Тема 1. Философия и мировоззрение. Множественность пониманий философии. Часть 1 1 страница

Хайдеггер М. Основные проблемы феноменологии [1]

ВВЕДЕНИЕ

§ 1. Экспозиция и общее членение темы

Задача этих лекций — поставить и проработать основные про­блемы феноменологии, а также шаг за шагом приблизиться к их решению. Исходя из того, что феноменология делает своей те­мой и как она исследует свой предмет, мы должны суметь развить ее понятие. Мы намереваемся в нашем рассмотрении затронуть как содержание, так и внутреннюю систематику основных про­блем. Цель состоит в их прояснении исходя из их основы.

Тем самым одновременно сказано также (негативным обра­зом): мы вовсе не хотим просто в исторической последователь­ности ознакомиться с тем, как обстоят дела с современным на­правлением в философии, называемым «феноменология». Мы имеем дело не с феноменологией, но с тем, с чем она сама имеет дело. Опять же, мы не просто хотим принять к сведению это по­следнее, дабы суметь доложить: феноменология, мол, имеет дело с тем-то и тем-то, но в лекциях мы сами заняты этим делом, и вы должны соучаствовать в нем или учиться соучаствовать. Ведь дело не в том, чтобы знать философию, но чтобы уметь фило­софствовать. Хотелось бы, чтобы введение в основные проблемы привело именно к этому результату.

Но сами эти проблемы... Должны ли мы просто принять на веру, что в состав основных проблем и в самом деле входит имен­но то, что становится предметом нашего разбора? Как добираем­ся мы до этих основных проблем? Не прямо, но на окольном пути разбора определенных частных проблем. Из них мы вылущи­ваем основные проблемы и определяем их систематическую взаимосвязь. В результате этого понимания основных проблем должно выясниться, в какой мере благодаря им возникает необ­ходимость в философии как науке

Курс лекций подразделяется на три части. Мы обозначим их поначалу приблизительно с помощью следующего членения:

1. Конкретные феноменологические вопросы как подведе­ние к основным проблемам.

2. Основные проблемы феноменологии в их систематике и обосновании.

3. Научная проработка этих проблем и идея феноменологии.

Путь рассмотрения ведет от определенных частных проблем к основным проблемам. Стало быть, возникает вопрос: как мы находим исходную точку рассмотрения, как выбираем и очерчи­ваем частные проблемы? Оставлено ли это на волю случая или нашей прихоти? Чтобы эти частные проблемы не казались вы­хваченными случайно, к ним должно подвести некое предвари­тельное рассмотрение.

Можно было бы подумать, что проще и надежнее всего вывести конкретные Феноменологические проблемы из понятия феноменологии. Феноменология, мол, есть по своей сути то-то и то-то, и, соответственно, то-то и то-то попадает в круг ее задач. Между тем, понятие феноменологии еще нужно заполучить. Значит, по такому пути идти нельзя. Но для очерчивания кон­кретных проблем нам не требуется в конечном итоге никакого четкого и всесторонне обоснованного понятия феноменологии. Взамен такого понятия достаточно было бы иметь некую ориен­тацию в том, что именно сегодня понимают под именем «феноменология». Конечно, внутри феноменологического исследова­ния имеются опять-таки различные определения ее сущности и ее задач. Но даже если бы удалось привести эти расхождения в определении сущности феноменологии к согласию, оставалось бы все же не ясно, способны ли мы с помощью такого, как бы ус­редненного, понятия феноменологии начать ориентироваться в том, какие конкретные проблемы нам следует выбирать. Ведь сначала еще должно быть установлено, что феноменологическое исследование уже достигло сегодня центра философской проблематики и, исходя из ее возможностей определить свою собственную сущность. Это, однако, как мы увидим, не верно — на­столько неверно, что одна из основных целей этих лекций состо­ит именно в том, чтобы показать, что феноменологическое ис­следование, постигнутое в его основных тенденциях, не может предоставить нам ничего иного, кроме более радикального понимания идеи научной философии, к которой были направлены, по мере ее осуществления от античности до Гегеля, постоян­но обновляющиеся, но в себе единые и взаимосвязанные усилия.

