Бескорыстное творчество

Часто кажется, что самость не просто отвечает на все органические возбуждения и средовые стимулы, но действует так, как будто она спонтанно создает проблему ради нее самой, галлюцинаторно видя цель и приспосабливая к ней технику, с целью подтолкнуть и усилить рост. Этот вид «бескорыстного действия» крайне интересен. Prima facie он появляется как невротический, поскольку делает такое большое ударение на «творческом» и такое маленькое - на «приспособлении», что это кажется бегством от реальности в галлюцинации. Тем не менее, эта функция возможна как нормальная: в условиях настолько сложного и тонко организованного поля, как человеческое бытие, похоже, что возможность достичь ошеломляющего успеха подразумевает способность осуществлять случайные и совершенно неожиданные проекты, «создавать себе трудности», а также откладывать все объективно нужное ради игры. Очевидно, что хотя главнейшая мудрость - это результат решений, удовлетворяющих настоящие потребности, наиболее характерная для человека мудрость всегда сначала казалась беспричинной и безрассудной. В невротическом бескорыстном действии (бегстве от реальности) нужно различать два аспекта: первый есть сохраняющаяся экспрессия неосознанных незавершенных ситуаций - это многословные планы, мероприятия, делающие человека постоянно занятым, замещающие действия, и так далее. Но также встречается и выражение неудовлетворенности своей ограниченной самостью, желание изменить данное положение вещей, не «зная», как это сделать. Это выражается в тяге к безрассудным (с точки зрения невротика) приключениям, которые фактически часто замечательно разумны и интегративны. К тому же, как говорил Йитс, без толики безрассудства не было бы изысканности и поэзии.

Рассмотрим еще раз громадное вложение человеческих усилий в создание более желательной поверхностной реальности. Это может делаться посредством восприятий и образов в искусстве или посредством выделения сути и объяснений в спекулятивных науках. В одном из аспектов это усилие совершенно бескорыстно, это работа одной контактной границы. (Небескорыстный аспект искусства - это, безусловно, катартическое отреагирование, когда красота служит пре-чувством для высвобождения подавленной незавершенной ситуации. Спекулятивные науки также имеют полезные прагматические приложения.) Однако, наивное суждение о красоте и правде (обычное в античности и проанализированное раз и навсегда Кантом) должно иметь отношение только к самой поверхности. Это не приспособление организма к среде, и не удовлетворительное завершение органического побуждения в среде. Это приспособление целостного поля к самости, к поверхности контакта: как удачно выразился Кант, существует чувство назначения без самого назначения. И этот акт (восприятие красоты) есть чистейшая самость, поскольку удовольствие беспристрастно и спонтанно; организм временно бездействует. В трудном и конфликтном поле, где почти ничто не может существовать без произвольности, осмотрительности и усилия, красота стала символом Рая, где все спонтанно - «звери без клыков и розы без шипов»; да, или звери с клыками и герои, которые могут равно великолепно победить или погибнуть; и где, как сказал Кант, счастье есть награда за добрые намерения. Бескорыстное творчество осознавания подлинно ре-креативно для животного, которому требуется восстановление сил; оно помогает ослабить нашу обычную расчетливость, чтобы мы могли дышать.

5. Творчество / приспособление

По большей части, так или иначе, мы можем рассматривать творческую способность самости и приспособление организма к среде как полярности: одно не может существовать без другого. В условиях появления нового и разнообразной среды никакое приспособление невозможно при помощи только консервативной врожденной саморегуляции; контакт должен быть творческой трансформацией. С другой стороны, творчество, которое не является постоянным разрушением и ассимиляцией среды, данной в восприятии и сопротивляющейся манипуляциям, является бесполезным для организма и остается поверхностным. Ему недостает энергии, оно не может стать глубоко возбуждающим и скоро чахнет. Оно бесполезно для организма, потому что завершения незавершенной физиологической ситуации не может произойти без ассимиляции нового средового материала.

Этот последний пункт очевиден при взгляде, к примеру, на метаболический дефицит, голод и кормление; так же и с другими аппетитами. Но это часто остается не замеченным при рассмотрении (вторично психологическом) незавершенных ситуаций невроза. Именно это приводит к ортодоксальному требованию «переноса» в процессе лечения, хотя отношение к терапевту - реальная социальная ситуация. И изменение установки пациента, когда он поворачивает свою агрессию с себя на собственные интроекты, чтобы ассимилировать или извергнуть их, есть изменение в реальности. Однако, мы должны пойти еще дальше и сказать следующее: ослабление произвольности, обучение корректно интерпретировать собственный случай, и даже чувствование своего тела и эмоций не решает, в конце концов, каких-либо проблем. Все это вновь делает решение возможным; оно опять трансформирует неосознаваемую вторичную физиологию в проблему творческого контакта; но затем должно быть принято и пережито решение. Если социальная среда еще сопротивляется творческому приспособлению, если пациент не может приспособить ее к себе, тогда он будет вынужден опять приспосабливать себя к ней и сохранять свой невроз.

Творчество без осуществляемого вовне приспособления остается поверхностным. Во-первых, это происходит потому, что в этом случае не задействуется возбуждение незавершенной ситуации, и потому интерес к контакту ослабевает. Во-вторых, лишь во время манипулирования тем, что способно сопротивляться, самость становится полностью вовлеченной и занятой этим; знания, техники, все большее число прошлых достижений запрашиваются и используются в этой игре. И скоро «неуместные» трудности (иррациональность реальности) сами оказываются средствами собственного исследования и обнаружения истинного намерения. Фрустрации, гнев, частичные удовлетворения подпитывают возбуждение: оно питается частично самим организмом, а частично - сопротивляющейся, разрушаемой, соблазнительной и заставляющей думать средой. Прибегнем опять к сравнению с изящными искусствами. Определение творческого момента как интуитивного постижения целого, а всего остального - только как исполнения - это правда, но вместе с тем и полнейшее заблуждение. Интуиция предвещает, описывает в общих чертах конечный продукт: он с самого начала существует как галлюцинация; но художник не понимает ее, он не знает своих намерений; лишь обработка материала-посредника практически обнаруживает намерение и принуждает художника к его осознанию и воплощению.

Дата добавления: 2014-10-31