Политико-правовые идеи Реформации

Г

ПОЛИТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ Н. МАКИАВЕЛЛИ

Одним из первых теоретиков новой эпохи был великий фло­рентиец Никколо ди Бернардо Макиавелли (1469—1527 гг.). Он происходил из обедневшей дворянской семьи нотариуса. Большой знаток античной литературы, дипломат и политик (во время респуб­лики более 14 лет был канцлером-секретарем Совета десяти в Боль­шом Совете Флоренции) после реставрации Медичи (1512 г.) был арестован, выслан в свое поместье, где и написал большинство своих произведений.

Перу Макиавелли принадлежат знаменитые в Европе после его смерти труды — «Государь», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «История Флоренции», а также ряд художественных про­изведений. Он пытается ответить на волновавшие его вопросы: в чем причина процветания одних государств и упадка других? Су­ществуют ли закономерности в политических превратностях исто­рии? Насколько решает успех дела доблесть государя, а насколько — каверзы судьбы? Почему цивилизованная Греция подпала под

власть Филиппа Македонского, а Византия — под турецкое иго? Как уберечь Италию от подобной судьбы?

Выделим наиболее существенное в политическом учении Ма­киавелли.

Прежде всего, он резко выступает против теологических пред­ставлений о государстве и политике. Пожалуй, впервые после Ари­стотеля Макиавелли строит свои рассуждения на основе историчес­кого опыта, опыта государств античного мира, анализе политики современных ему правительств. Он утверждает, что изучение про­шлого дает возможность предвидеть будущее, определить средства и способы действий, полезных в настоящем. «Чтобы знать, что долж­но случиться, достаточно проследить, что было... Это происходит оттого, — пояснял мыслитель, — что все человеческие дела делают­ся людьми, которые имели и всегда будут иметь одни и те же стра­сти, и поэтому они неизбежно должны давать одинаковые результа­ты». Главные аргументы для него — опыт истории, одинаковая при­рода человека во все времена, во всех государствах и у всех народов.

Наиболее общей причиной человеческих действий, из которых складываются их отношения, учреждения, история, является для Макиавелли интерес. Для того чтобы управлять людьми, по его мнению, надо знать причины их поступков, их интересы и стремле­ния. Люди беспокойны, честолюбивы, и никогда не довольствуются своей долей. Поэтому в политике всегда следует рассчитывать на худшее, а не на доброе и идеальное.

Какова власть судьбы над делами людей? Макиавелли против ут­верждения, что всем в мире правит судьба и Бог: «Судьба распоряжа­ется лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям». Судьба (fortuna) всесильна там, где ей препятствием не служит доблесть, воля (virtu).

Историческая необходимость, с одной стороны, и воля людей, с другой приводят к образованию государств. До Макиавелли госу­дарство трактовалось как гражданское общество (civitas) или рес­публика, как у Цицерона, а в Средние века — монархия, королевство, княжество. Макиавелли вводит новый термин для обозначения го­сударства — Stato, как политически организованное общество, опре­деленным образом организованная власть, ее институты, наличие юстиции, права. Этот термин прижился в науке и стал общеупотре­бительным (англ. State, фр. — E'tat). Целью государства и основой его прочности Макиавелли считал безопасность личности и незыб­лемость собственности. Самое опасное для правителя — посягать на имущество подданных — это неизбежно порождает ненависть. Безопасность личности и незыблемость собственности он называл благами свободы.

Источником развития государства является борьба разных по­литических сил, главным образом аристократии и народа. Она и приводит к той или иной форме правления. По Макиавелли, разни-

ца между формами государства определяется структурой, организа­цией власти, количественным и качественным составом элементов политического общения. На форму правления влияют экономичес­кие, географические, этнические, военные, демографические факто­ры. С политическими формами государства, согласно Макиавелли, тесно связаны: морально-психологическое состояние общества нравственность правящих. Гении и маразматики, вожди и посред­ственности среди правящих влияют на политику и политические формы государства.