До сих пор, даже внутри самой феноменологии, эта послед­няя понималась как некая философская пред-наука (Vorwissen-schaft), которая подготавливает почву для собственно философ­ских дисциплин: логики, этики, эстетики и философии религии. Однако в таком определении феноменологии как пред-науки принимают как данность традиционный запас философских дисциплин, не спрашивая при этом, не поставлено ли это положение дел под вопрос и не расшатывается ли именно самой фе­номенологией,— не заключена ли в феноменологии возмож­ность преодолеть внешний характер философствования, окрепший в этих дисциплинах, заново освоить и оживить великую фи­лософскую традицию в ее глубинных тенденциях, отталкиваясь от данных ею сущностных ответов. Мы утверждаем: феномено­логия не есть одна из философских наук в числе других и не пред-наука для прочих наук; выражение «феноменология» представляет собой заголовок для метода научной философии вообще.

Прояснение идеи феноменологии равнозначно экспозиции понятия научной философии. Тем самым мы, разумеется, еще не получили содержательного определения того, что означает «фе­номенология», и, тем более, пока не видим, как этот метод исполняется. Но мы ясно дали понять, что нам нужно отказаться от ориентации на какое бы то ни было современное феноменологи­ческое направление, и указали, почему следует так поступить.

Мы не дедуцируем конкретные феноменологические про­блемы из некоторого догматически, предположенного понятия феноменологии, напротив, мы подводим себя к ним посредст­вом общего и предварительного разбора понятия научной фило­софии вообще. Мы проводим этот разбор, молчаливо сообразуясь с глубинными тенденциями западной философии от антич­ности до Гегеля.

В раннюю пору античности φιλοσοφία означает то же самое, что наука вообще. Позже из философии высвобождаются от­дельные философии, т. е. отдельные науки, такие как медицина и математика. Обозначение φιλοσοφία остается теперь за такой наукой, которая лежит в основе всех других частных наук и объемлет их. Философия становится наукой как таковой. Она все больше и больше осознает себя в качестве первой и высшей нау­ки или, как говорили во времена немецкого идеализма,— абсолютной науки. Если она такова, то в выражении «научная фило­софия» заключен некий плеоназм. Это выражение означает: на­учная абсолютная наука. Достаточно сказать: философия. В этом уже заключено: наука как таковая. Почему же мы, тем не менее, добавляем к выражению «философия» прилагательное «науч­ная»? Ведь наука, и тем паче абсолютная наука, уж конечно, по своему смыслу научна. Мы говорим «научная философия» в пер­вую очередь потому, что нынче господствуют такие взгляды на философию, которые не только ставят под угрозу присущий ей характер науки, но даже прямо его отрицают. Эти толкования появились не сегодня, они сопровождают развитие научной фи­лософии с тех пор, как возникла философия как наука. Согласно этому взгляду на философию она должна быть не только и не столько теоретической наукой, но ее задача — практически ру­ководить пониманием вещей и их взаимосвязи, а также выраба­тывать отношение к ним, она должна регулировать и вести за со­бой объяснение вот-бытия (Dasein)[2] и его смысла. Философия есть мудрость мира и жизненная мудрость, или, как сегодня обычно выражаются, философия должна давать нам мировоз­зрение. Так что можно отличить научную философию от миро­воззренческой.

Мы попытаемся глубже вникнуть в это различие и решить, в самом ли деле оно правомерно, или его следует снять, поместив в один из названных членов. На этом пути для нас должно стать более внятным понятие философии, так что мы будем в состоя­нии оправдать выбор отдельных проблем, с которыми нам пред­стоит иметь дело в первой части. При этом стоит поразмыслить над тем, что эти разъяснения по поводу понятия философии мо­гут быть лишь предварительными, предварительными не только по отношению к целостному содержанию лекций, но предвари­тельными вообще. Ведь понятие философии — самый собственный и самый высокий результат ее самой. Точно так же вопрос о том, возможна ли вообще философия или нет, может быть решен только посредством философии.

