Л. А. Моисеева 32 страница

— Ну, наконец-то Хвост нашел себе девушку! — прокомментировал эту новость Джеймс, а Сириус добавил:

— Вот и танцевать не зря научился.

Джулия как раз тоже прихорашивалась, что-то весело напевая себе под нос. Вскоре появилась Лили, и Марлин попросила подруг помочь ей с выбором. После краткого совещания был вынесен вердикт:

— Одевай красное — будешь смотреться очень эффектно.

Она, действительно, неплохо выглядела в облегающем до бедер, а дальше расходящемся пышными складками платье. По крайней мере, Сириус при виде ее, кажется, онемел от восхищения. Марлин довольно улыбнулась.

— Ты так прекрасна, что даже боюсь к тебе прикасаться, — прошептал он ей на ухо и вопреки своим словам притянул к себе и легко поцеловал, едва коснувшись ее губ.

Сам он в темно-синей парадной мантии был просто великолепен, о чем Марлин ему тут же и сообщила. И не одна она так считала: многие девушки восхищенно смотрели на него и завистливо на нее. Марлин одарила их вызывающим и победоносным взглядом. Иногда ей хотелось этих девчонок заколдовать чем-нибудь эдаким... забавным. Когда ж они поймут, наконец?

Зал произвел на студентов огромное впечатление. Особенно на малышей. Если старшие ограничились восхищенными взглядами, то младшекурсники, войдя в зал, дружно ахнули.

— Пошли туда, — Сириус потянул Марлин за собой. — Мы тут специально для нашей компании уголок обустроили.

Столик стоял возле окна, разукрашенного Джеймсом, и был окружен шатром из вьющихся роз.

— Ух ты! Какая красота! — хором восхитились девушки.

Парни довольно переглянулись.

Дамблдор произнес торжественную речь, поздравив всех с праздником. На столиках появилась еда и напитки. Некоторое время они просто весело болтали и смеялись в своей беседке из роз, пока не зазвучала музыка. Нежная мелодия лилась отовсюду, и определить ее источник было совершенно невозможно. Марлин с любопытством завертела головой, но, так ничего и не поняв, вопросительно уставилась на Сириуса. Но тот только весело мотнул головой и заявил:

— Пусть это останется тайной. Так ведь интереснее!

Интереснее-то оно, конечно, интереснее, но ведь было еще ужасно любопытно. Однако обдумать это ей не дали, поскольку Сириус повел ее танцевать, а, оказавшись в его объятиях и кружась по залу под дивную музыку, Марлин сразу же забыла обо всем на свете.

Питер был на седьмом небе: наконец-то, девушка обратила на него внимание. Да не какая-нибудь: Джулия — настоящая красавица, и он даже подумать не мог, что она когда-нибудь хотя бы посмотрит в его сторону. А она даже согласилась пойти с ним на бал. Он и не надеялся на это — пригласил просто так, с отчаяния. И теперь, не слишком вслушиваясь в разговор, наблюдал, как она улыбается и смешно морщит носик. Заиграла музыка и, поражаясь собственной храбрости, Питер пригласил ее танцевать. Но Джулия отказалась.

— Может, попозже? — она виновато улыбнулась, и Питер со вздохом кивнул.

Он подумал, что она, может, не умеет танцевать, как и он не умел до недавнего времени, или стесняется. Но тут звонко засмеялась Марлин, когда Сириус что-то прошептал ей на ухо, и Джулия бросила на нее такой убийственный взгляд, что Питер невольно поежился. Что происходит? Джулия перевела взгляд на Сириуса, на ее лице на мгновение проступило нескрываемое обожание, и Питер, наконец, все понял. Значит, он был всего лишь предлогом. Она согласилась на его предложение, чтобы быть поближе к Сириусу, зная, что тот ее не пригласит. В душе поднялась жгучая обида и злость. Сириус увел Марлин танцевать, и Джулия, не отрываясь, наблюдала за ними, напрочь забыв про Питера.