Формы государства, считал Макиавелли, зависят также от числа правящих, целей, которые они ставят, от качества той или иной фор­мы. Он воспроизводит концепцию Полибия о возникновении госу­дарства и круговороте форм правления. Правильные формы прав­ления, по его мнению, монархия, аристократия и демократия, целью которых является всеобщее благо, часто превращаются в непра­вильные — тиранию, олигархию и охлократию, целью которых яв­ляется собственная польза правящих. Вслед за античными автора­ми он также отдает предпочтение смешанному из правильных форм правлению — «смешанной республике». Ее суть в том и состоит, что система государственных органов включает аристокра­тические и демократические учреждения, которые взаимно сдержи­вают посягательства на интересы той или иной части населения.

Кому надежнее поручить охранение свободы — народу или ари­стократии? — ставит вопрос Макиавелли и отвечает: «вверять охра­нение свободы должно тем, кто менее алчен и менее помышляет о ее захвате». Знать одержима желанием господствовать. Простонародье «лишь хотят не быть угнетенными, они более любят свободу и менее знатных имеют средств на похищение свободы в свою пользу».

Самая необходимая власть в государстве, считает Макиавелли, состоит в праве обвинять — перед народом ли, судьей или советом. «Ничто не придает республике столько прочности и устойчивости, как такое учреждение, которое представляет законный исход не­согласиям, волнующим ее вследствие подобных неудовольствий».

Но смешанная республика — идеал, будущее. Политическими же реалиями Европы были монархии (во Флоренции — сеньория Медичи). Во всех странах феодальные отношения образовывали за--путанный клубок прав и обязанностей, непрерывную борьбу между королевской властью и вассалами, вереницу измен, предательских убийств, отравлений, коварных интриг и т.п. Именно из этой прак­тики исходил Макиавелли, когда формулировал свои рекомендации и правила политического искусства в «Государе». В чем их суть?

Во-первых, в отличие от смешанной республики, где народ охра­няет свободу и ненарушимость законов, обеспечивающих обще­ственную безопасность, для государя политика — стратегии и так­тика удержания власти и сохранения государства. Власть приоб­ретают различными способами, в т.ч. и путем преступлений,

заметил Макиавелли. Если государь пришел к власти с помощью народа, он должен стараться удержать его дружбу, что совсем не трудно, ибо народ требует только, чтобы его не угнетали. Он более всего должен опасаться презрения и ненависти подданных.

Во-вторых, Макиавелли опровергает общее мнение политиков о порочности народа. Народные массы постояннее, честнее, мудрее и рассудительнее государя, утверждает он. «Сравнив государя, под­чиненного законам, с народом, также сдерживаемым ими, мы видим, что народ выше; точно так и при самовластии народ реже впадает в ошибки, чем государь, и притом ошибки его меньше и правиль­нее». Даже бунтующий народ легко уговорить, а против государя нужно прибегать к мечу, ибо то зло сильнее, которое требует более сильного средства. Последний, освобожденный от уз законов, будет неблагодарнее, переменчивее и безрассуднее всякого народа.

В-третьих, важным средством политики Макиавелли считал религию. Она, рассуждал Макиавелли, — могучее средство воздей­ствия на умы и нравы людей. Именно поэтому все основатели госу­дарств и мудрые законодатели ссылались на волю богов. В Древнем Риме «религия помогала командовать войсками, воодушевлять на­род, сдерживать людей добродетельных и посрамлять порочных». Государство должно использовать религию для руководства поддан­ными. В отличие от приверженцев Реформации он считал образцом и основой религиозной реформы не идеи первоначального христи­анства, а античную религию, всецело подчиненную целям полити­ки. Не политика на службе у религии, а религия на службе у поли­тики, считал Макиавелли.

В-четвертых, в противоположность католической церкви, стре­мившейся подчинить политику христианской этике, Макиавелли отделял реальную политику от морали. Моральных правил и бла­городных чувств для политики мало, считал он. В государственной деятельности привычны другие правила, нежели в обществе между частными лицами. Поступки политических деятелей должны оце­ниваться не с точки зрения морали, а по их результатам, отношению к благу государства. По Макиавелли, главная цель политической жизни — всеобщее благо — допускает использование любых средств, ведущих к ней.