§ 2. Понятие философии. Философия и мировоззрение

В разборе различия между научной и мировоззренческой фило­софией нам удобно исходить из понятия, названного послед­ним, т. е. начинать со значения слова Weltanschauung — «миро­воззрение» или «миросозерцание». Это слово — не перевод с греческого или, скажем, латинского. Нет такого выражения, как κοσμοθεωρία. Напротив, это слово специфически немецкого че­кана, и оно было отчеканено именно в философии. Слово это появляется впервые в кантовой «Критике способности суждения» в своем естественном значении: миросозерцание в смысле наблюдения мира, данного в чувстве, мира, который Кант называет mundus sensibilis, — миросозерцание как простое воспри­ятие природы в самом широком смысле. Так же употребляют это слово Гете и Александр фон Гумбольдт. Это употребление отми­рает в тридцатые годы предыдущего столетия под влиянием но­вого значения, которое было дано выражению Weltanschauung романтиками, в первую очередь Шеллингом. Шеллинг говорит во «Введении к наброску системы натурфилософии» (1799): «Интеллигенция продуктивна двояким образом — или слепо и бессознательно, или свободно и сознательно. Бессознательно она продуктивна в мировоззрении (Weltanschauung), сознательно - в создании идеального мира»[3]. Здесь мировоззрение уже не приписывается безоговорочно чувственному наблюдению, но интеллигенции, хотя и бессознательной. Далее, подчеркивается момент продуктивности, т. е. самостоятельного образования со­зерцания (воззрения). Так что слово приближается к тому значе­нию, которое нам сегодня известно — «осуществляемый само­стоятельно, продуктивный и, стало быть, осознанный способ постигать и объяснять целокупность сущего». Шеллинг говорит о схематизме мировоззрения, т. е. о схематизированной форме для выступающих фактически и фактически образованных ми­ровоззрений. Так понятое созерцание мира не нуждается в том, чтобы его осуществляли с теоретическими намерениями и сред­ствами теоретической науки. Гегель говорит в «Феноменологии духа» о «моральном мировоззрении»[4]. Гёррес использует оборот «поэтическое миросозерцание (мировоззрение)». Ранке говорит о «религиозном и христианском мировоззрении». Иногда речь идет о демократическом, иногда о пессимистическом мировоз­зрении, а еще — о средневековом мировоззрении. Шлейермахер говорит: «Наше знание о Боге завершается только в мировоззре­нии». Бисмарк писал однажды своей невесте: «Странные все же бывают мировоззрения у весьма умных людей». Из этого переч­ня форм и возможностей мировоззрения становится ясно, что под мировоззрением разумеют не только восприятие взаимосвязи вещей природы, но одновременно объяснение смысла и цели человеческого вот-бытия и. тем самым, истории. Мировоззре­ние всегда заключает в себе жизненное воззрение. Мировоззре­ние всегда вырастает из общего осознания мира и человеческого вот-бытия и притом, опять же, разными способами: одни создают его членораздельно и сознательно, другие перенимают господствующее мировоззрение. Вырастаем в таком мировоззрении и вживаемся в него. Мировоззрение определено посред­ством окружения: народа, расы, местоположения, ступени раз­вития культуры. Всякое специально образованное мировоззре­ние вырастает из естественного мировоззрения, из некого окоема понимания мира и определений человеческого вот-бытия, которые всегда более или менее явно даны каждому Dasein. Мы должны отличать от естественного мировоззрения специально образованное мировоззрение.

Мировоззрение не есть предмет теоретического знания ни в смысле происхождения, ни в смысле употребления. Оно не про­сто удерживается в памяти как некий запас знаний, но представ­ляет собой предмет взаимосвязанных убеждений, которые более или менее явно и прямо определяют житье-бытье. Мировоззрение по своему смыслу соотносится с соответствующим нынеш­ним вот-бытием (Dasein). В этой соотнесенности с Dasein мировоззрение указывает ему путь и дает силу в трудных обстоятельст­вах, с которыми оно непосредственно сталкивается. Определяет­ся ли мировоззрение суевериями и предрассудками, или же опи­рается на чисто научное познание и опыт, или, как это обычно и бывает, сплетается из суеверий и знаний, предрассудков и попыток осознания, — не имеет значения и ничего не меняет в его сути.