Он угрюмо смотрел в свой стакан с соком и думал, почему с ним все время это происходит. Почему вот уже вторая девушка, которая ему нравится, предпочитает его друга. Но у Лиззи с Римусом хотя бы все было взаимно. А тут? Сириус два года уже встречается с Марлин. Вся школа об этом знает! Так на что она рассчитывала? Появилась совершенно нелогичная злость на друга, от одной улыбки которого таяла любая девчонка. И зависть. Как всегда, его душу сжигала зависть. Красавец Сириус привлекал к себе внимание, не делая для этого абсолютно ничего. А Питер из кожи вон лез, чтобы завоевать это самое внимание. Ну и результат? Он покосился на свою спутницу, которая сидела, подперев рукой подбородок, и задумчиво помешивала трубочкой коктейль. Все остальные давно уже ушли танцевать. Даже Римус и Алиса. И только он сидел тут, как дурак, с девушкой, по уши влюбленной в его друга. Питер тяжело вздохнул и решил хотя бы поесть как следует.

Римус с улыбкой проводил взглядом Джеймса и Лили, которые отправились танцевать следом за Сириусом и Марлин. Он был искренне рад за друга. Джеймс так долго добивался благосклонности Лили, что теперь почти не мог поверить своему счастью. Порой он смотрел на девушку с таким выражением, словно боялся, что она сейчас куда-нибудь исчезнет. Римус был счастлив и за Лили, которая была ему дорога, как сестра. Он повернулся к своей спутнице, задумчиво глядевшей вслед подруге, и спросил:

— Ты, наверное, тоже хочешь потанцевать?

Алиса удивленно приподняла брови:

— А ты нет?

— Если честно, не очень. Но поскольку я пришел сюда с тобой, то должен исполнять все пожелания своей дамы. Так что позволь пригласить тебя на танец.

Римус встал и с галантным поклоном протянул ей руку. Алиса рассмеялась и вложила свою ладонь в его:

— Какой ты рыцарь, однако! Не будь у меня Фрэнка, непременно бы влюбилась в тебя.

Римус невесело усмехнулся:

— Не стоит.

— Что — не стоит? — не поняла Алиса.

— Привязываться ко мне слишком сильно.

Алиса озадаченно нахмурилась и некоторое время задумчиво его изучала; наконец, спросила:

— Римус, почему ты всегда один?

— Я не один.

— Я не имела в виду друзей, — отмахнулась Алиса. — Я ни разу не видела тебя с девушкой.

Римус помрачнел и нехотя ответил:

— У меня была девушка...

— А, точно. Элизабет, да? А что случилось?

— Извини, Алиса, я не хочу об этом говорить.

Алиса виновато качнула головой:

— Это ты меня извини. Я лезу не в свое дело...

Римус улыбнулся, давая понять, что ее извинения приняты. Но праздничный вечер перестал радовать. Перед внутренним взором встал образ Лиззи, милой, нежной Лиззи. Это с ней он должен был бы танцевать сейчас. С ней болтать и шутить. И слушать ее серебристый смех. И любоваться ее золотистыми волосами, струящимися по спине. И смотреть в ее добрые глаза. И целовать... Римус оборвал себя. Нет, он не будет об этом думать. Это все в прошлом, пора уже смириться и забыть о ней. Она смогла его забыть, и он сможет. И, вообще, все к лучшему: что за жизнь была бы у нее с оборотнем? Наверное, она просто, в конце концов, это поняла.

Джеймс танцевал с Лили и не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Она была совершенно необыкновенна в своем ярко-зеленом — под цвет глаз — воздушном платье, которое, точно дымкой, окутывало ее фигуру. Темно-рыжие волосы сегодня чуть ли не впервые были уложены в какую-то сложную, очень красивую прическу. Но главное, ее сияющие глаза смотрели на него с любовью. Джеймсу до сих пор казалось, что он живет в чудесном сне, и порой он боялся проснуться и обнаружить, что ничего не было, что Лили, как прежде, терпеть его не может. Но вот она рядом, в его объятиях, улыбается ему нежно и весело и, запустив тонкие пальчики в его вечно лохматую шевелюру, взлохмачивает ее еще больше. И он крепче сжимает пальцы на ее талии, и появляется безумное желание поцеловать ее прямо здесь, наплевав на толпу веселящихся студентов. В конце концов, все равно никому до них нет дела. Но Лили, как будто прочитав его мысли, качает головой, и в ее глазах плещется смех.

