Периоды истории римского права

Предмет и содержание курса

Прежде всего необходимо, как нам кажется, наметить пределы, которыми ограничивается наш курс, если сравнивать его с другими основными посвященными романистике курсами, включенными, как говорилось в предыдущем параграфе, в современный учебный план юридических факультетов итальянских университетов. В курсе «Исто­рия римского права» правопорядок этого народа рассматривается сна­ружи, поскольку курс, с одной стороны, описывает структуру и фун­кции отдельных органов, уполномоченных в разные периоды истории Рима на то, чтобы устанавливать, т.е. создавать, юридические нормы (история «источников создания римского права»¹), а с другой сторо­ны, описывает дошедшие до нас документы, посредством которых возможно «познавать» эти нормы (история «источников познания рим­ского права»).

Разумеется, изучение источников создания римского права делает необходимым знакомство с различными формами, которые принима­ло римское государство в следовавшие друг за другом эпохи от основа­ния Рима и до империи Юстиниана. Поэтому в «Истории римского права» большое внимание уделено истории форм государственного устройства (монархия, республика, принципат, доминат).

Курс «Римское частное право» («Институции римского права»), на­против, изучает правопорядок этого народа изнутри, поскольку опи­сывает различные его «установления» (или «институты»), т.е. группы и системы норм, направленных на регулирование отдельных обществен­ных отношений, причем наиболее пристальное внимание уделяется

¹ В русской традиции дисциплина именуется «Внешняя история источников римского права».

тем, которые обладали наиболее значительным влиянием на форми­рование правовых систем романского происхождения, а именно ин­ститутам частного права (брак, собственность, наследственное преем­ство и т.д.).

Двухгодичный курс «Римское право» имеет монографический ха­рактер, в нем рассматривается какой-либо отдельный институт (на­пример, собственность), который в ходе непосредственного изучения источников подвергается углубленному аналитическому исследованию с целью исторической и догматической реконструкции.

Из сказанного следует, что учебник «Институции римского права» призван сообщить непосвященным в римскую юридическую систему самые начальные сведения, охватывая их целостным взглядом, кото­рому надлежит быть, насколько это возможно, синтетическим и ли­шенным пробелов. Такое предназначение, чрезвычайно важное для начального этапа изучения юриспруденции, наиболее соответствует подлинным римским традициям как по названию, так и по существу. Достаточно вспомнить многочисленные учебники «Institutiones», со­ставленные в педагогических целях самими же античными юристами. Среди этих учебников и поныне выделяется своими превосходными дидактическими качествами поистине золотая книга Гая, юриста Ив. н.э. Приходит на ум и та часть Corpus iuris civilis, которую называют как раз «Institutiones», посредством которой Юстиниан, помимо целей за­конодательных, желал решить, в подражание классическим юристам, задачу распространения среди молодежи, горевшей желанием изучать законы («cupida legum iuventus»), небольшого сочинения, в котором бы содержались основы первоначальных юридических знаний.

Итак, в связи с тем, что исходя из современных воззрений на римское право его изучение уже не может преследовать законодатель­ные и непосредственно практические цели, поскольку римское право как таковое нами более не применяется, изучение, которым мы зани­маемся, необходимо лишь в научных целях, когда ставится задача ис-торико-критической реконструкции этого правопорядка, соотнесен­ного с той эпохой, в которой он развивался.

Однако здесь напрашивается замечание, имеющее пока что пред­варительный характер. Именно, выражение «римское право» на деле отличается достаточной расплывчатостью и неопределенностью, по­скольку им обозначается, как уже было сказано, весь правопорядок на протяжении тринадцативековой истории (VIIIb. до н.э.—VIb. н.э.). Так что это не одно «римское право», а ряд следовавших друг за другом юридических систем, накладывающихся во времени одна на другую, постоянно связанных между собой единой руководящей линией, од­нако последовательно сменяющих одна другую в соответствии с зако­ном развития.