Не подрывая авторитета верховной власти, рассуждал Макиа­велли, надо помнить и следовать правилам политики. В «Государе» он поучал: государю надлежит быть в дружбе с народом, иначе в трудное время он будет свергнут. С людьми знатными надлежит поступать так, как поступают они. Больше мудрости в том, чтобы, слывя скупым, стяжать худую славу без ненависти, чем в том, чтобы, желая прослыть щедрым и оттого поневоле разоряя других, стя­жать худую славу и ненависть разом. Подданным лучше внушать страх, чем любовь. Методами осуществления власти могут быть и хитрость, коварство, обман. «Надо знать, что с врагом можно бороть-

сЯ двумя способами: во-первых, законами, во-вторых, силой. Первый способ присущ человеку, второй — зверю; но так как первое часто недостаточно, то приходится прибегать и ко второму. Отсюда следу­ет, что государь должен усвоить то, что заключено в природе и чело­века, и зверя». Макиавелли советовал государю уподобляться льву и лисе. «Лев боится капканов, а лиса — волков, следовательно, надо быть подобным лисе, чтобы обойти капканы, и льву, чтобы отпуг­нуть волков». Иначе говоря, заключает автор «Государя», надо яв­ляться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благочестивым — и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранить готовность при необходимости проявить и противоположные качества. Пусть обвиняют поступки государя, лишь бы оправдывали результаты.

По мнению Макиавелли, для правителей его времени допустимы вероломство и жестокость. «Следует или вовсе не обижать никого, или удовлетворять своей злобе и ненависти одним ударом, а потом успокоить людей и возвратить им уверенность в безопасности». Лучше убить, чем грозить, — грозя, создаешь и предупреждаешь врага, убивая — отделываешься от врага окончательно. Лучше жес­токость, чем милосердие: от наказаний и расправ страдают отдель­ные лица, милосердие же ведет к беспорядку, порождающему грабе­жи и убийства, от которых страдает все население. Он советовал государю «по возможности не удаляться от добра, но при надобно­сти не чураться и зла». Такие и подобные им правила политики и составляют сущность «макиавеллизма» — практического руковод­ства для беспринципных политиков.

И право Макиавелли рассматривал как средство для достиже­ния государственных целей. Законы охраняют свободу и спокой­ствие народа. «Когда народ увидит, что никто ни при каких обстоя­тельствах не нарушает данных ему законов, он очень скоро начнет жить жизнью спокойной и довольной». Он приводит пример: бла­годаря законам Ликурга, по которым царь, аристократия и народ получили каждый свою часть, Спарта просуществовала более 800 лет. Источником хороших законов, по Макиавелли, выступает не воля государя, а недовольство и смуты — они «всегда устанавливали законы и порядки для пользы общественной свободы». Голод и нужда делают людей искусными, считал Макиавелли, а законы — добрыми. Ибо добрые деяния происходят от доброго воспитания, доброе воспитание — от хороших законов.

Учение Макиавелли о государстве и политике оказало огромное влияние на последующее развитие политико-правовой идеологии.

В первой половине XVI в. в Западной и Центральной Европе развернулось широкое общественное движение, направленное про­тив феодальных пережитков, за преобразование католической церк-

ви, получившее название Реформации. Участие в реформационном движении различных оппозиционных сил (от части дворянства и князей до крестьян и плебеев) предопределяло наличие в нем весь­ма разнородных политических программ, представлений о государ­стве, праве, законе.

Главным очагом европейской Реформации была Германия. На­чало ее положил профессор Виттенбергского университета доктор богословия Мартин Лютер (1483—1546 гг.). Именно он сформули­ровал те религиозно-политические лозунги, которые вначале вдох­новили и сплотили в Германии всех поборников Реформации.

Мартин Лютер выступил решительным противником папы рим­ского и католической церкви как посредниками между Богом и мирянами. Спасение достигается исключительно верой, утверждал он, и каждый верующий не нуждается в посредниках в своих отноше­ниях с Богом. Никто из людей не имеет превосходства над себе по­добными: клир ничем не отличается от мирян, все сословия равно­правны. Единственный источник веры — Библия. Учения «отцов церкви», буллы и энциклики папы римского — лишь человеческие установления, подлежащие рациональной оценке и критике.

