (+ 166 г.), который порицал неко­торых язычников своего времени за то, что они «всенарод­но лжесвидетельствовали на то, чего не знают: что будто бы христиане — безбожники, αθεων, и нечестивцы, делая это в угоду обманутой и нечестивой черни»¹².

-37-

На это же жа­луются Афинагор, христианский апологет второго века (+ 180 г.)¹³, и Климент Александрийский (+ 217 г.)¹⁴. Таким образом, было время, когда даже ревностнейших христиан, подтверждавших свою веру в Бога кровью и мученичест­вом, называли безбожниками!

В Древней Греции обвиняли в атеизме Анаксагора и Со­крата. В средние века заплатили своею смертью тоже по об­винению в безбожии Джордано Бруно¹⁵ и Луцилий Ванини. В новейшее время причисляли к атеистам Вольтера, Фихте и Гегеля.

Но философия такое расплывчатое содержание, вкла­дываемое в понятие атеизм, значительно суживает. Атеизм, или безбожие, определяется ею как учение, которое отвергает бытие невидимого Абсолютного Существа и ограничивает все видимым, конечным миром¹⁶

Она различает несколько видов атеизма (по крайней ме­ре, так нередко было в прежних метафизиках): атеизм поло­жительный — когда человек отрицает истину бытия Бо-жия, о которой раньше уже имел понятие; отрицатель­ный — когда человек не имеет никакого представления о Боге, остается в полном неведении относительно Его бы­тия, в каковом состоянии, думают некоторые, находятся дикари, младенцы, идиоты¹⁷. Первый дробится еще на атеизм теоретический (или, как его называет Мюллер, спекулятивный) и практический. Теоретическим атеизм называется тогда, когда истина бытия Божия отвергается ясно, сознательно и открыто в учении, в словесной фор­ме; практический атеизм есть отрицание Бога если не словами, то самим образом жизни, нечестивым и развра­щенным¹⁸. Иногда различают еще атеизм скептический и догматический¹⁹. В целях устранения различных недо­разумений понятие собственно атеизма усвояют только атеизму теоретическому. В этом последнем смысле ате­изм — явление чрезвычайно редкое, и Бэкон, например, утверждает, что «атеизм бывает больше на губах, чем в сердце, и совершенный атеист — это чудо»²⁰.

Обратимся теперь к истории самой этой духовной болезни. Как исторический факт, атеизм чрезвычайно древен и своими корнями уходит в допотопные времена. Люди, про которых Сам Бог сказал, что «невечно Духу Его быть пренебрегаему» ими, должны быть в высшей степени безрелигиозны (Быт. 6, 5).

-39-

Во времена Давида были нечестивцы, которые говорили, что «Бога нет» (Пс. 13, 1)²¹.

Первые проблески чисто теоретического атеизма исто­рия датирует шестым или седьмым веком до Рождества Христова и колыбелью его считает Индию²². Так, здесь немного ранее возникновения буддизма существовала ре­алистическая философия санкхья (санскр. samkhya -«исследование», «размышление»), проповедовавшая чис­тый атеизм²³, и даже безнравственный²⁴.

Впрочем, в Китае Юань за пять веков до Рождест­ва Христова уже проповедовал атеизм²⁵. До некоторой сте­пени на атеистической почве стоит и Конфуций, который почти не интересовался отвлеченными вопросами потусто­ронней жизни и своих последователей оставил в полном неведении относительно того, что выходит за пределы на­личной действительности²⁶

Некоторое сходство с Конфуцием, по своей нерасполо­женности к вопросам метафизического характера, пред­ставляет Будда, основатель известного восточного веро-учения. Так как он не касается учения о богах²⁷, то буддизм считают религией тоже атеистической, «не признающей ни Творца, ни творения».

В Европе первым провозвестником атеизма явился, по-видимому, Диагор Мелийский, «которому древность дала прозвище безбожника (αθεος)» и который «не признавал никаких богов, пытаясь разрушить всякое благоговение»²⁸. Живший после него Федор Киренский тоже был атеист²⁹, также и Клитомах-академик, по словам св. Феофила Анти-охийского (+ ок. 181 г.), «усиливался отвергнуть бытие Бо-жие... О крайнем безбожии Эвемера излишне и говорить. Ибо он, решившись много наговорить о богах, под конец утверждает, что вовсе нет богов...»³⁰. Атеизм проповедова­ли некоторые стоики³¹, которые отрицали трансцендент­ного Бога и душу, абсолютно отличную от тела³². Но са­мым выдающимся атеистом того времени следует при­знать Эпикура³³. Эпикурейство, пересаженное на римскую почву Титом Лукрецием Каром (99-55 гг. до Р. X.), нашло в дидактической поэме последнего «De rerum natura»(«О природе вещей» (лат.)

