Опушка леса

Этот мотив имеет самый широкий спектр применения. Он позволяет прорабатывать как глубинные проблемы и бессознательные конфликты первых лет жизни, так и актуальные ситуативные переживания. Цель этого мотива – вызвать представление образа значимого лица или символических существ, воплощающих бессознательные страхи или проблемы.

Задание мотива «Опушка леса» направлено на ожидание существа, которое выйдет из темноты леса на опушку. Лес при этом символизирует бессознательное. Это темная область на земле, которую нельзя увидеть насквозь, в которой может скрываться все или ничего. В лесу свободно и безмятежно живут дикие звери. Из сказок мы также знаем, что лес населяют злые и добрые существа, такие как гномы, великаны, феи, разбойники или даже злые ведьмы. Нередко пациенты боятся входить в лес, вселяющих в них какой-то неопределенный страх, или вообще слишком близко приближаться к нему.

Если сравнить символику леса с другими символами бессознательного, такими как море, пещера и отверстие на болоте, то опушка леса отличается от них как раз тем, что здесь пациент не спускается в глубину. В мотиве «Опушка леса» как бы не затрагиваются области, лежащие ниже поверхности земли. В этом мотиве прорабатываются не очень глубокие области бессознательного, которые в образе символически находятся непосредственно на земле, т.е. поблизости от сознания.

В работе со взрослыми пациентами не рекомендуется, чтобы пациент в этом образе входил в лес. Пациента просят остановиться на некотором расстоянии от леса, оставаясь тем самым в пограничной области, чтобы по возможности избегать появления страха и сопротивления. На опушку из темноты леса должны приходить символические существа, как бы выходя из бессознательного на свет сознания.

В отличие от работы со взрослыми пациентами, у детей символ леса относительно более многогранен. С одной стороны, он символизирует бессознательное, что-то сокровенное и таинственное. Из леса может выйти образ, символизирующий вытесненный бессознательный материал. С другой стороны, дети относятся к образу леса как к чему-то прячущему, скрывающему, спасающему, дающему защиту. На лугу же они, напротив, могут чувствовать себя как бы «выставленными на растерзание». Дети могут испытывать поэтому желание спрятаться в лесу, который выступает для них в этом случае в аспекте материнского начала.

После того, как пациент представит себе и опишет сидящему рядом психотерапевту луг или опушку леса, его просят подойти поближе к краю леса и остановиться на расстоянии 5 – 20 м от него. Пациента просят вглядеться в темноту леса. При этом пациенту говорят: «Посмотрите, пожалуйста, в глубину леса. Вполне вероятно, из леса выйдет какое-то существо, животное или человек…»

Возможно, пациенту придется терпеливо подождать, прежде чем из леса кто-нибудь выйдет. Не исключено, что на протяжении всего сеанса или даже нескольких сеансов из леса вообще никто не выйдет. Это может говорить о мощной защите и сопротивлении со стороны Сверх-Я (З. Фрейд, 1923). Может быть, сначала пациент увидит только что-то неопределенное или призрачное. Если ему станет страшно, то можно предложить ему спрятаться за какой-нибудь куст или дерево.

Вызывая образ выходящего из леса существа, пациент получает возможность стимулировать развитие бессознательного материала в форме символических образов, которые свободно поднимаются и развертываются из его бессознательного. Из леса могут выйти обычные звери, такие как белка, заяц, лиса, маленькая мышка или крот. Тем не менее, эти животные имеют символическое значение, воплощая актуальные для пациента проблемы, страхи, объектные отношения. У молоденьких девушек часто появляется пугливая косуля, у мужчин – олень, лось или больший медведь. Но появляются также и человеческие фигуры: охотник с большим ружьем, опустившийся бродяга или несколько бродяг, старушка, собирающая ягоды, ведьма и многое другое.

Для более младших детей характерно появление из леса сказочных персонажей. В этом случае имеет смысл продолжать психотерапию «на уровне сказки». Однако в более старшем возрасте подобные инфантильно-регрессивные черты считаются уже защитой от реальности и склонностью к иллюзорному осуществлению желаний.