Этого указания на характерные признаки того, что мы пони­маем под мировоззрением, здесь, пожалуй, достаточно. Строгая дефиниция интересующего нас содержания должна быть полу­чена, как мы увидим, иным путем. Ясперс пишет в своей «Пси­хологии мировоззрений»: «Когда мы говорим о мировоззрении, то имеем в виду идеи, — последнее и всеобъемлющее для челове­ка, причем как в субъективном смысле - переживание, энер­гию, образ мыслей, так и в объективном — предметно оформленный мир»[5]. Чтобы осуществить наше намерение — различить мировоззренческую и научную философию, — следует пони­мать, прежде всего, что мировоззрение по своему смыслу вырас­тает из всегдашнего фактического вот-бытия человека в меру его фактических возможностей размышлять и занимать определен­ную позицию и вырастает, таким образом, для этого фактичного Dasein. Мировоззрение есть нечто такое, что всегда исторически существует из фактичного Dasein, вместе с ним и для него. Философское мировоззрение это такое мировоззрение, которое, специально и членораздельно (или, по меньшей мере — преиму­щественным образом) должно формироваться и опосредоваться философией, т.е. теоретическими спекуляциями, исключающими художественное или религиозное объяснение мира и Dasein. Это мировоззрение не есть побочный продукт философии, но его образование – подлинная цель и суть самой философии. Тем, что философия как теоретическое знание о мире нацелена на всеобщее мира и последнее вот-бытия, но «откуда», «куда», «для чего» мира и жизни, она отличается как от частных наук, которые всегда рассматривают отдельные области мира и вот-бытия, так и от художественного и религиозного способов деятельности, которые не укоренены первично в деятельности теоретической. Что философия имеет своей целью формирование мировоззрения, кажется не подлежащим сомнению. Эта задача должна определять сущность философии и её понятие. Философия, как кажется, по сути своей в столь значительной мере является мировоззренческой философией, что от этого последнего словосочетания хотят отказаться как от перегруженного. Стремиться помимо этого еще к какой-то научной философии – бессмыслица. Ведь философское мировоззрение, так говорят, само собой разумеется, должно быть научным. Под этим понимают следующее: во-первых, оно должно принимать во внимание результаты различных наук и использовать их для выстраивания картины мира и объяснения вот-бытия, во-вторых, оно должно быть научным постольку, поскольку оно осуществляет формирование мировоззрения строго в соответствии с правилами научного мышления. Такое понимание философии как формирования мировоззрения теоретическим путем настолько, само собой разумеется, что оно привычно и повсеместно определяет понятие философии и, тем самым, предписывает расхожему сознанию, чего можно ждать от философии и чего д о лжно от нее ждать. Наоборот, если философии не достаточно для ответа на мировоззренческие вопросы, она перестает хоть что-либо значить для расхожего сознания. Претензии к философии и отношение к ней регулируются на основании именно такого представления о ней – как о научном формировании мировоззрения. [Чтобы решить,] удается ли философии осуществление этой задачи или не удается, отсылают к ее истории и видят в этой истории недвусмысленной подтверждение того, что философия занимается – в стихии знания – последними вопросами: природой, душой, т.е. свободой и историей человека, Богом.

Если философия — научное формирование мировоззрения, то различение «научная философия» и «мировоззренческая фи­лософия» рушится. Обе обретают свою суть в одном, так что, в конечном счете, мировоззренческая задача приобретает подлин­ную весомость. Кажется, что такого же мнения придерживается и Кант, поставивший научный характер философии на новое ос­нование. Нужно только вспомнить проводимое им во введении в «Логику» разделение философии на философию согласно школьному понятию и философию согласно мировому понятию [6]. Мы обратимся к этому разделению Канта, которое часто и с удо­вольствием приводят и которое, как кажется, может служить до­казательством различия научной и мировоззренческой филосо­фии, точнее, доказательством того, что и сам Кант, для которого именно научность философии находилась в центре его интере­сов, понимал философию как мировоззренческую.

