ПСИХОЛОГИИ 11 страница

основных биологических функций животного. Соответственно психическое отражение действительности, связанное с таким строением деятельности, имеет форму чувствительности к отдель­ным воздействующим свойствам (или совокупности свойств) форму элементарного ощущения. Эту первую стадию в развитии психики__мьи будем называть поэтому стадией элементарной сенсорной психики.

Стадия элементарной сенсорной психики охватывает собой длинный ряд животных до некоторых видов позвоночных включительно. Понятно, что в пределах этой стадии также происходит известное дальнейшее развитие деятельности и психи­ки животные, подготовляющее переход к следующей, новой, более высокой стадии.

Тот общий путь изменений, которые наблюдаются внутри стадии элементарной сенсорной психики (мы называем такие изменения «внутрнстадиальными), прежде всего заключается в том, что органы чувствительности животных, стоящих на этой стадии развития Ттсихики, все более дифференцируются и их число

6 Bianchi L. Le mecanique du cerveau. Paris, 1921.

увеличивается; соответственно дифференцируются и ощущения. Так, например, у низших животных клетки, возбудимые по отношению к свету, рассеяны по всей поверхности тела и, следовательно, эти животные могут обладать лишь весьма диффузной светочувствительностью. Затем, впервые у червей, светочувствительные клетки стягиваются к головному концу тела и, концентрируясь, приобретают форму пластинок; эти органы дают возможность уже достаточно точной ориентации в направле­нии к свету. Наконец, на еще более высокой ступени развития в результате выгибания этих пластинок возникает внутренняя сферическая светочувствительная полость, действующая как «камера-люцидаа, которая позволяет воспринимать движения предметов.

Развиваются и органы движения, органы внешней деятельно­сти животных. Их развитие происходит особенно заметно в связи с двумя следующими главными изменениями: с одной стороны, в связи с переходом к жизни в условиях наземной среды, а с другой стороны,— у гидробионтов,— в связи с переходом от простого поиска к преследованию добычи.

Вместе с развитием органов чувствительности и органов движения развиваются также и органы соотнесения, связи и координации — нервная система. (...)

Изменение деятельности, наблюдаемое по всем этим линиям эволюции внутри данной стадии развития психики, заключается в своем общем виде во все большем усложнении ее состава, происходящем вместе с развитием органов восприятия, действия и нервной системы животных. Однако, как общее строение деятельности, так и общий тип отражения действительности остается на этой стадии, как мы увидим, тем же самым. Деятельность побуждается и регулируется отражением отдельных свойств или ряда отдельных свойств; отражение действительности никогда, следовательно, не является отражением целостных вещей. При этом у более низкоорганизованных животных (например, у червей) деятельность побуждается всегда одним каким-нибудь свойством, так что» например, характерной осо­бенностью поисков пищи является у них, по свидетельству В. Ваг­нера, то; что их поиск всегда производится «при посредстве какого-либо одного органа чувств, без содействия других органов чувств: осязания, реже обоняния и зрения, но всегда только одного из них»7.

То усложнение деятельности, которое мы здесь наблюдаем, наиболее ярко'выражено по линии эволюции, ведущей к пауко­образным и насекомым. Оно проявляется в том, что деятельность этих животных приобретает характер иногда весьма длинных цепей, состоящих из большого числа реакций, отвечающих на отдельные последовательные воздействия. Ярким примером такой

7Вагнер В. А. Возникновение и развитие психических способностей, 1928. Вып. 8, С. 4+

деятельности у насекомых может служить, например, постоянно

приводимое в литературе описание поведения муравьиного льва, которое мы здесь ввиду его общеизвестности не воспроизводим.