Немецкий психотерапевт Гюнтер Хорн проанализировал 292 сеанса символдрамы с мотивом опушки леса и привел следующую статистику частоты появления различных символических существ (H. Leuner, G. Horn, E. Klessmann, 1990, с. 59):

по 45 х косуля, белка,

43 х заяц,

38 х человек или похожий на человека образ,

33 х птица,

12 х лиса,

11 х волк,

по 10 х олень, мышь,

6 х кабан,

5 х ёж,

4 х собака,

по 3 х медведь, змея, ящерица,

по 2 х крот, лев.

по 1х жираф, слон, ласка, динозавр, сурок, майский жук, лягушка, лошадь, овца, курица, кошка, сказочное животное, метла, лесной орех, машина, ель, ручей.

При интерпретации появляющихся из леса символических существ необходимо учитывать два дополняющих друг друга аспекта. С одной стороны, образ можно рассматривать в контексте объектных отношений, т.е. как символическое воплощение близких людей, оказавших особо важное влияние на пациента. При невротических нарушениях определенные объекты могут оказаться недооцененными, непризнанными или появиться в образе в искаженной форме, т.е. так, как они эмоционально переживались ребенком. Если же из леса появляются реальные образы, например, отец, учитель и т. д., то интерпретация заметно облегчается.

С другой стороны, образ можно рассматривать с позиции субъекта, т.е. как воплощение бессознательных установок и тенденций поведения, как отражение аффективных и инстинктивных желаний пациента, которые он как бы отщепляет от своего реального поведения. Часто пациенты как бы воплощают тем самым кусочек «непрожитой жизни».

Символическое значение появляющегося из темноты леса существа можно рассматривать в контексте психической структуры, которую К.Г. Юнг называл «тенью». «Тень» занимает промежуточное положение между сознанием и верхними, наиболее поверхностными слоями бессознательного, включая в себя обычно непривлекательные, негативные стороны психики (Э. Сэмьюэлз, Б. Шортер, Ф. Плот, 1994; К.Г. Юнг, 1994).

Цель психотерапии заключается в этом случае в том, чтобы довести до сознания эти отщепленные и вытесненные пациентом тенденции путем выведения из леса на луг символизирующих их существ. Вступая с ними в контакт, пациент принимает и признает их. Он описывает их, приближается к ним, позднее, возможно, даже дотрагивается и гладит их. Однако часто пациенты вначале к этому не готовы.

Появляющееся из темноты леса символическое существо часто настроено враждебно по отношению к пациенту или, по меньшей мере, недружелюбно. Лев, например, может, выйдя из леса, раскрыть пасть, или змея, высунув жало, может надвигаться на пациента. Враждебные человеческие образы со свирепым взглядом, как, например, ведьма, охотник или кто-то другой, также могут завладеть сценой. В одном из образов на луг выбежал огромный великан с ножом и стал гоняться за пациентом. Или же, наоборот, само существо боится приблизиться к пациенту, например, пугливая косуля, ежик или птичка.

Учитывая, что появляющиеся образы символически выражают отщепленные тенденции побуждений и желаний, т. е. некоторые внутренние комплексы, которые, как правило, находятся в конфликте друг с другом и с личностью в целом, обуславливая тем сам враждебность или страх, которое проявляет по отношению к пациенту появляющееся из леса существо, следует избегать бегства от этого существа или враждебных действий против него. Целью психотерапии должна быть постепенная интеграция (Э. Сэмьюэлз, Б. Шортер, Ф. Плот, 1994) изолированных, оторванных, находящихся в конфликте комплексов в целостную личность.

В некоторых случаях пациенты склонны стремительно нападать на враждебное символическое существо. Эта тенденция отражает склонность к аутоагрессии, когда агрессия направляется против самого пациента, точнее против затрагиваемой при этом части его личности. Такое подавление собственных напирающих импульсов при помощи аутоагрессии пациент уже достаточно долго вырабатывал в своем невротическом поведении. Психотерапевт оказывается в сложной ситуации. В наихудшем случае он может посоветовать пациенту убежать от вызывающего страх существа. С психотерапевтической точки зрения этот совет явно не самое лучшее, если принять во внимание, что эти образы символически представляют определенную часть личности пациента, его проблемы, и, убегая от них, пациент как бы остается с теми же самыми неразрешенными проблемами. Для конструктивного разрешения создавшейся ситуации Х. Лёйнер предлагает использовать режиссерский принцип активного ведения сновидения наяву, который он называет принципом кормления, перекармливания, нежного поглаживания, объятия и примирения.

