Сексуальная патология

Подобно юному божеству вступил Ренессанс в жизнь европейского культурного человечества. Шаги его оставили в истории огромный след, продолжающий сверкать еще поныне как великолепный победный знак прогресса.

И, однако, над огненным плащом, в который облачился юный бог, над этим плащом, сообщавшим всем опьяняющую радость творчества, сгустились в полдень две огромные тени, приносившие духовную и физическую смерть всем тем, кто попадал в эту тень. То были сифилис и ведовство.

Если сифилис был своего рода всемирно‑исторической остротой, страшной иронией истории, то ведовство – всемирно‑исторической фатальностью. Сифилис мог бы и не явиться, он не вытекал с внутренней необходимостью из исторического развития. Ведовство с его дьявольскими оргиями было, напротив, исторической необходимостью. Оно было неизбежно.

История ведовства навсегда останется одной из самых чудовищных глав во всей истории человечества. Эта трагедия непонятна лишь до тех пор, пока ее вырываешь из рамок эпохи. Если же ее рассматривать в связи с эпохой, то она является вполне логичной, ибо ее возникновение было неизбежно.

Не случайность, что вера в ведьм и преследование ведьм начинаются как раз на исходе XV в. В 1484 г. появилась булла папы Иннокентия VIII против ведовства, в 1487 г. вышел в свет дьявольский «Молот ведьм», составленный Генрихом Инститорисом и Яковом Шпренгером, – так сказать, догматика веры в ведьм, приведшая безумие в систему. Не простой случайностью является и то, что вера в ведьм и преследование ведьм совпадают с периодом между 1490 и 1650 гг.

Конечно, как до, так и после этой эпохи ведьм преследовали. Уже столетиями раньше ведьмы сжигались, и только в XVIII в. погасли последние костры, на которых церкви жарили цветущие женские тела. Но временем истинного господства этого безумия был как раз период между 1490 и 1650 гг.

Эти даты дают нам вместе с тем ключ к разгадке проблемы. Нас интересует в данном случае не только половой, эротический элемент этого явления, но и та черта, что совпадение отвратительнейшей главы в истории с одной из самых гордых и жизнерадостных глав европейской культуры является не просто плохой остротой мировой истории, которая могла бы выразиться и иначе, что это безумие было неизбежным финалом тогдашних возможностей развития.

Вера в дьявола и демонов, так сказать, вечна, так как тесно связана с каждым сверхъестественным объяснением мира. Каждое понятие нуждается в своей противоположности, чтобы получить конкретное содержание. Понятие теплоты предполагает понятие холода, принцип добра предполагает принцип зла. Понятие «божество» тесно связано, таким образом, с понятием «дьявол». Принцип зла всегда, однако, олицетворяется творческой фантазией в большем количестве образов, чем идея добра. В зле люди видят незаслуженную злобу завистливых врагов. А так как мир в глазах каждого полон неразрешимых загадок, грозящих бедой и невзгодами, то он, следовательно, населен чертями. Существует 4 333 556 чертей и чертенят. Говорят, однажды у смертного одра игуменьи они все собрались вместе.

Представляя прямую противоположность идее добра, вера в дьяволов и демонов является постоянным элементом во всех религиях откровения. Мы находим ее у древних египтян и греков, равно как и в христианстве. Протестантизм не представляет в данном случае исключения.

Если несмотря на то что вера в ведьм – постоянная составная часть всякой религии откровения, эта вера только в ту эпоху привела к оргии всеобщего безумия, то это объясняется исключительно историческими условиями времени. Нам надо, следовательно, доказать, что исторические условия были тогда именно такими, что они должны были неизбежно привести к оргии ведовского безумия.

