Очерк IV. Быт и нравы. Историков (в целом различных социальных позиций, различного происхождения) роднит то, что их мастерство историка и писателя намного превосходит обычные

Историков (в целом различных социальных позиций, различного происхождения) роднит то, что их мастерство историка и писателя намного превосходит обычные «стандарты» тривиальных хроник современной им исторической литературы. И все-таки Пселл и Анна Комнина — средневековые писатели и историки, средневековые как по методу исторического и философского видения, так и по своим социально-политическим и художественным принципам.

Иоанн Киннам

Как и за Анной, за Иоанном Киннамом (после 1143 — начало XIII в.) в византиноведении прочно укрепилась слава надежного достоверного историографа XII в., описавшего в своем историческом труде современные его жизни события.

Императорский секретарь Иоанн Киннам выступает прежде всего как апологет Мануила I Комнина, образ которого стоит в центре всего повествования. Он — фигура исключительная, для которой нет даже равного антигероя.

Повествование Киннама изобилует славословиями по адресу Мануила Комнина. Любое из качеств василевса — его лихая доблесть в битвах, его проникновение в замыслы противника, его умение ездить верхом, его врачебное искусство и интеллектуальные способности — все приводит Киннама в состояние удивления и восторга. Даже его недостатки оборачиваются своеобразными достоинствами. Во многое из рассказов о доблестях Мануила поверить невозможно (подобно эпическим героям, император вступает в единоборство с целыми ратями, неизменно побеждая); но историк, ссылаясь на собственный опыт очевидца, настаивает на истинности описываемых событий.

Социально-политическим воззрениям Киннама свойствен имперский универсализм. Взгляды придворного секретаря проникнуты уверенностью в том, что Ромейская империя — единственное образцовое государство.

Мы родились не для того чтобы, есть и пить,

но дабы сиять добродетелями во славу Сотворившего нас.

(аскет НикифорВлеммид)

Жилище

Деревни, в которых обитала теперь большая часть подданных империи, были обычно невелики, насчитывая в среднем от 10 до 30 дворов. Дома строили из камня или камыша; земляной утрамбованный пол обмазывался глиной, крыши покрывали черепицей, тростником или соломой. К крестьянскому дому обычно примыкали сад и огород, которые ограждали частоколом. Здесь выращивались огурцы, капуста, всякого рода зелень, различные сорта винограда.

Жители деревень, крестьяне-общинники, сообща пользовались лугами, пастбищами, лесами; сообща нанимали пастуха и сторожей полей. Сообща решали дела, касающиеся строительства мельницы, устройства водоемов, разрешали различного рода споры. Сообща они устраивали праздники и крестные ходы, сообща хоронили.

Иначе выглядели имения знати. В одном из документов XI в. сохранилось описание имения, подаренного императором Михаилом VII Дукой двоюродному брату Андронику Дуке. Оно состояло из нескольких земельных участков, содержащих в себе в целом 7300 модиев (более 700 га) пахотной земли. Сам магнат жил в усадьбе, называвшейся Варис, в большом господском доме, со всех сторон окруженном террасой. Полы в доме и на террасе были выложены мрамором. Возле дома находились просторные бани, местами также облицованные мрамором. В пределах усадьбы располагались и различного рода хозяйственные постройки: амбар, состоящий из двух отделений — подвала, где хранились скоропортящиеся продукты, и верхнего помещения, куда складывался хлеб; отдельные строения предназначались для ссыпки зерна, соломы и мякины. Имелись при усадьбе также конюшни, хлевы для скота.

К господскому дому обычно примыкал сад, где росли яблони, груши, вишни, сливы, персики, финиковые пальмы, лимонные деревья, айва, гранаты, смоковницы, фисташковые и миндальные деревья, каштаны, орехи. Все пространство между деревьями было занято цветами — розами, лилиями, фиалками, шафраном.