Хотя против выводов, которые делаются в связи с этшнаблюдени-ем Дофлейна, существует ряд возражений, основные факты «элементностиа поведения этой личинки остаются непоколе£лен-ными. Более тщательные новые исследования полностью под­тверждают то положение, что и у пауков и у насекомых мы имеем ориентировку на последовательно действующие отдельные раздра­жители,

В отношении насекомых мы уже приводили ряд подтверждаю­щих это фактов; ограничимся поэтому только иллюстрацией. Так, Microplectron fascipennis откладывает свои яйца в коконы Diprion'a; это—весьма сложный процесс, предполагающий участие многих органов чувств. Однако, как показывают специ­альные опыты G. Ullyett'a, поставленные с фальшивыми кокона­ми, что позволило экспериментально выделить различные воздей­ствия, процесс этот протекает так: ранее, направляясь к кокону, насекомое руководствуется обонянием; далее, после того как насекомое достигло кокона, то отвергнет ли оно его или нет, зависит уже от его формы, воспринимаемой зрительно; наконец, самый акт откладывания яиц решается в зависимости от того, подвижна ли личинка в коконе.

Очень ясно выступает тот же самый характер сложных процессов деятельности у пауков. Если Рабо экспериментально показал, что тем, на что направлена деятельность пауков до момента умерщвления добычи, является вибрация и ничего больше, то последующие исследования позволяют проследить другие ее звенья, афферентируемые уже иначе. Так, М, Тома, возражая против того мнения, что у пауков зрение вообще не играет никакой роли (И. Денис), указывает, что место прокуса жертвы выбирается Ъши зрительно. Нагель подверг сомнению существование у пауков вкусовой чувствительности; однако в ответ на это Милло в экспериментах с кормлением пауков мухами, импрегнированными различными веществами (хинин и проч.), показал роль вкусовых ощущений в акте поглощения ими пищи и описал специальный орган вкуса в виде клеток бутылочной формы, находящихся в pharynx8, По-видимому, многие из подобных кажущихся противоречий в данных об ощущениях пауков и насекомых легко разрешаются, если принять во внимание строгую сменность тех воздействий, которые определяют их весьма своеобразную, комплексную, но вместе с тем весьма простую по своей структуре деятельность; ведь вся трудность анализа заключается здесь именно в том, что, например, добыча с самого начала может быть обнаружена пауком1- не только посредством вибрационного чувства, но

6 Thomas M. La yue et la sensibilite tactile chez- les AraigneeS// Bulletin de Society Entomologique; 1936, PXL|..P.,95; Mittot J. Lessens, du gout chez Les Araignees // Bulletin de la Sodete zoologique de France. LXL Г. 1936. P. 27.

и зрительно, однако его деятельность направляется только вибрацией, так что зрения у него как бы не существует; в другом звене его поведения главная роль переходит, наоборот, к зритель­ным ощущениям и т. д.

Своеобразное усложнение деятельности, близкое по своему типу к вышеописанному, представляет собой поведение головоно­гих моллюсков. Особенно характерным в этом отношении является поведение осьминога. Внешне оно во многом напоминает поведе­ние высших хищных животных: та же настойчивость в преследо­вании жертвы, та же стремительность нападения и активность борьбы.

Глаза осьминога также очень близки по своему строению к глазам высших животных. Хотя они имеют другое происхожде­ние, а именно — являются дальнейшим усовершенствованием периферических органов светочувствительности, они, однако, обладают подвижностью и, главное, снабжены преломляющим хрусталиком, благодаря чему возможна достаточно совершенная проекция формы предметов на чувствительные клетки их внутрен­ней поверхности.

Таким образом, можно было бы предположить, что осьминог стоит на более высокой ступени развития психики и обладает способностью отражения вещей. Анализ его деятельности показы­вает, однако, что мы имеем здесь дело с тем же самым типом отражения, выражающимся в способности элементарной чувстви­тельности, то есть чувствительности к отдельным воздействиям.

Когда рыба или какая-нибудь другая добыча движется мимо осьминога, то в результате испытываемого им светового воздей­ствия ок стремительно бросается за ней в точном соответствии с направлением и скоростью ее движения. На этом и прекраща­ется участие в его поведении зрительного аппарата, функция которого заключается, таким образом, лишь в ориентации по отношению к движущемуся объекту. Вместе с тем заканчивается и первое звено его поведения, так как к охватыванию.добычи данное воздействие привести уже не может. Для этого необходи­мо, чтобы его щупальцы коснулись добычи; только при этом условии, то есть в результате прямого прикосновения, развертыва­ется следующее, второе, звено его деятельности — охватывание жертвы и, наконец, последнее — ее пожирание-.

