Первые пятилетние планы и ход их выполнения

Сразу же после Октябрьской революции руководители страны стали воплощать в жизнь идею о высокоиндустриальном обществе с плановой экономикой. В 1921 году был создан Государственный плановый комитет (Госплан), который должен был вырабатывать единый генеральный государственный план развития народного хозяйства. К 1925 году Госплан начал ежегодно публиковать контрольные цифры, фактически являющиеся годовым планом страны.

В 1926 году к Госплану начали переходить основные регулирующие функции в народном хозяйстве, которые ранее принадлежали наркомату финансов. Особенно заметно это проявлялось в том, что жесткая денежно-кредитная политика потеряла свою самостоятельную силу, а на первые роли вышел процесс разработки перспективных планов. Тем более что к этому времени во всех партийных документах понятие «социализм», «светлое будущее» и «перспективное планирование» начали выступать как синонимы.

Именно в это время появляется тезис о сочетании годового, пятилетнего и генерального планов (так называемая цепочка Кржижановского). Будучи председателем Госплана, Г. Кржижановский утверждал, что «годовой план - это больше всего план эксплуатационный... Генеральный план, охватывающий 10-15-летний период, прежде всего имеет строительную концепцию, план пятилетний представляет и часть эксплуатационного плана, и часть плана строительства».

Генеральный (перспективный) план объявлялся главным, приоритетным, и все силы направлялись на его разработку, выдвигались новые научные подходы, включая идеи экономико-математического моделирования. Но на практике все это было сопряжено с большими трудностями. Не хватало специалистов, средств и времени, руководители страны постоянно требовали быстрых решений. Если плановые разработки не предоставлялись в срок или в них недостаточно отражалась «генеральная линия партии», специалисты оказывались жертвами репрессий.

Истины ради, следует сказать, что генеральный план было сложно разрабатывать не только по этим причинам. Очень скоро выяснилось, что он просто не нужен, поскольку не мог принести практической пользы командной системе. Ведь вся экономическая жизнь страны строилась по логике «железного» плана-расписания, в центре которого находился годовой (и даже квартальный) план. В начале 1930-х годов конкретные работы над генеральным планом прекратились. Чаще всего о нем вспоминали лишь в целях пропаганды преимуществ социализма, его устремленности в будущее.

Такая же судьба ожидала и пятилетний план, несмотря на то, что все силы специалистов были брошены на составление этих планов и слово «пятилетка» стала символом строящегося социализма [82]. Как показала практика, пятилетний план так и не стал основным звеном в системе планирования, поскольку объективная логика развития народного хозяйства оказывалась в противоречии с установками партии в каждый конкретный период. Экономика страны продолжала развиваться по объективно существующим циклам и колебаниям. А это не соответствовало стремлению руководителей страны заложить в пятилетние планы принцип постоянного и неуклонного роста производства, якобы присущего только социалистической экономике, что приводило к неизбежному волюнтаризму при решении хозяйственных задач. И, несмотря на то, что колебания в экономике все же происходили, советская статистика не должна была показывать имеющиеся факты падения производства в тех или иных сферах, а наука о планировании должна была соответствовать задачам «генеральной линии партии».

Итак, в марте 1926 года Советом Труда и Обороны было принято решение о разработке перспективных планов по отдельным отраслям, как правило, на пятилетний период, а в 1927 году экономисты приступили к разработке первого пятилетнего плана, в котором намечалось развитие всех регионов страны и максимальное использование всех ресурсов в целях, прежде всего,индустриализации экономики. Первоначально выполнение этого плана должно было начаться осенью 1928 года, но к этому времени он еще не был готов.

Разработкой детального плана занимались две группы специалистов, первая из которых представляла Госплан. Эта группа предлагала составить план с учетом развития различных секторов экономики, их взаимоувязки и равновесия. Вторая группа экономистов, представлявшая ВСНХ, основное внимание уделяла развитию тяжелой промышленности, а остальные отрасли должны были развиваться в зависимости от этого решающего, по их мнению, сектора экономики. В конце концов верх взяла вторая группа, поддержанная высшим руководством страны. Ставилась задача: за 10 лет преодолеть путь, на который другие страны потратили 50-100 лет, догнать и перегнать эти страны в техническом отношении, иначе, по выражению Сталина, «нас сомнут». Целенаправленную политику на установление небывало высоких темпов роста тяжелой промышленности (1928-1940) в ущерб другим секторам экономики принято называть политикой Большого скачка [83].