— Не смей, — тихо шепчет она ему. — Здесь слишком много народу.

Ну, точно — мысли его читает. Джеймс улыбается радостно такому взаимопониманию.

— Сохатый, наш план, — раздался рядом голос лучшего друга, и Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Резко повернувшись, он встретил смеющийся взгляд Сириуса и кивнул.

— Что это вы задумали? — подозрительно спросила Лили.

— Увидишь, Цветочек.

Сириус с Марлин скрылись в водовороте танцующих пар, а Лили выжидательно уставилась на Джеймса, приподняв брови. Но он покачал головой:

— Это сюрприз.

Лили хмыкнула, но спорить почему-то не стала.

— Я оставлю тебя на секунду? — спросил Джеймс, когда танец закончился. — Обещаю, что вернусь очень быстро.

Лили, похоже, не хотела его отпускать, но после секундного колебания кивнула:

— Только если очень быстро.

Джеймс проводил ее до их столика и отправился на поиски Бродяги.

— Интересно, что ж они такое придумали? — задумчиво спросила Лили, ни к кому, собственно, не обращаясь.

Девушки остались в компании Римуса и Питера, поскольку Джеймс и Сириус, с таинственным видом и обещанием грандиозного сюрприза, куда-то исчезли. Зная их фантазию, Лили не сомневалась, что сюрприз будет грандиозным в полном смысле этого слова. Вернулись они быстро, все с тем же загадочным видом, и наотрез отказались объяснять, что происходит. Впрочем, объяснения вскоре стали не нужны. Внезапно в зале погас весь свет, и воцарилась полная темнота, если не считать света звезд с заколдованного потолка и сияния искусственных звезд, подвешенных в воздухе, что само по себе уже было зрелищем необыкновенным. Вокруг раздавались удивленные, испуганные и восхищенные возгласы. Но не успела Лили как следует полюбоваться на звездное небо, как Джеймс притянул ее к себе и поцеловал, и она уже привычно потонула в волне обжигающего счастья.

— Неужели ради этого надо было гасить свет в зале? — насмешливо прошептала Лили, когда они оторвались друг от друга.

— Не только.

В этот момент в воздухе вспыхнули тысячи маленьких разноцветных фонариков, озарив ночь переливающимися огнями. По залу разнесся дружный восхищенный вздох. Но и это было не все. Постепенно разлился приглушенный свет, далеко не такой яркий, как прежде, не затмевающий фонарики, которые начали медленно опускаться вниз и падать прямо в руки каждому из присутствующих. Как только они оказывались в руках, на фонариках зажигались надписи на латыни. У Лили надпись гласила: «Per aspera ad astra»(1).

— Ничего себе! — ошеломленно произнесла девушка. — Что это?

— Это поздравление с Рождеством, — сообщил довольный Джеймс. — Мы решили, что будет здорово подарить всем такие пожелания.

— А у вас что? — обратилась Лили к остальным.

— У меня вот, — Марлин повернула свой фонарик: «Labor recedet bene factum non abscedet»(2).

У Алисы оказалось такое высказывание: «Homo locum ornat non locus hominem»(3). Наконец, Джулия получила послание: «Ut ameris amabilis esto»(4). Парни составили послания и друг другу. Питер прочитал на своем фонарике: «Faber est quisque suae fortunae»(5), а Римус — «Carpe diem»(6). Сириус и Джеймс, едва взглянув на свои высказывания, дружно расхохотались, поскольку на их фонариках было написано одно и то же: "Non progredi est regredi»(7). Лили усмехнулась: она всегда подозревала, что у них одна душа на двоих и мыслят они одинаково.

— Вы что, каждому персонально придумывали? — изумилась Марлин, оглядывая галдящих студентов, изучающих свои фонарики.

— Да нет. Персональные — только для нашей компании, — объяснил Джеймс. — Остальным — наугад, как придется.