Как и деятельность насеколых и пауков, эта также достаточно сложная и внешне совершенная, но вместе с тем имеющая весьма примитивную- внутреннюю структуру деятельность не имеет своего дальнейшего развития, приаодящего к переходу на новую стадию. Моллюски, как и насекомые, представляют собой одну из не прогрессировавших далее многочисленных ветвей, по которым шла эволюция животных.

Другое направление в усложнении деятельности и чувстви­тельности, является, наоборот, прогрессирующим. Оно необходи­мо приводит к изменению самого строения деятельности, а на этой основе и к возникновению новой ведущей формы отражения

действительности, характеризующей уже более высокую, вторую стадию развития психики животных — стадию перцептивной психики. Это прогрессирующее направление в усложнении деятельности связано с прогрессирующей же в дальнейшем Линией эволюции: от полимерных червеобразных к первичным хордовым и далее — к позвоночным животным.

Усложнение деятельности и чувствительности животных выра­жается по этой линии эволюции в том, что их поведение координируется сочетанием ряда отдельных воздействий. Приме­ром такого поведения может служить поведение рыб. Именно у этих животных можно с особенной отчетливостью наблюдать резкое противоречие между уже относительно сложньш содержа­нием процессов деятельности и высоким развитием отдельных функций, с одной стороны, и еще по-прежнему примитивным общим ее строением — с другой.

Этот тезис нуждается в более детальном обсуждении. Обратимся прежде всего к экспериментальным данным. В иссле­довании Е, П. Черчилля (1916) у рыб вырабатывалось умение проходить через отверстия, сделанные в двух поставленных одна за другой перегородках. На 50—60-м опыте зто умение у рыб вырабатывалось, давая «нормальную» кривую образования навы­ка в условиях лабиринта. При этом Черчилль для трех различных экспериментальных групп животных создавал различные ориенти­рующие признаки. В одном случае (незамечаемые рыбами на расстоянии стеклянные перегородки) рыбы могли ориентировать­ся на преграду только тактильно, в другом — к тактильной ориентировке присоединялся локальный зрительный стимул (чер­ная рамка вокруг отверстия), наконец, в третьем случае преграда выделялась полностью оптически (деревянная перегородка}. Полученные сравнительные данные, являются чрезвычайно важ­ными; главное в них отводится следующим двум фактам: во-первых, оказалось, что введение дополнительно оптического стимула вносит определенное изменение, но изменение пара­доксальное — начальное время, требуемое для прохождения через препятствие, возрастает почти в четыре раза (110—405); во-вторых, как показали последующие эксперименты, дальнейший процесс образования умения находить отверстия был связан в обоих случаях с переходом на кинестетическую афферентацию движений, причем указанное начальное различие к концу опытов сглаживалось,— уже на 5-м опыте время в первом случае падало всего r 2'/j раза, в то время как во втором случае оно падало почти в 6 [км9.

Клк мы увидим из сопоставления с результатами других исследований, полученные в этих экспериментах данные отнюдь не являются случайными, но выражают действительную особенность психической деятельности рыб.

О чем собственно говорят эти данные? С одной стороны, мы

" СЬипШ Е> P. The Learning of a Me by Goldfish // Journal of animal behavior, 1916. V. 6, N 3. P. 247,

видим, что у рыб, как и у нижестоящих животных, сохраняется ориентировка только на одно воздействие — тактильное, и поэто­му введение дополнительного признака не упрощает для них ситуации* Кроме того, ситуация этим явно усложняется. Чем это объясняется? Очевидно, рыбы не просто не замечают оптического стимула, но происходит нечто совсем другое: они вступают к нему в новое отношение; только по мере того как соответствующая реакция угасает, процесс научения в основной деятельности начинает идти нормально, и кривая времени стремительно падает. Таким образом, присоединяемый оптический стимул не интегриру-ется> но ломает процесс, побуждая ориентировочную реакцию, то есть вызывая новое отношение.