Городские дома знати мало чем отличались от сельских, но сами города претерпели существенные изменения. Многие из них пришли в запустение, другие сильно сократились в размерах. Афины, например, стали занимать территорию всего лишь в 16 га, в то время как античный город располагался на территории в 125 га. Меняется и общий вид города. Строгой планировки больше не существует. Улочки становятся путанными и кривыми. Большая часть зданий — небольшие скромные дома, нередко состоящие из одной лишь комнаты, в центре которой находился полукруглый каменный очаг.

Монументальные центры в городах прекращают свое существование. В На месте агоры обычно строили церкви, мастерские, лавки. Других общественных зданий в провинциальных городах вообще не строили. Это касается, в частности, бань, которые в ранневизантийский период играли весьма важную роль в архитектурном ансамбле города и являлись нормальным элементом городского быта. В VII — начале IX в. бани функционируют главным образом в частных усадьбах, а городские бани теперь чаще существуют именно при церквах, домах епископов и монастырях. Более того, и отношение к баням заметно изменилось. Если раньше регулярное посещение городских бань было общепринятой нормой поведения, то в данную эпоху это зачастую вызывало осуждение, особенно со стороны аскетов, идеалом которых было умываться не иначе, как слезами.

Резкий контраст с этими скромными городскими поселениями являли немногие сохранявшиеся крупные города империи, такие, как Фессалоника и, конечно же, столица Византии — Константинополь, который настолько отличался от других, захиревших, городов, что и само слово «город» стало относиться в первую очередь именно к нему и нередко служило синонимом к слову «Константинополь».

Наряду с великолепными императорскими дворцами и особняками знати в столице было немало убогих жилищ. Большинство улиц города были узкими и тесно застроенными, а их мостовые покрыты отбросами, источавшими зловоние.

Интерьер

Скромному внешнему облику городов и их построек соответствовало и внутреннее убранство зданий. В жилищах бедняков зачастую было лишь убогое, покрытое лохмотьями ложе, но и в домах знати мебель заметно изменилась. В ней ощущается теперь значительное упрощение форм. На книжных миниатюрах того времени мы видим примитивно оформленную мебель для сидения, кровати, сундуки и столы. Иногда эти простые по своим конструктивным формам изделия дополнялись выточенными из дерева опорами и спинками, миниатюрными колоннадами и аркадами.

Распространены были табуреты и сундуки, крышки которых использовались для сидения; имелись и складные стулья. Римский обычай возлежать во время трапезы и беседы безвозвратно ушел в прошлое.

Спали на кроватях, застилаемых матрасами, набитыми чаще всего сеном. В богатых домах их покрывали дорогими яркими (красными, желтыми и т. д.) тканями и коврами. Для предметов домашнего обихода использовались грубо сколоченные сундуки.

У состоятельных людей мебель была вычурно украшена, отделана золотом, разноцветной эмалью, росписью и драгоценными камнями. В орнаментике нашли применение христианские мотивы: монограмма Христа, голубь, рыба, барашек, павлин; из растений — гроздь винограда, колос пшеницы, лавровый венок, оливковая ветвь и пальмовый лист. В мебели сказалось также и влияние германской (лангобардской и кельтской) орнаментики — вьющиеся растения и фриз из ленточного сплетения, а также «звериные» мотивы.

Пища

Домашняя утварь была металлическая, стеклянная, но основная масса населения пользовалась глиняной посудой. Ели руками, хотя в быт знати постепенно входила двузубая вилка.

Что касается самой пищи, то первое впечатление, которое возникает при чтении византийских источников того времени,— это ее богатство и разнообразие. Здесь и дичь (куропатки, утки), и домашняя птица (куры, гуси), различным образом приготовленное мясо и рыба, икра, молоко, сыр, масло, фрукты, овощи, всякого рода зелень, грибы, вино, сладости. Одним из наиболее доступных и излюбленных продуктов питания являлась рыба — морская, речная, озерная. Рыбу жарили, варили, коптили, вялили, сушили, мариновали, консервировали, приготовляли черную и красную икру. Речная и озерная рыба ценилась дешевле, но и среди нее встречалась такая, которая относилась к числу деликатесов.

