МАТЕРИЯ (лат. materia — вещество) — философ­ская категория, которая в материалистической тради­ции

МАТЕРИЯ (лат. materia — вещество) — философ­ская категория, которая в материалистической тради­ции (см. Материализм) обозначает субстанцию, обла­дающую статусом первоначала (объективной реально­стью) по отношению к сознанию (субъективной реаль-

ности). Данное понятие включает в себя два основных смысла: 1) категориальный, выражающий наиболее глубокую сущность мира (его объективное бытие); 2) некатегориальный, в пределах которого М. отождеств­ляется со всем Универсумом. Историко-философский экскурс в генезис и развитие категории "М." осуществ­ляется, как правило, путем анализа трех основных эта­пов ее эволюции, для которых характерна трактовка М. как: 1) вещи, 2) свойства, 3) отношения. Первый этап был связан с поиском некоторой конкретной, но всеоб­щей вещи, составляющей первооснову всех существу­ющих явлений. Впервые такую попытку постижения мира предприняли ионийские философы (Фалес, Анаксимандр, Анаксимен), которые тем самым внесли ко­ренные изменения в мифологическую картину мира. Они пришли к знаменательному заключению, что за текучестью, изменчивостью и многообразием мира стоит некое рациональное единство и порядок, поэто­му задача состоит в том, чтобы обнаружить этот осно­вополагающий принцип, или начало, — arche, которое правит природой и составляет ее суть. Роль такой пер­воосновы М. как субстанции выполнял тот или иной субстрат (лат. sub — под и stratum — слой) — то, что является материальной основой единства всех процес­сов и явлений): у Фалеса вода ("Все есть вода, и мир полон богов"), у Анаксимандра "апейрон" (буквально "бесконечное"), у Анаксимена воздух. Каждое из пер­воначал указывает на вариативный ход рассуждений их авторов, стремящихся во многом обнаружить единое, но вместе с тем демонстрирующих разный уровень фи­лософствования. Так, позиции Фалеса и Анаксимена не выходят за пределы зримого мира, ибо и вода, и воз­дух — это субстанции, в первую очередь, близкие че­ловеку в его повседневном опыте и широко распрост­раненные в мире природы, хотя каждая из этих первосубстанций может в некотором смысле претендовать на статус метафизической сущности, исходного и оп­ределяющего все принципа бытия. В то же время по­пытка теоретического построения мира на подобной субстратной основе встретила серьезные трудности, поэтому Анаксимандр предложил на роль основы бы­тия некое бескачественное начало, способное высту­пить строительным материалом для мысленного про­ектирования Вселенной. Этим понятием Анаксимандр уводил мысль от зримых феноменов к более элемен­тарной и недоступной прямому восприятию субстан­ции, чья природа хотя и была более неопределенной по сравнению с привычными субстанциями эмпиричес­кой реальности, зато потенциально была ближе к фи­лософской категории. В результате ионийские филосо­фы расширили контекст мифологического понимания за счет включения в него безличных и концептуальных

объяснений, базирующихся на наблюдениях за природ­ными явлениями. Таким образом, учение о стихиях явилось первой натурфилософской стратегией опреде­ления первоначала (arche) мира, которое представля­лось недифференцированным и неструктурированным. В рамках субстанционального подхода новой стратеги­ей интерпретации устройства Вселенной стал атомизм, как учение об особенном строении М. Эта концепция развивалась через учение Анаксагора о качественно различных гомеомериях к представлению Левкиппа и Демокрита, согласно которым мир состоит из несотво­ренных и неизменных материальных атомов — единой субстанции, где число их бесконечно. В отличие от не­дифференцированных стихий, атомы уже рассматрива­ются как дифференцированные, различающиеся между собой количественными характеристиками — величи­ной, формой, весом и пространственным расположени­ем в пустоте. Позднее его учение развивалось Эпику­ром и Лукрецием. Атомистическая версия строения ма­териального мира развивалась на основе выявления общего в нем. В результате атомы стали тем рацио­нальным средством, с помощью которого можно по­знать механизм Вселенной. Рациональный смысл вещ­ного понимания М. усматривается: во-первых, в том, что существование природного мира в самом деле свя­зано с наличием некоторых всеобщих первоначал (ес­тественно, обладающих не абсолютным, а относитель­ным характером), бесконечные комбинации которых составляют неисчерпаемое множество наблюдаемых объектов. Так, органическая химия выявила четыре ор­ганогенных элемента — (С) углерод, H (водород), О (кислород) и N (азот), выступившие аналогами четы­рех "корней" Эмпедокла (огонь, воздух, вода, земля); во-вторых, в вещном подходе, несмотря на его нефило­софский характер, видели большое мировоззренческое и методологическое значение, ибо он ориентировал че­ловека на реальный поиск и изучение первичных эле­ментарных структур, существующих в самой природе, а не в иллюзорном мире абсолютных идей. Второй этап становления категории М. связывают с эпохой Но­вого времени, периодом зарождения классической на­уки, цель которой состояла в том, чтобы дать истинную картину природы как таковой путем выявления очевид­ных, наглядных, вытекающих из опыта принципов бы­тия. Для познающего разума этого времени объекты природы представлялись в качестве малых систем как своеобразные механические устройства. Такие систе­мы состояли из относительно небольшого количества элементов и характеризовались силовыми взаимодей­ствиями и жестко детерминированными связями. В ре­зультате вещь стала представляться как относительно устойчивое тело, перемещающееся в пространстве с