В декабре 1927 года на XV съезде партии были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства. В целом эти директивы можно было выполнить: первоначально в них были заложены среднегодовые темпы прироста промышленной продукции 16%. Но в апреле 1929 года на XVII партийной конференции был утвержден отправной, или исходный, вариант пятилетнего плана, где ежегодные темпы прироста составляли уже 18%. Затем и эти цифры были пересмотрены, а отправной вариант стал называться минимальным, оппортунистическим, враждебным. Вскоре был составлен оптимальный вариант, в котором уже стояли цифры 20-22%. Но едва были приняты эти оптимальные цифры, Сталин поднял их на более высокий уровень (так называемый исправленный вариант). И если еще совсем недавно, в 1926 году, он критиковал Троцкого за его идею о «сверхиндустриальном» развитии [84], то в начале 1930 года цифры Троцкого уже казались Сталину «плюгавыми».

Те экономисты, которые сомневались в реалистичности выполнения нового, исправленного варианта, «вычищались» из экономических и статистических институтов, из плановых органов как вредители, стремящиеся затормозить индустриальное развитие СССР. Ко всем рассуждениям о необходимости сбалансированного развития народного хозяйства стали относиться с подозрением. На смену изгнанным экономистам пришли новые, согласные подтвердить расчетами требуемые от них явно невыполнимые цифры. Ниже приводится таблица, по которой можно сравнить различные варианты пятилетнего плана.

Таблица 11-2

Источник: Хоскинг Д. История Советского Союза: 1917-1991. - С. 157.

То же самое было запланировано и по другим отраслями экономики [85 ]. Но руководству страны и этого было мало. Был выдвинут лозунг: «Темпы решают все!» В декабре 1929 года на съезде ударников было предложено выполнить пятилетку за четыре года. В феврале 1931 года Сталин говорил уже о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Цифры опьяняли всех - и руководителей, и рядовых граждан страны, все жили в мире фантазий. Цифры уже ничего не означали, они становились лишь символами близкого всеобщего счастья.

На выполнение этих фантастических планов привлекалось все больше рабочих. Темпы прироста занятых в промышленности и на стройках были очень высоки. Так, если в 1928 году количество рабочих составляло 4,6 млн. человек, то в 1932 году их насчитывалось 10 млн. человек, а к 1940 году - 12,6 млн. человек, т.е. за годы первых пятилеток численность рабочих увеличилась почти в три раза.

В 1931 году была закрыта биржа труда и было торжественно провозглашено отсутствие в СССР безработицы раз и навсегда. Основная часть занятых в промышленности пополнялась за счет миллионов крестьян, зачастую неграмотных, не умевших обращаться с инструментами, не имевших понятия о производственной дисциплине. Повсеместно не соблюдались требования техники безопасности. Люди получали отравления в помещениях без вентиляции, серьезные увечья на стройках, погибали от электрического тока и т.д.

Бурный рост городского населения вел к катастрофическому ухудшению жилищных условий. Повсеместно сколачивались деревянные бараки с нарами, на многих стройках люди жили в палатках, глиняных мазанках, землянках. В старых промышленных городах семейные люди жили в перенаселенных общежитиях с коридорной системой (в так называемых казармах, построенных еще до революции), в подвалах больших домов.

Летом 1931 года была объявлена война существовавшей еще со времен «военного коммунизма» уравниловке в заработной плате. Переход к неравенству становился определенной политической акцией, неравенство в оплате провозглашалось теперь нормальным социалистическим явлением. Была установлена новая тарифная система с ее обязательными атрибутами: тарифной сеткой, ставками, разрядами, нормами выработки для рабочих, окладами для инженерно-технических работников. Заметно выросла разница в оплате труда. Квалифицированные рабочие стали получать в четыре-восемь раз больше, чем неквалифицированные рабочие. Еще большая разница устанавливалась между рабочими и аппаратом управления, администрацией предприятий, которые получали в восемь-тринадцать раз больше, чем рабочие, не считая привилегий при распределении дефицитных товаров и услуг.