Философия согласно школьному понятию или, как Кант еще говорит, философия в схоластическом значении, есть учение об искусности (Geschicklichkeit) разума, к которому (sc. учению) относятся две составные части: «во-первых, достаточный запас разумных знаний, основанных на понятиях, во-вторых, систематическая взаимосвязь этих знаний, или связывание их в идее целого». Кант имеет здесь в виду, что философии в схоластическом понимании принадлежит, с одной стороны, взаимосвязь формальных основоположений мышления и разума вообще, а с другой стороны, разбор и определение тех понятий, которые как необходимая предпосылка лежат в основе постижения мира, т. е. для Канта — природы. Философия согласно школьному понятию представляет собой целокупность основных формальных и мате­риальных понятий и основоположений разумного познания.

Мировое понятие философии или,как Кант еще говорит, фи­лософию в значении мирового гражданства, он определяет так: «Что же касается философии в ее мировом понятии (in sensu cosmico), то ее можно назвать также наукой о высших максимах применения нашего рассудка, поскольку под максимой понимают внутренний принцип выбора между различными целями». Философия согласно мировому понятию имеет дело с тем, ради чего всякое применение нашего рассудка, в том числе применение самой философии, есть то, что оно есть: «Ведь философия в своем последнем значении есть, конечно, наука об отношении всякого применения знания и разума к конечной цели человеческого разума, той цели, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в которой они должны объединиться в некое един­ство. Поле философии в этом значении мирового гражданства можно охватить следующими вопросами: 1) Что я могу знать? 2) Что я должен делать? 3) На что мне позволено надеяться? 4) Что есть человек?» По сути, говорит Кант, три первых вопро­са концентрируются в четвертом: Что есть человек? Ведь из про­яснения того, что есть человек, вытекает определение последних целей человеческого разума. С разумом должна быть связана и философия в смысле школьного понятия.

Совпадает ли это кантово разделение философии на филосо­фию в схоластическом значении и философию в значении миро­вого гражданства с различием научной философии и мировоз­зренческой философии? Да и нет. Да, поскольку Кант вообще проводит различие внутри понятия философии и на основании этого различения помещает в центр конечные и предельные во­просы человеческого вот-бытия. Нет, поскольку у философии согласно мировому понятию нет задачи формировать мировоззрение в обозначенном выше смысле. То, что в конечном итоге виделось Канту, хотя он и не сумел высказать этого явно, в том числе и как задача философии в значении мирового гражданст­ва, есть не что иное, как априорное и онтологическое очерчивание тех определенностей, которые принадлежат сути человеческого вот-бытия (Dasein) и которые определяют также понятие мировоззрения вообще[7]. В качестве наиболее фундаментального априорного определения сути человеческого Dasein Кант при­знает следующее положение: Человек есть такое сущее, которое существует как своя собственная цель. Философия согласно мировому понятию (в смысле Канта) также должна иметь дело с определениями сущности. Она не стремится дать определенное объяснение именно фактически познанному миру и именно фактически проживаемой жизни, но пытается очертить то, что принадлежит миру вообще и вот-бытию вообще и, тем самым, некоторому мировоззрению. Философия согласно мировому понятию имеет в точности тот же методический характер, что и философия согласно школьному понятию, вот только Кант по причинам, которые мы здесь подробнее не разбираем, не видит связи одного и другого; точнее, он не видит почвы, которая по­зволила бы основать оба понятия на одном общем изначальном основании. Этим мы будем заниматься позже. Пока что понятно только то, что нельзя, рассматривая философию как научное формирование мировоззрения, ссылаться при этом на Канта. Кант признает по сути, только философию как науку.