течением времени, поведение которого можно предска­зать, зная его начальные условия (т.е. координаты и си­лы, действующие на тело). Таким образом, наука Ново­го времени качественно не изменила субстанциональ­ного представления о М., она его лишь несколько углу­била, ибо М., равную субстанции, наделила атрибутив­ными свойствами, которые были выявлены в ходе на­учных исследований. В данном случае всеобщая сущ­ность вещей видится не столько в наличии у них еди­ного субстрата, сколько некоторых атрибутивных свойств — массы, протяженности, непроницаемости и т.д. Реальным же носителем этих атрибутов выступает та или иная структура первовещества ("начало", "эле­менты", "корпускулы", "атомы" и т.п.). В этот период было выработано представление о М., которая может быть количественно определена как масса. Такое поня­тие М. обнаруживается в работах у Галилея и в "Мате­матических началах натуральной философии" Ньюто­на, где излагаются основы первой научной теории при­роды. Таким образом, особое механическое свойство макротел — масса — становится определяющим при­знаком М. В связи с этим особое значение приобретает вес как признак материальности тела, поскольку масса проявляется в виде веса. Отсюда и сформулированный впоследствии М.В. Ломоносовым и Лавуазье закон со­хранения М. как закон сохранения массы, или веса, тел. В свою очередь Д.И. Менделеев в "Основах хи­мии" выдвигает понятие вещества с его признаком ве­сомости как тождественное категории М.: "Вещество, или М., есть то, что, наполняя пространство, имеет вес, то есть представляет массы, то — из чего состоят тела природы и с чем совершаются движения и явления природы". Таким образом, для второго этапа характер­но то, что: во-первых, М. интерпретируется в границах механистического мышления как первичная субстан­ция, первооснова вещей; во-вторых, она определяется прежде всего "сама по себе" вне ее отношения к созна­нию; в-третьих, понятие М. обозначает только природ­ный мир, а социальный остается за скобками данного понимания. Вместе с тем и новоевропейская цивилиза­ция была насыщена разнообразными взглядами, кото­рые пытались преодолеть телесность как определяю­щий признак М. В результате это приводило к выходу за границы традиционного понимания М., в том слу­чае, когда, например, Локк или Гольбах определяли М. на основе фиксации отношения субъекта и объекта. Подготовительным этапом новой трактовки категории М. может рассматриваться концепция марксизма, фор­мирующаяся как рационалистическая теория, которая ассимилировала диалектический метод Гегеля, и как философская программа для метатеоретического обес­печения дисциплинарного естествознания (результат

научной революции первой половины 19 в.). Поэтому Маркс и Энгельс подвергают ревизии концепцию первоматерии, указывая на ее конкретно-научный, а не фи­лософский смысл; трактуют М. уже как философскую абстракцию; определяют статус М. в рамках основного вопроса философии (об отношении мышления к бы­тию); вводят практику как критерий познания и обра­зования понятий. В условиях фундаментальной рево­люции в естествознании конца 19 — начала 20 вв., ра­дикально меняющей представления человека о миро­здании и его устройстве, вводится представление о М. как о том, "что, действуя на наши органы чувств, вызы­вает в нас те или другие ощущения" (Плеханов). Со­гласно позиции Ленина, М. — это философская катего­рия, которая обозначает лишь единственное всеобщее свойство вещей и явлений — быть объективной реаль­ностью; данное понятие может быть определено не иначе как только через отношение М. к сознанию: по­нятие М. "не означает гносеологически ничего иного, кроме как: объективная реальность, существующая не­зависимо от человеческого сознания и отображаемая им". В рамках современной философии проблема М. уходит на второй план; лишь некоторые философы и, в большей степени, естествоиспытатели продолжают ис­пользовать в своей деятельности понимание М. как субстратной первоосновы вещей, т.е. вещества. Пред­принимались попытки осмыслить М. в границах диалектико-материалистического анализа практик означи­вания (статья Кристевой "Материя, смысл, диалекти­ка") как то, что "не есть смысл", то, "что есть без него, вне его и вопреки ему". При этом данная радикальная гетерогенность (материя/смысл) определялась одно­временно в качестве "поля противоречия". Современ­ная философия ориентирована на построение принци­пиально новых онтологии (см. Онтология).