Помимо материального поощрения, была разработана и внедрена достаточно сложная система нематериальных стимулов - присуждение почетных званий (Герой Социалистического Труда, заслуженный строитель и т.п.), орденов и медалей. Кстати, их вручение всегда сопровождалось значительными материальными поощрениями: премиями, дополнительными льготами в приобретении различных товаров, особыми продовольственными пайками, получением благоустроенных квартир, продвижением по службе. Были учреждены специальные магазины и столовые для различных категорий «знатных людей», орденоносцев. В эти же годы устанавливается иерархия среди артистов, вводится звание народный артист СССР с соответствующими привилегиями.

К тем, кто выражал недовольство, применялась целая система наказаний. Их могли не только уволить с работы, но и лишить продовольственных карточек, выселить с заводской жилплощади и даже арестовать. Рабочим объясняли, что все трудности - временные, что очень скоро наступит счастливая жизнь. Но этому мешают вредители, которые пробираются во все сферы народного хозяйства.

Начиная с 1930 года в стране было проведено несколько громких процессов против тех, кто якобы умышленно мешал строительству нового общества. В августе 1930 года состоялся суд над группой ученых-бактериологов во главе с профессором Каратыгиным. Они обвинялись в организации массового падежа лошадей в деревнях. В сентябре 1930 года была расстреляна группа из 48 руководителей пищевой промышленности, которая, по мнению обвинителей, организовала в стране продовольственные трудности. В ноябре-декабре 1930 года проходил суд над Промышленной партией, которой предъявлялось обвинение в злостном вредительстве в различных промышленных центрах. Вскоре было объявлено о ликвидации общесоюзных «вредительских центров», куда кроме Промышленной партии входили Союзное бюро ЦК меньшевиков и Трудовая крестьянская партия. При подготовке к судебным процессам в стране были арестованы известные ученые-аграрники, экономисты, управленцы из числа старых специалистов, в том числе Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов, В.Г. Громан, В.А. Ларичев, Л.К. Рамзин, Н.Н. Суханов, Л.Н. Юровский и многие другие. Начинались судебные процессы, для проведения которых явно не хватало свидетелей и вещественных доказательств. Все это было грандиозной судебной фальсификацией, а признания подсудимых вырывались под моральным и физическим давлением. Позже почти все обвиняемые погибли в тюрьмах и лагерях, и лишь в 1950-1960 годах они были реабилитированы.

Из-за тяжелых условий труда на промышленных предприятиях и стройках возросла миграция рабочих по стране в поисках лучших условий жизни. На новом месте устроиться на работу было нетрудно, поскольку повсеместно требовались рабочие руки. В связи с этим государство провело ряд мероприятий, которые были направлены на прекращение постоянного передвижения людей. Как отмечалось выше, в конце 1932 года в стране была введена система внутренних паспортов и прописки. Еще совсем недавно паспорта осуждались, их называли важнейшим орудием полицейского надзора в странах капитала, теперь их стали называть важнейшим достижением на пути к социализму. Паспорта и прописка ограничивали свободу передвижения людей, помогали осуществлять контроль за ними.

Было объявлено о запрете на увольнение рабочих по собственному желанию. Наркомтруд получил право переводить квалифицированных рабочих и специалистов на работу в любое место страны и любую отрасль экономики, не спрашивая на то согласие самого работника. Таким образом государство стало полностью контролировать место работы и место жительства советских граждан.

В эти же годы был принят ряд законов, направленных на укрепление трудовой дисциплины. Прежде всего директора предприятий получили большие полномочия по управлению всеми сторонами производственной деятельности. Они могли единолично уволить рабочих, не согласовывая это, как раньше, с профсоюзными комитетами [86 ]. За прогулы, т.е. самовольный невыход на работу, рабочего могли уволить или отдать под суд (по закону 1932 года прогулом считалось отсутствие на работе в течение дня без уважительной причины). Правда, и сами директора находились под постоянным контролем: если предприятие не выполняло план или выпускало некачественную продукцию, директор мог попасть под суд.