Интеграция конфликтного материала в целостную личность происходит по аналогии с действиями укротителя, приручающего диких животных. Как известно, агрессивное противодействие и избиение животных не приводит к их приручению. Укротитель пытается расположить и привязать к себе животных путем кормления и нежного обращения.

Принцип кормления появляющегося в образе символического существа – это, по сути, удовлетворение фрустрированной оральной потребности той внутренней психической структуры личности, которую представляет символическое существо. В техническом плане психотерапевт предлагает пациенту покормить вышедшее на опушку леса существо, говоря: «Мне кажется, Вам сейчас не стоит делать этому животному (человеку и т. п.) что-то плохое. Мне кажется, что это животное просто очень голодное и его нужно как следует покормить». После этого психотерапевт либо предлагает подходящую для данного существа пищу, либо, еще лучше, обсуждает с пациентом, что можно было бы лучше всего предложить животному. Например, змее можно предложить блюдце молока, а льву – большую миску свеженарезанного мяса. Психотерапевт продолжает далее примерно так: «Представьте себе, пожалуйста, что я приготовил (в случае, если пациент представил себе, например, льва) большую миску свежего мяса, которая теперь стоит рядом с Вами. Покидайте льву мясо, кусочек за кусочком, и внимательно понаблюдайте, станет ли он есть, и как он будет реагировать дальше». При этом важно как можно больше накормить и даже перекормить символическое существо.

Как правило, символическое существо начинают брать пищу сначала неохотно, но иногда и с большой жадностью. Попробовав первые куски пищи, символическое существо начинает есть все более охотно. Психотерапевт должен так воздействовать на течение образов пациента, чтобы не просто «кормить» символическое существо, а, прежде всего, чтобы предложить ему избыток пищи, которой должно быть значительно больше, чем невротический пациент может представить себе в своей вызванной оральной фрустрацией зажатости. Важное значение имеет при этом момент наступления «пресыщения», когда животное «перекормят».

Насколько это получается, зависит от характера предлагаемой пищи. Психотерапевту следует всякий раз подбирать именно ту пищу, которая подходит данному конкретному существу.

После того, как символическое существо становится по-настоящему сытым, оно, как правило, ложится отдохнуть. Его настроение и поведение коренным образом изменяется. Символическое существо перестает казаться пациенту опасным, становится приветливым и доброжелательным. Пациент может теперь приблизиться к нему, прикоснуться и погладить его. Возможно, здесь пациенту еще придется при помощи психотерапевта преодолеть остатки некоторого страха. В этом и заключается упомянутый выше режиссерский принцип нежного поглаживания, объятия и примирения.

Литература

1. Лёйнер Х. Кататимное переживание образов / Пер. с нем. Я. Л. Обухова. М., «Эйдос», 1996

2. Лёйнер Х. Основы глубинно-психологической символики. // Журнал практического психолога, 1996, № 3, 4

3. Обухов Я.Л. Образ–рисунок–символ, Журнал практического психолога, 1996, № 4, с. 44–54

4. Обухов Я.Л. Символдрама и современный психоанализ. Сборник статей. – Харьков: Регион-информ, 1999

5. Обухов Я.Л., Белоцерковский Г.М.: Кататимно-имагинативная психотерапия: введение в основную ступень. – Ида-Вирумаа 2002

6. Павич М. Последняя любовь в Константинополе. Пособие по гаданию / Пер. с серб. Л. Савельевой. – СПб.: Азбука 1999

7. Русских, Н.И. Интенсивная психотерапия острого ипохондрического невроза (использование метода символдрамы по Х. Лёйнеру). // Журнал практического психолога, 1996, № 5