Немало говорится в источниках и о мясе (говядине, свинине, баранине) и торговле ими. Высоко ценили византийцы пернатую дичь и нередко посылали ее в подарок. Деликатесом считалось мясо журавля, а также павлинье и воробьиное.

Вино также было различных сортов. Вместе с «варварами» в Византию пришло и получило известное распространение вино из хлебного зерна и ячменя; делали также напитки из полбы, овса и проса. Женщины разбавляли вино водой, а мужчины нередко добавляли в него пряности. Вином утоляли жажду, запивали пищу и использовали его в лечебных целях.

Из сладостей известны торты, изготовлявшиеся из муки и меда. Маленькие пирожные, выпеченные из пшеничной муки высокого качества и имеющие форму колец, также являлись лакомством и даже как-то раз были посланы в подарок императором Константином VII митрополиту Кизика Феодору.

Немало в источниках разных жанров содержится упоминаний о фруктах. Писали о фруктах и посылали их в подарок довольно часто. Разновидностей их было немало: яблоки, груши, дыни, гранаты, фиги и другие. К числу весьма недорогих и широко распространенных относились дыни. Ели фрукты свежими, сушеными, вареными. Из овощей византийцы употребляли в пищу капусту, огурцы, зелень, в том числе и дикорастущую, которую использовали для салатов. Весьма распространены были маслины, обычно маринованные.

Но главным продуктом питания, без которого не обходилась ни одна трапеза, оставался хлеб, олицетворявший, по словам того же Михаила Пселла, «хлеб жизни». Он выпекался из пшеничной и ячменной муки. Пшеничным хлебом питались главным образом в Малой Азии, но и здесь его порой не хватало. На Балканах употребляли в пищу просо, там же ели хлеб из ячменя.

При всем разнообразии существовавших в Византии продуктов питания рацион отдельного человека, а также отдельных социальных групп был далеко не одинаков. Пиры знати бывали обильными. Тут и куры, и гуси, и журавли, и куропатки, и зайцы, и отборная рыба. У Исаака II Ангела во время трапезы можно было видеть, по образному выражению Никиты Хониата, «холмы хлеба, леса зверей, проливы рыбы и моря вин». К числу деликатесов императорской кухни относилась курица, начиненная миндалем.

Блюда, как правило, были жирными и острыми, с большим количеством перца, соли, чеснока, горчицы. Непременным компонентом мясных блюд являлись всевозможные соусы и приправы. Для приготовления соусов и приправ использовали, помимо соли и перца, корицу, цикорий, тмин, уксус, сельдерей, кресс-салат, шпинат, репу, свеклу, баклажаны, капусту, миндаль, гранаты, яблоки, орехи, изюм, чечевицу, нут. В состав соусов могли входить и индийские благовония.

При всем том, однако, большинство византийцев питалось весьма скромно. Согласно Димитрию Хоматиану, во время поста благочестивый человек ограничивал себя самым необходимым. К числу этих необходимых продуктов он относит хлеб, сушеные фиги или финики, капусту. Весьма распространенным продуктом питания был сыр. Хлеб здесь на первом месте. Он, как и дешевое вино и овощи, и являлся основной, если не главной, пищей бедноты.

Ели один или два раза в день. Первая трапеза — завтрак, вторая — обед. Аристократы завтракали, по всей видимости, довольно поздно. Император Иоанн II Комнин сначала отправлялся на охоту, а потом только завтракал. Ремесленники же и крестьяне ели, как только вставали,— до начала рабочего дня.

В монастырях, несмотря на их заповедь воздержания, ели немало. Идеологи монашества (в частности, Феодор Студит) придавали большое внимание питанию в монастырях, во-первых, потому, что, по их убеждению, монахи должны были трудиться и значит быть достаточно крепкими, а, во-вторых, потому, что рассматривали питание как важный компонент духовного совершенствования монахов.