7 августа 1932 года был принят самый жестокий закон того времени «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной социалистической собственности». В соответствии с этим законом в качестве судебной репрессии применялась высшая мера наказания - расстрел с конфискацией всего имущества. При смягчающих обстоятельствах расстрел мог заменяться лишением свободы сроком не менее 10 лет также с конфискацией имущества. Действие закона распространялось на обширный круг преступлений, в том числе хищение, спекуляцию, мошенничество и пр. Этот закон также очень сурово карал людей за совершение весьма незначительных преступлений: за кражу буханки хлеба, пары обуви или белья, за подобранные в поле после уборки колоски или картошку [87].

В качестве еще одного примера государственного регулирования всех сторон жизни граждан страны можно привести установление с августа 1929 года «непрерывки». Семидневная неделя упразднялась, вместо нее устанавливалась пятидневка - четыре дня рабочих, а пятый - выходной, который приходился на любой день недели. Известный писатель Л. Кассиль восторженно писал, что это было сделано для уничтожения сонного провала воскресного дня, чтобы страна находилась в постоянном бодрствовании. Эта система породила массу неудобств, но отменена была лишь в 1940 году, когда трудящимся снова предоставили право отдыхать в воскресенье [88].

В 1932-1933 годах при подведении итогов первого пятилетнего плана началось откровенное жонглирование цифрами [89]. Зачастую итоги пятилетки оценивались в несопоставимых показателях. Там, где налицо было явное невыполнение плана, сравнение проводилось с 1913 годом и т.д. Утверждалось, что план «по основным показателям» выполнен. В 1933 году было объявлено, что первая пятилетка выполнена досрочно: за 4 года и 3 месяца. В действительности это было совсем не так. Даже по официальным данным национальный доход за 1929-1933 годы вырос только на 59% вместо 103% по плану, продукция промышленности - на 102% вместо 130%, а продукция сельского хозяйства сократилась на 14% вместо запланированного роста на 55%.

Почти в два раза меньше, чем планировалось, было произведено электроэнергии, стали, проката, чугуна, нефти, бумаги, хлопчатобумажных тканей и др. А такой продукции, как минеральные удобрения, тракторы, автомобили, комбайны, шерстяные ткани, сахар было выработано в три-восемь раз меньше, чем предусматривалось в плане. Было проложено 5,5 тыс. км железнодорожных путей, хотя по плану следовало построить 16 тыс. км.

Несоответствие многих показателей публикуемым данным большинство населения ощущало на себе. Так, по плану предусматривалось повышение покупательной силы рубля на 15-20%, но высокая инфляция была очевидна для всех. План обещал повысить реальную заработную плату на 69%, ликвидировать к концу пятилетки товарный дефицит, а также увеличить вдвое нормы потребления по важнейшим потребительским товарам. В действительности существовала карточная система, огромные изнурительные очереди за продовольствием и т.д.

Бесспорно общеизвестным фактом является то, что в годы первых пятилеток тяжелая промышленность развивалась очень высокими темпами, что за короткий исторический срок (всего за 10 лет) СССР превратился из крестьянской страны в мощную индустриальную державу [90]. По официальным данным, за 1928-1940 годы добыча угля увеличилась в пять раз, нефти - почти в три раза, производство электроэнергии - почти в десять раз, производство разного рода машин, станков, оборудования - в десятки и сотни раз. Если в 1913 году царская Россия занимала прочное пятое место в мире по общему уровню экономического развития, то к концу 1930-х годов Советский Союз вышел на второе место после США по объему национального дохода, а по многим показателям обогнал Францию, Великобританию, Германию и даже США.

Были построены десятки новых городов в разных районах страны. Впервые в нашей стране начался массовый выпуск самолетов, грузовых и легковых автомобилей, тракторов, комбайнов, синтетического каучука, различного вида вооружения и военной техники. За 1929-1941 годы вступило в строй около 9 тыс. крупных предприятий, т.е. по 600-700 ежегодно. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше тех, что были в дореволюционной России в 1900-1913 годах.