^{Старуха в борьбе с дьяволом}

Небо и ад, божество и дьявол всегда не что иное, как отражение земной действительности, олицетворение ее радостей и страхов, ее блаженства и мук. В этом маскараде дьявол всегда воплощает горечь жизни. Так как последняя в ту или другую эпоху более или менее одинакова для всех людей, то и представления людей эпохи о дьяволе более или менее одинаковы или во всяком случае очень схожи. Другими словами, происхождение понятия о дьяволе объясняет нам то иначе необъяснимое явление, что каждая эпоха представляет себе дьявола по‑своему. Далее отсюда следует, что, чем сложнее становилась жизнь, чем больше она навязывала людям скорбь и страдания, тем сложнее становились и представления о дьяволе, который все больше превращался в жестокого варвара, все на своем пути душащего и убивающего.

А именно так осложнилась жизнь для человечества вместе с воцарением капитализма.

Перед человечеством раскрылись и все его последствия. Первым из них была необходимость изучения естественных наук, проникновения в тайную сущность вещей. Чтобы объехать мир, нужна была астрономия; чтобы расчленить, познать и сделать своим собственным господином человеческое тело, высшее понятие эпохи, нужна была анатомия; чтобы разлагать вещества на составные элементы и произвольно комбинировать эти элементы, т. е. чтобы иметь возможность фабриковать, нужна была химия.

Воли отдельных лиц было, однако, недостаточно для решения этих огромных задач. Требовалась подготовительная работа целых столетий, чтобы осуществить эту цель. А между тем все было обречено на половинчатость, все оставалось половинчатым. Человеческий дух поневоле заблудился. Астрономия превратилась в астрологию, анатомия в шарлатанство, химия в алхимию. А это было не чем иным, как банкротством первоначальных стремлений, внешними формами, в которых обнаруживалось это банкротство.

Когда же люди стали постепенно сознавать факт банкротства – его причины и связь они никогда не уяснили себе, – то чувство беспомощности перешло в настоящую панику. Весь мир казался теперь одним сплошным преддверием ада, где тысяча дьяволов простирают руки к несчастной жертве, чтобы насладиться ее страхом. Добрый, милосердный Бог, казалось, покинул землю.

Если незрелость эпохи привела к суеверию, то общее отчаяние возвело его на трон. Люди продавались дьяволу, бросались в объятия веры в демонов, чтобы до известной степени примирить черта и обмануть таким образом судьбу, уже наметившую свою жертву.

Таковы исторические предпосылки культа дьявола и эпидемической веры в ведовство, принявших с конца XV в. характер массового явления. А так как медленное течение развития лишь постепенно выводило людей из запутанного лабиринта, то Европа неизбежно превратилась на полтораста лет в один огромный ведьмовский котел, где чудовищная галиматья «Молота ведьм» была высшим законом, а никогда не потухавшие костры последней инстанцией мудрости.

Необходимо в заключение дополнить эту картину некоторыми подробностями.

Первый вопрос, постоянно всплывающий здесь, гласит: почему безумное дьявольское суеверие обращалось преимущественно против женщины, почему всегда говорили о ведьмах, а не о колдунах? Что касается специально Германии, то существенная причина этого явления заключается в положении древнегерманской женщины в религии. Женщина считалась жрицей, всегда находящейся в союзе с божескими силами. Ведьма является до известной степени наследницей германской жрицы.

^{Г. Вейдиц. Черт похотливости}

Гораздо важнее, однако, другой фактор, касающийся всех стран. Этот фактор заключается в обусловленном учением о первородном грехе, презрительном отношении к женщине. «Через женщину в мир вошел грех», «женщина есть воплощение греха», «всякий грех от женщины», «объятия женщины подобны западне охотника», «всякое зло ничто в сравнении с женщиной». Так гласят главные положения христианства, и церковь комментировала их сообразно своему аскетическому мировоззрению с неисчерпаемым разнообразием. Отсюда только один шаг к убеждению, что женское начало – врата, ведущие в ад. А это один из главных пунктов веры в ведьм и «Молота ведьм». Благодаря тому, что женщина вступает в любовную связь с дьяволом, ад подчиняет себе душу человека.