Мировоззрение вырастает, как мы видели, всякий раз из фак­тичного Dasein в меру его фактичных возможностей и есть то, что оно есть, всегда для этого определенного Dasein, хотя тем са­мым вовсе не утверждается релятивизм мировоззрения. То, что говорит некое так сформированное мировоззрение, можно за­крепить в положениях и правилах, которые по своему смыслу со­отнесены с определенным реально сущим миром и определен­ным фактично экзистирующим Dasein. Всякое мировоззрение и жизненное воззрение полагающе, т. е. суще соотносится с су­щим. Оно полагает сущее, оно позитивно. Мировоззрение при­надлежит каждому Dasein и, как и Dasein, всякий раз определено фактично и исторично. Мировоззрению принадлежит многообразная позитивность, состоящая в том, что оно всякий раз коренится в некотором так-то и так-то сущем Dasein и как таковое соотносится с сущим миром и объясняет фактично экзистирующее Dasein. Поскольку существу мировоззрения и, тем самым, существу его формирования принадлежит вообще эта позитивность, т. е. соотнесенность с сущим, сущим миром, сущим Dasein, постольку мировоззрение не может быть задачей философии. Но это не исключает, а, наоборот, подразумевает, что сама философия есть выделенная перво-форма мировоззрения. Философия может и, вероятно, должна в числе прочего пока­зать, что сущности Dasein принадлежит нечто такое как мировоззрение. Философия может и должна очертить то, что составляет структуру мировоззрения вообще. Но она никогда не может образовать и учредить то или иное определенное мировоззрение. Философия по своей сути — формирование мировоззрения, но, вероятно, именно поэтому она имеет отношение к любому, даже не теоретическому, но фактично-историческому формированию мировоззрения.

Правда, положение о том, что формирование мировоззрения не относится к задачам философии, имеет силу, только если предположить, что философия не соотносится с сущим как тем или этим позитивно, т.е. полагая его. Можно ли оправдать предположение, что философия в отличие от наук не соотносится с сущим позитивно? Чем же тогда должна заниматься философия, если не сущим, т. е. тем, что есть, равно как и сущим в целом? Ведь то, что не есть — это ничто. Должно ли ничто стать темой философии как абсолютной науки? И что может еще быть дано кроме природы, истории, Бога, пространства, числа? Обо всем перечисленном мы говорим, хотя и в разных смыслах, что оно есть. Мы называем все это сущим, соотносясь с ним, неважно - теоретически или практически, вступаем в отношение с су­щим. Помимо этого сущего нет ничего. Возможно, помимо пере­численного сущего ничто иное не есть, но, возможно, дано (es gibt) кое-что еще, что, правда, не есть, но, тем не менее, в некотором смысле, который еще предстоит определить, дано. Более того. В конце концов, дано нечто такое, что должно быть дано, дабы мы получили доступ к сущему как сущему и могли бы с ним соотноситься, нечто такое, что хотя и не есть, но должно быть дано, для того чтобы мы вообще переживали в опыте и понимали нечто такое, как сущее. Мы способны схватывать сущее как таковoe, как сущее, только если мы понимаем нечто такое, как бытие. Не понимай мы, пусть поначалу грубо и без соответствую­щего понятия, что означает действительность, действительное осталось бы для нас скрытым. Не понимай мы, что означает ре­альность, реальное было бы недоступным. Не понимай мы, что означает жизнь и жизненность, мы не могли бы отнестись к жи­вому как живому. Не понимай мы, что означает экзистенция и экзистенциальность, мы сами не могли бы экзистировать в качестве Dasein. He понимай мы, что означает постоянство, для нас оставались бы закрытыми постоянные геометрические и число­вые соотношения. Мы должны понимать действительность, реальность, жизненность, экзистенциальность, постоянство, чтобы позитивно соотноситься с определенным действительным, реальным, живым, экзистирующим, постоянным [сущим]. Мы должны понимать бытие, чтобы мочь предаться миру, чтобы в нем экзистировать и мочь быть самим нашим собственным сущим вот-бытием. Мы должны мочь понимать действительность до всякого опыта действительного. Это понимание действительности, соответственно, — бытия в самом широком смысле — в противоположность опыту сущего есть в некотором определен­ном смысле более раннее. Предварительное понимание бытия до всякого фактического опыта сущего не означает, правда, что мы должны прежде уже иметь некоторое эксплицитное понятие бы­тия, дабы состоялся теоретический или практический опыт су­щего. Мы должны понимать бытие, бытие, которое само больше уже не может быть названо сущим, бытие, которое не находится среди прочего сущего как сущее, но которое, тем не менее, долж­но быть дано и в самом деле дано в понимании бытия, в бытий­ной понятности.