Был создан крупный гидротехнический узел в Запорожье на Днепре, вокруг которого позже построены новые заводы. Строились новые металлургические комбинаты в Магнитогорске и Кузбассе, Уралмашзавод, огромные тракторные заводы в Харькове, Сталинграде, Челябинске, автозавод в Нижнем Новгороде. В Москве были построены крупные предприятия: «Фрезер», «Калибр», 1-й шарикоподшипниковый, 1-й часовой, автосборочный завод им. КИМ («Москвич»), полностью реконструирован автомобильный завод «АМО» («ЗИС», «ЗИЛ»). В 1935 году была открыта первая очередь Московского метрополитена. Среди общесоюзных новостроек того времени следует назвать железнодорожную магистраль Турксиб, соединившую в 1931 году Западную Сибирь и Среднюю Азию (через Семипалатинск на Алма-Ату).

Но следствием завершения первых пятилеток стала также и заметная разбалансированность структуры народного хозяйства. Практически не развивались такие отрасли, как текстильная, обувная, химическая и др. Мало внимания уделялось развитию железных дорог, жилищному строительству, сфере услуг. В строительстве и сельском хозяйстве по-прежнему преобладал ручной труд. В 1930-е годы было почти полностью разрушено кустарное производство, которое традиционно снабжало население одеждой, обувью, мебелью, простыми сельскохозяйственными орудиями и пр. Государственные же предприятия легкой промышленности не могли компенсировать эти потери.

В годы первых пятилеток произошло резкое перераспределение национального дохода в пользу фонда накопления, что привело к изменению основных структурных пропорций в экономике. Если в 1924-1928 годах удельный вес валовых капитальных вложений в общем объеме национального дохода составлял 27%, то в годы первой пятилетки он поднялся до 38% и до начала Второй мировой войны оставался на уровне 30-35%.

Никогда ранее в истории страны не было таких огромных вложений в тяжелую промышленность за столь короткий срок, и это лишний раз подтверждает желание руководителей страны Большим скачком догнать передовые страны в промышленном развитии. По официальным данным, на развитие тяжелой промышленности в первую пятилетку предусматривалось направить 78% всех капитальных вложений. Но фактические затраты с 1 октября 1928 года по 1 января 1933 года превысили эти запланированные показатели примерно на 45%. Каковы же были источники таких огромных средств? Этот вопрос тем более уместен, что основная масса промышленных предприятий в 1930-х годах была нерентабельной.

Основным источником средств для строительства предприятий тяжелой индустрии были доходы от легкой промышленности и сельского хозяйства, которые перераспределялись на нужды индустриализации, прежде всего через централизованную систему ценообразования (выше уже рассматривался этот механизм). Постоянно использовалась денежная эмиссия. Так, увеличение денежной массы, находившейся в обращении в 1930 году, происходило в два с лишним раза быстрее, чем стоимость всей продукции отраслей, производящих потребительские товары.

Крупнейшим источником средств стала продажа водки. Еще недавно правительство страны заявляло, что в Советском Союзе (в отличие от царской России) не будет иметь распространения практика получения дохода от продажи алкоголя, но в 1930 году уже прозвучал призыв «отбросить ложный стыд» и открыто пойти на максимальное увеличение производства и продажи водки.

Но, пожалуй, самым удивительным и непостижимым для всего мира стал еще один источник ресурсов ускоренной индустриализации страны - духовная энергия трудящихся. Здесь надо сделать одно пояснение. Дело в том, что при составлении планов на вторую пятилетку в какой-то степени был учтен тот негативный опыт, который сформировался в условиях сверхнапряженных темпов первой пятилетки. От руководителей предприятий больше не требовалось увеличения выпуска продукции «любой ценой». Не оправдал себя и популярный лозунг: «Техника решает все!», выдвинутый в начале 1930-х годов, поскольку техника по-прежнему не могла заменить тяжелый труд. Вчерашние крестьяне - нынешние рабочие - с большим трудом осваивали машины и оборудование, которые постоянно ломались и выходили из строя, да к тому же техники было еще очень мало. Наивные представления о скором наступлении эпохи роботов, конвейеров, автоматов остались лишь в фантастической литературе. Нужно было искать новые источники экономического роста.

И в годы второй пятилетки особенно громко зазвучал лозунг: «Кадры решают все!» По всей стране заговорили о новаторах производства. Это был еще один, неведомый ранее источник сил на пути в будущее. Миллионы трудящихся (прежде всего молодежь), поверившие в коммунистические идеалы, были вовлечены в социалистическое соревнование. Они шли сознательно на трудовые подвиги, создавая в стране обстановку массового энтузиазма. И если в первой пятилетке (с 1929 года) это движение называлось ударничеством, то в середине 1930-х годов оно получило название стахановского по фамилии шахтера из Донбасса Алексея Стаханова, который 30 августа 1935 года добыл за смену 102 т угля вместо 7 т. по норме. Правда, для этого пришлось остановить все другие работы на целой шахте и всех работников использовать на вспомогательных операциях.