И в самом деле, право, как это было превосходно продемонст­рировано немецкой исторической школой Х1Хв., более не является системой неизменных и вечных норм, основанной нагай'о scripta («пи­саном разуме») и потому сохраняющей одно и то же значение где угодно и когда угодно. Напротив, право, вообще говоря, — явление общественное, причем одно из важнейших, и потому, как и все дру­гие общественные явления— такие, как язык, религия, нравствен­ность, обычай, — оно развивается и меняется с развитием и измене­нием условий среды. И потому юридическая норма, возникшая в оп­ределенное время и в определенном месте, оказывается непригодной и преодоленной с переменой тех обстоятельств, в связи с которыми она возникла. В таком случае она оказывается «упраздненной» и заме­ненной другой, более подходящей, либо изменяется сама, приспособ­ляясь к новым требованиям, усваивая новые функции.

Если говорить о римском праве, изначальная юридическая систе­ма, установленная нравами и обычаями предков (jnores maiorum) и отвечавшая грубому и замкнутому в себе обществу земледельцев и па­стухов, каковым оно было на первых порах в Риме, не могла оставать­ся в сущности своей неизменной на протяжении веков, когда Город превратился из крошечной сельской общины в столицу наиболее об­ширной империи изо всех, какие были известны в истории.

Также и юридическая система, впоследствии достигшая кульми­нации своего развития в эпоху империи, при династии Северов, дей­ствительно прогрессивная и развитая, однако бесконечно усложнен­ная, основанная на самой совершенной научной технике, не могла продолжать руководить обществом, пребывавшим в острейшем поли­тическом, социальном и культурном упадке, каковым оно было в IV и Vbb., когда под натиском варварских вторжений происходил крах За­падной Римской империи. Между тем, с другой стороны, эгоцентри­ческие и языческие идеологии не были в состоянии противостоять широкому распространению новой христианской этики, пронизывав­шей собой юстиниановское законодательство.

Однако именно поэтому усилия, направленные на выделение во времени различных юридических систем, следовавших друг за другом в разные периоды римской истории, оказываются чрезвычайно зат­руднены той особой чертой развития римской юридической системы, которая, до некоторой степени, делает из нее некий исторический ипкит. Вследствие особых свойств римского духа, столь крепко привя­занного к традиции как в политической области, так и в юридичес­кой, религиозной, семейной сферах и столь чуждого всяким внезап­ным изменениям, все римское право, как публичное, так и частное, развивается без явных реформ и резких потрясений, постошно, нонеспешно идя путем внутренней эволюции. Не отказываясь от древних принципов, даже если они оказываются архаическими и не соответ­ствующими новым социальным условиям, на основе этого древнего костяка выстраивается целая усложненная система отступлений, по­правок, исключений, расширительных или ограничительных истолко­ваний, однако в любом случае эволюционных и даже приспосаблива­ющих древние учреждения к новым функциям. Так что древняя юри­дическая система, нашедшая свое типичное выражение в Законах XII таблиц (Leges XII tabularum), так никогда формально и не упраздня­лась, а потому этот древний составленный децемвирами кодекс мог еще в какой-то своей диспозиции цитироваться в качестве действую­щего права тем же самым Юстинианом. Но система эта постепенно обновлялась, уступая в своем практическом применении неотступным потребностям движения вперед.

Среди различных последовательно выделяемых юридических сис­тем проще всего поддающейся реконструкции оказывается та, что от­носится к эпохе Юстиниана. Получив отражение в Corpus iuris civilis, она явилась конечной точкой юридического развития античности и отправной точкой последовавшего распространения римского права вплоть до настоящего времени. Система эта, с одной стороны, скопи­ла в себе всю сокровищницу римского опыта и подвела ей итог, а с другой стороны, заложила основания современного правопорядка.