Когда гомон в зале немного поутих и большинство присутствующих прочитали пожелания, в вышине зажглась сияющая надпись: «Счастливого Рождества!», которая пару мгновений спустя рассыпалась фейерверком, и зал вернулся к своему прежнему виду. Несколько секунд стояла ошеломленная тишина, как вдруг она взорвалась бурными аплодисментами. Аплодировали даже преподаватели. Мародеры довольно заулыбались — шалость удалась!

* * *

Пролетели праздники, возобновилась обычная школьная жизнь, а для семикурсников началась усиленная подготовка к ЖАБА. Уроки и грядущие экзамены, квиддичные тренировки и матчи, прогулки в полнолуния — все слилось в стремительном потоке времени. Зима выдалась суровая: с морозами и вьюгами, и порой квиддичные матчи, а тем более тренировки проходили в экстремальных условиях, когда игроков чуть ли не сдувало порывами ветра, руки примерзали к древку метлы, а из-за поднявшегося снежного бурана почти ничего не было видно. Но тем больше усилий прикладывали игроки, чтобы достичь победы.

Поскольку походы в Хогсмид были запрещены, и студенты безвылазно сидели в замке, Мародеры решили возобновить несколько подзабытое зимнее развлечение. А именно — катание на коньках по озеру.

Целыми днями напролет на озере можно было видеть кого-нибудь из студентов. В выходные же там собиралась целая толпа, и катание частенько переходило в снежную битву.

Незадолго до Дня святого Валентина Сириус с Джеймсом решили прогуляться до Хогсмида, чтобы поискать девушкам подарки. Римус попытался спорить, говоря, что это опасно и походы в Хогсмид запретили не просто так, но когда этих двоих останавливала мысль об опасности? Не сумев пробудить в друзьях благоразумие, он почел за лучшее пойти с ними и проконтролировать ситуацию. Как всегда. Питер молча согласился, хотя было заметно, что ему совсем не хочется участвовать в этой вылазке. Что было странно. Конечно, Хвост всегда был трусоват, но в обществе друзей он, как правило, ничего не боялся.

Выбравшись из подземного хода на окраине Хогсмида, ребята попали в настоящий буран. Вьюга мела такая, что в двух шагах ничего не было видно.

— Ну и погода! — недовольно передернул плечами Питер.

Но раз уж пришли, не идти же теперь обратно, и Мародеры начали пробираться сквозь метель, пытаясь прикрыть красно-желтыми гриффиндорскими шарфами хотя бы лицо. Когда они добрались до «Сладкого королевства», то стали похожи на сугробы. Ввалившись в магазин, парни со смехом начали стряхивать друг с друга снег, за что тут же получили нагоняй от молоденькой продавщицы:

— Эй, молодые люди! Это надо было делать на улице! Смотрите, сколько снегу занесли!

— Мы очень извиняемся, мисс. Сейчас все исправим. Эванеско!

Снег исчез, а Сириус очаровательно улыбнулся, и продавщица немедленно растаяла и перестала прожигать их возмущенным взглядом. Более того, она тут же предложила им консультацию и помощь с выбором покупок. Сириус галантно склонил голову:

— Спасибо, мисс.

— Элена, — улыбнулась продавщица.

Римус хмыкнул, а Джеймс ехидно протянул:

— Хорошо, что Марлин здесь нет...

За что тут же схлопотал от Сириуса подзатыльник. Питер посмотрел на него с плохо скрываемой завистью.

Узнав, что парни пришли сюда за подарками для своих девушек, продавщица погрустнела и перестала кидать на Бродягу выразительные взгляды. Тот вздохнул облегченно.

В результате длительных поисков Джеймс выбрал шоколадные котелки, наполненные особым кремом, вкус которого менялся в зависимости от предпочтений того, кто его ел; а Сириус — шоколадные ракушки, внутри которых прятались жемчужины. Не настоящие, конечно: из орешков, покрытых глазурью. На каждой такой жемчужине была выведена буква, а все вместе они складывались в слова «я люблю тебя».

— Хвост, а ты разве ничего не хочешь купить Джулии? — спросил Джеймс.

Питер насупился и мотнул головой:

— Зачем? Я ведь с ней не встречаюсь.

— Разве? — удивился Сириус. — А мы думали...

