Экономические системы

Рис. 2—6. Историческое развитие экономических систем

венными предпосылками. Человек был включен в биологические циклы природы, был вынужден подстраиваться под них, соизме­рять свои действия с биологическим ритмом сельскохозяйственного производства.

Направление деятельности, характер ее организации, масштабы производства были предопределены для человека заранее той ло­кальной группой, тем микрокосмом, к которому данный человек принадлежал. Поэтому производство в доиндустриалъную эпоху всегда носило ограниченный, более или менее замкнутый, локаль­ный характер.

Место непосредственного производителя и его функция в про­цессе производства, цель и средства его деятельности, качество и количество выпускаемой продукции определялись не только уров­нем развития производительных сил, но и конкретными лицами: либо ассоциацией трудящихся, к которой данный индивид принад­лежал (первобытной или крестьянской общиной, ремесленным це­хом и т.п.); либо представителями господствующего класса, в лич­ной зависимости от которых непосредственный производитель на­ходился (будь то сборщик ренты-налога азиатского государства, рабовладелец или феодал).

Отсутствие общественного разделения труда, замкнутость, изолированность от внешнего мира, самообеспеченность ресурса­ми, а также удовлетворение всех (или почти всех) потребностей за счет собственных ресурсов составляют главные черты натуральной формы хозяйства. Для такого хозяйства преимущественное значение имело качество продуктов, а не их цена, его целью было личное потребление, которое мало изменялось от одной эпохи к другой.

Неизменной структуре потребностей способствовала и тра­диционность производственных пропорций. Технические изобре­тения и передовые производственные навыки распространялись крайне медленно, так как в условиях господства натурального хозяйства уровень производительности труда одного хозяйства почти не оказывал влияние на другое. Непосредственные произ­водители опирались на силу традиции. Не случайно в современ­ных, экономических курсах такую экономическую систему назы­вают традиционной.

Личная зависимость охватывала не только отношения непо­средственного производства. Она распространялась и на отноше­ния распределения, обмена и потребления. Принадлежность к тому или иному коллективу (общине, касте, сословию, классу) предопре­деляла место человека не только в производстве, но и в обществе, а следовательно, отражалась в его образе жизни, "стандартах" его бытия: масштабах личного богатства, размерах доходов, источни­ках их пополнения и т.д. и т.п. Распределение, обмен и потребление материальных благ приобретали форму личных отношений, закреп­лялись традицией, нормами права, морали, а иногда и политичес­кими учреждениями, отражались в социальной психологии, освя­щались религией.

Совершенствование искусственных, созданных человеком орудий труда, безусловно, способствует преодолению зависимости человека от при­роды, созданию предпосылок для перехода от естественных произ­водительных сил к общественным. Развитие системы орудий тру­да, техники позволяет человеку увеличить меру власти над внеш­ней природой. Техника выступает как "вторая природа", как при­рода, преобразованная человеком.

Промышленная революция означает качественный скачок в развитии производительных сил, замену естественных производи­тельных сил общественными в качестве ведущего и определяюще­го типа. В процессе перерастания мануфактурного производства в фабричное происходят глубокие изменения в содержании и харак­тере труда. Виртуозное мастерство ремесленников заменяется одно­образным механическим трудом. Индустриальный труд вытесняет аграрный, город теснит деревню. Стремительными темпами растет урбанизация населения. Товарно-денежные отношения приобрета­ют всеобщий характер. Промышленная революция раскрепощает индивида: на смену личной зависимости приходит личная незави­симость. Она проявляется в том, что присвоение средств производ­ства и жизненных средств не опосредовано в рыночной экономике принадлежностью человека к какому-нибудь коллективу. Каждый товаропроизводитель хозяйствует на свой страх и риск и сам определяет, что, как и сколько производить, кому, когда и при каких условиях реализовать свою продукцию. Однако эта формальная лич­ная независимость имеет в качестве своей основы всестороннюю вещную зависимость от других товаропроизводителей (и прежде всего — зависимость по линии производства и потребления жиз­ненных благ).

Овеществление отношений между товаропроизводителями выступает как зародыш отчуждения труда. Отчуждение труда ха­рактеризует различные аспекты сложившегося при рыночной эко­номике господства прошлого труда над живым, продукта труда над деятельностью, вещи над человеком. Экономические кризисы пере­производства, обострение классовой борьбы между рабочим клас­сом и буржуазией все настойчивее ставят вопрос об исторических судьбах фабрично-заводской системы. Мелкобуржуазный, консер­вативный и критически-утопический социализм предлагают свои рецепты решения обнаружившегося социального конфликта. Стре­мясь преодолеть разрыв между идеальными представлениями о справедливости и прозаической реальностью, они пытаются разре­шить коллизии рыночной экономики путем создания умозритель­ных конструкций. Закономерно, что для большинства из них ти­пичны элементы романтизма и утопизма.