Объяснение, которое мы даем, оправдывается дальнейшим сопоставлением фактов. Прежде всего обратимся к данным того же исследования, полученным э опытах с третьей эксперименталь­ной группой животных. Оказывается, что в этом случае врзраста-ние времени, по сравнению с первой группой, значительно меньшее (ПО—277), зато дальнейшее падение его идет гораздо медленнее (на 5 пробе в первой группе — 42, в третьей— 101). Это понятно: в то время как черные полосы рамки выступают как локальный выделяющий стимул, сплошная перегородка выступает прежде всего как тормозящий фон, то есть только отрицательно; именно поэтому его «сбивающая» роль меньше, но зато преодоле­ние его тормозящего значения,, естественно, происходит лишь постепенно.

Насколько, однако, правомерно то основное допущение, на котором основываются наши объяснения, а именно, что животное не интегрирует дополнительный стимул-признак в единый «образ-пути», но отвечает на него как на воздействие, имеющее другой инстинктивный смысл, то есть как на предмет, побуждающий вообще иную деятельность? Чтобы ответить на этот вопрос, очевидно, необходим опыт, где таким дополнительным признаком был бы стимул, вызывающий не только ориентировку или малоопределенную, диффузную реакцию, но которой имел бы для животного вполне определенный инстинктивный смысл; тогда само поведение животного покажет нам, имеем ли мы действи­тельно в подобной ситуации дело с логикой начавшегося процесса и с возникновением новой деятельности. Требуемый опыт мы находим, но лишь в одной из работ с амфибиями; однако сближение фактов является здесь, как мы это увидим ниже, совершенно правомерным.

Работая с жабами в лабиринте, состоящем из двух перегоро­док с проходами, то есть в условиях, аналогичных* условиям опытов Черчилля, Бойтендейк в качестве дополнительного ориентирующего стимула ввел также черную полосу, наклеенную на одну из перегородок. Так как для этих животных она выступила в смысле укрытия, то вместо попыток прохождения через лабиринт у них возникла новая тенденция — тенденция сближения с черной полосой, и образование навыка затормозилось10.

126 |и Buytendijk F. Psychologic des anjmaux. P. 207.

Итак, переходя к низшим позвоночным животным мы находим в деятельности некоторое время содержание, которое отчетливо может быть выделено и которое в приведенных примерах выступает как обходное движение, имеющее свою особую афферентацию и определяемое объективно иным воздействием, чем то, которое определяет деятельность в целом. Объективное различие между этими воздействиями состоит в том, что, в то время как воздействие со стороны предмета деятельности является побуждающим eet воздействие второго рода, то есть воздействие со стороны условий, в которых дан данный предмет деятельности, само по себе может не вызвать у животного никакой активности. Тем не менее мы склонны выдвигать здесь тот тезис, что, несмотря на это усложнение деятельности со стороны ее содержания, само строение ее, как и связанная с ней форма психического отражения, остаются теми же, что и у животных нижестоящих по основной линии эволюции или у таких животных, как, например, насекомые. Этим и объясняются наблюдаемые своеобразные черты поведения данных животных, качественно отличающие его от поведения животных, еще более высокооргани­зованных, даже в том случае, когда оно внешне выступает как

более простое.

Чтобы показать это, нам придется обратиться к специально поставленным опытам (А. В, Запорожец и И. Г\ Диманштейн,

1939).

В отдельном аквариуме, в котором живут два молодых американских сомика, устанавливается поперечная перегородка, не доходящая до одной из его стенок, так что между ее концом и этой стенкой остается свободный проход. Перегородка сделана из белой марли, натянутой на рамку.