— Нет. Я понял, что неинтересен ей. А на бал она со мной пошла... Ну, наверное, просто потому, что кто-то другой ее не пригласил, — Питер особенно выделил слова «кто-то другой».

— Хочешь сказать, — медленно произнес Римус, не совсем еще веря своей догадке, — что она использовала тебя, чтобы обратить на себя внимание другого парня?

Питер кивнул и уставился в пол. Парни пораженно переглянулись. Ну, ничего себе Джулия! Как она посмела так издеваться над бедным Питером? Ему и так не больно-то везет с девчонками.

— Это нельзя так оставить, — задумчиво протянул Сириус, переглянувшись с Джеймсом.

Питер испуганно вскинул на него глаза.

— Не надо, — возрасзил он. — Тем более, у нее все равно ничего не получилось. Так что она уже вполне наказана.

Ребята снова переглянулись, и Джеймс озвучил их обмен взглядами:

— Ну, смотри, Пит, твое дело. Но если передумаешь...

И он зловеще ухмыльнулся. Римус хмыкнул, а Питер кивнул с робкой улыбкой.

Они еще зашли купить девушкам цветы — красную розу для Марлин и белую лилию для Лили. После чего со всех ног помчались обратно в Хогвартс, благо метель к тому времени улеглась, и все вокруг замерло в безмолвии. Только снег хрустел под ногами и переливался в желтом свете фонарей.

Едва Мародеры отошли от зеркала, закрывающего тайный ход, как в коридоре раздались знакомые шаркающие шаги.

— Хвост! — возмущенно прошипел Джеймс. — Ты же сказал, что никого рядом нет!

— Никого и не было, — начал оправдываться Питер, который как раз до этого проверял путь по карте. — Я не знаю, откуда он взялся.

— Еще скажи — аппарировал! — Джеймс, когда сердился, становился невероятно ехидным.

— Тише! — шикнул на них Римус.

Но было поздно: из-за поворота появился Филч, который при виде их компании расплылся в довольной ухмылке.

— Гуляем после отбоя? — ласково осведомился он.

— Пит, стирай карту! — отчаянно прошептал Римус, и услышал, как за его спиной Питер произносит: «Шалость удалась!»

— Нет, мы вам мерещимся! — выдал Сириус, усмехнувшись.

Он мог быть ехидным ничуть не меньше Джеймса. Филч пошел багровыми пятнами:

— Наглый сопляк! Договоришься у меня!

В этот момент он заметил пергамент в руках Питера, который, стерев карту, так и не убрал ее куда-нибудь подальше.

— А это что такое?!

Джеймс с Сириусом повернулись к другу и хором простонали:

— Пи-и-ит!!!

Тот только виновато вжал голову в плечи. Филч, естественно, отобрал у него карту — счастье еще, что он ее стереть успел. Завхоз поворачивал пустой пергамент так и сяк, пытаясь понять, в чем тут секрет.

— Что это такое? — наконец, спросил он, прожигая их подозрительным взглядом.

— Пергамент. Разве не видите? — Джеймс пожал плечами.

Филч еще некоторое время посверлил их взглядом и вынес вердикт:

— Пошли к профессору МакГонагалл — она разберется.

— Ну, все! Карты нам больше не видать, — едва слышно прокомментировал Сириус, когда они плелись по коридорам вслед за Филчем. — Хвост, я тебя убью!

Питер сжался еще больше и виновато-заискивающе посмотрел на друзей.

Когда профессор МакГонагалл открыла дверь на стук завхоза, тот быстро затараторил:

— Извините, что беспокою вас, профессор, в столь позднее время, но вот эти мальчишки шастали по замку после отбоя.

Декан оглядела их компанию с непонятным выражением и ответила:

— Хорошо, мистер Филч, я назначу им взыскание.

— Я еще нашел у них вот это, — торопливо добавил он, протягивая МакГонагалл карту.

Та озадаченно осмотрела пустой пергамент и спросила:

— И что это?

— Я не знаю, но уверен, что что-то опасное и запрещенное. А они, — Филч стрельнул в их сторону злым взглядом. — Не хотят говорить.