Одна из самых длинных глав «Молота ведьм» обосновывает это положение. Это та чудовищная глава, где каждая строчка представляет собой глумление над женщиной. В ней встречаются и все вышеприведенные афоризмы, и ими автор отвечает на вопрос: «Почему подобные гнусности встречаются у слабого пола чаще, чем у мужчин?». Однако последнюю, решающую причину того, что преимущественно женщины предаются дьяволу, авторы «Молота ведьм» находят в их ненасытном сладострастии.

«Подведем итог: все это делается из плотских вожделений, отличающихся у них ненасытностью… Вот почему они имеют постоянно дело с демонами, которые должны удовлетворить их похоть».

При таких условиях немудрено, что всякая падкая до мужчин женщина подозревалась в том, что она ведьма. Для удовлетворения своей половой потребности она нуждается в сверхчеловечески сильном помощнике, которым мог быть только дьявол. Впрочем, так же часто положение это вывертывалось наизнанку и похотливость считалась делом дьявола.

Если спросить о предрасположенности отдельных индивидуумов к вере в существование ведьм и о главных питательных источниках чудовищных преследований, которым подвергались ведьмы, то ответ вскроет нам еще дальнейшие половые элементы ведовства.

Здесь важен тот факт, что многие женщины крепко верили, что они вступали в любовную связь с дьяволом и находятся в союзе с ним. Разумеется, мы не будем придавать значения ни одному слову тех чудовищных признаний в подобных любовных связях, подробнейшим образом описанных в массе актов, составленных во время процессов ведьм. Все подобные признания получены и сделаны под пыткой. А таким образом можно доказать все, что угодно. Однако в нашем распоряжении имеются и другие достоверные данные о распространенности этой веры. Что здесь идет речь о видениях и измышлениях безумцев, ничего, разумеется, не меняет.

^{Г. Гольциус. Символическое изображение женской похотливости}

Важно отметить здесь то, что эти безумные мечты становятся настоящим массовым явлением в эпоху упадка Ренессанса. Это также находит свое объяснение в тогдашней исторической ситуации. Эта эпоха была благодаря в значительной степени вышеописанной катастрофе, приведшей к гибели Ренессанса, вместе с тем веком постоянного и огромного недостатка в мужчинах (как было указано уже в другом месте). Никогда не было такого множества неудовлетворенных в половом отношении женщин, девушек и вдов, как тогда. Сотни тысяч женщин без зазрения совести удовлетворяли свои желания полными глотками, но ведь и этот факт обусловлен в значительной степени той же причиной.

Было, однако, еще больше женщин, тщетно мечтавших об удовлетворении своих инстинктов. Их было много везде, в особенности же среди мелкой буржуазии, где экономические условия сильно затрудняли вступление в брак. Эта острая и отчаянная борьба за мужчину приводила к тому, что множество женщин насильно стремились добиться любви и предпочитали всем рисковать, лишь бы достигнуть своей цели. Вера в демонов приходила этим несчастным на помощь. Какая‑нибудь старуха‑соседка или бродячая женщина знала тайну и располагала тайными средствами. Она умела мастерить всепобеждающие любовные напитки или знала средства получить над мужчиной тайную власть, так что он не успокоится, пока не будет обладать той, которая дала ему это средство.

Это было тайной мечтой бесчисленного множества женщин, под влиянием социальной нужды их желание становилось могучим стимулом, и десятки тысяч женщин из года в год испытывали действие подобных формул и тайных рецептов.

Если неудовлетворенная жажда любви приводила женщину к эротическому помешательству, то получалась в итоге женская болезнь, которая для тогдашней науки была неразрешимой загадкой, а суеверию должна была представляться признаком того, что такая женщина одержима демоном и что в ней засел дьявол. Этой болезнью была истерия в разных ее стадиях. Целый ряд описаний поведения женщин, слывших в том или другом городе, в той или другой местности ведьмами, показывает, что многие из таких женщин были просто истеричками. Швейцарская поговорка, вложенная в уста девушки, страдающей болезненной жаждой любви: «Мать, дай мне мужа, а не то я подожгу дом» – служит типическим доказательством того, как часто половая неудовлетворенность принимала форму истерии.