Когда рыбы, обычно держащиеся вместе, находились в опреде­ленной, всегда одной и той же стороне аквариума, то с противопо­ложной его стороны на дно бросали кусочки мяса. Побуждаемые распространяющимся запахом мяса рыбы, скользя у самого дна, направлялись прямо к нему..При этом они наталкивались на марлевую перегородку; приблизившись к ней на расстояние нескольких миллиметров, они на мгновение останавливались и далее плыли вдоль перегородки, поворачивая то в одну, то в другую сторону, пока, наконец, случайно не оказывались перед боковым проходом, через который они и проникали дальше, в ту часть аквариума, где находилось мясо.

Наблюдаемая деятельность рыб протекает, таким образом, в связи с двумя основными воздействиями- Она побуждается запахом мяса и развертывается в направлении этого главного* доминирующего воздействия; с другой стороны, рыбы замечают преграду, в результате чего их движение в направлении распространяющегося запаха приобретает сложный, зигзаго­образный характер. Здесь нет, однако, простой цепи движения: раньше реакция на натянутую марлю; потом реакция на запах; нет и простого сложения влияний обоих этих воздействий

и движения по равнодействующей. Это — сложно координиро­ванная деятельность, в которой объективно можно действительно ясно выделить двоякое содержание. Во-первых, определенную направленность деятельности, приводящую к соответствующему результату; это содержание возникает под влиянием запаха, имеющего для животного инстинктивный смысл пищи. Во-вторых, собственно обходные движения. Это содержание деятельности также связано с определенным воздействием (преграда), но данное воздействие отлично от воздействия запаха пищи: оно не может самостоятельно побудить деятельность животного, сама по себе марля, конечно, не вызывает у рыб никакой реакции. Следовательно» это второе воздействие связано не с предметом, который побуждает деятельность и на который она направлена, но с теми условиями, в которых дан этот предмет. Таково объ­ективное различие обоих этих воздействий, их объективное соотношение. Соответствует ли, однако, этому соотношению отражение этими животными данной ситуации? Выступает ли онр и для животного также раздельно,— одно, как связанное с предметом, как то, что побуждает, второе — как относящееся к условиям деятельности, вообще— как другое?

Чтобы ответить на этот вопрос, продолжим эксперимент.

По мере повторения опытов с кормлением рыб в условиях преграды на их пути к пище происходит как бы постепенное «обтаивание» лишних движений, так что в конце концов они с самого начала направляются прямо к проходу между марлевой перегородкой и стенкой аквариума, а затем — непосредственно к пище.

Перейдем теперь ко второй части эксперимента. Для этого перед кормлением рыб снимем перегородку. Хотя перегородка стояла достаточно близко от начального пункта движения рыб, так что они не могли не заметить ее отсутствия, рыбы тем не менее полностью повторяют обходный путь, то есть движутся так, как это требовалось бы, если бы перегородка была на своем месте. В дальнейшем путь рыб, конечно, постепенно спрямляется.

Итак, воздействие, определявшее обходное движение, прочно связывается у исследованных рыб с воздействием самой пищи, с ее запахом. Значит, оно уже с самого начала воспринималось рыбами наряду с запахом пищи, а не как входящее в другой комплекс, в другой «узел» взаимосвязанных свойств, то есть как относящееся к другой материальной вещи.

Таким образом, в результате постепенного усложнения дея­тельности и чувствительности животных мы наблюдаем возникно­вение ясно развернутого несоответствия, противоречия в их поведении, В деятельности низших позвоночных -животных уже выделяется такое содержание, которое объективно отвечает воздействующим условиям, субъективно же это содержание связывается с теми воздействиями, по отношению к которым направлена их деятельность в целом. Иначе говоря, деятельность животных фактически определяется воздействием уже со стороны

отдельных вещей (пища, преграда), в то время как психическое отражение действительности остается у них отражением связей отдельных свойств, отражением элементарно-сенсорным.

В ходе дальнейшей эволюции это несоответствие разрешается путем изменения ведущей формы отражения и дальнейшей качественной перестройки общего типа деятельности животных; совершается переход к новой, второй стадии развития психики.