Согласно Феодору Студиту, питание в монастырях находилось в тесном соответствии с днями литургического года. В период от пасхи до дня «всех святых» ели два раза в день: днем и вечером. Днем подавали хлеб, вареные овощи, тушеные бобы с оливковым маслом или густой рыбный суп, сыр, яйца. Запивали пищу тремя кружками разбавленного теплой водой вина. На вечернюю трапезу полагался хлеб со свежими овощами, фрукты, вино.

Во время поста ели один раз в день — в три часа дня. По большим праздникам монахам давали немного мяса.

Одежда

Все большее влияние Востока сказывалось и в одежде, которой жители империи, особенно высшие слои, придавали огромное значение. Мужчин она интересовала, пожалуй, даже больше, чем женщин, ибо одежда четко определяла ранг и общественное положение ее обладателя. Константин VII Багрянородный в наставлении своему легкомысленному и жадному до удовольствий сыну Роману всячески стремится внушить ему мысль о том, как следует василевсу «говорить, ходить, держаться, улыбаться, садиться, одеваться». Тщательно, входя во все детали, Константин VII описывает костюмы императора и придворных тринадцати степеней, придавая немалое значение цветовой гамме нарядов и их отделке.

Все учреждения как гражданской, так и военной службы, все военные отряды отличались друг от друга костюмом. Мало того, одежду меняли в зависимости от праздника и церемонии, а нередко и в ходе нее. Детали костюма играли весьма важную роль в придворных торжествах.

Основной верхней одеждой продолжала оставаться римская туника-далматика, претерпевшая, однако, заметные изменения, в которых сказалось длительное соседство византийцев с иными народами в пределах империи и на ее границах. Появились различные виды туники-далматики, отличавшиеся друг от друга покроем или материей и предназначавшиеся для разных целей, надевавшиеся в разных случаях и называвшиеся разными именами. В книге «О церемониях византийского двора» мы находим несколько видов туники-далматики: дивитисий, коловий, иматий, стихарь и др.

Исключительно парадной одеждой был дивитисий. Дивитисий представлял собой длинную, сравнительно узкую в подоле тунику с широкими рукавами. В дивитисии василевсов венчали на царство, в этом же наряде он подлежал обряду бракосочетания, принимал чужеземных послов, слушал литургию в храме св. Софии, являлся народу на ипподроме. В дивитисий облачали императора и тогда, когда отправляли, уже скончавшегося, в последний путь. Шили эту одежду из наиболее дорогих тканей.

В менее торжественных случаях (для ежедневных вечерних приемов во дворце, других церемоний и езды верхом) одевался коловий. Это — туника-далматика с короткими, не доходящими до локтей рукавами или вовсе без рукавов. Обычно коловий отделывался жемчугом, драгоценными камнями, золотой каймой и нашивками.

Весьма ходовой одеждой у придворных был скарамангий. Сначала скарамангий носили кавалеристы, но постепенно он стал придворной одеждой и получил широкое распространение. Это кафтан, т.е. распашная одежда разного покроя и разного рисунка, но непременно имеющая спереди полы. Скарамангий настолько пришелся византийцам по вкусу, что из кавалерийской одежды превратился в костюм высших сановников и самого василевса, который надевал его почти всякий раз, когда выходил или выезжал из дворца. В скарамангии ездили верхом, на лодке и вообще употребляли для выходов. Кроме того, придворные одевали его для ежедневных утренних приемов во дворце. По утрам в скарамангий облачался и василевс.

В зависимости от случая придворную одежду различным образом украшали и отделывали. В пасхальную неделю, например, василевс выезжал в золотистом скарамангии. Золото, золотые бордюры, нашивки вышивки, золотое тканье составляли постоянное украшение и существенный признак византийских парадных одеяний. Этот восточный обычай делал костюм более тугим и гладким, более узким и лишенным многочисленных складок, нежели в античную эпоху.

Парадная одежда византийцев была очень дорогой. Известно, например, одеяние стоимостью более 10 номисм. Правда, подобное платье не подлежало продаже и носить его имели право исключительно василевс и придворные.