Поскольку, однако, научное изучение права может быть только историческим, невозможно не принимать во внимание те условия, в которых происходило развитие правопорядка, те причины, которые вызвали его возникновение и изменение. Поэтому следует в первую очередь обратиться, насколько это возможно (в самом деле, истори­ческая реконструкция обусловлена в том, что касается ее результатов, теми свидетельствами, которыми мы располагаем, они же, очевидно, делаются тем более скудными, чем дальше мы отодвигаемся в глубь истории), к происхождению каждого института и проследить его раз­витие, по крайней мере в наиболее характерных чертах, на протяже­нии различных исторических периодов.

Так что прежде чем взяться за рассмотрение отдельных институ­тов, необходимо набросать, пусть в наиболее беглой форме, схему различных исторических периодов римского права и основных факто­ров, определявших его развитие.

Перед всяким историческим рассмотрением, а значит, и перед тем, которым заняты мы теперь, в первую очередь возникает проблема пери­одизации. Всякому известно, что любая периодизация не может не быть произвольной, так что очевидно, что она в состоянии засвиде­тельствовать ad libitum, как кому угодно, различные последовательно­сти разделений или хронологических распределений, которые будут варьироваться в соответствии с исходной точкой зрения и принятыми критериями. Понятно также, что использование исторических дат в качестве разделяющих точек может иметь исключительно условный характер, ведь абсурдом была бы попытка утверждать, что в таком-то году данная историческая эпоха завершается либо начинается. Очевид­но, даты имеют лишь ориентирующую ценность, как опорные точки, и потому лишь в этом смысле можно ими пользоваться.

С учетом вышесказанного следует отметить, что достаточно рас­пространенной периодизацией является разделение римской истории на четыре периода, называемые соответственно архаическим (754—367 до н.э.), предклассжеским (367—27 до н.э.), классическим (27 до н.э.— 284 н.э.) и послеклассическим (284—565 н.э.).

Такая периодизация не вполне удовлетворительна с точки зрения прослеживания эволюции частного римского права. И потому, хотя иной раз в ходе изложения нами и будут употребляться термины, ис­пользуемые в ней (архаический, предклассический, классический и послеклассический), мы все же считаем, что более подходящим, со­ответствующим нашим научным требованиям является разделение на периоды, основанное на последовательности великих кризисов и сле­довавших за ними внезапных трансформаций римского общества в экономической, нравственной и духовной сфере, в его обычаях, а также его представлениях о семье. В самом деле, именно этим великим кри­зисам и следовавшим за ними преобразованиям в жизни общества со­ответствует такое же число кризисов и преобразований юридической системы, развивающейся «как функция» от этой первой.

Следуя такому распределению, мы можем выделить в ходе эволю­ции частного римского права три главнейших этапа.

А) Первый этап. От основания Рима (754 до н.э.) до разрушения Карфагена и Коринфа (146 до н.э.) В этот период римский правопоря­док имеет архаический и строго формалистический характер. Все пра­во целиком основывается на обычаях предков (нравы предков, mores maiorum, неписаное право, ius поп scriptum), и единственная завер­шенная кодификация, Законы XII таблиц, не притязает на то, чтобы заменить mores maiorum, а ограничивается тем, что собирает и уточня­ет некоторые главнейшие нормы частного, публичного, уголовного и процессуального права. При интерпретации как законов, так и актов и сделок частных лиц, находившейся в безраздельной монополии кол­легии понтификов, никто не задается вопросом о духе юридических норм или о воле субъектов. Придерживаются лишь буквального значе­ния использованных слов. Ошибка в употреблении одного-единствен-ного слова используемой формулы лишает юридической силы совер­шенное действие или определяет проигрыш дела.