Стадия элементарной сенсорной психики охватывает собой огромное число зоологических видов. Из этого, однако, не следует, что деятельность и чувствительность у всех этих животных одинакова или что между ними существуют только количе­ственные различия. С одной стороны, при рассмотрении разных линий эволюции отчетливо намечаются различные типы деятель­ности и соответственно чувствительности животных {например, своеобразный зцепнойя тип деятельности и чувствительности насекомых и пауков с преобладающей ролью видового опыта), С другой стороны, по восходящей эволюционной линии столь же ясно намечаются различные ступени внутристадиального разви­тия, так что при переходе к позвоночным наблюдается уже значительное усложнение поведения животных, происходящее вместе с усовершенствованием их анатомической организации — сливанием нервных стволиков в спинной мозг, сближением чувствительных ганглиев и формированием переднего мозга; к этому моменту развития устанавливаются и основные нервные физиологические процессы. Таким образом, дальнейшее развитие анатомического субстрата психической деятельности может быть адекватно представлено уже как развитие структуры собственно мозга животных.

Одну из предпосылок возникновения новой высшей стадии в развитии психики и составляют отмеченные нами анатомо-физиологические особенности позвоночных; другой основной предпосылкой этого является происходящее при переходе позво­ночных к чисто наземному существованию все большее усложне­ние внешней среды — внешних условий их жизни. Это, однако, не более чем предпосылки поэтому понять необходимость возникно­вения качественно новой формы психики мы можем только, исходя из найденного нами внутреннего несоответствия, внутреннего противоречия, которое и находит свое разрешение в происходя­щем скачке развития. (,„)

Изменение в строении деятельности животных, которое следует отметить при переходе к млекопитающим, заключается в том, что уже наметившееся раньше содержание ее, объективно относящее­ся не к самому предмету, на который направлена деятельность животного, но к тем условиям, в которых этот предмет дан, теперь выделяется. Оно уже не связывается для животного с тем, что побуждает его деятельность в целом, но отвечает специальным

5—1704

(29

воздействиям. Иначе говоря, в деятельности млекопитающих, как и в описанном выше поведении рыбы в условиях перегороженного аквариума, мы можем выделить некоторое содержание, объ­ективно определяемое не пищей, на которую она направлена, но перегородкой; однако, в то время, как у рыб при последующем убирании перегородки это содержание деятельности (обходные движения) сохраняется и исчезает лишь постепенно, млекопитаю­щие сообразуют свое поведение с изменившимися условиями. Значит, воздействие, на которое направлена деятельность этих животных, уже не связывается у них непосредственно с воздей­ствиями со стороны преграды; то и другое выступает для них раздельно; от воздействия со стороны предмета зависит направле­ние деятельности, а от воздействия со стороны условий —то, как она осуществляется, т. е. способ ее осуществления, например обход препятствия. Это особое содержание деятельности, опреде­ляемое условиями, в которых дан ее предмет, и выражающиеся в способе ее осуществления, мы будем называть операцией.

Выделение операции является, с нашей точки зрения, фактом капитального значения, ибо он указывает на то, что воздействую­щие на животное свойства внешней действительности начинают разделяться и далее связываться между собой теперь уже не в простые комплексы или цели, но в сложные интегрированные единства.

Это основное изменение, происходящее при переходе к млеко­питающим животным, может быть схематически выражено следующим образом.

Первоначально, то есть на стадии элементарной сенсорной психики, деятельность животного определяется основным воздей­ствующим на него свойством а (отношением а:д); данное свойство, однако, не является, конечно, единственным воздействие ем, испытываемым животным. С одной стороны, сам предмет его деятельности воздействует на животное — по крайней мере на более высоких ступенях этой стадии — также и еще целым рядом своих свойств: as, аг> аз,.., то есть выступает для животного не только, например, обонятельно, но и зрительно, и своими вкусовыми свойствами. С другой стороны, предмет деятельности животного неизбежно дан в тех или иных условиях, которые в свою очередь воздействуют на животное; обозначим эти воздействия буквами ри ра, р3,... Tl? y2i V3_ и Т- д, В каких же взаимосвязях и отношениях отражаются животными все эти многочисленные воздействия? Это видно из того, как строится по отношению к ним деятельность животного, то есть как она афферентирована, а об этом особенно ясно можно судить по ее динамике.