Домашняя одежда византийцев даже очень высокого ранга существенным образом отличалась от парадной и была значительно скромнее. Непритязательной она была и у большинства населения вообще. Мать Михаила Пселла, например, предпочитала носить темную одежду и не пользовалась никакими украшениями. Также поступали и многие другие женщины. Надо сказать, что женский костюм на протяжении веков менялся мало. Обычно это была длинная туника с длинными до запястья рукавами. Непременным добавлением к этой тунике, особенно когда женщина выходила из дому, был плащ-покрывало, который надевался наискось.

Почти не претерпевала изменений одежда основных тружеников империи — крестьян и ремесленников. Это все та же рубаха-хитон из грубой ткани, подвязанная вместо пояса простой веревкой, такие же штаны, короткий, перекинутый через плечо плащ, перевязанные крест-накрест ремешком сапоги.

Одежда изготовлялась из льняных, шелковых и шерстяных тканей. Чисто шелковые ткани ценились на вес золота. Особенно ценными считались пурпуровые ткани различных оттенков. Были ткани, в которых на каждые две нити пурпурово-шелковых приходилась одна золотая. Большее распространение имели ткани, в которых шелковая нить чередовалась с шерстяной. Чем больше шерстяных нитей, тем дешевле ткань. Льняные ткани также были различного качества, а некоторые настолько тонкие и легкие, что ценились дороже шерстяных.

И среди мужчин, и среди женщин, правда, главным образом знатных, привычным было носить ювелирные украшения — ожерелья, диадемы, серьги, кольца, браслеты. Все эти предметы роскоши заметно отличаются от украшений, которые носили византийцы ранней эпохи. Они стали более яркими и многоцветными.

Широко пользовались византийские аристократы благовонными маслами и ароматическими смесями, благовония для которых доставлялись с Востока, большей частью из Индии и Аравии

Продолжительность жизни

Средний возраст византийцев в этот период времени был весьма невелик. Половина населения империи не доживала до 35 лет. Как показывают демографические исследования, дольше всего жили императоры, интеллектуалы и отшельники. Средний возраст представителей Македонской династии достигал 59 лет, Комнинов (если не принимать в расчет Алексея II, умершего в возрасте 14 лет) — 61 года, в то время как, например, у их современников — представителен Саксонской династии в Германии — лишь сорока с половиной лет.

Относительную длительность жизни василевсов исследователи объясняют хорошим питанием и лучшей по тем временам медицинской помощью. Но нельзя не отметить вместе с тем, что жизнь императоров была подвержена и большим опасностям. Многие из них являлись полководцами и во время войны возглавляли войско. Немало василевсов гибло в результате заговоров.

Примерно на десять лет больше продолжительности жизни василевсов IX—XII вв. оказывается средний возраст известных нам византийских интеллектуалов. По подсчетам специалистов, в эпоху Комнинов ученые в среднем жили до 71 года. Дольше же всего жили отшельники, некоторые из них, судя по сохранившимся свидетельствам, доживали до 80, а порой и до 90 лет. Но само удивление и даже восхищение, которыми отмечены в источниках эти факты биографии «святых», говорят об исключительности подобных случаев.

Менталитет

Постоянные войны, внутренняя нестабильность приводили к тому, что никто в империи не чувствовал себя уверенно: ни василевс, нередко незаконно пришедший к власти, ни представители знати, которые тоже могли в один прекрасный день лишиться и положения, и богатства, ни все остальные слои населения.

Вторжения врагов, произвол, мятежи и репрессии делали иллюзорным благополучие и простых смертных, и видных магнатов. Всеобщая подозрительность и недоверие стали привычной атмосферой и во дворце императора, и в провинциальном претории, и на улице, и в кругу друзей, порой даже в лоне семьи.

Доносы и клевета стали обычными явлениями в обществе. В этой атмосфере эгоизм как прямое выражение чувства самосохранения стал нормой, крайняя осторожность — естественной формой самозащиты, порождая неискренность, лживость, сервилизм, готовность к компромиссу.