-39-

свое выражение как материалистическое учение с чисто атеистической окраской³⁴. По нему, боги существуют только в фантазии или «еще больше во сне» и представля­ют только опоэтизированные образы идей³⁵. Если бы блаж. Иероним (+ 419 г.) и не сообщил нам, что Лукреций написал несколько книг своей поэмы в промежутках меж­ду припадками сумасшествия (per intervalla insaniae), то об этом нетрудно было бы догадаться.

Но высшей степени своего развития атеизм достиг во второй половине XV111 столетия в школе французских энциклопедистов. В это время единственными предметами исследования_были материя и ее законы, человек же низводился в разряд «высших животных» и считался «продуктом случая, а бытие Божие - фикцией суеверного времени".³⁶

Из богохульников этого времени особенно славился Дидро. Хотя в «Principes de la philosophic morale»* «Принципы нравственной философии» (франц.). и в вышедших годом позже «Pensees philosophiques»** (Философские мысли» (франц.)) он восставал про­тив атеизма и защищал «порядок» в природе (который по­сле ниспровергал вместе с Гольбахом), однако уже здесь, теоретически полемизируя против атеизма, Дидро фактиче­ски дает место самому открытому безбожию³⁷. К характери­стике этого беспринципного философа, подготовителя Ве­ликой французской революции, должно прибавить, что это был и совершенно безнравственный человек, в специаль­ном³⁸ и широком смыслах. Так, Талейран в своих Мемуарах говорит о Дидро, что «он был горячий и задорный крикун, зевающий при чтении всех произведений, исключая свои»³⁹.

Другой беззастенчивый проповедник атеизма (с укло­ном в антропологический материализм) этого времени Ля-Метри. Интересные сведения об этом просвещенном защитнике культурных идей сообщает в своих Мемуарах⁴⁰ Вольтер, а так как последний — тоже небезызвестный ху­литель религии и Церкви и не имел причин чернить своего коллегу, то они вдвойне ценны. «В Берлине, — передает Вольтер, — был в то время врач по имени Ля-Метри, самый отъявленный атеист всех медицинских факультетов Евро­пы; впрочем, человек веселый, забавный, легкомысленный, знавший теорию не хуже других своих собратьев и, безус­ловно, самый плохой врач в мире на практике; но он, слава Богу, не практиковал. В своих писаниях он самым дерзким образом оскорблял мораль...

-40-

Ля-Метри умер, съев у фран­цузского посланника, милорда Тирконеля, целый пирог, начиненный трюфелями, после большого обеда. Говорили, что он перед смертью исповедовался. Король был возму­щен и расспрашивал, как было в сущности дело. Его увери­ли, что это ужасная клевета и что Ля-Метри умер так же, как жил, отрицая Бога и докторов. Его величество... дал пенсию в 600 ливров публичной женщине, которую Ля-Ме­три привез с собой из Парижа, оставив там жену и детей». От такого вождя авангарда Великой французской рево­люции, понятно, должно ждать и определенных идей. Действительно, его знаменитая книга «L'homme-machine»* («Человек-машина» (франц.)) как уже само заглавие показывает, — смесь цинизма и бо­гохульства. Для характеристики страшной гордости автора (кто прочтет мои «Основы», ясно увидит, что после обжор­ства (чревоугодия), разврата (блуда) необходимо должна быть у него и эта страсть) достаточно привести здесь за­ключительные слова его книги: «Это моя система, или, ско­рее, если я не очень заблуждаюсь, истина»⁴¹.