Конечно, это был не стихийный, а организованный процесс. В декабре 1935 года ЦК партии одобрил «инициативу трудящихся», и вскоре весь Советский Союз был охвачен пропагандистской кампанией по распространению стахановского движения. Почин Стаханова по перевыполнению норм выработки был подхвачен в других отраслях. Вся страна сразу узнала имена кузнеца Александра Бусыгина, паровозного машиниста Петра Кривоноса, колхозницы Марии Демченко, ткачих Евдокии и Марии Виноградовых и многих других.

На основе этих рекордных достижений передовиков производства повсеместно были резко повышены нормы выработки в целом на 15-20%. Некоторые экономисты пытались выступить в защиту научных норм труда, но их обвинили в «псевдосоциализме», в непонимании сущности трудового героизма масс [91]. В ряде мест рабочие протестовали против очевидной фальсификации «рекордов», но их выступления были сразу же пресечены.

Одним из источников средств для индустриализации было усиленное, по сути конфискационное, налогообложение частных предпринимателей, которые еще работали на принципах хозрасчета. В итоге огромные налоги и прямое администрирование привели в 1933 году к полному свертыванию частного сектора в промышленности и торговле.

Индустриализация советской экономики происходила также и за счет всеобщего ограничения потребления и снижения жизненного уровня всех слоев общества, т.е. всего того, что пропагандировалось как «потребительский аскетизм». Здесь сыграли свою роль постоянный рост розничных цен, карточная система 1929-1935 годов, массовое использование почти бесплатного труда заключенных, обязательная подписка на займы индустриализации. Так, в 1927 году среди населения был размещен государственный заем на 1 млрд. руб., а в середине 1930-х годов - уже на 17 млрд. руб.

Потребности индустриализации во многом покрывались также и за счет доходов от внешней торговли, которая функционировала в условиях государственной монополии. В годы первой пятилетки в огромных объемах вывозилось продовольственное сырье: зерно, сахар, животные жиры и другие продукты питания, а собственное население находилось на грани голода. По демпинговым ценам на экспорт отправлялся лес, причем его приходилось рубить гораздо больше, чем успевало ежегодно подрасти. Вывозились нефть, золото, цветные металлы, пушнина, распродавались сокровища отечественных музеев.

Долгое время существовало мнение, что самое большое количество валюты давал экспорт зерна, но в действительности это было не совсем так. Самую большую выручку от продажи хлеба удалось получить лишь в 1930 году - 883 млн. руб., но зато от продажи нефтепродуктов и лесоматериалов выручка составила 1 млрд. 430 млн. руб., от пушнины и льна - почти 500 млн. руб. В последующие годы, несмотря на голод в стране, экспорт зерна продолжался. За 1932-1933 годы он дал стране в сумме 389 млн. руб., а продажа нефтепродуктов - почти 700 млн. руб., лесоматериалов - столько же.

Рост объема экспортных поставок на мировой рынок позволил Советскому Союзу заметно увеличить и импортные закупки. В 1931 году на долю СССР приходилась треть всего импорта машин и оборудования в мире. До 85% всего установленного в этот период оборудования на предприятиях СССР было закуплено за рубежом. Вместе с тем почти прекратился ввоз совершенно необходимых товаров: шерсти, кожи, хлопка, риса и т.д.

Уместно отметить, что экономическое развитие страны в годы первых пятилеток было бы невозможно без заметной иностранной помощи. Инженеры, конструкторы, техники, рабочие из США, Германии, Англии, Италии, Франции проектировали и сооружали предприятия. Фирма известного американского гидростроителя Купера строила Днепрогэс, английская компания Метрополитен-Викерс снабжала оборудованием основные советские электростанции. Зарубежным оборудованием были оснащены новые предприятия в Магнитогорске, Кузнецке, Уралмашзавод в Свердловске, 1-й шарикоподшипниковый завод в Москве, автозавод в Нижнем Новгороде, завод грузовых машин в Ярославле и многие другие. Можно сказать, что первый пятилетний план начал выполняться лишь после того, как были подписаны контракты на строительство и техническую помощь с западными странами. (При этом иностранные специалисты время от времени объявлялись вредителями, попадали под арест или высылались из СССР.)