Этот правопорядок, называемый «квиритским гражданским пра­вом» (ius civile Quiritium), всецело проникнут требованиями устности и торжественности, но, впрочем, вполне достаточен применительно к запросам крошечной земледельческой общины, какой был на первых порах Рим, поскольку отмеченные неудобства оказывались устранен­ными или по крайней мере смягченными традиционной порядочнос­тью {fides) архаических patres familias, которые были хорошо знакомы друг с другом и прибегали к немногочисленным формам, к тому же достаточно схематическим, деловых отношений (что, впрочем, про­исходило достаточно редко, поскольку они были экономически неза­висимыми). Внутри всякой отдельной семьи какие-либо разногласия отсутствуют или же легко гасятся суверенной и абсолютной властью pater familias, в осуществление которым своих полномочий над до­машними государство даже не вмешивается. Перед лицом этой власти все прочие члены семейной группы— сыновья, женщины, рабы— на­ходятся на положении подвластных, лишенных личной и имуществен­ной самостоятельности (§ 102). Лишь pater familias обладает абсолют­ным господством (dominium) над всеми вещами— как движимыми, так и недвижимыми, — образующими богатство группы. И господство это утрачивалось лишь со смертью pater familias в пользу того, кто являлся его преемником (heres, наследник), будучи назначенным пра­вопорядком или самим же отцом (pater) посредством специального торжественного акта (testamentum, завещание).

Кредитно-долговые отношения между patres familias вызывают на свет «обязательства», понимаемые как узы личного закабаления дол­жника кредитором, узы, которые способны привести первого в тюрь­му, ввергнуть его в рабство и, наконец, повести к убийству должника, не исполнившего обязательство.

Б) Второй этап. От разрушения Карфагена и Коринфа (146 до н.э.) до прихода к власти Диоклетиана (284 н.э.). Квиритское гражданское право (iyls civile Quiritium), удовлетворявшее условиям примитивной римской земледельческой общины, становится совершенно неподхо­дящим ввиду новых требований общественной жизни, возникших вслед­ствие средиземноморской экспансии Города. И в самом деле, эта эк­спансия сопровождается одним из величайших социальных кризисов, какие только известны истории. Крошечная община земледельцев и пастухов стремительно превращается в центр и столицу обширнейшей политической организации народов, представляющих все расы, все языки и все культуры. На основе пролегающих по суше и по морю грандиозных путей сообщения формируются мощные встречные дви­жения отлива, с которыми на столицу накатываются, чтобы потом распространиться отсюда во всех направлениях, великие потоки това­ров и идей, переносятся с места на место философские и религиозные учения, обычаи и законы.

Под ударами новых идей старинные идолы обрушиваются один за другим: изначальная спаянность семейного организма уходит в про­шлое, обычаи становятся менее строгими, подрастает новое поколе­ние молодых людей— искушенных и скептически настроенных, жад­ных до путешествий, приключений и богатств, недоверчивых в вопро­сах религии, склонных из любви к новизне поддаваться новым культам и суевериям. Однако, наряду с этими отрицательными следствиями, кризис последнего периода республики влечет за собой и другие, по­ложительные, причем весьма важные. В итоге общество превращается из аграрного в товарное, расцветают промышленность и торговля, преобразуется строительное дело, распространяется высшая культура эллинистического мира.

Перед лицом этих происшедших в социальной жизни Рима гран­диозных изменений, которые, быть может, правильнее было бы на­звать революцией, не могло оставаться безучастным и неподвижным также и право, которое, как сказано, наиболее достоверно и полно отражает требования общества. Но своеобразной чертой римского пра­ва является то (и это прежде всего необходимо принимать в расчет, чтобы понять, как шел процесс его исторического оформления), что развитие правопорядка в Риме происходит не посредством законода­тельных реформ, которых склонный в основе своей к традиционализ­му дух римского народа избегает. Развитие происходит почти неощути­мо, в силу действия различных факторов, играющих в нем большую или меньшую роль. Дадим теперь их краткую характеристику.

a) Ius honorarium («должностное», или преторское, право). На про­тяжении примерно первых двух столетий рассматриваемого здесь этапа претор (praetor, должность введена с 367 до н.э.) ежегодно издает при своем вступлении в должность эдикт (edictum). В нем он формулирует и обнародует программу, которой будет следовать при исполнении сво­ей судебной функции (ius dicere, отправлять правосудие). Претор не является законодателем и потому не может, да и не желает изменять нормы ius civile («претор не может создавать правовые нормы», «praetor ius facere поп potest»). Однако, пользуясь данным ему imperium (верхов­ная власть, используемая претором в объеме своих судебных функций для охраны общественного порядка, он наделен ею наравне с консу­лом¹), претор останавливается в эдикте на следующих случаях:

1) недостаточно регулируемые ius civile, в связи с чем претор обе­
щает ввести более полное их регулирование;

2) не предусмотренные ius civile, в отношении которых он обещает
защиту или санкции;

3) приводящие, при условии применения ius civile, к последстви­ям, которые воспринимаются новым общественным сознанием как несправедливые. Здесь претор, хотя и не заявляет об отмене нормы частного права, обещает поступать отличным от нее образом, с тем чтобы удовлетворить требованиям справедливости (fiequitas).

Эти три задачи преторского права, ius praetorium (называемого так­же ius honorarium, так как должность магистрата именовалась honor — «ab honore magistratuum»), прекрасно обобщил юрист Папиниан (D. 1.1.7.1): Ius praetorium est quod praetores introduxerunt adiuvandi, vel supplendi, vel corrigendi iuris civilis gratia, propter utilitatem publicam («Пре­торское право— это право, которое введено преторами для обществен­ной пользы, с тем чтобы усилить цивильное право, дополнить его или исправить»).

Отдельные специальные средства, использовавшиеся претором, и конкретные результаты, которые им достигались, будут постепенно освещаться в различных частях нашего анализа (в особенности в § 79 и ел.). В настоящий момент важно отметить лишь то, что ius honorarium образует особый порядок, зачастую противоположный цивильному, законности которого он никогда не отрицает, за исключением того, что, когда они приходят друг с другом в столкновение, преторское право фактически подменяет цивильное в практическом применении.

б) Ius gentium (право народов). Рядом с претором, о котором толь­ко что говорилось (городской претор, praetor urbanus), ок. 240г. до н.э. была учреждена вторая, аналогичная ему магистратура— претор по делам чужестранцев-перегринов (praetor peregrinus), на которого воз-

¹ Консул— высшая публичная должность (магистратура) в римской респуб­лике, учрежденная после упразднения царской власти в 509 до н.э. Консулов было двое, они избирались народным собранием и ежегодно сменялись. Обладая высшей военной и администативной (включая судебную) властью— imperium, консул по широчайшему объему своих полномочий был подобен прежнему царю. Установление претуры означало институциональное выделение судебной власти и сведение консулата к исполнительной и военной власти. С установлением прин­ципата (империи) консулат постепенно теряет политическое значение и сохра­няется лишь по традиции: по имени консулов римляне еще в эпоху поздней империи называют год (так называемая эпонимная магистратура).

лагалась судебная функция (iurisdictio) в связи с разногласиями, воз­никавшими между римскими гражданами и чужеземцами либо между чужеземцами различных национальностей. И действительно, в тяжбах между римскими гражданами и теми, кто не был гражданами, невоз­можно применять как римское право, поскольку оно распространяет­ся исключительно на граждан (cives), так и право того, кто граждани­ном не являлся, как неприменимое к римлянину (принцип персональ-ности права). То же самое относится и к двум чужестранцам разной национальности (§ 101).

В этих случаях praetor peregrinus основывает разбор тяжбы не на принципах, присущих отдельным национальным правовым системам, а на тех, которые являются общими для всех них, т.е. основаны на естественном разуме (naturalis ratio). А потому судья, расследуя спор исходя из установки, предложенной praetor peregrinus, будет решать его с учетом этих общих принципов и добросовестности сторон.