Но «Система природы»⁴² Гольбаха, эта библия атеиз­ма, как тогда ее называли, должна была заставить поблед­неть в отношении крайности аргументации и положений даже и вышеназванное сочинение Ля-Метри. Поэтому, опуская подробную ее характеристику, прибавлю кое-что из биографии ее автора, показывающее читателю, что иное дело красивые слова о любви к ближнему, а иное -сама эта любовь, исполняемая на деле. Тот же Талейран об этом просвещенном деятеле эпохи Французской рево­люции говорит, что он, «проповедуя равенство, дюжина­ми сажал своих крестьян в тюрьму, мучая их до того, что многие бежали из его земель, отыскивая господина, кото­рый был бы менее "другом людей"»⁴³.

Последующая философская мысль мало прибавила но­вого — с отрицательной стороны — к выводам Гольбаха. Только Фейербах обрушился с беспощадной критикой на христианство, пытаясь вытравить всякую мысль о Боге. Вот замечательный образчик его логики. «Нет никакого Бога, — пишет он, — это вполне очевидно, ясно, как день, что нет никакого Бога и даже более: не может быть никако­го Бога. Потому что, если бы был Бог,

-41-

то Он также должен бы быть, и таким образом, был бы необходимо; но теперь не существует никакого Бога, следовательно, также и не мо­жет быть никакого Бога, значит, и нет никакого Бога...»⁴⁴.

К его же направлению принадлежат также Бюхнер, Молешотт, Карл Фохт (собственно, школа панфизистов конца 30-х годов XIX столетия). Все они мыслители неглубокие, а первый их них, Бюхнер, «совсем нефилософская голова», по выражению Дюринга. Однако это не мешает ей с само­уверенностью отрицать бессмертие, свободу и прочее, объ­являя их «фикциями, некритически образованными в дона­учный период»⁴⁵.

Но самым ожесточенным атеистом и богохульником из богохульников не только нового времени, но и всех веков, является Прудон в своем сочинении «Система экономиче­ских противоречий, или философия несчастия»⁴⁶. Самые мягкие, можно сказать «благочестивые», из его выраже­ний говорят, что идея Божества «существенно враждебна нашей природе», что «религия будущего есть безрелигиозность», что обязанность каждого — атеизм⁴⁷. Выводы из этого учения очевидны: нравственность должна считаться бессмыслицей, сдерживание страстей — бесцельной глу­постью, любовь — простым животным влечением, благо­приобретение — только кражей⁴⁸.

Дальше этого отрицательная религиозная мысль, ка­жется, не пошла. Развитие вширь, и до страшных границ, конечно, можно было наблюдать, но нового по идее, мне ка­жется, ничего прибавлено не было и в последнее время. Ес­ли и писалось что на эти темы, то списывалось у названных господ.

Какие уроки дают нам несколько вышеприведенных страниц из истории атеизма? Чему мы можем из них по­учиться? Позволительно здесь воспользоваться оружием наших противников. Последние, нападая на христианство, доказывают его якобы неправоту ссылками на порочную жизнь его представителей и проповедников. Оставляя в стороне вопрос, насколько в данном случае основатель­ны их доводы и логика, применим то лее требование и к их вождям и учителям. Несомненно, последние проповедуют более легкое учение, подходящее, надо ожидать, к природе человеческой? И однако, мы видим, что и в малейшей сте­пени оно ими не исполняется. Наоборот, срамною и позор­ною своею жизнью они всеми силами как бы стараются показать,

-42-

что те немногие крупицы «идейного», «человечно­го», «прекрасного», какие находятся в их учении, нужны лишь как средство для обмана народа, а собственно цель жизни — в скотских наслаждениях и полном произволе. И это исполняется. Но ведь последнее же они. порицают в недостойных представителях христианства и, не стесня­ясь подсовывать простецам логические ошибки (quaternio terminorum*)(* учетверение термина (лат.) — логическая ошибка, возникающая из-за двусмысленного употребления понятия.) приписывают их недостатки самому хрис­тианству. Но, конечно, и такое построение дела принять нельзя, ибо если бы вожди свободной от религиозных убеждений части человечества все до последней запятой исполнили в своем учении, мир не стал бы счастливее, но стал бы еще хуже. Добродетель без Христа не есть доб­родетель и не в состоянии дать покой душе, а они ведь, по апостолу, только образ имущий благочестия, силы же его отвергшиися (2 Тим. 3, 5), то есть и самой добродетели-то не творят, а только лицемерно личину ее надевают...