Обратимся раньше к тому, как строится деятельность

беспозвоночных и низших позвоночных животных в отношу.....1

к побуждающим ее воздействиям типа а. Приведенные нами данные ясно показывают, что среди этих воздействующих свойств всегда выделяется какое-нибудь одно свойство, на которое

и направляется деятельность животного; в некоторых случаяхэто ведущее (в прямом смысле слова) воздействие меняется в ходе процесса; деятельность приобретает тогда сложный, «цепной» характер. Какую же роль выполняют при этом остальные воздействия? Принципиальная роль их, очевидно, совершенно одинакова: они обеспечивают «прилаживание» к внешнему пространству, то есть осуществление функции, которая у высших животных выполняется striatum'oM (первый подуровень уровня «пространственного поля» по Н. А, Бернштейну)и. Таким образом, все они равноправны, соположены и одинаково подчине­ны ведущему, например, обонятельному воздействию; они образу­ют как бы его фон,— фон иногда достаточно пестрый, но всегда единый, сплошной.

Иначе афферентирована деятельность высших позвоночных животных. Как мы видели, прежде рядоположенные воздействия теперь разделяются: часть элементов, прежде входивших в общий «фон», выступает теперь как не принадлежащие ведущему воздействию; они определяют не направление, но способ деятель­ности. Во внешней среде для животного выделяется, следователь­но, нечто, что не есть предмет ее деятельности. Но это значит, что выделяются и те воздействующие свойства, которые образуют другой полюс — полюс предмета деятельности; происходит, следо­вательно, их отделение от остальных «фонов» воздействий и объединение вокруг ведущего воздействия.

Если на предшествующей стадии развития соотношение различных воздействий, по их объективной роли в построении деятельности животного могло быть передано в схеме:

Рис, 7 то на этой новой стадии оно должно быть изображено так:

Рис. 8

Что же выражает собой это основное изменение, совершающе­еся при переходе к высшим позвоночным с точки зрения развития отражения, то есть, если мы будем рассматривать соответствую­щие сенсорные явления в отношении к вызывающей их объ-

"' См.: Бериштпйн И. Л. О построении движений и их систематизацин по невро физиологическому признаку, I939 (рукопись).

ектнвной действительности? Оно, конечно, выражает собой не что иное, как переход от отдельных ощущений к восприятию

целостных вещей,

Этот переход связан с фундаментальным морфологическим изменением. Оно состоит в начинающемся быстром развитии переднего мозга и дифференциации мозговой коры с образованием сенсорных зон, которым присуща именно интегративная функция; возникает новый, кортикальный уровень построения движений.

Итак, на этой новой стадии развития для животного выступают, с одной стороны, взаимосвязанные свойства, характе­ризующие предмет, на который направлена его деятельность, а с другой стороны — свойства предметов, определяющие способ деятельности, операцию. Если на стадии элементарно-сенсорной псидики дифференциация воздействующих свойств была связана с простой их координацией вокруг доминирующего воздействия, то теперь, в соответствии с этим новым типом строения деятельности, впервые возникают процессы предметной интеграции воздейству­ющих свойств, то есть их объединение как свойств одной и той же

вещи. Эта новая стадия развития характеризуется, следовательно, способностью отражения внешней объективной действительности уже не в форме отдельных ощущений или их совокупности, но в форме образов вещей, составляющих среду животного. Мы называем эту стадию стадией перцептивной психики.

Переход к стадии перцептивной психики/то есть выделение в деятельности животных нового специфического содержания — операции и перестройки восприятия, которое становится теперь образным, может быть адекватно выражен как изменение предмета деятельности. Теперь предметом деятельности животно­го впервые может стать целостная вещь; соответственно цело­стные вещи, а не отдельные воздействия, приобретают для животного инстинктивный смысл. Не вибрация, не распространя­ющийся запах и т. п. побуждают, направляют, ведут- его деятельность; ее побуждает и ведет именно целостная вещь, могущая воздействовать на животное то одним, то другим своим свойством.

Дата добавления: 2014-11-25