Семья

И в высшей, и в низшей социальной среде семья представляла собой в большинстве случаев не индивидуальную малую, а большую семью, включавшую в себя несколько индивидуальных семей.

Семья направлялась твердой рукой ее главы. Послушание отцу, по Кекавмену, первая заповедь, почтение к матери — первейший долг.

Не всегда, однако, семейные отношения были столь идиллически прекрасны. В семье василевса родственные отношения нередко приобретали уродливый облик. Императрица Ирина в борьбе за престол в 797 г. ослепила родного сына (Константина VI). Вдова Константина Х Дуки Евдокия втайне от своих детей обвенчалась с Романом Диогеном, который в конце концов стал обращаться с ней как с пленницей.

По свидетельству источников, и во многих семьях (особенно низших слоев населения) прядение, ткачество и изготовление одежд являлось обычным занятием женщин. Зачастую они не только обслуживали нужды своей семьи, но и шили одежду на продажу. Нередко женщины торговали в лавках, в первую очередь тех, которые получали в качестве приданого. В других случаях они вкладывали деньги, полученные в приданое, в мастерские и лавки, обычно пекарни или лавки по продаже овощей, фруктов, напитков и других продуктов питания. Большую часть мелких рыночных торговцев также составляли женщины.

В богатых семьях женщины занимались управлением хозяйством. Велика была роль жены-хозяйки в поместьях знатных вельмож, особенно полководцев и сановников, служивших в отдаленных провинциях.

В византийском обществе, женщины всегда получали домашнее воспитание, на нее смотрели, прежде всего как на продолжательницу рода человеческого, в высших и средних слоях населения женщины обыкновенно бывали затворницами в гинекеях, а в редких случаях, когда они выходили на улицу, надевали на голову покрывало), во многих семьях женщины фактически являлись главой семьи, ядром, вокруг которого сплачивались остальные ее члены.

Такие качества как преданность семье, заботливость, всепоглощающая любовь к детям ценились в женщине больше всего.

При выборе невесты заботились не только о том, чтобы она была благонравна и богата, но и о том, чтобы была она красива. Женскую красоту ставили очень высоко, о ней никогда не забывали упомянуть, более того, в этом уже глубоко христианизированном обществе ее воспевали. О внешности византийские женщины много заботились, о чем свидетельствуют дошедшие до нас разнообразные косметические рецепты по уходу за кожей лица, волосами и т.д. Некрасивость воспринималась византийцами как трагедия.

Брак

Браки заключались рано. Брачный возраст для юноши был 14—15 лет, для девушки — 13—14. Браку предшествовала помолвка, которой придавали большое, почти религиозное значение. Разрыв помолвки осуждался и обществом, и церковью: виновная сторона наказывалась штрафом. Помолвки заключались между маленькими детьми. Родители решали вопрос о браке и заключали письменный контракт. В семьях бедняков для заключения брака обычно требовалось лишь благословение священника либо устно высказанное в присутствии нескольких свидетелей взаимное согласие. Но к началу Х в. подобную практику заключения брака без формальностей стали рассматривать как юридически несостоятельную. Отныне оформление брака через официальный публичный обряд венчания в церкви считалось обязательным.

Повторные браки не одобрялись, но они не были запрещены. Третий брак осуждался церковью, а брак в четвертый раз мог повлечь за собой разлучение супругов.

Религиозность

Но, вне всякого сомнения, самое главное, что отличает быт и нравы византийцев той эпохи,— это повышенная религиозность и глубокое проникновение христианства во все сферы быта. «Поклоняться богу, любить исключительно его» считалось главной добродетелью человека. Во все радостные и печальные события жизни византийцы привычно обращались к богу. В трудные для империи времена (будь то землетрясение, засуха или нападение врага) в городах и селах совершались крестные ходы. В столице их возглавляли сам василевс и патриарх. Все важные политические акты и предприятия отмечались торжественными богослужениями.