Перейдем теперь к выяснению причин атеизма. Сделать это, кроме пользы душевной, заставляет и самая логика ве­щей, потому что ими объясняется, откуда берется вся эта мерзость и гнусность в душе человека, тогда как Бог сотво­рил последнюю правой (Еккл. 7, 30) и любящей Его.

Причины атеизма прежде всего должно разделить на объективные, не зависящие от человека, и субъективные, зависящие единственно от него лично. Первые из причин, в свою очередь, могут быть сведены к коренным, лежащим в основе самой нынешней природы человека, и второсте­пенным, зависящим от случайных внешних обстоятельств.

Коренные причины находятся всегда готовыми в душе человека: это грех, расстройство этим грехом умственных и нравственных сил⁴⁹ — одним словом, следствия грехопа­дения Адамова, испорченная наша природа. От нее никуда и никто не может уйти (Пс. 50, 7). О них подробно будет сказано дальше⁵⁰. Второстепенные причины заключаются во внешней развращенной обстановке, в которой живет или любит пребывать человек, и в тех отрицательных уче­ниях, которыми он интересуется и питает свою душу. Сюда особенно относится увлечение материализмом⁵¹ и естест­вознанием в духе дарвинизма.

-43-

Учения эти, сами по себе ничтожные, вредно, однако, действуют на слабые, неокреп­шие умы, не просвещенные светом евангельских заповедей (Мф. 22, 29). Особенно страдает от них молодежь. Знаний она и никогда не имела, а теперь тем более, проверить сама «новейшие выводы науки» не может, приходится ей, следо­вательно, верить «авторитетам» на слово. И вот, прельщае­мая мишурными блестками внешней учености, она попада­ет в расставленную ей петлю и — гибнет.

Но все эти причины, как бы они ни казались важны и основательны, не в силах насильно совратить человека в атеизм. Ни его слабенький ум, ни страстное сердце, ни прельщения внешнего мира сами по себе не могут от­влечь его от Христа и веры в Бога, если он сам того не захо­чет. И в последнем заключается основная причина атеизма, именно — в злой развращенной воле человека. А воля дела­ется развращенной от несоблюдения евангельских запове­дей. Кто борется со своими страстями, плачет о своих гре­хах, прибегает в каждом сомнении к Богу — одним словом, ведет себя смиренно, тот далек от атеизма. Хульные мысли и слова рождаются только в сердцах гордых, говорит св. Иоанн Лествичник⁵². Сколько людей, которым не удалось получить законченного образования, и сколько ученых, ис­черпавших современные знания до дна, и однако не потерявших веры!⁵³ Сколько, с другой стороны обуреваемых страстями инемощных духом, но не отчаивающихся ни в своем спасении, ни в благом Промысле Божием, охраня­ющем и их!.. Сколько, наконец, юношей и девушек, горя­щих духом, ушедших в монастыри от родителей и родст­венников, насквозь пропитанных ненавистью к Церкви и ко всему религиозному! И ничто не могло отлучить их от любви Христовой (Рим. 8,35). Подобными случаями переполнены жития святых мучеников и мучениц. Конечно, нельзя отрицать, что мир и падшая природа наша сильно влияют на развитие сомнений и неверия, но благодать Божия сильнее их. Обратись с плачем к Богу, встань на деннонощную молитву перед Ним, молись к Нему не день, не неделю, не месяц, а год, два, три, прося уверить тебя в истине Его бытия, если ты в ней сомневаешься, и — получишь просимое. Может быть, Господь, призрев на твою немощь, и скорее откроет тебе Себя. Он Сам говорит: «Я открылся не вопрошавшим обо Мне. "Вот Я! Вот Я!"— говорил Я наро­ду, не именовавшемуся именем Моим» (Ис. 65, 1).

-44-

Но живи чисто, целомудренно, не имей грязных и самолюбивых по­мыслов, и для тебя не потребуется никаких доказательств бытия Божия, не будет у тебя и никаких сомнений, ибо бу­дешь зреть Самого Бога внутренними очами сердца. А если не хочешь исполнять Его заповеди, то зачем требуешь от Него же чудес для уверения тебя в истине Евангелия? В этом нет логики и последовательности не только с духов­ной, но и с мирской точки зрения...