В ходе развития техники происходят изменения ее элементов, структуры и функций. Углубляется разделение труда, развивают­ся его специализация (предметная и функциональная}, кооперация и комбинирование. Тем самым создаются предпосылки для ослаб­ления зависимости не только от внешней природы, но и от ограни­ченных биологических возможностей самого человека (его физи­ческой силы, скорости движений, зрения, слуха и т.д.). Все это предъ­являет новые требования к формам организации бизнеса, рацио­нальному использованию всех ресурсов, развитию научной органи­зации труда, производства и управления. Фредерик У. Тейлор (1856—-1915) разрабатывает основы научной организации труда, Генри Форд (1863—1947) внедряет поточно-массовое производст­во, Эльтон Мейо (1880—1949) создает научные предпосылки для развития системы человеческих отношений.

В ходе научно-технической революции наука превращается в непосредственную произ­водительную силу, всеобщие производитель­ные силы становятся ведущим элементом системы производитель­ных сил. Если после неолитической революции сложилась постпри-сваивающая производящая экономика, основой которой было сель­ское хозяйство, а результатом промышленной революции стало возникновение постаграрной экономики, основу которой составля­ла первоначально — легкая, а позднее — тяжелая промышлен­ность, то в ходе НТР возникает постиндустриальная экономика. Центр тяжести переносится в непроизводственную сферу. В середине 80-х годов уже свыше 70% населения США было занято в сфере услуг. Если в аграрной экономике ведущим элементом была земля, а в индустриальной — капитал, то в современной лимитиру­ющим фактором становятся информация, накопленные знания.

Новые технологии стали результатом труда уже не "талан­тливых жестянщиков"[1], а "высоколобых интеллектуалов". Итог их деятельности — революция в сфере телекоммуникаций. Если в XIX— первой половине XX в. главной формой коммуникации были газеты, журналы, книги, к которым затем добавились телефон, те­леграф, радио и телевидение, то в настоящее время они все более вытесняются средствами компьютерной связи. Знания и информа­ция становятся стратегическими ресурсами. Это приводит прежде всего к существенным изменениям в территориальном размещении производительных сил. В доиндустриальную эпоху города возника­ли на пересечениях торговых путей, в индустриальную — вблизи источников сырья и энергии; технополисы постиндустриальной эпохи вырастают вокруг научных центров и крупных исследовательских лабораторий (Кремниевая долина в США).

В развитых странах происходит сужение собственно матери­ального производства при одновременном стремительном росте "ин­дустрии знаний". Таким образом, предпосылки будущего общества создаются не только и даже не столько в материальном, сколько, по словам К. Маркса, "по ту сторону материального производства".

Научно-техническая революция создает предпосылки для раз­вития отношений свободной индивидуальности. Они знаменуют этап, отрицающий и отношения личной зависимости, и отношения вещ­ной зависимости, выступающий как отрицание отрицания. Отноше­ния личной зависимости существовали в условиях господства есте­ственных производительных сил. Они характеризовали такой этап развития человечества, когда индивид мог развиваться лишь в рам­ках ограниченного, локального коллектива, от которого он зависел. Отношения личной независимости, основанной на вещной зависи­мости, знаменовали такой уровень развития, когда под влиянием общественного разделения труда происходит обособление произво­дителей и они уже не нуждаются в той или иной форме естествен­но сложившейся или исторически развившейся коллективности, перерастают ее рамки. Однако вместе со становлением всемирных отношений и универсальных потребностей развивается всесторон­ний процесс овеществления производственных отношений, проис­ходит отчуждение сущностных сил от работника, превращение их в чуждую, господствующую над ним силу. Отношения свободной индивидуальности знаменуют этап гармоничного единения человека и природы, самоконтроль человечества и его общественных сил, интеллектуальный прогресс мировой цивилизации.

Личность выступает как самоцель общечеловеческого разви­тия. Одновременно личность является главным орудием прогресса.

Выбор цели, пути ее достижения, а также организация непо­средственного трудового процесса в постиндустриальном обществе становятся не технологической, а гуманитарной задачей. Это обу­словливает высокую степень самостоятельности каждого человека, придает труду подлинно свободное творческое содержание. Сейчас очевидно главное: как рыночное хозяйство выработало соответст­вующий ему тип человека — "homo economicus", так и постинду­стриальному обществу будет соответствовать своя форма социаль­ности — свободная индивидуальность.

Таким образом, само развитие экономики создает онтологи­ческие предпосылки для формирования постиндустриальной пара­дигмы как составного элемента мировой цивилизации. В то же время очевидно, что далеко не для всех стран и народов (и для нашей страны в том числе) индустриальная парадигма полностью исчерпа­ла себя. Там, где сохраняется сфера ручного и малоквалифициро­ванного труда, неразвитая рабочая сила и отсталая технология, ин­дустриальные ценности по-прежнему остаются привлекательными.

Рассмотрим теперь подробнее современные экономические сис­темы.

Дата добавления: 2014-11-26