Лютер считал, что всех людей можно разделить на две части: одних причислить к божьему царству (праведников), других — к светскому. «И если бы весь мир состоял из подлинных христиан, т.е. из истинно верующих, — писал он в сочинении «О светской власти. В какой мере ей следует повиноваться» (1523), — то не было бы необходимости или пользы ни в князьях, ни в королях, ни в господах, ни в мече, ни в законе». Но их меньшая часть: злых всегда больше, чем благочестивых. Поэтому Бог учредил два цар­ства и два правления — духовное и светское, подчинив людей мечу и закону, «чтобы они не могли учинять зла, чтобы они жили с ми­ром и любовью».

Как далеко простирается светская власть? — задает вопрос Лю­тер в главной части своего наставления. И отвечает: светское прав­ление имеет законы, которые простираются не далее тела и иму­щества человека. Его внутренний, духовный мир вне юрисдикции государства, вне подчинения его законам. Поэтому, если светская власть или епископы осмеливаются диктовать законы душам, они грубо вмешиваются в правление Господа. Заслугой Лютера был вывод о том, что свобода мысли и совести есть предпосылка и обя­зательный признак антидеспотического, демократически органи­зованного общества. «Ни папа, ни епископ, ни какой бы то ни было человек, — писал он, — не имеют права установить хоть единую букву над христианином, если не будет на то его собственного согла­сия». Эта идея безусловной необходимости «собственного согласия» в вопросах веры и права сыграла в науке о праве и государстве благотворную, поистине революционизирующую роль, как универ­сальный правовой кооператив.

Таким образом, Лютер отстаивал самостоятельность государства по отношению к церкви, выступал против привилегий католическо­го духовенства и их стремления управлять христианами и нехри­стианами. Идея усиления государственной власти и государства становилась характерной чертой немецкого правосознания.

М.Лютер считал естественное право основой порядка в государ­стве, основой законодательства. По его мнению, в светском государ­стве необходимы хорошие и справедливые законы. Но даже «слишком много сводов законов» не обеспечат справедливость в государстве, если князь не будет руководствоваться практической целесообразностью, реальными интересами, определяемыми челове­ческим разумом. Поэтому князь применял закон, иногда «во всей строгости», а иногда смягчая его, так, «чтобы разум постоянно пре­возносился выше всяких законов и оставался высшим законом и лучшим законоведом».

Более радикальную программу Реформации предложил предво­дитель Крестьянской войны в Германии (1524 —1526 гг.) Томас Мюнцер (ок. 1490—1525 гг.). В своем «Пражском воззвании» он клеймит «проклятых попов» и ученых-богословов, действовавших по «дьявольскому наущению» и не объяснивших толком «божьего порядка». Наш разум — доказательство того, что мы — дети божьи. В «Проповеди перед князьями» Мюнцер говорил о необходимости и неизбежности скорой Реформации, называл священнослужителей «змеями», а правителей и господ — «угрями», нынешнее государ­ство — «царством дьявола».

Программные документы восставших крестьян, подготовленных ближайшим окружением Мюнцера, призывали все крестьянские общины объединиться в «христианский союз и братство», в кото­ром установится справедливый общественный строй, где принци­пом будет служение «общей пользе». Таким образом, призыв к со­циальному перевороту и установлению фактически народной вла­сти, возвращению к христианскому равенству и демократической церкви, «божьей справедливости» и правосудию — основное в поли­тической программе Т.Мюнцера.

Заметное влияние на результаты Реформации оказал Жан Кальвин (1509—1564 гг.). Его критика существующего была уме­ренной и по-своему конструктивной. Всякую власть в государстве он считал божественной. Осуждая феодально-монархические круги за творимые насилия, произвол и беззакония, предрекал им Божью кару. Право на сопротивление тирании Кальвин признавал только за органами власти, церковью и представительными учреждениями. Лишь когда исчерпаны все легальные формы сопротивления, допус­кал неповиновение и свержение тирана. Наихудшей формой прав­ления для него была демократия. Предпочтение отдавал олигархи­ческой организации управления государством.

1 Г. Г. Демиденко

В богословском трактате «Наставление в христианской вере» (1536 г.) Кальвин развивал концепцию божественного предопре­деления, судьбы. Одни люди предопределены, по его мнению, к спа­сению и блаженству, другие — к погибели. Если человек набожен и добродетелен, трудолюбив и покорен властям, значит Бог благово­лит им. Благородство происхождения и сословные привилегии следовательно не важны, ибо не в них спасение человека. Это впол­не соответствовало духу рождающегося капитализма и идеалам буржуазии.