8. Сэмьюэлз Э., Шортер Б., Плот Ф. Критический словарь аналитической психологии К. Юнга. М., ММПП «Эси», 1994

9. Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы (1936). М., «Педагогика-Пресс», 1993

10. Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. М., «Медицина», 1991

11. Фрейд З. Очерки по психологии сексуальности (1905). М., 1989

12. Фрейд З. Я и Оно (1923). // Фрейд З. Избранное. М., Внешторгиздат, 1989

13. Юнг К. Психологические типы. М., 1923

14. Юнг К. Психология бессознательного. // Собрание сочинений. М., «Канон», 1994

15. Desoille R.: Introduction a une psychotherapie rationelle. P.U.F., Paris 1945

16. Erikson E.H. Kindheit und Gesellschaft, Klett-Cotta, Stuttgart 1984

17. Frank L.: Über Affektstörungen. Berlin 1913

18. Freud S. (1895). Studien über Hysterie, GW I, Imago London 1942

19. Happich C.: Das Bildbewußtsein als Ansatzstelle psychischer Behandlung. Zbl. Psychother. 5 (1962) 633

20. Hennig, H.: Psychotherapie mit dem Katathymen Bilderleben – Grundlagen und Praxis der psychotherapeutischen Arbeit mit dem Tagtraum. VEB Thieme-Verlag Leipzig 1990

21. Hennig, H.; E. Fikentscher u.a.: Kurzzeit-Psychotherapie in Theorie und Praxis. 2. Aufl., Pabst Lengerich 1999

22. Kernberg O.F. Borderline-Störungen und pathologischer Narzißmus, Suhrkamp, Frankfurt/M 1980

23. Klessmann E., Eibach H. Wo die Seele wohnt: das imaginäre Haus als Spiegel menschlicher Erfahrungen und Entwicklungen, Huber, Bern, Göttingen, Toronto 1. Aufl.1993

24. Kohut H. Narzißmus, Suhrkamp, Frankfurt/M 1981

25. Kretschmer E.: Medizinische Psychologie. 14. Aufl., hrsg. von W. Kretschmer. Thieme, Stuttgart 1975

26. Leuner H. Lehrbuch des Katathymen Bilderleben, Huber, Bern 3. Aufl. 1994

27. Leuner H., Horn G., Klessmann E. Katathymes Bilderleben mit Kindern und Jugendlichen, 3. Aufl. Reinhardt, München 1990

28. Psziwyj A. Die imaginative Anwendung des Wassers im Katathymen Bilderleben. In Leuner H. (Hrsg.); Katathymes Bilderleben Ergebnisse in Theorie undPraxis, 2. Aufl. Huber, Bern; Stuttgart; Toronto 1983

29. Schäfer H. Kurztherapie mit dem Katathymen Bilderleben bei Kindern und Jugendlichen (7.–15. Lebensjahr), In: Katathymer Bilderbote Nr. 5, 1991

30. Siefert H. Inkubation, Imagination und Kommunikation im antiken Asklepioskult. In Leuner H. (Hrsg.); Katathymes Bilderleben Ergebnisse in Theorie undPraxis, 3. Aufl. Huber, Bern; Stuttgart; Toronto 1990

31. Silberer H.: Bericht über die Methode, gewisse symbolische Halluzinationserscheinungen hervorzurufen und zu beobachten. Jb. psychoanalyt. psychopathol. Forsch. 1 (1909) 302

32. Silberer H.: Symbolik des Erwachens und Schwellensymbolik überhaupt. Jb. psychoanal. psychopatholog. Forsch. 3, (1912) 621

33. Wilke E.; Leuner H. (Hrsg.): Das Katathyme Bilderleben in der Psychosomatischen Medizin. Bern; Stuttgart; Wien: Huber, 1990

34. Wilke E.: Psychotherapie bei psychosomatisch Kranken. In: Reimer C.; Ecker, J.; Hautzinger M.; Wilke E.: Psychotherapie: Ein Lehrbuch für Ärzte und Psychologen. Berlin, Heidelberg, New York: Springer, 1996

ГЛАЗ ГОРА –

Дата добавления: 2014-11-18