Сама коронация василевсов, которая в ранневизантийский период имела исключительно светский, военный характер, приобрела ярко выраженную религиозную окраску. Церковное венчание на царство, первоначально служившее лишь дополнением к светской коронации, стало теперь не только важнейшим, но и единственным коронационным актом.

Главным символом эпохи стал крест, с которым связано представление об искупительной жертве Христа. Он входил в императорские инсигнии, его чеканили на монетах, изображали на самых различных предметах быта (блюдцах, сосудах, ларцах, дверях, украшениях и т.д.), ставили на деловых контрактах и частных письмах. В каждом византийском доме были иконы либо распятие. В храмах и монастырях поклонялись не только им, но и различного рода «священным реликвиям»: мощам и предметам, якобы принадлежавшим Христу, деве Марин, апостолам и мученикам. Искренне верили, что они обладают чудодейственной силой, способной защитить несчастного, излечить больного и даже воскресить убитого.

Особенно чтили богородицу, культ которой был чрезвычайно развит в Византии. Именно богородицу византийцы считали своей защитницей, призванной управлять их судьбами, и не только скромные обыватели, но и императоры относились к ней с особым почтением.

Молитва стала постоянным спутником византийцев. Молились по нескольку раз в день и обязательно утром и вечером. Цикл молитв был тщательно разработан для разного времени дня и по разному поводу. По вечерам молились до поздней ночи, читали Священное писание, пели псалмы. Строго соблюдались посты. Нельзя не отметить, однако, что в глазах византийцев пост был не только проявлением благочестия, но и средством борьбы с болезнью.

Брак объявлялся святыней, но все же идеалом считалось безбрачие или, во всяком случае, основанный на духовном общении союз, в котором супруги избегали физической близости.

Идеал святости требовал не только безбрачия, но и разрыва с родными. Добродетелью считались у византийцев смирение, ощущение собственной греховности, а также милосердие, понимаемое прежде всего как готовность подать милостыню убогому, впавшему в несчастье, и как сострадание к увечному. Особой добродетелью считалось ухаживать за престарелыми и больными, в том числе страдавшими проказой и эпилепсией.

В чудеса византийцы верили с почти детской наивностью. Именно поэтому священнослужителям было так легко убедить свою паству в том или ином чуде. Особенно много чудес связывали с иконами богоматери.

Другой характерной чертой византийцев было неодолимое стремление узнать будущее — не то далекое будущее, которое ожидало их после смерти, а то, которое уготовано им здесь, на земле. Примитивная схема, которую предлагало христианство и которая рисовала лишь будущее в загробной жизни, оказывалась для них недостаточной. Они желали узнать близкое будущее, ожидавшее их в реальной, земной жизни. Предсказателей было множество, начиная от скромного торговца амулетами на рынке и кончая ученым-астрологом, к которому обращались за советом царственные особы.

Вопросы, с которыми обращались к астрологам, дают некоторое представление о том, какие проблемы волновали византийцев, и несколько приоткрывают завесу над тем духовным миром, в котором они жили. Вот эти проблемы: длительность жизни, богатство и наследство, отношения между членами одной и той же семьи, смерть, поиски спрятанных сокровищ, счастье, успех, дети, болезни, потеря денег, преследования со стороны властей, брак, старость, позорная смерть, отношения с друзьями, слава, отличия, благие надежды, страдания, опасности, различного рода беды. Но главным вопросом, с которым обращались к астрологам, был вопрос о длительности жизни.

Для того, чтобы ответить на все эти вопросы, астрологи составляли гороскопы. По всей видимости, именно невозможность, неосуществимость получить ответ от христианской религии в том, что касается близкого будущего, которое так заботило византийцев, обусловила необычайный успех астрологии в Византии во времена Македонской династии и Комнинов.