Но обратимся к прерванным доводам в пользу того, что религию вытравить из сердца и сознания человека невоз­можно, если, повторяю, он сам того не захочет.

• Даже при конце века, когда антихрист будет гнать всякую религию и настанет всеобщее неверие, то и тогда для полного удовлетворения человеческого существа, до религиозной потребности включительно, сам антихрист сядет все же как Бог, выдавая себя за Бога (2 Фес. 2, 4, 9), и даже «чудеса» сделает (какие — это уже другой вопрос).

3. Религию нельзя заменить ни наукой (удовлетворением ума ⁵⁴), ни одною нравственностью (исполнением долга, во­ли⁵⁵), ни искусством (стремлением насытить алчные чув­ства⁵⁶).

Религия, как сказано, коренится в целостном духе чело­века, а не в отдельных сторонах его⁵⁷. История же и опыт показывают, что величайшие ученые, люди доброй нравст­венности, художники и поэты не могли удовлетвориться только предметом своих занятий и вожделений, но имели нужду еще и в религии⁵⁸.

4. Религию нельзя выдумать самому человеку, исходя ли мыслию из самого себя (теоантропизм Фейербаха,⁵⁹ аними­стическая теория Спенсера⁶⁰, Тейлора и др.) или из внешних причин и обстоятельств (страх пред непонятными силами природы; «жрецы» («попы»), «законодатели» («цари, поме­щики») выдумали-де религию⁶¹).

Психология учит, что выдумать можно что-нибудь только из готового материала, но самая смелая фантазия ничего не может дать, чего не находилось бы заранее в ми­ре опытном. Например, сколько ни ломай головы, но пред­ставить себе рай, построенный не по нашим трем измерени­ям и чувственным представлениям, невозможно. Он будет отображать земную действительность.

-45-

А если бы мы могли его постичь, то, наоборот, не смогли бы передать свои по­стижения на земном языке другим (2 Кор. 12, 3-4). Так же точно и религиозная идея, которая, как говорят, не была до­толе присуща душе человека, не могла сама собою прийти к нему в сознание. Тем менее можно говорить о каком-ли­бо невежестве народной массы, которую «одурачивают». Если бы душе человека не была свойственна религиоз­ность, то св. Владимир Равноапостольный, якобы «огнем и мечом» (по некоторым источникам⁶²) заставлявший на­род креститься, конечно, не смог бы положить начало тому процессу, который сделал его народом-«богоносцем»⁶³, не­смотря на все тяжкие падения на протяжении тысячелет­ней нашей истории.

5. Хотя религиозная идея вложена в душу, последняя не берет для нее из самой себя готовое содержание, как паук из своих недр извлекает вещество для своей паутины, но долж­на его приобретать собственным опытом ⁶⁴ и великим тру­дом. Б поте лица твоего, говорит Слово Божие, снеси хлеб твой (Быт. 3, 19). Конечно, и духовный!!

Отсюда такое разнообразие религий и пониманий хрис­тианства⁶⁵.

Глава 2. Источники естественного богопознания.

Представим себе человека, не атеиста-безбожника, а верующего и всеми сила­ми желающего спастись и познать Бога, что, впрочем, по словам Самого Господа нашего Иисуса Христа, одно и то же¹ (Ин. 17, 3). С прашивается: каким обра зом можно войти ему в эту благодатную стихию, как воспринять ему ее чисто,|непосредственно, неложно?

Наличие следующих трех условий необходимо для того, чтобы человек мог истинно познавать Бога: чистый, незамутненный источник, из которого почерпается религиозное знание; надежное и непогрешимое средство, благодаря которо­му оно получается, и правильная и неложная среда и сфера деятельности, среди которой человек живет и строит свое спасение.

-46-

Так как Бог через решительно все в мире проникает, нисколько, однако же, не смешиваясь с этим проникаемым², то очевидно, что весь окружающий нас мир и мы сами, «пронизываемые» Божеством, должны «ощущать» Его присутствие, хотя ни человеческая, ни иная какая тварная природа не могут со своей стороны ни в малейшей степени проникать в Божественную природу Его Самого.

Таким образом, ставится и требует своего выяснения первый вопрос касательно естественного богопознания: его источники. Об остальных двух условиях религиозного ведения, средствах и среде, будет сказано дальше.

Дата добавления: 2014-10-15