ФИЛОСОФИЯ 29 страница

--Удивительно,--нежно проворковала девушка.--Но наши фантазии во многом удивительно совпадают.

Валерий Дмитриевич понял, что девушка сейчас думает о том же, о чем думал он, и его не мог не радовать сей, как будто и незначительный, факт.

Лина Валерию Дмитриевичу нравилась еще и потому, что в отличие от своих подруг (с половиной из которых он успел переспать) не задавала глупых вопросов. И совсем не спрашивала - любит ли он ее. Ведь это предусматривалось как бы между прочим. Или не предусматривалось. И в любом случае - Лина никогда не переступала тот барьер, за которым у Валерия Дмитриевича по отношению к ней могло возникнуть какое-то недовольство.

И такого недовольства не было. А Таганкину нравилась любовь этой женщины. Женщины, которая была так непохожа на десятки других. На десятки, а то и сотни (скорее даже - сотни) из побывавших в его постели.

--Вот, посмотри на меня... Нет, нет, я прошу тебя - посмотри,--девушка играла с Валерием Дмитриевичем, пытаясь заставить его посмотреть на нее.-- Мы ведь должны быть долго вместе?--спросила она, когда добилась того, чтобы мужчина, принявшись целовать ее грудь, хотя бы изредка посматривал на нее.--Скажи: ведь это так?

--Конечно же так,--произнес занятый своим делом мужчина. И видимо желая предупредить возникновение остальных вопросов, он принялся целовать ее уже не только грудь, но и живот, и то, что было уже несколько ниже. И остановившись там, между разведенных в сторону ног девушки, вдруг с таким жаром принялся всасывать в себя все, что находилось у него перед глазами, что девушка действительно перестала задавать вопросы. И только осторожно постанывала, еще видимо не решаясь по настоящему закричать.

Но крик был не нужен Валерию Дмитриевичу. Он все понимал и так.

....................................................................................................

Я понял, почему, собственно, какие-то слова женщин, с которыми я общался, были мне безразличны. Хотя безразличны, наверное, это слишком грубо. Но я действительно не обращал на них никакого внимания. Словно бы и не желая, чтобы мне что-нибудь говорили.

Так было потому, что я заранее и знал и предполагал, что они мне скажут. Что им будет известно. И так могло быть еще и потому, что всех женщин, которые встречались на моем пути, я как-то инстинктивно недооценивал.

Но недооценку - совсем не следовало путать с безразличием. А тем более недовольством. Совсем даже нет.

Что касается недовольства, так его не было и в помине. Ведь каждую встречающуюся мне женщину (как и вообще, наверное, каждого человека), я оценивал с позиции получения необходимого мне жизненного опыта. И соответственно, чем больше было одних, тем больше и другого. Между данными понятиями вообще (достаточно явно) просматривалась зависимость. И уже в соответствии с наблюдаемой проекцией одних по отношению к другим -создавалась некая геометрическая прогрессия. А вырисовывающаяся картинка явно свидетельствовала, что я был на верном пути (притом что сам путь иной раз еще не просматривался).

И здесь напрашивалась какая-то подсознательная (подсознательным в данном случае выступало нечто малозаметное, интуитивно угадываемое) связь с философским восприятием действительности.

Вообще, что касается философии, то сегодняшние мои обстоятельства (в которых я оказался) как бы уже заставляли говорить о философичности бытия. Ни больше, ни меньше.

И тогда уже мое восприятие действительности становилось заметно именно с этих позиций. Когда нечто конкретное (о котором я думал что это так) на самом деле большей частью видится мне именно как не совсем тотчас же распознаваемое, не угадываемое. Не совсем угадываемое. Словно бы это существует не на самом деле, а лишь в какой-то предполагаемое проекции. А на самом деле есть лишь как нечто ирреальное. Незаметное. В действительности - незаметное.

И тогда уже, если это действительно так, то совсем ничто как будто и не сможет помешать видеть мне окружающую меня действительность в другой плоскости. Словно этого в действительности не существует. Приоткрывая (как бы уже само собой) передо мной какие-то новые и удивительные перспективы. Перспективы того, что происходит. Что существует. Что просто обязано существовать. И совсем не прося чего-нибудь взамен.

Это было по настоящему удивительное ощущение.

Ощущение сопричастности к чему-то удивительному, быть может даже бесконечному. Словно без существования этого ничто невозможно. И мы не будем так-то уж долго останавливаться на этом хотя бы потому, что это столь редкое и удивительное качество существования реальности, что о нем не хочется говорить. Его надо прочувствовать самому.

Глава 17

Условность... Вся моя жизнь состояла из этих самых условностей. Я не решался с точностью сказать о чем-либо, потому что уже заранее предполагал нечто большее, чем могло быть в реальности. Чем могло вообще существовать. Потому что всегда существовали некие шаги к отступлению, благодаря существованию которых я понимал, что ту или иную ситуацию просто не следует воспринимать лишь с одной какой-то плоскости ее восприятия. И всегда предполагается нечто большее, чем есть на самом деле.

И уже именно это мое понимание видимо и не позволяло мне выносить какие-то отдельные категоричные суждения. Да я и вообще стремился отойти (всячески отойти) от какой-либо категоричности. Наперед зная, что действительность намного значительнее и обширнее, чем какое-либо распрекрасное воображение. Разве что я еще оставлял какие-то возможности к воображению больному. Ибо мозги, пораженные "деменцией прекокс" (dementia praecox) наверняка могут преподнести еще совсем даже и не такое.

Дата добавления: 2014-11-09