Таким образом, сама картина болезни давала – особенно когда женщина уже была тайно заподозрена – обильнейший материал для доносов. В то, во что верило общественное мнение, в тысяче случаев верила и сама подозреваемая женщина. Была еще третья причина распространенности тогда полового безумия, и эту причину также не следует игнорировать.

Мы имеем в виду так часто практиковавшийся обычай религиозного самобичевания. Опыт доказывает, что самобичевание может даже нормальным в половом отношении лицам доставить половое наслаждение, и потому оно всегда и относилось под названием «флагелляции» к эротическим извращениям. В то время самобичевание было одним из главных козырей в руках церкви, которая таким образом сама искусственно взращивала то, что ею же осуждалось как высший порок, – то была, быть может, самая жестокая ирония заблудившегося духа века.

Что главным содержанием проблемы ведовства является именно половой элемент, видно из того, что основные номера репертуара кухни ведьм имеют почти без исключения отношение к половой жизни. Женщина становится ведьмой, вступая с дьяволом в половую связь. Таким путем она получает свою тайную власть. В «Молоте ведьм» говорится: «В‑пятых, такая женщина, приобщенная к царству дьявола, получает своего особого черта для любви. Он устраивает с ней свадьбу, а другие при этом веселятся. В‑шестых, этот черт часто ее навещает, вступает с ней в половые отношения, иногда приказывает ей сделать то или другое зло вместе с другими, получившими такое же приказание». Постоянная половая связь с властителем ада или с одним из его заместителей – вот та монета, которой дьявол платит женщине за то, что она ему продалась. Ведьма умеет варить снадобья, пропитывающие кровь мужчины и женщины неодолимым желанием обладать определенной особой, но и столь же непреодолимым отвращением. Ведьма может увеличить до бесконечности половую способность мужчины или же совершенно ее уничтожить; она может сделать для мужа и жены невозможным исполнение супружеских обязанностей. Даже лишить мужчину его полового органа, а женщине обещать зачатие. Таковы главные проявления искусства ведьмы, и им посвящена наибольшая часть глав «Молота ведьм».

^{Испытание ведьмы. XVI в.}

Впрочем, когда в союз с дьяволом вступает мужчина, то половой элемент также часто играет существенную роль. Одним из главных пунктов договора с дьяволом всегда является тот, что ни одна девушка или женщина не будет в силах устоять перед таким человеком.

Не чем иным, как массовым эротическим безумием, все сызнова вспыхивавшим под влиянием вышеизложенных причин, являются и многочисленные монастырские эпидемии, о которых мы узнаем. Бешеное желание кусаться, убеждение монахинь целого монастыря, что они одержимы дьяволом, – все это признаки нимфомании, вызванной половой неудовлетворенностью, насилием над природой. Мужчина как представитель пола играл центральную роль во всех этих безумствах. Дьяволом, безумствовавшим в крови монахинь, была бешеная жажда половых ощущений.

То же явление лежит в основе и многочисленных плясовых эпидемий, например массовой пляски св. Вита. В таких эпидемиях танец являлся часто не чем иным, как рядом бесстыдных поз, продиктованных безмерными вожделениями. Как только участников этих танцев охватывало возбуждение, они в диком бешенстве срывали друг с друга платье, женщины с мужчин, мужчины с женщин, чтобы путем такого бесстыдного зрелища дойти до настоящего эротического безумия.

Сотни совсем обнаженных и полуобнаженных женщин и мужчин в сладострастной истоме ждали спасителя. И спасение совершалось путем грандиозно‑чудовищных оргий, всегда сопровождавших вспышку массового плясового безумия. Большинство женщин, участвовавших в таких плясовых эпидемиях, возвращались домой беременными, а меньшинство из них знало, кто отец ребенка, которого они носили под сердцем, ибо оргиастическое опьянение бросало мужчин и женщин навстречу беспорядочному половому смешению.

К подобным же явлениям приводила также эпидемия флагеллантов с их процессиями самобичующихся, тоже обыкновенно завершавшимися отчасти открытыми, отчасти тайными оргиями.

Дата добавления: 2014-11-25