§ 3. Философия как наука о бытии

Итак, мы утверждаем: бытие есть подлинная и единственная тема философии. Это не наша выдумка, но такое полагание темы [философии] обрело жизнь вместе с началом самой философии в античности и нашло свое грандиозное отражение в логике Гегеля. Сейчас мы утверждаем только, что бытие есть подлинная и единственная тема философии. Это означает в негативной форме: философия не есть наука о сущем, но наука о бытии, или, как говорит греческое выражение,— онтология. Мы понимаем это выражение так широко, как только возможно, а не в том более узком значении, которое оно имеет, скажем, в схоластике или же в философии Нового времени у Декарта и Лейбница.

Разобрать основные проблемы феноменологии означает то­гда не что иное, как обосновать это утверждение самой его осно­ве, т. е. обосновать [положение о том], что философия есть наука о бытии, и показать, каким образом она есть наука о бытии. А это означает: доказать возможность и необходимость абсолютной науки о бытии и раскрыть ее характер по ходу самого исследова­ния. Философия есть теоретически-понятийная интерпретация бытия, его структуры и его возможностей. Она онтологична. Мировоззрение, напротив, есть полагающее познавание сущего и полагающая установка по отношению к сущему, оно не онтологично, но онтично. Формирование мировоззрения выпадает из круга задач философии, поскольку философия в принципе соотносится не с сущим. Философия отказывается от формиро­вания мировоззрения не в силу какого-то изъяна, но по причине превосходства, ведь она имеет дело с тем, что должно быть по сути уже предположено в любом полагании сущего, в том числе и мировоззренческом. Различие между научной философией и мировоззренческой философией несостоятельно не потому, что, как это казалось раньше, научная философия ставит формиро­вание мировоззрения своей высшей целью и, значит, должна, якобы, еще возвыситься до мировоззренческой философии, но потому, что понятие мировоззренческой философии — попросту бессмыслица. Ведь подобное понятие означает, что философия как наука о бытии должна осуществлять определенное полагание сущего и задавать определенную установку в отношении сущего. Если хотя бы приблизительно раскрыть понятие философии и ее истории, то понятие мировоззренческой философии оказывается чем-то вроде круглого квадрата. Но если один из членов различия между научной и мировоззренческой филосо­фией оказывается бессмыслицей, то и второй член, должно быть, определен неадекватно. Если уж нам удалось усмотреть, что мировоззренческая философия в принципе невозможна, коль скоро она должна быть философией, то для характеристики философии не требуется еще дополнительного различающего прилагательного «научная». Что философия такова, заключено в ее понятии. Что все великие философии, начиная с античности, по сути, понимали себя более или менее явно как онтологию и искали себя в качестве таковой, можно показать исторически. И точно так же можно показать, что эти поиски вновь и вновь терпели крушение, и [понять], почему они должны были потер­петь крушение. В лекционных курсах двух предыдущих семест­ров по античной философии и по истории философии от Фомы Аквинского до Канта я проводил это историческое доказательст­во. Мы не ссылаемся нынче на это историческое доказательство сущности философии, которое имеет свой особый характер. На­против, мы стремимся по ходу лекций обосновать философию из нее самой, поскольку она есть творение человеческой свободы. Философия должна из самой себя оправдать себя в качестве уни­версальной онтологии.

Но поначалу положение: философия есть наука о бытии — остается просто [необоснованным] утверждением. И соответст­венно исключение формирования мировоззрения из круга задач философии пока не оправдано. Мы привлекли это различие ме­жду научной и мировоззренческой философией, чтобы растол­ковать предварительно понятие философии и отделить его от расхожего [понимания]. Мы растолковывали и отделяли с наме­рением обосновать выбор тех конкретных феноменологических проблем, которыми будем в ближайшее время заниматься, и из­бежать видимости полного произвола.

Дата добавления: 2014-11-20