Таким образом, из эдикта претора по делам чужестранцев возни­кает особый правопорядок, который, как основанный на принципах, общих для всех народов, стал называться ius gentium. Порядок этот, применявшийся поначалу к отношениям, возникавшим между римля­нами и чужестранцами, довольно скоро благодаря большим преиму­ществам, которые он обеспечивал, проник и в сферу отношений меж­ду гражданами, cives. И правда, это был подвижный и гибкий право­порядок, приспособленный к необходимой для сделок срочности, полностью исключающий торжественные формы, основанный исклю­чительно на добросовестности, так что его можно рассматривать как коммерческое (торговое) право римлян. В отличие от ius honorarium оно не вступает в противоречие с ius civile, но размещается бок о бок с ним, пока почти полностью им не поглощается.

в) Senatus consulta (сенатусконсульты). Возникнув, как говорит само их название, в качестве решений сената, имеющих рекомендательный характер, они постепенно приобретают характеристики источника, порождающего юридические нормы. Юрист Гай причислил их к ис­точникам права, поскольку в общем представлении они обладают тойже принудительной силой, что и закон, lex («имеет силу закона», «legis vicetn optinet»). Именно от сената исходят некоторые наиболее важные нововведения в области семейного и наследственного права.

г) Постановления императоров. С постепенным признанием гос­подствующего положения принцепса (princeps) над всеми прочими людьми граждане, cives, оказались вынуждены присвоить более высо­кий ранг изъявлениям его воли по юридическим вопросам (постанов­ления императоров, constitutiones principis) в различных формах— edicta, rescripta, decreta и mandata. Поныне продолжается обсуждение того, играли ли такие волеизъявления (причем все без исключения) роль за­конодательных актов, но в любом случае никто не сомневается в том, что они обладали величайшей действенностью в качестве руководя­щих указаний и побуждений для всех нововведений в области права и таким образом являлись одним из главных приводных ремней обнов­ления права.

д) Практика cognitio extra ordinem (разбирательства в экстраорди­
нарном порядке). Многие тяжбы изымались из-под обыкновенной юрис­дикции претора и частного судьи (ordo iudiciorum privatorum, порядок судебных разбирательств по частным делам) и в силу разных причин отдавались для дознания магистратам или должностным лицам, сведу­щим в специальной области {censor, praefectus annonae, praefectus vigilum,curator viarum, curator aquarum, praetor fideicommissarius и т.д.). Все они совершали судопроизводство не по обычному порядку (extra ordinem iudiciorum privatorum). Такая практика зародилась в завершающий период республики и все больше распространялась в эпоху принципа­ та. Так, в практике этих судов формировался ряд постоянных принци­
пов, которые зачастую были отличны от ius civile и продиктованы за­ботой о соблюдении справедливости и защитой особых, новых инте­ресов.

е) Влияние юриспруденции. Однако все до сих пор перечисленные
факторы, игравшие роль в развитии римского права, оказываются превзойденными в своем значении воздействием юриспруденции, т.е.
научной разработки права юристами. И в самом деле, юриспруденция
присутствует, и весьма деятельно, в римском праве всегда, как непос­редственно, так и опосредованно. Опосредованным образом ее воздей­ствие сказывается во всех тех факторах, о которых шла речь, посколь­ку всех их в конце концов можно свести к многообразной деятельнос­ти юриспруденции. Преторы, другие магистраты и должностные лица, сенаторы, императоры либо сами являются юристами (что бывало чаще всего, поскольку изучение права было в Риме наилучшей подготовкой и наилучшей начальной ступенью общественной жизни), либо позволяют доверенным юристам, образующим их частный или официаль­
ный совет (consilium), помогать себе и направлять свои действия. Будь
то непосредственно или опосредованно, но существенное влияние
юриспруденции как таковой проявляется в научной работе юристов:
она конкретизируется в консультациях (responsa, ответы), даваемых
заинтересованным лицам, и в создании трудов, которые оказали ве­личайшее воздействиена развитие римского права.

