БЫКОВ Василь (р. в 1924) — белорусский писа­тель, общественный деятель

БУРИДАН — см. ЖАН БУРИДАН.

БЫКОВ Василь (р. в 1924) — белорусский писа­тель, общественный деятель. Участник Великой Оте­чественной войны. На фронте с 1943. Дважды ранен. Однажды родители были извещены о его гибели. Вое­вал в Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, Авст­рии; старший лейтенант, командир артиллерийского взвода. Народный писатель Беларуси (1980). Герой Со­циалистического Труда (1984). Лауреат Ленинской (1986) и Государственной (1974) премий СССР, лауре­ат Государственной премии БССР имени Якуба Коласа (1978). Депутат Верховного Совета БССР (1978— 1989), Верховного Совета СССР (1989—1991). Прези­дент объединения белорусов мира "Бацькаушчына" (1990—1993). Основные художественные произведе­ния: повести "Мертвым не больно", "Третья ракета", "Альпийская баллада", "Дожить до рассвета", "Волчья стая", "Обелиск", "Сотников", "Знак беды", "На рас­свете" и др. Произведения Б. переведены более чем на 50 языков мира. Тема человека на войне — главная для творчества Б.: военный героизм (в трактовке Б. — не более чем часть, и не самая значительная) большой войны, ее мученики и ее неограниченный беспредель­ный трагизм. На раннем этапе творчества Б. относят к представителям так называемой "лейтенантской про­зы", среди которых самыми заметными фигурами вы­ступали Г. Бакланов, Ю. Бондарев, А. Воробьев, В. Не­красов и др. По признанию самого Б., воздействие рос­сийской прозы было довольно сильным и продуктив­ным, но кратковременным. Уже в собственных парти­занских сюжетах Б. работал вполне самостоятельно и,

по признанию российских критиков, сам стал влиять на определенную часть российской военной прозы. В творчестве Б. историческая правда выходила далеко за рамки традиционного оптимистического реализма со­ветской литературы. (Для иллюстрации иногда Б. ссы­лался на позицию Камю, который считал, что с комму­низмом можно было или сражаться, или сотрудничать.) Мир, считает Б., едва ли может быть спасенным красо­той, она сама всегда требует спасения, но оборона кра­соты на земле и на небе всегда была святым делом. От­каз от такой обороны, позиция "над схваткой" обрека­ет художника на поражение, а культуру — на вырожде­ние. Высокохудожественная многомерная реконструк­ция человеческих ситуаций Выбора характерна для произведений Б.: экзистенциального выбора в услови­ях тотального воздействия внешних сил, стремящихся превратить человека в объект. По мысли Б., проявле­ния подобной "стихии" не избирательны, но олицетво­ряющие ее силы предъявляют свои особые требования к каждой отдельно взятой личности. Персонажи Б. су­ществуют в предельно экстремальных ситуациях, предполагающих актуализацию и самоактуализацию человека одновременно на границе и за пределами воз­можного — и именно в таких бытийных рамках оказы­ваются востребованными действительные духовно-нравственные горизонты личности. Герои Б. обнару­живают свою подлинную экзистенцию как в погранич­ных, так и в бифуркационных ситуациях, предполага­ющих поведенческие альтерантивы между истинным (подлинным) бытием и превращенными формами су­ществования. Так, в "Сотникове" обречены на гибель были все, но предложение об измене особенно настой­чиво предлагалось лишь одному из них — Рыбаку, же­лавшему выжить любой ценой. Даже ценой Греха. По версии Б., нравственный груз в итоге оказывается на­столько тяжелым, что Рыбаку не удается даже очищаю­щее самоубийство. В "Знаке беды" Б. формулирует и разворачивает одну из центральных проблем экзистен­циалистски-ориентированной литературы: о границах возможного компромисса для "повседневного" "ма­ленького человека". В этом контексте, по мысли Б., са­ма жизнь хуторян Степаниды и Петрака была ничем иным, как бесконечным компромиссом. К этому их вы­нуждала изначальная бедность, данная впоследствии большевистской властью надежда на лучшую жизнь и, наконец, угроза пожизненного и бессловесного рабст­ва, животного существования с малыми шансами вы­жить при гитлеровском "новом порядке". Возможность компромисса тем самым оказалась исчерпана. Выбор исчез, ибо любой жизненный сценарий нес с собой смерть. Размышляя о вопросах философии истории, Б. подчеркивает то, что ее уроки сами по себе на самом

деле ничему не учат. Но это означает еще и то, что вся­кий раз после крушения люди обязательно и неизбыв­но начинают все сначала. Они займутся этим, по мне­нию Б., даже после любого "конца истории". Философ­ский пафос произведений Б. позволяет судить о нем как о достойном представителе литературы европей­ского экзистенциализма в его белорусской версии, осо­бенно созвучной творчеству Унамуно и Камю.

К.И. Скуратович

Дата добавления: 2014-12-16