Научная революция

Аналогичным устройством, переносящим наблюдателя в другое «там» и «тогда» является телескоп Галилея (1609). Надо сказать, что Галилей не изобретал сам принцип работы прибора: подзорные трубы применялись мореходами и раньше, галилеев телескоп был не намного мощней их[4].

Новшество состояло в том, что Галилей направил этот прибор не по горизонтали, а по вертикали. Галилей дерзнул направить телескоп в небо. Он предполагал, что мир везде одинаков, пространство мира обладает по всем направлениям одинаковыми свойствами (вещи подчиняются одним и тем же законам), и что небесные объекты подобны земным телам. И телескоп подтвердил его предположение: посмотрев вооруженным глазом на Луну, он увидел детали лунной поверхности.

Лунные горы отбрасывали тени, бестелесные сущности теней не отбрасывают. А ведь согласно системе мира Аристотеля-Птолемея (которая лежит в основе средневековых представлений об устройстве космоса) небесные объекты – это духовные сущности, не имеющие материального субстрата.

Таким образом, галилеев телескоп стал наиболее эффективным орудием разрушения этой аристотелевско-птолемеевской картины мира.

Изобретение Галилеем телескопа было, может быть, самым ярким, но не единственным событием научной революции, процесса, длившегося примерно с середины 16-го века по середину 17-го (ключевые даты: в 1543 г. публикуется работа Коперника «Об обращении небысных сфер», - в 1686г. «Математические начала натуральной философии» Ньютона). Процесса, в результате которого картина мира европейского человека радикально изменилась.

Неверно было бы связывать научную революцию только с Коперником, с Коперника она начинается. Если рассчитывать движение небесных тел (прежде всего планет) в геоцентрической системе (полагая, что Земля находится в центре), то возникают существенные трудности, астрономам приходилось вводить новые, дополнительные небесные сферы, чтобы объяснить видимое движение планет. Коперник предложил упростить: если исходить из того, что Солнце находится в центре системы, расчеты окажутся проще. Он не настаивал на том, что Земля действительно вращается вокруг Солнца, поэтому идеологические преследования тех времен его не коснулись.

Коперник поменял местами Солнце и Землю. Но у него все еще остается аристотельянское понятие «небесной сферы». Понятие «орбиты» будет введено позднее Кеплером. Понятие «небесной сферы» предполагало нечто твердое, непроницаемое (то, что несет на себе небесные объекты (к чему они «прикреплены»)).

И у Коперника (как и у Аристотеля) мир остается ограниченным в пространстве. Выше сферы, в которой вращается планета, согласно Копернику, расположена сфера неподвижных звезд.

Человеком, утверждавшим, что Вселенная бесконечна, что звезды – это далекие солнца, вокруг них должны вращаться планеты, и на этих планетах тоже должна быть жизнь /и подобные существа/ был Джордано Бруно (1548-1600). То, что Вселенная должна быть бесконечной, Бруно выводил из бесконечности Бога (бесконечно совершенное Существо может вполне проявиться только в бесконечном количестве миров (как в бесконечном количестве граней)). По той же самой причине, по мнению Бруно, Вселенная должна быть населена[5].

/Так же, в процессе научной революции изменилось понимание природы и принципов движения. Но об этом см. в теме «Философия Нового времени»/

Итак, мир человека становится бесконечным (пространство этого мира нейтрально обладает одинаковыми свойствами по всем направлениям). Человечество отказалось от мира Аристотеля, в котором был низ и верх.

Это был весьма болезненный процесс. Современникам Галилея казалось, что его деятельность (и деятельность ему подобных) подрывает самые основы веры, и вообще нравственности. Потому, что если у мира нет верха, то где же Бог? Где найти место для духовного?

Галилей тщетно пытается докричаться до своих современников: он пишет, что небо, на которое можно посмотреть в телескоп и небо, куда отправляется душа после смерти, - это два разных неба.

Верующего человека в 20-м, - 21-м веке вряд ли можно смутить вопросом типа «Почему Гагарин в космос летал, а Бога не видел?». Мы существуем в двух мирах, для нас духовный универсум (как бы мы его не понимали) - это нечто, параллельное универсуму материальному /они нигде не пересекаются/. Для современников Галилея мир один, и место духовного – вверху. В аристотелевом универсуме, если двигаться по прямой наверх, то, преодолев множество небесных сфер (если бы это было возможно), достигнешь Перводвигателя, которого христиане-схоласты, понимают как Бога[6].

И этот процесс разделения (или удвоения) универсума происходит именно во времена Галилея /разумеется, он болезненный: нелегко небо от неба оторвать/.

Бесконечный мир… Понимаем ли мы, всерьез ли принимаем, что живем в бесконечном мире, где нет ни верха, ни низа, что наша Земля – пылинка, несущаяся в бесконечном космосе? Вряд ли средний обыватель часто задумывается об этом. Однако, как фоновое знание это присутствует.

Мир Аристотеля был в некотором смысле лучше. В мире, где есть верх и низ, где есть центр и границы (пределы), - в таком мире всякая вещь имеет свое место, всякое движение имеет цель и всякое существование имеет смысл. Это более «уютный», комфортный для человека мир.

Мир же, в который вступает отныне европейское человечество, не обладает такой определенностью. Движение в нем – это просто движение, оно может быть бесцельным. Законы движения тел в этом мире вскоре будут сформулированы (Ньютоном), и в этом смысле бесконечный мир окажется вполне упорядоченным. Но что касается смысла человеческого существования (а также смысла существования той, или иной вещи), его в бесконечном мире может и не быть. В бесконечном мире возможно все, в том числе и бессмыслица. Бесконечный мир нового европейского человека – это мир с негарантированным смыслом.

И то, что эпоха осознает всю неоднозначность этого события (становления мира бесконечным), свидетельствует, в частности картина Джованни Де Паоло «Изгнание из рая»: традиционный библейский сюжет, но рай, из которого изгоняет ангел с пылающим мечем Адама с Евой, изображен в виде системы мира Аристотеля. Человечество осознает, что само изгоняет себя из рая, из мира, где все определенно, мира, который подобен единому гигантскому организму. /А еще он похож на материнскую утробу, и тогда – это «изгнание из рая» - нечто, подобное рождению/[7].

Дата добавления: 2014-12-16