В своем тонком и глубоком исследовании бесчисленных конкрет­ных практических или теоретических случаев римские юристы прихо­дят к всесторонней разработке системы права. Метод, которым они при этом главным образом пользуются, есть interpretatio iuris (истолко­вание права), особая деятельность, значительно отличающаяся от ис­толкования права, выполняемого современным юристом. Ныне дея­тельность истолкователя ограничивается точным пониманием содер­жания и значения нормы и последующим ее применением к конкретному случаю. В римском же мире, напротив того, interpretari, истолковать, в некоторых случаях означало буквально создать право. И верно, наряду с довольно скудным числом случаев, для которых мож­но было сослаться на писаную норму, случаев, в отношении которых римский юрист осуществлял ту же деятельность, что и современный истолкователь, имелся целый ряд других случаев, довольно многочис­ленных, которые за отсутствием писаной нормы необходимо было подвести под юридическую регламентацию, привлекая обычай. При­менительно к этим случаям римский юрист, глубокий знаток обыча­ев, mores, должен был самостоятельно извлечь из них и создать юри­дическую норму, включить ее в систему, вывести из нее все возмож­ные теоретические и практические следствия. Булыиая часть наиболее важных римских правовых институтов обязана своим возникновением именно такой научной и творческой разработке средствами юриспру­денции.

Однако юриспруденция играла важнейшую роль в развитии римс­кого права на этом втором этапе его истории не только тогда, когда занималась истолкованием в этом только что очерченном смысле, но и тогда, когда требовалось толкование в современном значении этого слова. В самом деле, хотя на первом этапе истории римского права интерпретация законов и юридических действий была, как сказано, строго буквальной, теперь, на втором этапе, юриспру­денция принимает на вооружение новые критерии истолкования, в том числе под влиянием методов, ввезенных в Рим из греческих рито­рических школ.

Всякий раз, как жесткое следование букве, verba, законов или дей­ствий частных лиц угрожает возникновением несправедливости, что будет находиться в явном противоречии с духом закона, mens legis, или же с волей, voluntas, частного деятеля (лица), юриспруденция классической эпохи оказывается в состоянии должным образом учесть mens и voluntas, давая им возможность, где это необходимо, возобла­дать над verba. Усилия направлены теперь на создание новой системы, принимающей в учет справедливость, которая становится высшей це­лью права, так что Цельс, великий юрист периода классики, имел основания определить право как «ars boni et aequi» («наука о добром и справедливом»).

Таким образом, древнее да civile, оставаясь формально действи­тельным, в силу различных известных нам теперь факторов ежечасно смягчается, парализуется, подрывается в буквальном своем примене­нии новыми принципами, чтобы оставаться теоретическим отправ­ным пунктом, в действительности не применяемым, всякого отдель­ного решения. Эти разные эволюционные формы на деле пересоздали римское право заново, они дали жизнь новому праву - ius novum, спра­ведливому и всеобщему, способному управлять космополитическим обществом великой империи.

Дается послабление в жесткости применения торжественных фор­мул, а также последствий, которые они за собой влекут; большее зна­чение уделяется, по сравнению с verba, animus (духу, намерениям) сторон и mens автора завещания. Несокрушимое представление о власти pater familias над всеми членами семейства (власть— potestas, manus) оказывается смягченным Утверждается преобладание действительного родства, основанного на кровных узах (cognatio), над родством чисто юридическим (adgnatio). Преобразуется понятие об имущественных отношениях между супругами. Опека из vis ас potestas (власть) над опекаемым, какой она была первоначально, становится обязанностью защиты (долг). Защищено по­ложение рабов, отпущенных на свободу без соблюдения торжествен­ных форм. Возникают, наряду с древним порядком квиритской частной собственности (ныне, имея в виду общественные и частные интересы, различными способами ограниченной), новые, более со­временные типы собственности (преторская собственность, провин­циальная собственность). Вводятся новые, более гибкие формы возникновения земельных сервитутов и узуфрукта. В отно­шении материального удержания имущества подвергается разработке и особо выделяется animus, т.е. намерение, владельца. Допуска­ется существование новых (преторских) типов обязательств, анало­гичных признаваемым ius civile, и новых цивильных оснований их возникновения (различные виды оснований, variae causarum flgurae). Признана возможность прекращения обязательства посредством простого договора, между тем как раньше обязательство могло быть прекращено лишь способами, предусмотренными ius civile. На­чинают использоваться новые формы договоров, произведенные на свет ius gentium, которые совершаются, в отсутствие любых других тре­бований, по простому соглашению сторон. Формулируется тео­рия, в соответствии с которой договор, conventio, является основой всех сделок гражданского оборота, даже архаической и малоподвиж­ной стипуляции (stipulatio). Допускается, что юридические дей­ствия могут исполняться ради других лиц и от их имени (прямое пред­ставительство). Снижается жесткость требований, предъявляемых ius civile к форме и содержанию завещания. По преторскому эдикту к наследству призываются иные лица, чем те, что призыва­лись — в отсутствие завещания— согласноXII таблицам. Посте­пенно, наряду с легатом (legation), обставляемым торжественными фор­мальностями завещательным отказом в соответствии с ius civile, начи­нают признаваться новые типы завещательных отказов (фидеикомиссы). А поверх всех этих нововведений повсюду стал распространять­ся общий дух справедливости: то было новое и универсальное право, которое, согласно эдикту Каракаллы от 212г., распространилось на все народы римского мира.