А.В. Барковская

МАХ (Mach) Эрнст (1838—1916) — австрийский физик и философ. Окончил Венский университет (1860).

МАХ (Mach) Эрнст (1838—1916) — австрийский физик и философ. Окончил Венский университет (1860). С 1861 приват-доцент Венского университета. Профессор физики университета в Граце (1864—1867). Профессор физики (с 1867) и ректор (с 1879) Пражско­го (с 1882 — Немецкого в Праге) университета. Про­фессор философии Венского университета (1895— 1901). Автор книг "Принцип сохранения работы, исто­рия и корень его" (1871), "Механика. Историко-критический очерк ее развития" (1883), "Анализ ощущений и отношение физического к психическому" (1886), "Принципы учения о теплоте" (1896), "Научно-попу­лярные лекции" (1896), "Познание и заблуждение" (1905), "Культура и механика" (1915) и др. Полагая не­обходимым для современного ему научного познания

жестко отграничиться от спекулятивной метафизики, М. находил соответствующие подходы в неокантианст­ве. "Критика чистого разума", — отмечал М., — изгна­ла в царство теней ложные идеи старой метафизики". Собственную задачу М. усматривал в аналогичной процедуре по отношению к старой механике. По мне­нию М., наука суть попытка экономного обращения с опытом. "Задача науки — искать константу в естест­венных явлениях, способ их связи и взаимозависимос­ти. Ясное и полное научное описание делает бесполез­ным повторный опыт, экономит тем самым на мышле­нии. При выявленной взаимозависимости двух фено­менов, наблюдение одного делает ненужным наблюде­ние другого, определенного первым. Также и в описа­нии может быть сэкономлен труд благодаря методам, позволяющим описывать один раз и кратчайшим путем наибольшее количество фактов... Всякая наука имеет целью заменить, т.е. сэкономить, опыт, мысленно ре­продуцируя и предвосхищая факты... И язык как сред­ство общения есть инструмент экономии". В границах процедуры описания огромного количества различных опытов посредством одной краткой формулы с широ­кой областью применения, наука минимизирует для че­ловека шанс оказаться в абсолютно нетривиальной си­туации. Наука "срывает волшебный покров с вещей", разрушая наши иллюзии: все незнакомое и необычное, по мысли М., оказывается в итоге всего лишь частным случаем хорошо знакомого способа связи между дан­ными опыта. Вне такого сценария, был убежден М., "руководство жизнью" (Беркли) неосуществимо. По­знание у М. — всего лишь процесс прогрессивной адаптации человека к среде. "Наука возникает всегда как процесс адаптации идей к определенной сфере опыта. Результаты процесса — элементы мышления, способные представить эту сферу как целое. Результа­ты, естественно, получаются разные, в зависимости от типа и широты опытной сферы. Если опытный сектор расширяется или объединяются до того разобщенные сферы, элементы привычного мышления показывают свою недостаточность, чтобы представить более широ­кую сферу. В борьбе между приобретенной привычкой и адаптивным усилием возникают проблемы, исчезаю­щие после завершенной адаптации и через некоторое время возникающие вновь... Наибольшая часть кон­цептуальной адаптации состоялась бессознательно и невольно, ведомая сенсорными фактами. Эта адапта­ция стала достаточно широкой и соответствует боль­шей части представляемых фактов. Если мы встреча­емся с фактом, значимо контрастирующим с обычным ходом нашего мышления, и не можем непосредственно ощутить его определяющий фактор (повод для новой дифференциации), то возникает проблема. Новое, не-