Протестантской этике отвечала и практическая деятельность Кальвина: он основал в Женеве новую церковь, в которой христиан­ская община управлялась выборной консисторией (пресвитер, про­поведник и дьякон). Поначалу Кальвин ставил консистории выше государственных органов (женевская консистория фактически под­чинила себе магистрат города). Кальвин писал о возможности сопро­тивления магистратов королю в случае попрания божественных за­конов, ущемления свободы народа. В конечном счете утвердилась идея независимости кальвинистской церкви от государства.

В XVI—XVII вв. кальвинизм широко распространился в Швей­царии, Нидерландах, Франции, Англии, Шотландии, Польши, в севе­роамериканских колониях кальвинистская идеология содействова­ла победе первых буржуазных революций в Европе, стала составной частью политико-юридического мировоззрения буржуазии.

В результате Реформации от католической церкви отошли лю­теранская, протестантская церкви. Главным орудием католичес­кой реакции стало «Общество Иисуса», основанное испанским дворянином Лойолой, вскоре превратившееся в воинствующий мо­нашеский орден иезуитов. Используя любые средства («Кому доз­волена цель, тому дозволены и средства», «Цель оправдывает сред­ства» — из правил ордена иезуитов), они стремились добиться вли­яния на государей, сановников для укрепления католицизма и его распространения, создавали широкую сеть учебных заведений в ряде стран, в т.ч. в Украине.

В ходе Реформации среди французских и шотландских кальви­нистов получили распространение произведения монархомахов (тираноборцев) (Ф.Готман, Ю.Брут, Т.Беза, Дж.Бьюкенен и др.). С позиций феодальной аристократии и дворянской оппозиции они осуждали тиранию королей, требовали ограничения их власти со­словными учреждениями, предоставления народу права смещать и выбирать монарха, призывали к сопротивлению тиранам. Всячески подчеркивалось, что суверенитет народа выше прерогатив монарха, связанного условиями договора со своими подданными. Только соблюдение его условий делает государственность нормальной, а власть государя — законной.

Как видим, некоторые идеи тираноборцев выходили за пределы защиты узкосословных интересов знати и имели общенаучное зна-

чение. К таким произведениям относится и работа Этьена де Ла Боэси (1530—1563 гг.) «Рассуждение о добровольном рабстве». Ав­тор поставил и дал ответы на два вопроса: почему миллионы людей сами отказываются от своей свободы, становясь невольниками госу­дарей, и благодаря чему государям удается достигать этого состоя­ния и удерживать его?

По мнению Ла Боэси, иго тирании противоречит природе, сво­боде и равенству людей. Возникнув по разным причинам (насле­дования, сила, договор), тирания держится привычкой народа к раб­ству. Оно является добровольным, поскольку народ содержит тира­на, терпит его прихоти и злодеяния вследствие трусости, страха, порожденных тираническим режимом. Государи всячески культи­вируют у своих подданных привычку сознавать и ощущать себя бесправными рабами.

Тиран, утверждает Ла Боэси, опирается на пользующихся его милостями приближенных, те в свою очередь имеют своих прибли­женных и т.д. Так образуется целая пирамида подручных, где каж­дый извлекает выгоду из своего положения: наживаются и преус­певают, помогая монарху эксплуатировать народ и господствовать над ним. Государство, считал французский тираноборец, это объеди­нение тиранов, из которых высшие опираются на низших и в то же время при случае грабят их. Сила тирана в том, что с помощью приближенных, «маленьких тиранчиков» и своих сторонников он раскалывает народ.

Таким образом, выявлен ряд типичных черт процедуры властво­вания в социально разнородном обществе. Резкое осуждение тира­нии с позиций естественного равенства и свободы людей, критика реальных качеств власти, присущих не только абсолютным монар­хиям, но и бюрократической иерархии вообще при отсутствии за­конности и гарантий прав личности свидетельствуют о значитель­ном вкладе Ла Боэси в развитие прогрессивной демократической мысли. Этим объясняется и долгая жизнь его трактата. Даже в годы Великой французской революции он переиздавался дважды.

Дата добавления: 2014-11-20