В) Третий этап. От Диоклетиана (284 н.э.) до Юстиниана (565 н.э.). В послеклассическую эпоху осуществляется процесс упрощения и уни­фикации различных классических правопорядков, развившихся к это­му времени и друг друга перекрывавших. Нет сомнения в том, что римские юристы довершили бы это (имеются и примеры того, что последние юристы приступали к соответствующей деятельности), если бы исторические пертурбации не положили всему конец. То, что могло бы явиться результатом кодификации, предпринятой лишь позднее, в VIb. н.э., было начато судебной практикой IV и Vbb.

Исчезли классические магистраты, которых заменило равное им число имперских чиновников, чьи полномочия исходили непосред­ственно от императора. Вследствие этого исчезло также жогйо iudiciorum privatorum, и новый государственный судья, в присутствии которого разворачиваются теперь все тяжбы, разрешает разногласия, прилагая к ним более справедливые принципы, также упрочившиеся еще в клас­сическую эпоху. Но государственный судья оставляет теперь позади всю ту процессуальную технику (продиктованную основанным на эдикте противопоставлением преторских средств ius civile), к которой был вынужден прибегать претор из-за своего положения по конституции.

Так в практике cognitiones extra ordinem происходит слияние разных классических правопорядков, в первую очередымх civile с ius honorarium, их объединение в единый правопорядок, с естественным преоблада­нием на стороне принципов, введенных преторским правом.

В науке это новое право, порожденное судебной практикой и дело­вым оборотом, фигурирует как «вульгарное римское право».

Однако на преобразование, которому подверглось право в после-классическую эпоху, повлияли и другие факторы, несомненно сыг­равшие важную роль. С одной стороны, следует рассмотреть влияние провинциальных правовых систем (в первую очередь греческих) вслед за знаменитым эдиктом, изданным в 212г. императором Антонином Каракаллой, по которому гражданство было распространено на всех обитателей империи. Это дарование гражданства, преодолев принцип персонального права, буквально на другой день сделало применение римского права обязательным по всей территории империи. Неизбеж­на была реакция в отношении «официального» права со стороны мес­тных правовых систем, действовавших до этого, с последовавшим про­никновением в него многочисленных принципов восточного права. С другой стороны, следует учесть влияние новой, христианской этики, которая в борьбе с индивидуализмом и жестким применением класси­ческого права направляет юридическую систему к новым идеалам гу­манизма, милосердия и любви к ближнему.

Тем не менее ни в одном из этих факторов не следует усматривать решающий момент, так что невозможно полагать обоснованными те научные воззрения, которые, ограничиваясь рассмотрением то одно­го, то другого, толкуют то о «римско-эллинистическом» праве, то о праве «римско-христианском».

Дата добавления: 2014-11-18