привычное, удивительное действует как стимул, притя­гивая к себе внимание. Практические мотивы, интел­лектуальный дискомфорт вызывают желание избавить­ся от противоречия, и это ведет к новой концептуаль­ной адаптации. Так возникает интенциональная поня­тийная адаптация, т.е. исследование". Источником про­блем М. полагал "разногласие между мыслями и фак­тами или разногласие между мыслями". В таком кон­тексте М. и проводит критическую линию по отноше­нию к механике начала 20 в. Он полагает, что, хотя в качестве математической модели атомистическая тео­рия и пригодна для оптимизации эмпирических иссле­дований, признание за атомами реального существова­ния заводит ученого в дебри метафизических спекуля­ций. По версии М., абсолютные пространство и время (пережитки средневекового миропонимания и "кон­цептуальные чудовища") вкупе с причинностью и ато­мизмом должны быть элиминированы из научного зна­ния: бессмысленно рассуждать о пространственном и временном положении тела безотносительно к какому-либо другому телу. (Именно этот посыл М. оказал за­метное воздействие на идеи А.Эйнштейна и логичес­ких позитивистов.) Природа не содержит "причин" и "следствий", в ней все просто "случается" — и это мо­жет быть зафиксировано формулами функциональных взаимоотношений. Согласно модели М., "остается один тип устойчивости — связь (или отношение). Ни субстанция, ни материя не могут быть чем-то безус­ловно устойчивым. То, что мы называем материей, есть определенная регулярная связь элементов (ощу­щений). Ощущения человека, так же как ощущения разных людей, обычно взаимным образом зависимы. В этом состоит материя". М. (и это впоследствии оказа­лось весьма интересной постановкой проблемы) жест­ко критиковал физиков за их чрезмерную привержен­ность к доказательству (в духе платоновско-картезианских трактовок). Такой выбор идеала ("строгость") был, по мнению М., "ложным и ошибочным". Научную гипотезу (по обозначению М., "новое правило") вовсе не обязательно искусственным образом дедуцировать из т.наз. "первопринципов"; вполне достаточно того, что она выдерживает соответствующую проверку. По мысли М., "главная роль гипотезы — вести к новым наблюдениям и новым исследованиям, способным под­твердить, опровергнуть или изменить наши построе­ния... гипотезы суть усовершенствование инстинктив­ного мышления, в них можно найти все звенья цепоч­ки... Короче, значение гипотезы — в расширении на­шего опыта". "Если в течение приемлемого периода времени гипотеза достаточно часто подвергалась пря­мой проверке, то наука должна признать совершенно излишним любое другое доказательство". В основании

явлений, по M., располагаются ощущения, факты чув­ственного мира, сопряженные с соответствующими на­строениями и чувствами. Природа, о которой рассуж­дает наука, согласно мысли М., и не вещь в себе и не истинная объективная данность. "Мир, — писал М., — не заключается в таинственных сущностях, которые, также загадочно действуя одна на другую, порождают доступные нам ощущения. Цвета, звуки, пространство, время и т.п. связаны между собой, как по-разному свя­заны чувства и волевая предрасположенность. Из столь пестрой ткани выделяется то, что относительно ста­бильнее и продолжительнее, вследствие чего отпечата­но в памяти и выражено в словах. Так, относительно устойчивые комплексы, функционально распределен­ные в пространстве и во времени, именно поэтому об­ретают специфические имена и обозначаются как тела (Korper). Но эти комплексы непродолжительны и неаб­солютны... Относительно устойчивым представляется комплекс воспоминаний, чувственных предпочтений, связанных с определенным телом (Leib), который мож­но обозначить как Я". Именно комплексы неразложи­мых элементов (например, цвет и форма) и ощущений, согласно М., конституируют тела, а не наоборот. От­вергая как декартовский дуализм, так и претензии суб­станции (как метафизической сущности) на действи­тельное существование, М. трактовал "элементы" как не принадлежащие ни к сфере психического, ни к сфе­ре физического. Ощущение, по схеме М, суть глобаль­ный факт, форма приспособления живого организма к окружающей среде; настройка слуха и зрения, а в це­лом — итог эволюции видов. Как отмечал М., "стано­вится понятным феномен памяти... которая выше ин­дивида. Психология спенсеровского и дарвиновского типа, вдохновленная эволюционной теорией, но осно­ванная на частных позитивных исследованиях, обеща­ет результаты более богатые, чем все предыдущие спе­куляции... Вещь, тело, материя суть не что иное, как связь элементов, цветов, звуков и т.п., не что иное, как так называемые знаки (Merkmale)". Заменяя "ощуще­ния" элементами, М. стремился преодолеть интенцию мышления, согласно которой составляющие фактов со­здаются сознанием. "Элементы" призваны осущест­вить переход от физического к психическому в рамках единой системы знания. Базовые категории современ­ной науки (атом, абсолютное пространство, время, причинность, масса, сила и т.п.) М. интерпретировал как метки комплексов ощущений, находящихся в функ­циональной взаимосвязи и фундированных биологиче­скими потребностями. Осуществил ряд важных физи­ческих исследований в области механики, акустики, оптики и др. Широкая известность имени М. в грани­цах советского философского ликбеза была обусловле-

на существенным воздействием его идей на ментальность российской социал-демократии начала 20 ст., за чем воспоследовала скандальная критика Ленина в из­дании парафилософского порядка — книге "Материа­лизм и эмпириокритицизм". На эти обвинения М. отве­чал следующим образом: "В моих словах просто отра­жены общепринятые мнения, и если я превратился в идеалиста и берклианца, то в этих грехах вряд ли пови­нен".

A.A. Грицанов

Дата добавления: 2014-12-16