МакГонагалл еще раз внимательно посмотрела на Мародеров, усиленно изображавших святую невинность, хмыкнула, совершенно не впечатленная их спектаклем, и, достав палочку, что-то прошептала. Римус услышал, как рядом Джеймс выдохнул:

— Что сейчас будет...

Тем временем пергамент уже перестал быть пустым — на нем быстро проявлялись слова. Римус вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там карта выдала их декану. Лучше б он не смотрел, честное слово, потому что вдруг понял, что высказывания, появляющиеся на пергаменте, были написаны их почерками, которые МакГонагалл прекрасно знала. Написано было следующее: «Мистер Бродяга приветствует Вас, профессор. Но при всем уважении, это — наша тайна», «Мистер Сохатый присоединяется к мистеру Бродяге. Не сердитесь, профессор», «Пожалуй, я лучше промолчу. Мистер Лунатик». Четвертой надписи так и не появилось. Ну, правильно — Хвост всегда от одного вида их декана впадал в ступор.

МакГонагалл приподняла брови и негромко произнесла:

— Чары Персонификации? Весьма любопытно...

Мародеры удивленно переглянулись. Свернув пергамент, она передала его завхозу:

— Думаю, будет лучше, если это останется у вас, мистер Филч.

Мародеры дружно разочарованно вздохнули, чем вызвали у профессора едва заметную улыбку.

— А вы, молодые люди, будьте любезны завтра явиться в мой кабинет к семи часам. И десять баллов с Гриффиндора за прогулки после отбоя. Марш в гостиную!

Но когда они отошли на приличное расстояние, Римус чутким слухом оборотня уловил, как МакГонагалл добавила:

— И десять баллов Гриффиндору за великолепное исполнение чар Персонификации.

Все-таки им невероятно повезло с деканом, как сказал когда-то давно Джеймс.

Лили, конечно же, разозлилась, когда узнала об отработке.

— Когда это закончится, Джеймс? — страдальчески вопросила она.

Тот с покаянным видом смотрел в пол, время от времени поглядывая на девушку из-под ресниц, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Лили была ужасно привлекательной, когда сердилась.

— Да ладно тебе, Лил, — решил вступиться за друга Сириус. — Подумаешь, отработку получили. Первый раз, что ли?

— Вот именно! Вы, два обормота, когда уже, наконец, повзрослеете?

— Эй, не трогай его! — весело возмутилась Марлин. — Можешь Джима воспитывать, а Сириус меня вполне устраивает, какой есть.

Лили сердито зыркнула на нее — мол, лучше бы помогла мне, чем подстрекать их. Нашла к кому обращаться: Марлин всегда была авантюристкой, не хуже самих Мародеров.

— Спасибо, радость моя, — задорно сверкнул глазами Сириус. — Хоть ты меня поддерживаешь!

Марлин улыбнулась и подмигнула ему. Римус, до сих пор остававшийся незамеченным во время этой разборки, хихикнул. Лили тут же переключилась на новую жертву:

— А ты, Римус? Ты же староста, в конце-то концов!

— Знаешь, Лили, — с легкой улыбкой заметил Римус, — сейчас ты дико напоминаешь МакГонагалл. От твоего взгляда хочется вытянуться по стойке смирно.

Все присутствующие прыснули, а Лили возвела глаза к потолку и протяжно вздохнула.

— Ли-и-или, — умоляюще протянул Джеймс, обняв ее, несмотря на некоторое сопротивление, — ладно тебе сердиться! Мы же последний год учимся. Когда еще веселиться, если не сейчас? — и несколько печально заключил: — Потому что, боюсь, за пределами Хогвартса нам точно будет не до веселья.

Лили вздрогнула и уставилась на него несколько испуганно. После минутного молчания, когда они смотрели друг другу в глаза, она вдруг огорченно спросила:

— Думаешь, я — зануда?

— Нет, — Джеймс улыбнулся. — Думаю, что ты просто очень ответственная. Но иногда надо позволять себе расслабиться. Даже если ты староста школы.

Лили улыбнулась в ответ, взъерошила его волосы и тихо-тихо прошептала на ухо:

— Знаешь, Джим, если бы ты не был таким невозможным бесшабашным мальчишкой, я бы, наверное, любила тебя меньше.