Процветала и магия, т. е. вера в то, что различные предметы, а также животные и птицы обладают скрытыми силами, которые могут влиять на судьбу человека. Полагали, что можно убить врага, проткнув изображавшую его восковую фигуру, изготовленную магом. Гадали на лопатке ягненка, считая, что по тому, как она зажарилась, можно судить о жизни и смерти, о войне и мире. Тайну будущего пытались раскрыть и по птицам: по направлению их полета, по числу издаваемых ими криков (четное число криков считалось счастливым, нечетное — несущим неудачу), по месту, откуда слышались крики (крик спереди предвещал несчастье, крик сбоку, напротив, считался добрым предзнаменованием), или по тому, как упала жертвенная птица (если слева, то ждали беды).

Верили также в демонов, которых дух зла якобы предоставлял в помощь магам. Боялись и верили византийцы в порчу, чары, колдовство. Немало существовало у византийцев и других суеверий.

Праздники

Тенденции, которые, несомненно, имели место в повседневной жизни византийцев на протяжении VII—XII вв.: все более глубокая христианизация быта, усиление восточных и вообще местных традиций — заметным образом сказывались не только в буднях населения страны, но и в дни празднеств. В ранневизантийский период древние языческие праздники, отмечавшиеся в силу глубоко укоренившейся традиции, уничтожить которую оказалось не под силу христианству, были отделены от празднований церковных и государственных. Теперь же эти праздники либо христианизируются, либо как составная часть входят в праздники государственные. Однако этот процесс трансформации языческих праздников был длительным и завершился лишь к X в.

Важным компонентом традиционных языческих празднеств издавна являлся театр в его самых разных проявлениях. И в период VII— IX вв. представления мимов пользовались большой популярностью.

Отношение церкви к театру в начале этого периода продолжало оставаться враждебным. Более того, впервые на церковном соборе не исполнялись акты-песнопения, поскольку церковь видела в них дань языческому искусству. С VIII в. отношение к театру начинает меняться. Императоры-иконоборцы открыто покровительствовали театру, видя в нем действенное орудие против своих врагов — иконопочитателей. Сценки, высмеивающие жизнь монахов и монахинь, пользовались тогда особой популярностью.

Элементы театра все больше проникают и в церковь. Церковная служба все больше театрализуется. Процесс этот начался еще в ранневизантийский период, когда в литургию были допущены диалоги на евангельские темы и антифонные песнопения, мелодий которых были заимствованы из народной музыки. Уже тогда во время службы священники использовали сценические приемы (жесты, манеру говорить). В VIII— IX вв. проповедь все более драматизируется. Церковная служба вбирает в себя и элементы пантомима. В конце иконоборческого периода стали поощряться театрализованные панигирии во время больших религиозных праздников.

При Константине VII Багрянородном после торжественного введения сценической орхестры в храме св. Софии проникновение театрально-зрелищных моментов переходит на качественно новую ступень: панигирии трансформируются в литургическую драму — мистерию.

Проникновение театра в церковь завершилось. Однако это был уже иной театр, нежели тот, который существовал в античные времена. Приняв театр в свое лоно, церковь существенно изменила его, сделав более величавым и торжественным. Сама атмосфера богослужений тоже немало способствовала этому: храм освещался свечами, воскурялись благовония. Изменилось и содержание театрализованных представлений, оно стало исключительно религиозным.

Перестав бороться с театром, церковь использовала его приемы для популяризации церковных догматов, которые, учитывая неугасавшую привязанность народа к театрально-драматическим представлениям, преподносились теперь во впечатляющей, образной и общепонятной форме.

Мистерии, как мы уже говорили, ставились только по праздникам и органично вписывались в них наряду со службой и торжественными ходами. Празднование религиозных, как некогда и языческих праздников, начинали накануне, поздним вечером, но, естественно, уже не языческими ритуалами, а всенощной службой в храме, главной частью которой было пение.

Наряду с религиозными отмечали и праздники государственные — день основания Константинополя, день рождения императора, его коронацию, свадьбу, рождение наследника и т.д. В эти дни славословили василевса, несли дары ему и его детям, на ипподроме устраивались зрелища, на площадях выставлялось на длинных столах даровое угощение, народу раздавались медные деньги. Пели песни и гимны, водили хороводы.

Дата добавления: 2014-10-31