Индустриализация советской экономики в 1920-1930-е годы потребовала колоссального напряжения и мобилизации всех ресурсов страны. Существуют доказательства того, что переход к командной экономике сочетался с резким снижением темпов экономического роста: ежегодные темпы прироста национального дохода за 1928-1940 годы снизились с 18 до 3-4%. Примерно такая же динамика характерна для производства промышленной и сельскохозяйственной продукции. Расчеты, основанные на данных о выпуске важнейших видов продукции в натуральном выражении, показывают, что в период 1922-1928 годов темпы прироста были более чем в три раза выше, чем в годы первой пятилетки, и почти в три раза выше, чем в годы второй пятилетки.

Очевидно, что замедление темпов экономического роста явилось результатом разрыва с нэпом. Иначе говоря, если бы экономика продолжала развиваться на принципах хозрасчета, страна имела бы без надрыва и напряжения не меньше продукции во всех отраслях, включая и те, что работали на нужды обороны, поскольку сельскохозяйственный, промышленный, инвестиционный потенциал рыночной экономики в 1920-е годы достаточно эффективно использовался при помощи налогового регулирования. Но командные рычаги в короткий исторический срок подавили и разрушили этот потенциал, в результате чего темпы экономического роста стали резко снижаться.

Таким образом, создание крупной промышленности рекордно высокими темпами произошло не благодаря административной системе, а вопреки ей, в условиях снижения жизненного уровня населения и общих темпов развития всего народного хозяйства в целом. Административная система уже в годы первых пятилеток продемонстрировала заметное снижение эффективности использования трудовых и материальных ресурсов. Высокие показатели выпуска ВНП достигались за счет невероятно высокого и неоправданного роста затрат. Снизились реальные доходы трудящихся, ухудшилось качество жизни. В течение всего нескольких лет СССР превратился в страну с сокращающимся населением.

По переписи конца 1926 года население страны составляло 147 млн. человек (в тогдашних границах). Считалось, что в конце 1920-х - начале 1930-х годов население увеличивалось ежегодно примерно на 3 млн. человек, поэтому по расчетам на начало 1933 года получалось 166 млн. человек. Но на XVII съезде партии (1934) была объявлена цифра - 168 млн. человек. К 1937 году, когда была назначена очередная перепись населения, предполагалось, что в стране проживает 170 млн. человек, но по итогам переписи оказалось лишь 164 млн. человек. Получалось, что население не только не прирастало, но и сокращалось в абсолютном выражении.

Итоги переписи были объявлены недействительными, ее руководителей репрессировали из-за якобы грубейших ошибок в подсчете. В 1939 году провели еще одну перепись, которая дала цифру 170,6 млн. человек, что означало очень небольшой ежегодный естественный прирост.

В 1939-1940 годах к СССР были присоединены Западная Украина и Западная Белоруссия, Бессарабия и Прибалтийские республики, поэтому в 1940 году было объявлено, что в стране проживает 194 млн. человек. По официальным данным, в 1950 году в стране было 178,5 млн. человек. Тогда же было объявлено, что в годы войны погибло 20 млн. человек. Выходит, что весь естественный прирост за 1940-1950 годы без учета прямых потерь во время войны едва превысил 4 млн. человек. Даже с учетом повышенной смертности в военные и первые послевоенные годы такого небольшого естественного прироста не могло быть.

Ответ заключается в том, что в 1930-е годы официальные данные по численности населения систематически завышались и не соответствовали действительности. Фактически население СССР (в границах сентября 1939 года) не увеличилось за 1930-1950 годы, в то время как оно должно было возрасти за этот период примерно на 60 млн. человек. Трудно сказать, в какой мере это объясняется снижением рождаемости, а в какой - другими причинами: голодом, репрессиями, тяготами индустриализации, войнами. Но факт остается фактом: достижения первых пятилеток достались небывалой ценой, которую заплатило население страны.

Дата добавления: 2014-11-25