* * *

Проснувшись утром четырнадцатого февраля, Лили обнаружила рядом с кроватью на тумбочке коробку, перевитую красной лентой, а рядом с ней нежную белую лилию. Девушка мечтательно улыбнулась и легонько провела по цветку кончиками пальцев. В коробке оказались сладости — любимые волшебные сладости Лили. «И откуда он знает мои предпочтения?» — удивилась она. А еще там лежала записка:

«Сначала я хотел написать тебе стихи, но вовремя вспомнил, что поэт из меня никудышный. Так что извини, но приходится поздравлять тебя с праздником в прозе. Я очень надеюсь, что мое подношение тебе понравится. Тебе ведь нравятся шоколадные котелки, правильно?

Люблю тебя,

Джеймс».

Лили тихонько засмеялась и провела ладонью по пергаменту, представив, как его касалась рука Джеймса, когда он писал это послание.

— И чему ты так улыбаешься? — раздался сонный голос Алисы.

Лили чуть не подпрыгнула от неожиданности: она напрочь забыла, что не одна в комнате. Впрочем, Алисе объяснения были не нужны: она все поняла, как только увидела цветок и коробку на тумбочке подруги.

Вечером Мародеры устроили в гостиной настоящий праздник. Они где-то раздобыли гитару и объявили конкурс на лучшую песню для любимой. Идея понравилась всем. Правда, далеко не все умели играть на гитаре. Собственно, умеющих нашлось всего пара человек. Но какой-то умник догадался заколдовать ее так, чтобы она играла сама. Лили и не подозревала, что парни так здорово поют. Поначалу все участвующие вполне серьезно старались произвести впечатление на девушек. Но есть такая гриффиндорская примета: то, в чем участвует Сириус Блэк, обязательно в итоге превращается в балаган. И когда они с Джеймсом дуэтом исполняли нечто... Лили даже не могла подобрать к этому подходящий эпитет... В общем, хохотала вся гостиная.

А потом Марлин — достойная пара Сириуса — объявила конкурс для девушек: на самое эффектное признание. Что тут началось! Девчонки словно посходили с ума. В ход пошли все чары, какими они только владели, и в результате гостиная превратилась в подобие поля битвы. Когда очередь дошла до Лили, она сотворила иллюзию, представляющую собой нечто вроде громадного экрана телевизора. Маглорожденные, увидев это, дружно хихикнули. На этом экране появилось изображение озера с отражающимися в нем звездами и луной. По воде скользила лодка, в которой сидели девушка и парень, державшиеся за руки. Вокруг все сияло и искрилось множеством маленьких огоньков, которые постепенно окружили лодку так, что сидящая в ней пара оказалась в центре пульсирующего сердца.

— Здорово! — прошептал ей на ухо Джеймс. — Если бы я не любил тебя всегда, то непременно влюбился бы сейчас.

Лили счастливо улыбнулась и сжала его руку.

Сама же Марлин, не мудрствуя лукаво, просто подошла к Сириусу и поцеловала его на глазах у всех присутствующих. Причем не легким мимолетным поцелуем, каким они обычно обменивались на публике, а долго и со вкусом. Эффект это произвело потрясающий. Гостиная взорвалась бурными аплодисментами.

В общем, праздник удался на славу.

(1) Per aspera ad astra — через тернии к звездам

(2) Labor recedet bene factum non abscedet — трудности проходят, хорошее остается

(3) Homo locum ornat non locus hominem — человек украшает место, а не место человека

(4) Ut ameris amabilis esto — чтобы тебя любили, будь достоин любви

(5) Faber est quisque suae fortunae — каждый — кузнец своего счастья

(6) Carpe diem — лови день

(7) Non progredi est regredi — не идти вперед значит идти назад

18.10.2011

Джеймс задумчиво сидел на квиддичном стадионе, забравшись на самый верх пустых трибун. После тренировки он сказал Сириусу, чтобы тот не ждал его. Друг послал ему взгляд, говорящий: «Что с тобой творится, Джим?» — но возражать не стал.

Дата добавления: 2014-12-08